Слово не воробей

— Понимаешь, юный Мидория… когда я еще был символом мира… — Тошинори глубоко вздохнул, но быстро отбросил меланхоличные мысли. — Иногда случались дни, когда мне было трудно встать с постели. Даже не физически, но и эмоционально… Возможно, ты еще не понимаешь, о чем я, ты еще юн, но в такие моменты помогает только возвращение к своей изначальной цели, взгляд на проделанный путь. Мидория шел рядом и чуть ли не рвался записывать слова Всемогущего, но, как на зло, он не прихватил из общежития блокнот с ручкой. Ему оставалось только надеяться на память и в будущем воспроизвести все в точности так, чтобы это не стыдно было перенести на лист. — Когда ты говоришь себе, — продолжал Всемогущий, — Тошинори! Обернись назад и взгляни, через что ты прошел! Неужели ты хочешь обесценить это и все бросить просто потому что не в духе? Не выспался… заболел? Мидория поднял голову на Всемогущего и посмотрел прямо в глаза. Неужели за все эти годы, читалось у него в глазах, ты ни разу не дал слабину даже по причине болезни, Всемогущий? И приходил на помощь людям даже тогда, когда помощь нужна была тебе? Тошинори сжал плечо приемника, ободряя его. — Быть символом мира — большая ответственность, мой мальчик. Часто приходится забыть про себя, уступая части своей личности, которая не имеет чувств и личных предпочтений. — Всемогущий остановился и сжал угловатый кулак. — Но на то мы и герои, что пошли на эти жертвы добровольно. И мы не вправе давать обратную! Правда, мой мальчик?! — Да, пап! — воскликнул Мидория, задрав голову и в готовности сжав кулаки, но в ту же секунлу осекшись и выпучив глаза. Тошинори ошарашенно остановился, не в силах сдвинуться, и медленно повернул голову на мальчика. Мысли смешались, вся заготовленная речь спуталась и забилась, застревая в горле. Возможно, это слуховая галлюцинация. Возможно, ему нужно поспать, старик ведь уже совсем не тот, как раньше. Не мог же он действительно… — Н-нет, Всемогущий! Это не то, что вы… Я просто… Извините! Не знаю, как вырвалось… Я не думал ни о чем таком никогда! Кинув беглый взгляд на Мидорию, Всемогущий резко наклонил голову и быстро забормотал дрожащими губами, перебирая всевозможные варианты и невольно походя при этом на преемника. Мидория, увидев это, взвизгнул и отпрыгнул от Всемогущего, рефлекторно прикрывкясь руками. У мальчика, кажется, никогда не было отца, и обращение не могло выскочить на автомате, как если бы он произносил «папа» несколько раз на дню. И пару мгновений назад он тренировался, вряд ли размышляя про материнство, отцовство и тому подобное… или юный Мидория способен думать о несвязанных между собой вещах одновременно, даже не напрягаясь? И при этом вкладывая все силы в удары? Конечно, Всемогущий не сомневался в способностях преемника, но не до такой же степени все плохо… Очнулся Тошинори, когда Мидория, дрожа и заикаясь, позвал его, подергав за рукав. Глянув на него, у Всемогущего словно сдернули пелену с глаз. Преемник побледнел, глаза навыкате, кулаки сжаты так, что побелели костяшки. Что такого произошло, что они оба на миг так распереживались? Разве что-то непоправимое? Фатальное? Да!! что есть мочи распиналось подсознание Всемогущего и долбило его изнутри молотками. Просто ты наконец понял, в чем дело, Тошинори! Если не можешь стать достойным учителем для юного Мидории, постарайся стать для него хотя бы достойным отцом! Это осознание поразило Всемогущего. Он никогда об этом не думал. Даже не представлял… это казалось несбыточным. Герой, а особенно символ мира, нередко чужд семейных уз. Какая уж там семья, если на кону человеческие жизни? Да и история его наставницы не располагала… Но юный Мидория — другое дело. Все, что в последнее время делал Тошинори, было исключительно для него, и только для него. Жаль, что в преклонном возрасте он не будет смотреть на «нового Всемогущего» по телевизору и гордиться, что воспитал настоящего героя и символа миру в придачу, но… у них все равно осталось время. Осталось! И если юному Мидории… нет, если Изуку нужна отцовская фигура, он ему себя предоставит без обиняков! И совсем нечестно было бы утверждать, что сам Тошинори этого не желал бы. Всемогущий огляделся, чтоб никого не было поблизости, и только после этого положил ладони на плечи Мидории и встряхнул его, чтобы малец перестал бубнить под нос извинения. — Послушай, мой мальчик! Мидория встрепенулся и замолчал, смотря Всемогущему в глаза с таким доверием, что у Тошинори не оставалось сомнений. — Мы с тобой прошли через многое… иногда даже не верится, что это произошло со мной. Я никогда не думал, что у меня появится такой ученик, и такой… сын. Мидория пораженно уставился на него. Тошинори отвел взгляд. — Если раньше моей мотивацией были люди, находящиеся в опасности… в крайние дни ты единственный, кто заставляет меня встать с кровати. С дырой в боку, в форме или без, я постараюсь заткнуть еще одну брешь в твоей жизни, юный Мидория. Теперь все хорошо! Он на мгновение принял форму Всемогущего, но тут же выдохся и закашлялся. Осознав, что все это время не смотрел на Мидорию, чтобы не сбиться с мысли, он обернулся на хлюпающие звуки и увидел мальчика… не в лучшей виде. Он прижимал ладони к вискам и не сдерживал крупные капли слез, стекающих с щек и падающих на носки кроссовок. Всемогущий вздохнул. Он не был таким плаксой в его возрасте! Присев на колено, Тошинори приобнял Мидорию за плечи и грубовато прижал к себе. — И незачем так реветь… это все последствия твоего детства, сынок! Тебе не хватало мужской руки в воспитании! Мидория заревел еще громче, не найдя, что на это ответить.