***
— Су-гу-ру! — Сёко бежит от озера. На ней сползшая растянутая футболка с пятнами от мокрого после купания бикини. — Ну, что там?! Юджи и Мэгс сказали, что вы Ferrari разбили. Её удлиненное каре потемнело до середины, с волос течет вода. — Типа того, — угрюмый вид Гето немного остужает пыл подруги. — Это первый и последний раз, когда ты развела меня на отдых со студентами. — Ну ладно тебе, хорошо же было. Сёко виснет на Сугуру. Она только из озера, её объятия приятно холодят повторно вспотевшего после пешей прогулки до кемпинга Гето. — Ты знаешь, чью тачку они шорхнули? Годжо, — Иэйри смотрит снизу вверх, от природы огромные выразительные глаза округляются еще больше. — Да-да, того самого Годжо. — Да ладно! Он тут отдыхает?! Вот бы познакомиться, — Гето не разделяет восторг подруги ни на грамм. — У тебя есть все шансы. Можешь ему еще на кузове хуй нацарапать. Иэйри толкает Сугуру маленькими ладошками и смеется. — Да брось. Поделим ремонт пополам. Иди в душ и есть. От тебя несет, как от грузчика после смены. Твой обед я накрыла, кстати, чтобы не остыл. Сёко зайка. Гето не может винить её в нелепом происшествии. Они дружат со школы и бывали в разных переделках. Потому предложение размазать ремонт тачки пополам звучит, как что-то само собой разумеющееся. Вместе с Сёко они еще в школе создали свою музыкальную группу, где подруга была вокалисткой. Она и позвала Гето преподавать в частную музыкальную школу, куда устроилась сама после универа. Сугуру как раз был на мели и в поисках очередной работы. Группа приносила деньги, но нестабильно. А потому была, скорее, делом для души, чем источником постоянного дохода. Гето-сэнсэй быстро понравился студентам за свою открытость и неформальные отношения с учениками. Начиная от рок-репертуара, который он брал за основу уроков гитары, и заканчивая совместными попойками после занятий. Девчонки строили глазки молодому мужчине, набиваясь на частные уроки, парни звали с собой на тусовки. Сугуру хоть и кривился, что преподаватель из него как из панка балерина, но ему нравилась работа, а еще больше нравились ребята. Потому, когда Иэйри предложила их музыкальной группе взять с собой на отдых и студентов, которые не разъехались на каникулы, он, не думая, согласился. На свою голову. Гето еще немного бесится из-за ссоры с белоснежной парочкой. Но душ и обед быстро растворяют злость и обиду. Пропадает и желание оторвать уши Итадори, который грустной тенью маячит на фоне в ожидании наказания. Сугуру машет рукой и уже через каких-то полчаса слышит счастливый смех Юджи и вопль Мегуми, на которого свалился с тарзанки летящий в воду друг. Место Сёко выбрала шикарное. Деревянные домики в лесной горной глуши, личное озеро, полудикая территория, по которой разбросаны беседки для барбекю и кострище в центре поляны, где они каждый вечер собирались на выпивку и песни под гитару. После обеда Сугуру забирает гитару из своей комнаты, заворачивается в натянутый под хвойными ветвями гамак чуть вдали от пляжа. В целом, отдых снова становится приятным. Под звуки цикад и со вкусом черешни. Под тихое звучание струн, лениво перебираемых ловкими пальцами. Гето вплетает мотивы импровизации в это жаркое лето, тихонько шепчет себе под нос, когда гитара выдает куплеты известных треков. И сам себе не может ответить, почему губы уже третий раз напевают строки из «Behind blue eyes».***
Вымощенная широкими прямоугольными плитами дорога прямой линией уводит в тоннель из зелени. Лесная дорога в такой глуши редкость. Но в Парадайзе Сугуру сказали, что где-то в горах находится военный полигон, и эту трассу выложили для техники. Гето еще сильнее вдавливает палец в рычаг газа, и отметка на экране медленно растет до 110 км в час. Он переключает передачу, смотрит в лесную чащу, кайфуя от того, как стволы деревьев и ветви сливаются в размытые кляксы. Из леса приятно веет свежестью, обдавая холодком спину и открытые руки. Интересно, до скольки он сможет разогнать топливный ATV? Электронный спидометр добавляет еще пять километров сверху. Сугуру пригибается от слишком низко склонивших ветви деревьев. Несмотря на вчерашний скандал, Гето не собирался портить себе впечатления от квадроциклов. И потому сегодня в самую рассветную рань, тщательно избегая встречи с владелицей резорта, взял на ресепшене еще два часа прокатного времени. Скорость адреналиновым бустером в кровь окончательно стирает неприятные воспоминания со вчера. Ну, подумаешь, какой-то золотой выскочка подпортил настроение. Деньги они с Сёко соберут. В лесной стене впереди намечается просвет и съезд на песчаную дорогу. Гето до боли в предплечьях выворачивает ручки, вписываясь в крутой поворот. Машина взлетает над землей и грузно опускается в песок, подбросив водителя на сидении. По кузовной защите царапают мелкие ветки и камешки, выбитые колесами из грунта. Клубы поднятого квадроциклом песка застилают вид в боковых зеркалах. Даже сквозь тонировку визора Гето отмечает, как нереально красив рассвет, тусклым розовым переливом на краю горизонта разгоняющий ночную синеву. Квадроцикл трясет вместе с Сугуру так, что приходится еще крепче держать поручни управления и сбросить скорость. Оффроад по пересеченной местности — еще один вид неразбавленного кайфа. Особенно в одиночестве, когда можно насладиться глухим рыком мотора, перестуком гальки по корпусу и ботинкам. Отдельные камушки ощущаются даже через плотные штаны, остро отскакивая от ног. Мотор ревет громче, когда Гето вжимает газ, буксуя по склону и взбираясь на холм. Глушит квадроцикл уже на вершине. Спешивается, облокотившись на сидение. Снимает шлем и с наслаждением подставляет лицо утреннему ветерку. Тот ласково обдает взмокшие лицо и шею, треплет вытащенные подкладкой шлема прядки. — Лучше и быть не может, — Сугуру упирается локтями в сидушку, зарывается подошвами в песок, расслабленно провисая по боку квадроцикла, чтобы полулежа сполна насладиться уединением и тишиной. С вершины открывается вид на прореженный песчаными участками лес, расползающийся ошметками ранний туман… и песчаную завесу, клубящуюся в одной точке. Со временем сероватый столб растет, по мере приближения к облюбованному Сугуру холму. «Что, блять?» Гето поднимается. Нет, не показалось. Облако из песка все ближе, и теперь до ушей долетает шум мотора и грохот чужого квадроцикла. Кто-то явно заприметил Гето и теперь настойчиво «карабкается» на его, мать вашу, склон. Кто-то такой же грязный и пыльный, как сам Сугуру, вздумавший месить лесные тропки ни свет ни заря. В отличие от черного шлема Сугуру, на ездоке белый, с GoPro на макушке. Такие же белые перчатки с обрезанными пальцами и белые вставки на черной кожаной спортивной куртке. Выехав на склон, чужак равняется встык с Сугуру, филигранно оставив считанные сантиметры между их авто, глушит мотор и снимает шлем. Гето хочет задохнуться возмущением. Этот подонок посмел испортить ему еще одно утро. — Привет, «господин Гето». Как тебе мои навыки парковки? — вид у Сатору весьма довольный собой. Он треплет пальцами слипшиеся под шлемом волосы, щурит глаза, сморщив нос, от осыпавшегося с перчаток песка. По правде, запарковался он идеально. Тут не возразить. — Не думал, что золотые мальчики встают в такую рань. Завтрак в серебряных тарелочках и кофе в фарфоровых чашечках еще не поданы. — Не думал, что преподаватели музыки такие язвы, — Сатору не обижается на подколку, продолжая смотреть на Сугуру. Перекидывает ногу с сидения и подходит к Гето, бесцеремонно облокачивается рядом на его квадроцикл. — Не припоминаю, чтобы я соглашался на компанию, — тем не менее Гето двигается и чувствует, как чужие бедра прижимаются вплотную, а рукав кожаной куртки скользит по обнаженной руке. — Я не вижу тут таблички «Парковка для Гето Сугуру», — Сатору деланно озирается и тут же заливается смехом. — Ну брось, смотри, как красиво. — Я и смотрел, пока ты не приперся, — Сугуру пытается дерзить, но у Сатору внезапно такой мягкий и заразительный смех, что приходится укусить себя за щеку, чтобы не улыбнуться в ответ. Тем более, и правда, красиво. Две спины на фоне поднимающегося над горизонтом солнца, ни единой живой души, кроме них. Уединение и очарование моментом стирают пропасть социальных статусов, и Гето решается на вопрос. — Не слышал, чтобы наследники многомилионных корпораций любили месить грязь по утрам. Новый вид развлечений из рекомендаций Forbes? Гето ожидает язвительной шутки, задранного носа и надменной ухмылки. А получает тихий, и, он уверен в этом, честный ответ. — В моем кругу больше нет ценителей рассветов. Так что я наслаждаюсь парой дней отдыха на природе, — легкая грусть просачивается в голос. Гето тут же вспоминает картинку на скринлоке айфона Годжо. — А ты? Сбежал от студентов? — А ты от невесты? «Зачем я это спросил?!» — Сугуру брякает первое пришедшее в голову и сжимается внутри, боясь ответа. Никто не говорил ему, Мэй невеста Сатору или нет. Он не припоминал, чтобы её лицо мелькало в журналах. Но спрашивать это у едва знакомого мужчины. О чем он вообще думает? — Кто, Мэй?! — Сатору улыбается еще шире и опускает подбородок, роняя светлые пряди на лицо. — Она не невеста мне. Родители все ищут подходящую пару, впаривая тех самых дочерей маминых подруг. Сугуру облегченно выдыхает, не понимая, почему стиснувшее легкие ожидание ответа так его взволновало. Почему Годжо его так волнует. Да, красивый. Этого не отнять. Не той недосягаемой броской красотой с рекламных щитов. Нет. Сейчас красивый. Подсвеченный восходящим солнцем, покрытый пылью и хлопающий себя по шее, сгоняя настырную мошкару. Сугуру украдкой любуется, рассматривая его так близко, что видно шершавые края перфорации на кожаных перчатках, и как неровно вздымается грудь, обтянутая тесной курткой. — …она вообще ехать не хотела. Мэй и глушь, пф-ф-ф, — Годжо фыркает, и Гето осознает, что часть монолога выпала из его внимания, пока он зависал на Сатору. — Согласилась, только когда я выбрал самый дорогой отель в округе, угождая отцу. А чтобы в такую рань поехать со мной кататься? Я тебя прошу. Сатору замолкает и дурашливо пинает ботинок Сугуру носком. От этого ребячества где-то внутри становится легко. Образ Сатору из журналов рушится, как подмываемый прибоем песочный замок. — Погоняешь со мной? — Что? — Сатору поднимает на Гето глаза. Они цвета проточного горного ручья. Такие светлые и пронзительные на фоне раскрасневшегося под душным шлемом лица. Зачем он так смотрит? Ну зачем, зачем? — Кто первый до Парадайза. Погнали? Сугуру не нужен ответ. Он прочел его в азартной ухмылке. Годжо уходит к своему ATV, напоследок пройдясь пальцами по тыльной стороне ладони Сугуру. От точки касания бегут мурашки, щекоча нервы по кожей. Блять. Гонку они начинают у подножия по громкому «Погнали!» от Сугуру. Сатору явно не привык проигрывать. Оценив, что Гето достойный соперник, он начинает подрезать и подталкивать того, если Сугуру удается вырваться вперед. На ровной плиточной дороге начинается настоящая гонка. Кажется, что до предела напрягаются нервы, посылая импульсы возбуждения по всему телу. В мозгу зашкаливает концентрация дофамина. Одно дело конкурировать только с собой. И совсем другое — топить газ до предела под рев двигателя, пытаясь обогнать Сатору. У Годжо явно нет тормозов, и полное отсутствие чувства страха. Он впервые на трассе, но выжимает максимальную для этой модели квадроцикла скорость. Попадись случайное бревно посреди дороги, и он попросту не успеет затормозить. В лучшем случае его ждут переломы и сотрясение. В худшем — заголовки новостей с черным уголком на фото. Но эту дорогу знает гонявший здесь вчера Гето. По периодическим поворотам белого шлема, когда они равняются, до Сугуру доходит, что Годжо… доверяет ему? «Что?» Это осознание лежит где-то на грани фантастики. Такой, что Сугуру собирает свои поплывшие мозги в кучу уже на въезде в отельный комплекс, лишь на полкорпуса уступив Сатору и пропустив вперед, чтобы не столкнуться друг с другом в слишком узких для двух авто воротах. Сатору паркуется и слезает с квадра, тут же тянет поднятую ладонь, чтобы дать пять. Второй рукой стаскивает шлем. — Офигеть! Сугуру! Надо повторить, — пунцовые щеки контрастно выделяются на светлом атласе кожи. Годжо сбито дышит, как мальчишка, вернувшийся со двора домой. Гето уже хочет поднять руку и ответить, но взгляд падает на элитный внедорожник Ferrari, на пять звезд вывески отельного комплекса, и делает шаг назад. Сатору, смутившись, опускает руку. — Да, отлично погоняли. Спасибо за компанию, — почти неслышно срывается с губ Сугуру. Гето не знает, что хуже: непонимающе распахнутые глаза Сатору или, наоборот, промелькнувшее в них осознание. Толчок плечом и удаляющийся в сторону корпусов отеля силуэт, на прощание взмахнувший снятой перчаткой.***
Сёко подсаживается к бренчащему струнами Сугуру, умостив ноги на его бедра. Она легкая, как пушинка. Гитара и то ощущается тяжелее. — Как покатался? — Неплохо, — оборванная нота повисает в воздухе. — Сугуру, — она зовет требовательно, ожидая продолжения. — Ну что? — Ну я же вижу. — Что ты видишь? — Гето заглядывает ей в глаза, укрытые под тенью широкополой соломенной шляпы. Сёко улыбается и откидывается спиной на траву. — Ты съездил погонять и уже полдня сидишь тут как одинокий одиночка. Я не страдаю от неразделенной любви. Но даже мне уже хочется позвонить бывшему, слушая твои депрессивные напевы. — Может, я грущу, что нам скоро уезжать и скоро ебучий понедельник? — А может, ты грустишь, потому что познакомился тут с кем-то? — Что за бред? — Сугуру отмахивается и тоже заваливается в траву крест-накрест с Сёко. — Подумаешь, покатались вместе… — О-о-о!!! Вот так поворот. Уже покатались вместе. Так значит, я права, — Иэйри подгибает ногу и пяткой пинает Гето в лодыжку. — Ничего ты не права. — Он в жизни такой же красавчик, как по телеку? — Лучше, — Сугуру отвечает, не подумав, бессознательно шепчет, вспоминая профиль Сатору в розоватых рассветных красках и его хрипловатый после гонки смех. — Дурак. — Знаю. — Сыграешь мне? Сугуру подтаскивает гитару, закидывает на грудь и по памяти перебирает струны. Они пели эту песню вместе на выпускном. У Иэйри волшебный голос, даже когда она мурлычет под нос только им двоим, еле слышно, поддерживая меланхолию Сугуру.***
Итадори получает очередной подзатыльник от Мегуми за то, что до цвета плавленой резины сжег две порции маршмеллоу, пока Мэгс ходил за джином. Их компания смеется от какого-то очередного тупого прикола. После того количества алкоголя, что они выпили за отъезд, любая шутка кажется остроумной. Яркий прощальный костер полыхает, унося искры и горящие хлопья пепла в ночное небо. Он отражается в стенках стеклянного бокала Сугуру, играет бликами на поверхности белого вина. Гето не любит вино, но Сёко раздобыла на кухне настоящие бокалы вместо пластиковых для них двоих. Отказываться было бы некрасиво. А после второй бутылки уже и не хотелось. Что ни говори, отдых удался. Гето блаженно тянется, впитывая в легкие хвойный воздух и влажность озера. Судя по ощущениям, впитывается еще настырно жужжащий комар. — Не помешаю? — вкрадчивый бархатный голос заставляет встрепенуться и сесть ровно, выпрямившись на неудобном бревне. Сатору стоит на кромке желтого света костра и тени, зажимая в руках две бутылки шампанского. — Нет, что ты! Гостям с бухлом мы рады, — Сёко подрывается, отбирая у Сатору бутылки Dom Perignon, автоматически уступая место на бревне Гето. — Ну и отлично, — Сатору тут же занимает вакантный кусок бревна, вытягивает свои бесконечные ноги в узких темных джинсах к костру. — Мы как-то неправильно познакомились. Начали с ссоры, так что я хотел хотя бы попрощаться нормально. Годжо говорит о незадавшемся знакомстве с Сугуру, но на деле не смотрит на него совсем. Делает вид, что его всецело занимает компания студентов напротив. — Вы же Годжо Сатору?! Ну, тот самый, — Итадори, святая простота. Шипение Мегуми не в силах остановить подстегиваемый алкоголем язык. — Не знаю, как насчет того самого, но это я, — в зрачках Годжо пляшут искры от огня. Или это не искры? Это у Сугуру в глазах искрит? Он болтает бокалом с вином, то и дело кося на незваного гостя. «Зачем он сюда приперся?» Сугуру хотел бы злиться, накручивая себя внутри, но кому он врет? Стоило Сатору появиться у костра, как в груди щелкнуло, и страх больше не увидеть его снова отпускает. Как тогда, когда Сатору сказал, что Мэй ему не невеста. Близость Годжо будоражит. Все еще недостаточно близко. Не настолько, чтобы снова втянуть ноздрями его запах. — А хотите, сэнсэй вам сыграет? «Юджи, заткнись!» — Очень хочу! — Сатору светится неподдельным интересом. Сугуру встречается глазами с Иэйри, которая принесла еще один бокал для Годжо и, наклонившись над ними, доливает Сугуру дорогое шампанское прямо поверх остатков вина из пакета. Видно, что она прикусила нижнюю губу, чтобы не заржать и воздержаться от комментариев. Её он убьет позже. Один из студентов услужливо передает Гето гитару с той стороны костра. Пальцы привычно проходятся по матовому корпусу. Сугуру замечает, что хотя Сатору и не смотрит ему прямо в лицо, но завороженно наблюдает за движениями рук, чутко цепляющих струны. — Иэйри, споёшь? — Гето вопросительно косится на подругу, но та качает головой, подняв бокал. — Не, я уже нормально так наклюкалась, давай ты. — Оу, так ваш сэнсэй и поёт? — Годжо делает вид, что удивлен. А может, в самом деле удивлен? Его тяжело читать, кроме редких моментов откровений. Популярность гостя развязывает языки ученикам Сугуру. Они смотрят на Сатору так, будто к ним спустился апостол, озарив дешевое вино с пивом, превращая его в неебически дорогое шампанское. — Да, они с Сёко в группе вместе. Господин Гето тоже мог бы быть фронтменом. Они с ней меняются иногда! У сэнсэя есть пару сольных треков, — Мегуми, замкнутый и угрюмый Мегуми, не выдерживает сияния известности Годжо и начинает поддакивать в беседу. Сугуру решает, что лучше уж играть. Годжо посидит с ними, поболтает и свалит в свой мир, к своей «не невесте». Но он не сваливает. Ни через песню, ни через две. Ни через час, когда часть ребят уходит спать, чтобы отдохнуть перед долгой поездкой назад в Токио. Он продолжает тихо перебалтываться с Итадори, чокаться и шепотом шутить о чем-то с Сёко, чтобы не перебивать музыку. Гребаный Годжо Сатору. Ведет себя так, словно пришел к себе домой. Общается с друзьями Сугуру. Кивает в такт. Невозможный Годжо Сатору, по слухам, трижды отказавший сверхпопулярным шоу, где элитные эскортницы сражаются за богатого холостяка, сидит в лесной глуши, пропитывается запахом костра, смеется с глупых приколов студентов. Невообразимо богатый Годжо Сатору. Настолько, что Сугуру таких чисел, может, и не видел даже в учебнике по математике. Гето мог бы злиться. Мог бы отвести его в сторону и попросить уйти. Мог бы. Но на деле он пытается поймать взгляд чуть захмелевших голубых глаз на себе. Пытается найти нотки одобрения в хитром прищуре и шальной улыбке. Почему-то поэты пишут о том, как щемит сердце, подхватившее чертову влюбленность. У Сугуру тянет внизу живота от одного вида Сатору. Он мог бы списать это на желание потрахаться с красавчиком. Но, кажется, он проебался. Тут все куда запущеннее. Когда Гето затихает вместе со струнами, Сатору молчит немного, встряхивается, сбрасывая оцепенение, и тянет руки к гитаре. — Можно? Опешивший Сугуру без сопротивления выпускает инструмент. — Я в универе играл немного. Не обещаю, что не забыл, — Сатору берет пару пробных нот. Садится поудобнее. Сполохи от огня пляшут на лице тенями упавших прядей и ресниц, трепещущих по щекам. Сугуру узнает мотив сразу, с первых нот. Слишком известная песня, слишком. В груди тоже становится слишком. Может, это алкоголь. А может, то, как до костей сжигает плоть хрипловатый голос Годжо, сначала робко, а затем все увереннее подбирающий знакомые слова. Игра фальшивит. Но слова сдирают с Сугуру кожу. Won't you die tonight for love Baby join me in death Won't you die Baby join me in death Иэйри смотрит на Сугуру. Ей понятно все с первых слов. Но уйти посреди композиции некрасиво. Потому она ждет завершения исполнения, чтобы оставить этих двоих наедине. — Сатору, у вас столько талантов! С удовольствием посидели бы еще, но глаза слипаются. И вы, — пальчик указывает на оставшихся студентов, — тоже спать. Автобус завтра рано. Сто баллов актерским талантам Иэйри, сцеживающей фейковый зевок в ладонь. И два теста вне программы студентам, которые пытаются сопротивляться, когда Сёко тащит их в домики. Они остаются одни, провожая взглядами все еще протестующего Юджи. Сугуру переводит взгляд на угасающий костер. Тлеющие угольки и редкие сполохи умирающего пламени все хуже разгоняют подступающую темноту. — Зачем ты пришел? — Соскучился. Вот так просто? Он вот так это говорит, не понимая, что внутри Сугуру его слова закручиваются в ураган, который если вырвется, то получит собственное имя в новостях. — Твоя… девушка не будет искать тебя? — Моя «не девушка» уехала в тот же день, когда мы с тобой гоняли. Сказала, что я невыносимый и сил её нет терпеть меня, даже из уважения к моему папочке. — И где она не права? Сатору едва слышно смеется. Чуть громче, чем в высокой траве стрекочут сверчки. Разворачивается, подтянув колени, и ложится вдоль бревна, положив голову Сугуру на бедра. Бесцеремонный нахал. Но дыхание сбивается от того, как это приятно, ощущать вес Сатору на себе. Годжо всматривается в глаза Сугуру, ищет там что-то, а затем переводит взгляд куда-то выше, к звездам, расфокусируя точку зрачка. — У тебя глаза цвета ночного звездного неба. Тебе говорили? — Черные? — М-м-м, нет, — Сатору ёрзает по бедрам затылком, шуршит волосами, отрицательно качая головой. — Кажется, что иссиня-аметистовые. — Таких не бывает, — Сугуру наклоняется чуть ниже. — Вот, присмотрись получше. От его дыхания ресницы Сатору дрожат. Годжо медленно облизывает губы, ни на миг не отрываясь от лица Гето. Рука сама находит выпавшую из пучка прядку челки, чтобы плавно завести её за ухо. — Сугуру, что мне сделать, чтобы ты меня поцеловал? — задыхающийся шепот на грани мольбы. Ладонь остается лежать на шее Сугуру, скользнув от уха до точки пульса. — Попроси, — если бы Гето не был так близко, ноль шансов, что Сатору расслышал бы его слова. Годжо просит. Уже в поцелуй, приподнявшись на локтях и найдя чуть шершавые губы Сугуру своими. Ладонь притягивает его шею, заставляя согнуться над лежащим Сатору. Рот Сатору, мягкий и послушный, пропускает чужой язык, позволяя толкаться до самого корня, выбивая сдавленные стоны. Рука Сугуру горячо ложится на гладкую грудь, заползая под расстегнутый воротник поло. Пальцы задевают нежную кожу ареолов сосков, обводят круги и сжимаются поочередно вокруг затвердевших горошин, заставляя Сатору выгнуться в пояснице навстречу. — Пойдем ко мне? — Сугуру хрипло выдыхает, ведя бедрами и ощущая, как член твердо упирается через ткань в чужой затылок. Зажиматься посреди двора на бревне неудобно, и не хочется быть застуканными. — Студенты? — Годжо сложно говорить. Это единственное, что он выдавливает сквозь сбитое дыхание, так и не отпустив блуждающие по груди руки Сугуру, перехватив его запястья. Чувство, что Сатору так отчаянно в нем нуждается, шумными ударами пульсирует в висках, заглушая окружающие звуки. — У сэнсэев есть привилегии одноместного домика. Годжо следует за Сугуру, не разрывая контакта, то и дело касаясь рук, пробираясь пальцами под рубаху и в собранные на затылке волосы. В домике тут же вжимает Гето в стену, заталкивает язык в рот, продолжая начатое. Рубашка скользит по плечам, обнажая грудь Сугуру. Гето запрокидывает голову, заставляя Сатору сползти языком от губ по челюсти и кадыку, к ключицам, пройтись по ямочке, где выпирающие косточки сходятся под шеей, углубиться в ложбинку языком, попутно расстегивая оставшиеся пуговицы и открывая себе путь ниже. Годжо жадный и нетерпеливый. Его пальцы сжимают упругие бока Сугуру, сминают кожу до побелевших под ногтями лунок. Гето окончательно прощается с рассудком не тогда, когда Сатору влажно выводит узоры над линией штанов, не когда опускается на колени, засунув ладонь в собственную расстегнутую ширинку, а второй грубо дергает штаны Сугуру вместе с бельем. Гето слетает с катушек, когда опускает глаза вниз и тонет в чужом наваждении широко распахнутых глаз. Почти невинных рядом с его вывалившимся из трусов членом. Почти. Если бы не то, как Годжо проседает, ласкает сам себя, разводя и сводя колени по полу, насаживаясь на руку одними бедрами. — Можно? — Сатору просит его член и тут же открывает рот, выставив язык с подогнутым кончиком, приглашая самостоятельно заткнуть его. Сугуру стонет гортанно, сжимает непослушные белые пряди и толкает Сатору насадиться на липко блестящую головку. Первое движение рта пробирает до позвонка. Весь Сугуру сжимается до одной точки наслаждения. Там, где непрерывно всхлипывает на его члене Годжо, усердно вбирая стояк, доходя кончиком носа до дорожки темных волос на лобке. Золотой наследник Сатору, надежда папочки на счастливый и выгодный брак, сейчас кончит себе на джинсы, прикрыв глаза от кайфа, насаживаясь ртом на мясистый член едва знакомого музыканта. Гето цепко хватает серебрящиеся в оконном ночном свете волосы, оттаскивает лицо Сатору. Недовольная мина очаровательна, когда Годжо снова смотрит на Сугуру, уже вопросительно. — Перестань себя трогать. Кончишь, когда я разрешу. Последний толчок бедрами в руку, и Сатору послушно замедляется, разочарованно ерзает, сводя колени. Грубые края расстегнутых джинсов давят на вытащенные и набухшие яйца. — Кончишь от моего члена, — Сугуру сам мог бы кончить от осознания своей власти над Сатору в этот момент. Член дергается, и Сугуру берет его в ладонь, проводит им по взмокшей от испарины и размазанных слюней щеке к виску. Прозрачные волосы паутиной липнут на влажную головку. Сатору выдыхает шумно, собирая силу воли, но слушается. — Душ там? — кивок на единственную дверь в небольшом домике. Он поднимается, ведет бедрами, снимая джинсы, наступает носками на пятки кед, чтобы освободиться от ненужной одежды, и, отсвечивая молочными подтянутыми ягодицами, уходит в ванную комнату. Блядский боже. Сугуру сглатывает скопившуюся во рту слюну. Он вообще глотал и дышал с тех пор, как они зашли в домик? По ощущениям в легких и прилипшему чужому запаху, он вдыхал только аромат кожи Сатору и глотал его поцелуи. Натягивать штаны нет смысла. Гето снимает их и ботинки, оставаясь в расстегнутой и перекошенной оверсайз рубашке. Она кажется последней преградой, плотиной, которая должна сдержать желания Сугуру. Пока Сатору в душе, надо чем-то себя занять, чтобы мозг окончательно не превратился в сахарную вату, брошенную на раскаленную плиту. В стену домика вмонтирован камин. На улице неебическая духота. Но это единственное, чем Гето соображает занять руки в ожидании Годжо. Быстро занявшиеся поленья потрескивают, освещая часть стен вокруг и дубовые доски пола около камина. Гето не оборачивается на звук захлопнувшейся двери. Ждет влажного касания чужого тела. Осторожные босые шлепки, и в голые ягодицы Гето упирается напряженный член Сатору. Руки обвивают грудь, кольцом спускаясь ниже, пальцы находят и плавно начинают надрачивать расслабившийся за время ожидания член. — Так тебе нравится романтика? — шепот на ухо, и мочка вместе с плагом оказываются зажаты острыми зубками. Боль от укуса растворяется в теплых ласкающих движениях языка по краю сережки. — Ты же привык жить, как в кино, — Сугуру сипит, не узнавая свой же голос. — Тогда не хватает шкуры какого-нибудь бедного животного, почившего, чтобы мы могли потрахаться в его меху. — Есть плед, — Гето нехотя разворачивается, чувствует, как Сатору тут же смещает руки на его ягодицы, разводит их, гладя пальцами горячую ложбинку. Надавливает на сжатые мышцы ануса. И продолжает улыбаться своей блядской порочной улыбкой. Член упирается в пах Сугуру. Годжо трется, подмахивая бедрами. Набухшая головка скользит между их телами, дразня член Сугуру каждый раз, когда задевает его. Гето чуть толкает Сатору пахом в сторону дивана, но тут же удерживает за руку, не давая лечь. Снимает белый пушистый плед и стелет на пол в освещенный камином пятячок досок. Ухмылкой Сатору можно соблазнять девственниц, уготованных служить богу. Он ложится в мягкость пледа, призывно разводит колени и выгибает спину, упершись одним локтем. Вторая рука ложится на поджавшиеся яйца, пальцы перебирают нежную кожу, проходятся по члену, но он не трогает себя без разрешения. Широко расставленные бедра раскрывают ягодицы, и в них сжимается наспех растянутое в душе колечко мышц. Судя по мокрому блеску, Сатору умничка. Нашел смазку. Смертный грех во плоти. В упругой идеальной плоти, в которую хочется вгрызаться зубами, до лиловой ряби кровоподтеков. Сознание Сугуру растопленным маслом стекает к набухшему члену. Если он не трахнет Сатору прямо сейчас, то сдохнет. Он наваливается сверху, дернув раскрытые бедра на себя, от чего Годжо падает спиной на плед. Стройные ноги, запримеченные еще в первый день знакомства из-за ярких белых гольфов, тут же зажимают Гето. Член скользит к подготовленному заду. Глаза Сатору подернуты бензиновой пленкой. В них отражаются оранжевые блики огня, пляшущие по голубым радужкам. Он бессознательно стонет и вжимается в проехавшийся вдоль ягодиц член. — Трахни… меня, — ладонь Годжо лежит у виска, и пальцы судорожно подрагивают, когда тело прошибает спазмами возбуждения. Сугуру наклоняется к подушечкам пальцев, поочередно вбирает в рот изящные фаланги, очерчивает косточки языком. Теряет последние крупицы здравого смысла, наблюдая, как Сатору извивается, открывает рот в немой просьбе большего. Полы так и не снятой рубашки щекочут живот, посылая мурашки по его коже. — Интересно, что сказал бы твой папочка, узнав, как ты умеешь стонать в ожидании, что твою задницу растрахает чужой член? — Гето скользит двумя пальцами в открытый рот Сатору, оттягивает щеку. — Открой пошире. Годжо слушается и завороженно смотрит, как чужая слюна полупрозрачно стекает ему на язык. — А теперь оближи, — мокрое тепло языка обволакивает мозолистые от гитарных струны пальцы Сугуру. Губы мягко сходятся на вторых фалангах указательного и среднего пальцев. Гето толкается ими глубже, прижимает язык у основания, собирая свою и чужую слюну по всей длине. — Такой хороший, популярный мальчик. Сугуру достает мокрые пальцы, распределяет вязкую жидкость по стояку и разводит внутреннюю часть бедер Сатору еще шире, утопив руку в тонкую кожу возле паха. Пальцы второй руки приставляет к заду, массирует, надавливает на упругое колечко. И не убирает, когда резко и под вскрик дернувшегося под ним Сатору входит членом в горячие стенки. Пальцы туго втискиваются вместе с членом, до жжения и красноты растягивая вход. Подгибаются внутри в поисках чувствительной точки. Ощущение члена и пальцев одновременно размазывает Сатору, заставляя исступленно скулить и вертеть головой, комкая руками белый мех. Слипшиеся после душа волосы пропитываются выступившей на лбу испариной. Конденсат пота проступает на светлой коже. Сатору весь гладкий, лоснится в свете камина, смешанного с холодными тенями ночи. Гето заполняет его полностью, почти болезненно растягивая стенки, с каждым движением, все больше впиваясь пальцами в разведенные бедра. На бледной коже останутся синяки. Но единственное, что сейчас волнует Сатору, как не сойти с ума с каждым толчком, в беспамятстве елозя лопатками по покрывалу. Сугуру трахается упоенно, быстро и резко. Не размениваясь на нежности. Текущий член Сатору, колом стоящий и подрагивающий от каждого движения, — доказательство, что все, что он делает, ощущается охуенно. — Сугуру… — Заткнись, — Гето еще жестче тянет Сатору на себя, нащупывает пальцами уплотнение в эластичных мышцах и нажимает, заставляя Годжо хныкать от удовольствия и вжаться пятками в ягодицы Сугуру. — Ты сам пришел ко мне, — голос срывается, когда собственные пальцы задевают головку внутри, ткнувшись в щель уретры. — Скажешь, что не за этим? Гето хочет запрокинуть голову, но нет никаких сил оторваться от Сатору, разметавшегося перед ним. Член набухает, давя на пальцы, и Сугуру достает их, нарочно зацепив кромку входа, срывая еще один всхлип с раскрытых губ. Чтобы тут же найти пружинистые яйца Годжо, пройтись по округлостям, покрытым едва заметным прозрачным пушком. Годжо вскрикивает слишком громко, даже как для уединения одноместного домика. Сжимается на члене Сугуру несколько раз, в ритм сокращениям брызгая спермой из так и не тронутой головки. Пятно густо растекается по плоскому дрожащему животу, часть капель мажет до груди. Сугуру отпускает ноги Сатору, наклоняется к покрасневшим и истерзанным острыми краями зубов губам, проводит языком, тянет нижнюю губу и не отпускает, пока короткими сильными толчками не доводит себя до оргазма. Только после этого разжимает зубы, чтобы подогревать тепло от быстро расходящегося по мышцам оргазма поцелуями Сатору. Тот не спешит убирать ноги с поясницы Сугуру, оплетая его крепкую спину еще и руками. — Я все-таки охуенно припарковался, — обрывистый смех вместе со скупыми выдохами звучит так нереально и правильно в тиши лесного домика под треск дров в камине. — Так и быть, прощаю за испорченный отдых. — Это я тебе испортил? — но продолжить огрызаться Сатору не дают губы Сугуру. Они втягивают его собственные, язык требовательно вторгается в тут же открытый рот. До утреннего автобуса слишком мало времени, чтобы тратить его на разговоры.***
Сугуру настраивает гитару, готовясь снова выйти на сцену. Они отыграли заявленный трек-лист, но гости продолжают звать группу повторно. Сёко то и дело тянет вниз края рваных шорт, переступая с ноги на ногу. Шорты открывают половину задницы девушки, и она уже в который раз ноет Гето, что видела кого-то из студентов в зале. Преподавание имеет свои минусы. — Давай ты поешь следующую? Сольник. Я на бэк-вокале постою, — Иэйри обращается к Сугуру. Ноль реакции. — Эй! Алло! — тычок в бок, и парень неосознанно поддакивает на предложение. Видно, что мыслями он не здесь. — Слушай, позвони ему наконец. — У меня нет номера, — Сугуру заинтересованно переключается на волнующую его тему, продолжая на ощупь крутить колки на грифе. Распущенные волосы лезут в струны, и он раздраженно перекидывает их за спину. — Ну позвони в тот автосервис, пусть дадут тебе номер. — Я не буду унижаться. Поигрались и хватит. Если бы он хотел, то набрал бы сам, — Гето сверкает гневом в глазах. На деле Сёко знает, что ему больно. Они уже две недели как вернулись из кемпинга. Поначалу Сугуру каждые полчаса проверял смартфон, надеясь найти пропущенный вызов или сообщение. И нашел-таки. Через пару дней в мессенджер прилетел скрин чека на оплату рихтовки бампера и смену воздухозаборника. Гето забил номер в поиск. Оказалось, что ему писали напрямую из автосалона. Сатору даже не удосужился написать сам. Видимо, слишком боялся светить свой номер случайному партнеру по перепихону на один раз. — Полегче, гитара не виновата, — Секо косится на натянутые до мелкой дрожи струны, с досадой терзаемые Сугуру. — Слушай, он был на отдыхе. Секс на один раз. Потрахались и забыли. Все честно. — Ты забыл? — Иэйри отлично знает, как друг до сих пор кривится при виде смазливого голубоглазого парня, сверкающего улыбкой с экранов. Кривится для виду. И снова проверяет телефон, хотя уже и реже. — Пойдем, еще пару песен и домой. Я наконец вытащу эти шорты из жопы. Гости клуба за столиками встречают группу овациями. Никому не хочется, чтобы пьянка заканчивалась. Гето першит в микрофон, проверяя, не сбилась ли громкость. Трогает струны, слушает, как за спиной подключается клавишник, едва слышным дребезжанием тарелок отзывается ударник, сигнализируя, что тоже готов. Открывает рот, чтобы пропеть строку куплета, и запинается на первом же слове, продолжая механически перебирать струны. В первом ряду пустующего весь вечер столика с табличкой «Reserved» сидит, как ни в чем не бывало, белоснежно скалясь, Годжо, мать его, Сатору. Ближайшие гости достали телефоны и фоткают случайно пойманную врасплох знаменитость. Сатору это, кажется, не волнует вовсе. Он попивает из сомнительной чистоты стакана прозрачную воду, проводит языком по нижней губе, ни на миг не отрывается от ошалевшего Сугуру. Легкий толчок чужих рук приводит Гето в чувство. Место у микрофона просит уступить хозяин клуба. Сугуру оробело делает шаг в сторону. — Сегодня у нас особый гость, — нервный голос собственника заведения выдает, что он сам в ахуях. — Прошу присоединиться к нам на сцене господина Годжо Сатору. Громогласные аплодисменты и визг девиц оглушают, когда Сатору, все так же хитро щурясь и улыбаясь, преодолевает три ступеньки сцены, на ходу застегивая единственную пуговицу сидящего по фигуре пиджака. Из-за низкой, потерявшейся под бортами горловины футболки кажется, что под пиджаком только голая грудь. Годжо берет протянутый микрофон, продолжая смотреть Сугуру в глаза своими ясными голубыми. Все так же пристально уставившись, берет микрофон в руку, подносит к губам. — Добрый вечер. Я хотел бы сделать небольшое заявление. Место, конечно, недостаточно людное. Но я вижу, там сзади есть фотограф? — Сатору на мгновение отрывается от Сугуру, скользит взглядом по залу и удовлетворенно кивает, когда приглашенный поснимать тусовку фотограф бодро машет. — Пожалуйста, не пропустите момент. Годжо вдевает микрофон обратно в стойку и подходит к Сугуру. В ухе, вместо гвоздика, сияет крупным камушком колечко. — Какого хера ты… Закончить Гето не успевает. В ноздри знакомо проникает легкая свежесть парфюма и запах кожи Сатору, когда он быстро, пока Сугуру не успел сообразить, прижимается губами, увлекая в поцелуй. Ладонь ложится поверх гладких прядей черных волос, чтобы Сугуру и не думал вырываться. На периферии мерцают вспышками камеры смартфонов. Годжо целуется нежно, смакуя момент и чужие губы. Будто они наедине. Этой нежности невозможно не поддаться. Колени слабеют, и руки сами находят стройную талию, прижимая Сатору ближе, попутно перекинув гитару на бок. Когда Годжо разрывает поцелуй, Сугуру чувствует через ткань пиджака, как в его кармане разрывается вибрацией непрерывно входящих сообщений телефон. Но Сатору кристально похуй. — Прости, что сразу не позвонил. Мне надо было немного времени, чтобы решить вопросы с семьей и «не невестой», прежде чем втягивать тебя в это. Было бы нечестно делать тебя участником наших разборок. — Сатору… — Гето чувствует себя обманутым. Гето чувствует себя счастливым. До кончиков пальцев, чутко прижимающих Годжо к его бедрам. В разговор вклинивается еще один участник диалога, повиснув на руке у Сугуру. — Деньги за ремонт тачки ты вернешь, я так понимаю. Там и моя зарплата была, — Сёко смотрит на них серьёзно. Ровно несколько секунд. И тут же начинает звонко смеяться, попутно салютуя продолжающим делать фото для экстренных новостей гостям клуба.