Скайрим + доморощенный гений...

…Эленвен только хотела вылезти из кровати, чтобы собрать обратно свою одежду и одеться, как дверь открылась, впустив её странного собеседника. Парень увидел её, сказал слово, которое явно было нерусским, и закрыл дверь обратно. Не менее странной мыслью сейчас было залезть обратно под одеяло и позвать его. Впрочем, куда уж страннее, после всего уже случившегося? Так она и поступила: — Заходи. Пьер заглянул и скользнул глазом по её прикрытому покрывалом телу. — Может, ты оденешься? Она парировала с иронией: — А ты боишься голых женщин? — Совсем стыд потеряла? Я думал, ты смущаешься раздеваться перед человеческими мужчинами. — Да какой из тебя человек? Заходи уже. Пьер закатил глаза и зашёл. На этот раз он свою дверь закрыл на ключ. И стукнулся об неё лбом. — Блять, реально анекдот какой-то… Альтмерка слегка нахмурила брови. — Что такое «анекдот»? Он пересказал всю их ситуацию: — Первый эмиссар Талмора приходит пообщаться с безумцем, который дружит с Довакином, и в этот момент в таверну заходит ярл Балгруф, который один во всём Вайтране знает её в лицо. И безумец ему показывает, что переспал с альтмеркой, хотя на самом-то деле не спал. Разве это не смешно? Эленвен попыталась посмотреть на это со стороны и представила, как бы это можно было рассказать. Усмехнулась. Действительно, похоже на смешную историю. Он выпрямился, развернулся и прошёл к своему стулу. Посол спросила, прикрываясь одеялом: — Слушай, а почему с ним ты разговариваешь на общем, а со мной — на своём? — Ну, мы же друг друга понимаем. А он-то моего языка знать не знает. — Я тоже тебя не всегда понимаю. Приходится додумывать, что же ты говоришь. Он развёл руками. — Так ведь получается же? Я ведь много чего тебе уже сказал. Вроде бы ты ещё ни разу не попросила меня уточнить хоть что-нибудь. Хм. Действительно. Понимать его после вдумчивого чтения переводов десятков песен было относительно просто. Сейчас просто попалось незнакомое слово. Кстати, он почему-то не был смущён. Это подсказывало ей, что он смущался разве что напоказ, а по-настоящему — когда просил оценить его вокальные таланты. И да, в разговоре с ярлом он… — А где ты научился так виртуозно лгать? Просто Балгруф был прав, я бы тоже сказала, что ты жил где-нибудь в Хай Роке, если бы не знала о тебе больше. Парень улыбнулся. — А разве я хоть в чём-то соврал? Указал на неё рукой. — Симпатичная эльфийская волшебница… Опустил ладонь. -…Утром я спал. Разве это не занятие? Потом готовил поесть гостям в таверне. На вечер. И познакомились мы с тобой очень недавно. А что мы тут с тобой делали, ему знать необязательно, вот я и сказал, что могу это не объяснять. Остальное он додумал сам. Я не отвечаю за его мысли. — И всё равно это всё ради того, чтобы прикрыть меня от конфуза, а не по-настоящему. Он бы счёл, что ты лжец. — Уж так приходится. А где научился? В целом — жизнь научила. А азы мне дала армия. Эленвен удивлённо подняла брови. — Армия? — Ага. Уж поверь, если ты на службе не научишься пиздеть, жить ты будешь отвратительно. И среди солдат есть занимательное соревнование, причём, как я видел, даже в армиях разных рас. Пиздеть до тех пор, пока кого-то не поймают на правде. Могу спорить, что и твои солдаты этим развлекаются. И легионеры, и братья бури… Все, короче. Как говорил мой лучший друг:"Не наебёшь — не проживёшь.» А офицеры, прослужившие от десяти лет и больше, знают всю подноготную солдат настолько, что могут преподавать искусство пиздежа. А ведь если вспомнить, то по дороге сюда воины легиона и мятежников у костров частенько предавались разговорам. Эленвен, в такие моменты читавшая его дневник, считала это просто солдатскими байками и не понимала, почему они смеются и указывают друг на друга после чьего-либо продолжительного монолога. Забавно. Собеседник раскрывался с самых неожиданных сторон. — Кстати, а что за владыка, который правил существам ещё хуже, чем норды? — Их было два. Даже нет, три. Первый Тёмный Владыка в принципе, который этих существ и создал. Примерно как Боэтия создала орков, только он никого не жрал и не высерал. Кстати, там они тоже назывались орками и тоже получились из изуродованных эльфов. Но он потерпел крах, когда пытался уничтожить всё Творение, а его последователь хотел направить мир к порядку. Вот следующий и сказал как-то, что у него были странные представления о порядке. Не знаю, скажут ли тебе хоть что-то их имена, так что рассказываю вот так… — А как их звали? -…Мелькор, один из Айнур, самый могущественный из них. Божественные сущности, которые своей музыкой создали Арду. Он лично создавал её земную твердь, огонь и холод. А потом захотел большей славы, чем другие, и всё понеслось по наклонной. Он совершил много зла, и эльфы, первые творения из плоти, нарекли его Морготом Бауглиром… Любопытно. Определённо слова из диалектов эльфийского, но не того, что был в ходу среди эльфийских народов Тамриэля. -…Потом был Саурон. Но это не первое его имя. Майрон… «Восхитительный»… -…Потом, когда он присоединился к Мелькору, эльфы окрестили его Гортауром. И уже после поражения Моргота — Сауроном. Он был одним из майар, младших духов. Однако это не значит, что он был слабым. Он создал цепь из Колец Власти и раздал их людским и гномьим владыкам. «Три — Эльфам под светом звёзд. Семь — гномам под земными сводами. Девять — смертным людям, на погибель обречённым.» Если смотреть на всё это отстранённо, не принимая стороны, его хитрость была… восхитительной… Его взгляд опять расфокусировался. -…Кольца людей сделали своих владельцев бессмертными тенями, обречёнными служить ему. Гномы не подчинились его воле, но кольца даровали им не только силу, но и вселили в их сердца немыслимую алчность. Кольца эльфов были созданы втайне от него, но они всё равно были в связке с Единым Кольцом. Оно было сотворено именно им, он вложил в то Кольцо большую часть своей сущности, и это дало ему невероятную власть. А руны на том кольце… Аш назг дурбатулук. Аш назг гимбатул. Аш назг тхракатулук. Агх бурзум-иши кримпатул… Было похоже на орочий, но он снова говорил страшноватым голосом, и… будто бы его тень слегка выросла… -…Этот стих выгравировал эльфийскими рунами на Кольце сам Келебримбор, который по указке Саурона и выковал все остальные кольца. Но слова принадлежат Чёрному наречию Моргота. И эти слова подчиняли себе все кольца. Жаль. Может, если бы Саурон действовал другими методами, у него бы получилось привести Средиземье к порядку. Ну, а потом следует сам Келебримбор. Он предал Саурона, поддавшись жажде власти, и Саурон жестоко убил всю его семью и его самого. А потом его слуги призвали дух величайшего эльфийского кузнеца и привязали его к телу убитого человека, следопыта с Чёрных Врат, и он начал мстить. Урук-хай… это народ, созданный из чистейшей ненависти… Непонятно, чему он улыбнулся. Но эта его улыбка не была доброй, как остальные. -…Они никогда меня не разочаровывали. Всегда находили, чем удивить. Мне было всё равно, что меня раз за разом убивают. За одну только фразу орочьего капитана о том, что из-за поднятой тревоги в урук-хайской крепости его разбудили, я был готов дать ему себя убить. Но орков было слишком много, и я чисто случайно его прирезал. Бля, так обидно было… А в другой раз другой орк вдруг окрикнул меня по имени, что было само по себе охуеть как необычно. И после того, как он признался мне в любви, я сказал ему, что убью его первым, но меня успел прикончить другой, которого я на той неделе сжёг эльфийским пламенем, и его стали звать Пламя Войны. Их вообще частенько хрен убьёшь, а бывают такие, которых ты убиваешь и убиваешь, а они возвращаются и возвращаются… Потом, как видишь, что какой-то урук стал выглядеть знакомо, сразу понимаешь, что теперь его не убить. Долго думал, как так, а потом как-то грохнул одного, перебрался на соседнюю крышу, выслеживая нового, услышал странный звук, обернулся… а он взял и встал. Сам. А я его пополам разрубил. Пришлось рубить ещё раз… Пьер покачал головой, возвращаясь из воспоминаний, от которых здравомыслящих смертных давно бы бросило в дрожь. Как ему могло всё это нравиться? Это же ужас! Но он вернул ту добрую улыбку, взглянув на Эленвен: -…Не думай, будто я прошёл через всё это лично, Элен. Но я и правда был рад каждый раз туда возвращаться, чтобы увидеть искреннюю ненависть уруков. Они радовали меня, в отличие от людей. Люди лживы и бесчестны. А эти создания всем сердцем желали только моей боли и смерти. Даже если я их подчинял с помощью Нового Кольца. Это не мешало им меня предавать просто потому, что они меня ненавидят или хотят завоевать признательность своих собратьев. Они были по-своему честны. Если я убивал кровного брата одного урука и подчинял другого, тот был этому не рад. А про сожжённые мозги… Он подавился смехом. -…Короче, это было весело. Для меня, который смотрел с той стороны. Я могу долго рассказывать о том, что вызвало во мне такие мощные эмоции. Бежишь куда-то по своим делам, видишь капитана уруков, который тоже просто бежит по своим делам, пускаешь ему стрелу в морду… Пьер показал, что тогда случилось. Будто поймал эту самую стрелу перед самым своим лицом и медленно выглянул из-за кулака, корча страшную рожу. Но затем снова улыбнулся. -…Это было весело. А Эленвен пыталась понять, где в Нирне может быть такое место… и вдруг поняла, что он говорил даже не о Нирне. И говорил так вдохновенно, будто бы реально жил там. Будто этот мир настолько же настоящий, как и её. — Так ты, получается, говорил всерьёз, что… Нирн — не один мир во Вселенной? Парень кивнул. — Разумеется, всерьёз. Просто сейчас я попал сюда лично. Не знаю, почему. Но попал. И приходится выживать здесь. Вселенных, кстати, тоже больше одной. И порой может быть так, что одна вселенная внутри другой может существовать только в виде слабого отпечатка, как… как текст на страницах книг. Как истории, рассказанные кем-то, кто может это видеть. Бывают вселенные, в которых не существует магии. Бывают миры, где звёзды — это не дыры в небосводе, а сверхгорячие шары из пламени непредставимых размеров, и планеты не находятся в центре мироздания, а вращаются вокруг них по орбитам, как Массер и Секунда вокруг Нирна. На гигантских расстояниях. Настолько гигантских, что свету от звезды до планет приходится лететь минуты и часы. Эльфийка смутилась: — Свету? Лететь? Разве свет может лететь, как ветер? Он снова кивнул. — Может. Это, кстати, так и называется — солнечный ветер. Явление, способное испарить целую планету, будь она слишком близко к своей звезде… Кстати, хочешь фокус? Ты можешь создать тонкий узкий лучик света? — Разумеется. Это же просто. А зачем? — Сейчас… Чешир встал и полез в свою сумку. Достал оттуда какую-то коробочку и махнул рукой альтмерке, чтобы та подошла. На то, что на ней ничего не было, его опять не смутило. Да и сама она сейчас не думала об этом. В одной из стенок коробки было две щёлочки. Их он направил на стену. -…Сделай внутри неё источник света. Эленвен представила себе слабое заклятие Света Свечи внутри коробки, послала короткий магический импульс… и её брови поползли на лоб. Щёлок в стенке коробки было две. А полос света на стене было… много*… Пьер улыбнулся так, словно нашёл давно разыскиваемую разгадку: — Значит, свет здесь работает точно так же. Он посмотрел на удивлённую альтмерку. — Это называется «интерференция света». Ты сейчас видишь световую волну, которая не определилась, куда ей падать. А сейчас… Едва он приоткрыл крышку коробки, как из-под щели появилось холодное свечение, а картинка на стене превратилась в такую, какая должна была быть. То есть, две полоски. -…Ты видишь частицу. Он закрыл крышку обратно, и картина интерференции вернулась. Эльфийка с тем же удивлением посмотрела на него. — Как ты до этого додумался? Учёный положил коробочку рядом со своей походной одеждой и сел обратно на стул, сомкнув пальцы знакомым образом. — Я видел этот эксперимент. Простое доказательство того, что у света неоднозначная природа. Занимательная физика. И есть другой эксперимент, чуть посложнее этого, который показывает силу «жуткого дальнодействия». Частица света — фотон — неделимый квант, составляющий часть волн, формирующих потоки света, которые отражаются от всего вокруг и попадают в наши глаза… Так вот, эта частица является запутанной с другими такими же, коих бесконечное количество… Он нахмурился, взял со столика свой дневник, карандаш (интересно, как он создал такой пишущий инструмент, который будто бы чертил следы углём?), и нарисовал схему, которую показал ей. -…Вот, такой же эксперимент, только на выходе из стены с щелями есть кристалл, который может расщепить луч с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, на пути верхнего луча линза, которая собирает фотоны в первый измеритель, так что там невозможно понять, из какой щели вылетел фотон. Вторая часть луча летит к ещё двум таким преградам, которые перенаправляют отдельные фотоны из одной или другой щели в три других измерителя. Где четвёртый тоже замечает фотоны, собранные линзой. Так вот, если первый покажет интерференцию, то второй и третий тоже. Но они находятся значительно дальше первого. Если же в четвёртом будет замечено действие, то он покажет две полосы. Весь фокус в том, что первый в таком случае тоже показывает две полосы. Но… Он замолчал, а Эленвен додумала: -…Он ближе. И может показать как ту, так и другую картину… до того, как её покажут другие измерители… Что это за чудеса такие? Это же абсолютно точно не заклинание искривления света или времени, это простой механизм. Пьер просто снова развёл руками. — Никто не знает. Но свет так и делает. Хотя его частицы неделимы по определению. — А что значит, что «здесь свет работает точно так же»? — То и значит. Ты сама видела. Свет здесь, то есть, в вашем мире и в вашей вселенной работает точно так же, как и всё остальное, что мне знакомо. О, кстати, раз уж зашла речь, ты сама родом же с Саммерсета, правда? Альтмерка хмыкнула. — Ну да. А что? — У вас там не растут такие растения, как… ну, это такое небольшое дерево или высокий кустарник с овальными листиками, круглый год зелёное, с белыми цветками из узких длинных, но неострых лепестков, и когда оно плодоносит, его ветви усыпаны гроздями красных ягод вокруг стволиков? Внутри семена с продольной жилкой. Эленвен припомнила, что в некоторых садах у себя дома видела нечто подобное, и кивнула. Но это ведь было чисто декоративное растение, которое выращивали ради красоты. Про семена… ну, они собирались алхимиками для бодрящих микстур, восстанавливающих силы. Улыбка собеседника вновь засияла радостью. — Из этих семян можно сделать потрясающий горький напиток, по которому я уже сильно соскучился. Если их правильно обжарить на слабом огне до насыщенного коричневого цвета, а потом смолоть и заварить кипятком, то и получится этот напиток. Он бодрит, особенно с утра. А вкус… ну, каждому своё. Его можно разбавить молоком, но я сам так делал только перед работой, чтоб лучше проснуться и при этом не обжечь себе рот. Эльфийка удивлённо кивнула и вернулась на постель. — Я запомню рецепт. Горький, говоришь? — Ага. Ещё есть другое растение, большое такое дерево с длинными широкими листьями, на котором растут продолговатые оранжевые плоды, из которых тоже можно сделать порошок, и если его заварить, то тоже будет вкусный и полезный напиток. А из масла с этих плодов с этим порошком можно получить массу, которую, если подсластить, то получится обалденный десерт. Я пробовал его и несладким, и он тоже пришёлся мне по вкусу. Давно уже не чувствовал ничего такого, всё оленятина да горный мёд… Однообразно как-то. — Это я тоже запомню. Любопытно, откуда ты столько знаешь, причём о стольких разных вещах… А. Забываю, что ты не отсюда родом. А что значило, что и «всё остальное» у нас работает точно так же, как и свет? — Трудно объяснить. Ты просто не поймёшь разницы, потому что не знаешь, как это работает в других мирах. И речь вовсе не о магии… Хотя в разных мирах у магии есть примерно одинаковые принципы действия… Он кивнул на защитную ленту на пороге. -…Как вот это, например. Я использовал драконьи руны в заклятии, которое просто звучит как «будь ты даэдра или неживой или дух, тебе сюда не войти». Мне эти слова помогли составить реальные драконы. Одного я вытащил из Чёрного Предела, и тот согласился покатать меня по небу, а такая мелочь, как рассуждения об их собственном языке, для него была даже в радость. А другой научил Довакина, как лучше управляться с Голосом. — Так ведь там не только драконьи руны. — Да, даэдрические тоже. И эльфийские. И другие, которые я знаю благодаря магам. Всеми этими рунами на ленте вышита одна и та же фраза, которая повторяется настолько часто, что лента огибает весь периметр двери. И в ленте есть осколки драконьих зубов, перьев ворожей, она просолена солью пустоты и посыпана порошком из камней душ. Всё. Этого достаточно, чтобы простая тканевая ленточка стала непреодолимым барьером для сверхъестественных тварей. Точно так же работает обыкновенная лента с молитвой. Демоны из того мира, где существует сила веры, могут её переступить, но вот если они её коснуться, это будет больно. И я подумал, что тут это тоже должно работать. Не ошибся. А соль пустоты и пыль из камней душ — так, дополнительная мера предосторожности. В остальном… вкус мяса здесь такой же, каким он был у меня дома, электричество и магнетизм работает точно так же, благодаря чему я сделал свои арбалеты, которым глубоко похуй на броню, холод снегов Скайрима здесь такой же, как у меня дома в заполярье, белые медведи такие же большие и с таким же строением тела… Я устану перечислять. Всё работает точно так же. Даже свет. Эленвен усмехнулась. — Теперь мне странно думать, что ты при всех этих знаниях не являешься магом. Он пожал плечами. — Это было бы слишком жирно, думаю. При всех моих знаниях, я бы мог очень быстро раскачать магический талант, даже будь он слабым. Но… не знаю, мне как-то хватает тех хитростей, которые я придумал, чтобы защищаться от существ, превосходящих меня физически или магически. И это не предел. Я ведь собираюсь создать себе транспорт, чтобы перемещаться по Скайриму быстрее, чем за полгода. И хочу сделать себе подходящую броню и оружие, чтобы спокойно выйти лицом к лицу против хоть лича, хоть дракона, и не просто остаться в живых, но и победить. А то в моих руках оружие не наносит драконам никакого вреда, в отличие от Довакина, буквально созданного, чтобы убивать драконов. Только… я не собираюсь применять это оружие слишком уж часто и «светить» его перед местными. Тебе мне не страшно это рассказать, потому что я чувствую, что могу доверять тебе… Его взгляд только сейчас соскочил с её лица на… всё, что пониже. Но он закрыл глаза и, покачав головой, вернул взгляд обратно к её лицу. Причём как-то непринуждённо он заставил себя не обращать внимание на её наготу, словно уже делал так. И улыбнулся опять. -…И, что важнее, ты тоже можешь сказать, что доверяешь мне. Тебя ничего не смущает? Эленвен сама посмотрела на свои женские достоинства. Смутилась, но не поэтому: — Как у тебя это выходит? Я никогда так не делала, но что-то подсказывает мне, что мужчина не должен вести себя так спокойно в компании обнажённой женщины, при этом с ней не переспав. — Для меня «переспать» подразумевает любовные отношения, а не отношения плоти, Элен. Я общаюсь с тобой лично, а не с тем, в чём ты воплощена. Как дух с духом. Пусть и в смертных телах. Она сама взглянула на него. И внешне он не показывал никакого возбуждения. — Так ты и правда нечто большее, заточённое в тело человека. Обычно люди целиком и полностью подчиняются телесным желаниям. Да что уж там, не у всех эльфов удаётся контролировать себя в той же степени, в которой это делаешь ты. Он наклонился вперёд, ссутулившись и вновь сомкнув пальцы. — Не все осознают, как работают их смертные тела и их ограниченный разум. Не все знают эти механизмы. Не все понимают, какие цепочки действий выполняет тело и мозг. Я не отрицаю, мне определённо нравится то, что я вижу. Я просто не даю этому импульсу идти дальше эстетического наслаждения. В твоём теле я вижу прекрасный образец эльфийской женщины, созданной твоими предками. Что значит, что оно отлично решает свои задачи. Ты красива. А твои мысли красивы вдвойне, если я пытаюсь себе их представить. Ты не поддаёшься влиянию извне и стараешься жить своим умом. Не спорю, что ты тоже могла совершать ошибки и причинять кому-то много боли. Но разве это означает, что у тебя был выбор вести себя не так, как от тебя ждали другие? Те, у кого больше власти над умами простых альтмеров. И над тобой тоже. Зато я могу легко себе представить, что бы с тобой было, не подчиняйся ты их приказам. Эленвен тихо вздохнула. Она тоже представила себе, что будет, если вдруг кто из правящей верхушки прознает про эту встречу. Не хотелось, чтобы её казнили за такие разговоры. А если бы так и случилось, то хотелось бы, чтобы она не зря страдала. То есть… — Мне начинает надоедать, что ты сидишь тут, болтаешь и не раздеваешься, как я. Опять он нацепил эту проклятую безэмоциональную маску и не поддался на уловку! — Зачем? Мне не нужно сидеть голышом. Это было твоё решение продолжать беседу без одежды. Я просто спорить не стал. — Так почему тогда ты так галантен и вежлив? Подчёркнуто вежлив. Между нами будто стена какая-то. Если уж ты безумен, так хоть что-то глупое сделай. — Моё безумие заключается в излишней разумности, Элен. Я могу перетекать от одной грани сознания к другой, и ты уже видела, как я становился то Машиной, то Следопытом с Чёрных Врат. Хотя ни тем, ни другим не являюсь. И разве не безумна идея образумить талморского посла и привести её к мысли, что люди и эльфы не такие уж разные? Или мысль о том, что она может возжелать роман с человеком? Мне кажется, дядя Шеогорат сейчас смотрит на всё это и ухахатывается с твоих мыслей. И со всей нашей ситуацией в целом. Безумцы не обязаны вести себя так, как от них ждут. Они ведут себя только так, как им захочется. Никак иначе. На этих словах Эленвен вспомнила Анну. Опять на ум пришла мысль, что она ей кого-то мучительно напоминает, только непонятно, кого. — Ты сейчас будто снова описал свою подругу. Не могу понять, кого она мне напоминает. Пьер фыркнул и выпрямился. — Кого-кого, принцессу Алинора, вот кого. Посол выпучила глаза. — Умоляю, скажи, что ты сейчас это несерьёзно. Музыка из-за стены оборвалась, и прозвучал голос «принцессы»: — Конечно, нет! Я на Алиноре ни разу в жизни не была! Парень ухмыльнулся. — Ну, в этой, по крайней мере… — За-ткнись! Анна продолжила играть мелодии, перебив друга. Эленвен тупо моргнула пару раз. Эта краткая перепалка несла в себе куда больше информации, чем могло бы показаться на первый взгляд. Они будто были друзьями уже не первый десяток лет… если не жизней. — Хочешь сказать, что… в какой-то другой Вселенной она — реально принцесса Алинора? — Какой сейчас год? — Двести второй. Четвёртой эры. — Анна, конечно, не Пелинал Вайтстрейк, которого создали, скорее всего, во времена Ремана Сиродила, но мне иногда кажется, что дата её рождения могла бы находиться в трёхсот пятидесятых годах. Точнее не скажу, потому что сам пока гадаю, кто она. Ты ведь уже убедилась в её силе, ловкости и характере. Но при этом она для тебя сущий ребёнок, верно? Альтмерка согласно кивнула. — Я бы не дала ей и семидесяти лет. У нас совершеннолетие наступает в сотню. А про то, что она дракону крыло распорола и пригнула его голову к земле, это правда? — Правда. Этому были свидетелями Довакин, Балгруф, Айрилет и куча стражи, когда они пытались поймать Одавинга, чтобы тот смог отвезти Довакина к Скулдафну, где находится портал в Совнгард. Чтобы он смог убить Алдуина там, где тот будет уязвим. Вот только Анна чуть не убила Одавинга… Музыка опять прервалась. — Я сказала, заткнись, а не то по башке настучу! Пьер вздохнул и добавил: — А ещё у неё расстояние между словом и делом короткое, так что я больше ничего про неё не расскажу. Эленвен посмеялась. — Странно, что она тебя не ревнует, если у вас такие тесные отношения. — В этом плане между нами реально стена. Я не лезу к ней, она не бьёт меня. Всё просто. Довакин вот попробовал, и ты знаешь, что случилось… Мелодия остановилась снова, и тишина звучала страшнее двух предыдущих угроз. С минуту промолчав, пока музыка не полилась опять, альтмерка сменила тему: — Ладно, не будем рисковать твоим здоровьем. Ты как-то сказал, что хочешь образумить главу клана вампиров Волкихар. И что это будет значительно сложнее, чем со мной. Зачем, если ты можешь его просто убить, тем более что, по твоим словам, он гораздо хуже, чем я? — Это не ради него. Это ради его дочери, которой я симпатизирую не меньше, чем тебе. Даже немного больше, потому что она молода и наивна… если можно назвать молодой вампиршу, прожившую пару тысяч лет. В любом случае, когда я путешествовал с ней в прошлые разы, она показала себя как действительно дитя, которое мне хотелось бы защищать. Мне бы не хотелось, чтобы её душу заполнила скорбь. Не хочу, чтобы она горевала, убив своего отца. А так и будет, если я не вмешаюсь. Кстати, Зал Дозора ещё стоит, не знаешь? Не было слухов, что вампиры напали на Дозорных Стендарра? — Хмм… да нет. А будут? — Будут. Хорошо, что пока не было. Значит, у меня ещё есть время, чтобы воплотить в жизнь несколько других идей. Транспорт, например. А то местные лошади передвигаются не сильно быстрее, чем мы с Аней пешком. И пока мы с Довой не прибегали к верховой езде. Может, в Винтерхолд с Аней поедем так… Хотя я понятия не имею, как ездить верхом. Эленвен иронично спросила: — Если только на драконе? Он не ответил. Не успел, точнее. В дверь постучали. И раздался голосок Мальви: — Госпожа? Налёт весёлости исчез. Во взгляде Пьера читалась просьба надеть на себя хоть что-нибудь. Проклятье, как не вовремя! Так хотелось попробовать снова его подловить и попытаться склонить к сближению. А после он будет против того, чтобы она обнажалась… Наверное. Эльфийка быстро накинула на себя нательное бельё, входившее в комплект от Тари из «Сияющих одежд», и Чешир пошёл открывать дверь. Мальви замерла на пороге, увидев человека. Эленвен мягко приказала: — Входи. Босмерка зашла. Всё равно вид лишь слегка одетой госпожи её смутил. Она и сказала: — Надеюсь, ты понимаешь, что у меня всё больше причин казнить тебя лично? Чешир просто перебил почти с той же строгостью, как в случае с Анной: — Элен. Не хотелось показывать, что она прислушивается к просьбам человека, но это вышло само собой. Шпионка не стала скрывать своего удивления. Она-то думала, что Эленвен такая же, как и любой талморский юстициар. Парень закрыл дверь и спросил у босмерки на общем: — Почему ты служишь, Мальви? Тон у него был знакомый. Так он задавал вопросы, которые требовали к себе самый честный ответ. Разумеется, лесная эльфийка не стала отвечать. Во-первых, вопрос был задан человеком, а во-вторых, буквально в паре метров сидела на кровати непосредственная начальница всей талморской разведки в Скайриме. Так что ей пришлось снова приказывать: — Отвечай. Развязать своеобразный «узел» у неё на горле было трудно. Она боялась. Но приказ, тем более от Эленвен, это приказ. Мальви ответила, опустив глаза: — Хотела доказать маме с папой, что Талмор — это не зло. Что они хотят привести мир к светлому будущему. А они… они от меня отказались… Пьер вдруг прикоснулся к её плечу, заставив вздрогнуть и чуть ли не отскочить. Если бы альтмерка не знала, что у него нет магии, подумала бы, что он воспользовался контактной телепатией. Но он просто… просто тепло улыбнулся молодой босмерке и мягко сказал: — Они сражаются за, возможно, высокую цель, но не теми методами, которыми следовало бы. Нельзя считать себя выше других. Нельзя пытаться навязывать свою точку зрения силой. Нельзя лить реки крови и причинять боль другим. Это отзовётся лишь таким же кровавым эхом, если не хуже… Он спас ей жизнь. В её глазах даже дважды. И не смотрел на неё, как норды. Или как альтмеры. И говорил вещи, о которых, возможно, больше никто и не думал. Кроме неё. Но что она могла сделать на своём низком посту? Что она могла сделать, если умела только подслушивать? На миг девушка забыла, что вообще происходит, и это прикосновение будто бы сломало нечто внутри. Слёзы полились сами собой, а руки стиснули человека в объятиях, вызвав волну нового удивления как у него, так и у альтмерки. Мальви разрыдалась, бормоча ему в плечо что-то на своём родном языке. Эленвен уловила только то, что она изливала свои переживания абсолютно незнакомому человеку, который вдруг сказал нечто, что было у неё настолько глубоко в душе, что этого никто не знал. При этом не читая мысли. Да и вряд ли это можно было бы узнать, прочитав мысли. Телепатия не так хорошо распространена, так как требует огромной сложности практики и должна учитывать слишком много ментальных нюансов, чтобы не прикончить того, кто читает, и того, кого читают. Чтобы они просто не сварили себе мозги или не сошли с ума. А Пьеро просто гладил её по спине и слушал. У него на лице было выражение, будто он слушает родную сестру. Поразительно… Эленвен вдруг осознала, что ещё не встречала по-настоящему добрых существ. Никто на её памяти не мог бы вот так тепло относиться к совершенно незнакомым персонам, чтобы просто слушать чужие рыдания и причитания и гладить по спине. Он будто… будто действительно смотрел прямо в душу, не обращая внимания на всё остальное. Мальви выплакала все свои слёзы, её речь начала становиться более связной, но слова стали заканчиваться. Первый эмиссар не знала, что некоторые из агентов могут служить Талмору из таких личных интересов, а не из страха или навязанной лояльности. Босмерка задышала спокойнее, немного отстранилась и разомкнула руки. Посмотрела на человека уже по-другому, с немного другим испугом. Глянула на альтмерку. Похоже, она подумала, что у них сейчас было что-то вроде любовных утех, и будто бы Эленвен могла счесть этого мужчину своим. Но он сам ей ответил на безмолвный вопрос: — Ничего страшного, Мальви. Мы не спали вместе. Мы… просто говорили. Я не рискну подвергнуть сомнению ни её честь, ни твою. Думаю, что теперь ты будешь служить не Талмору, а лично ей, верно? Уж после таких-то откровений… Он глянул на Эленвен. -…Ведь вы же обе хотели бы по мере сил направлять этот мир к лучшему будущему, правда? Мальви опустила глаза опять. Да и её госпожа опустила взор. Да, хотели. Обе. Иначе зачем вообще сражаться? И личный шпион, который будет сообщать явно больше информации, чем подчинённый из страха, был бы весьма приятным приобретением. Тем более, что такой исход устроит обеих. Мальви точно будет держать язык за зубами, а Эленвен её не казнит и даже будет относиться теплее, чем к другим. Намного теплее, учитывая, что она сейчас слышала и видела. И что они обе слушали одно и то же странное и доброе существо. Можно было подумать, что более хитрых манипуляций ни та, ни другая в жизни своей не видели, но… он не склонял их к чему-то плохому или выгодному ему лично. По крайней мере, это не было заметно, а чем может быть выгодным добрый и лучший мир, они не представляли. Мальви спросила у Пьера: — Да кто же ты такой? Я никогда не плакала ни у кого на плече. Он задал встречный вопрос: — Только в подушку? Судя по реакции босмерки, он попал в самую точку. А Эленвен вспоминала свои прошлые приказы для этой девушки. И, понимая, что бывало так, что ей приходилось переступать через себя и выполнять поручения, ранящие её душу… Кажется, сейчас альтмерка испытала отвращение к самой себе. Вот что он имел ввиду, когда говорил, что видит души? Если это не телепатия и не эмпатия, то что тогда? Он так хорошо представлял в своём воображении чужие мысли? — Мальви… Босмерка отвлеклась от своих размышлений и посмотрела на госпожу. -…Я хочу поговорить с ним наедине. С тобой я поговорю потом сама, ладно? Девушка с лёгким сожалением перевела взгляд на человека. — Я тоже хочу. Чувствую, что он может многое мне рассказать. — Может. Но я первая к нему пришла. А он сделал важное уточнение: — Девочки, в любом случае давайте держаться в рамках приличия. Симпатия симпатией, но вы обе не можете без риска сойтись близко с человеком. Было видно, что Мальви захотела дать ему пощёчину за эти слова. Но Пьер добавил: — И я стараюсь работать языком не для того, чтобы раскрутить женщин на секс. Босмерка посмеялась в кулачок и с весёлостью в глазах посмотрела на Эленвен. — Госпожа, он часто сыплет такими двусмысленностями? Альтмерка с улыбкой кивнула. — Часто. Всё, оставь нас. Пожалуйста. Шпионка коротко поклонилась и вышла за дверь. Эмиссар Талмора вздохнула, опустив голову. Спросила: — Вот как ты это делаешь? Вы с ней знакомы едва ли час, а она уже плакала у тебя на плече. Парень ответил, возвращаясь на своё место: — Если б я знал. Давно думаю, что у меня есть какие-то черты Целителя Душ. Но очень радуюсь, что я всё-таки не такой. Целители Душ физически не могут ни причинить боль, ни убить. А ещё их снедает неутолимое желание, потому что они восстанавливают свой энергетический баланс через любовь. Да-да, именно через то, о чём ты… Решив не слушать опять целую лекцию, Эленвен решила вновь избавиться от одежды, чтобы сбить его с мысли. И добавила словами: — Я так сделаю, и ты не сможешь мне возразить. Она ждала, что он всё-таки возразит, мол, ему всё равно. Но он просто замолчал и, после секундного ступора, начал лишь смотреть. Как раз таким взглядом, каким смотрел бы мужчина на свою женщину. Эленвен довольно быстро ощутила, будто он её безнаказанно лапает, хотя он и пальцем её не тронул. Поэтому она, подрумянившись, прикрылась руками. — Н-не смотри так… Взгляд вернулся на её лицо, а улыбка снова стала знакомой. -…Я могу продолжить? Если тебе интересно, отчего вдруг у других ко мне возникает необъяснимое доверие. — Интересно. Я бы предположила, что это чары или ментальное подчинение. — О, нет, это всего лишь слова. Ну, в случае с Мальви было ещё и прикосновение в нужный момент. Я не знаю, почему это работает. Но работает. Просто… я бы не хотел предавать тех, кто мне доверится. Это же больно. Причём не в теле больно, а в душе. Плюс, опять, немаловажно то, что и ты, и Мальви, и все остальные, кто ко мне вот так быстро начинает питать симпатию — женщины. Для вас достаточно просто хорошо себя вести и сыпать комплиментами. Я лишь делаю это… несколько сложнее, чем обычно бывает. — Я заметила. Честно, твой восхищённый взгляд при этой странной привычке держаться на расстоянии — лучший комплимент. Только не тот взгляд, которым ты меня облапал. Пьер усмехнулся. — Надо же было тебя как-то осадить. Чтобы ты при этом не свела всё к тому, о чём я не договорил. Это ведь не тот процесс, где нужно подумать. Она вернула ему эту усмешку: — А ты любишь подумать больше, чем полюбить, верно? — Верно. С Довой так получалось не очень, он редко терпел моё многословное занудство. Он вообще мало уважает что-либо кроме брутального удара по ебалу или ведра медовухи в одно рыло. Исключением является музыка. У него удивительно музыкальный слух для неотёсанного северянина. Плюс есть поэтическая жилка. Матерные частушки он составляет только так. Мы с ним часто соревновались в том, кто кого и как можно более поэтично пошлёт нахуй. Эльфийка посмеялась, как от шутки. — А что Анна? — Да она почти такая же, за исключением любви к алкоголю. Она пьёт очень редко и очень в меру, ни разу не до пьяна. Я-то вообще не пью ничего крепче чая. Не люблю алкоголь. Он туманит мысли и превращает органиков в ещё больших животных, чем они уже есть. А я привык быть всегда трезвым. Алкоголизм не способствует сохранению мыслительной активности на моём уровне. Мне кажется, ты уже должна была заметить, что это определённый плюс. Альтмерка согласно кивнула. Даже самый благородный эльф под воздействием алкоголя мог превратиться в животное похуже некоторых нордов. Она легла поудобнее, устав сидеть, и заметила ещё один восхищённый взгляд. Улыбнулась. — Кстати, а что за «Целители Душ», о которых ты упомянул? Он тоже уселся поудобнее, закинув ногу на ногу. — Это разумные существа самых разных рас, которых обычно называют Чувствующими. Чаще всего это женщины. У них природная сильная эмпатия, которую можно развить до непредставимых пределов, с которыми никакое ментальное общение не сравнится. Они не могут причинять боли другим, потому что сами её чувствуют, как собственную, если не больше. Я не обладаю ни эмпатией, ни телепатией, но могу представить себе и чужие мысли, и чужие чувства. Меня тоже когда-то называли чувствующим, однако это не тот дар, которым я бы хотел обладать. Потому что очень трудно жить с холодной головой и горячим сердцем. Потому я и хотел бы себе более холодное и жёсткое воплощение из металла, которое не имело бы трудноуправляемых биологических механизмов, отвечающих за эмоции и чувства. Всегда трудно жить, когда ты можешь чувствовать чужую боль, а вокруг тебя ничего другого просто не существует. Поэтому я бы хотел изменить этот мир, в котором оказался непонятно по чьей божественной воле. Я не хочу жить в крови и грязи, превращающих любое общество в болото с гадюками. Как и прежде, его слова имели смысл. Много смысла. Он раз за разом заставлял задуматься о том, в каком же аду, с его точки зрения, живут народы Нирна. И Эленвен всё терзал вопрос, кем же он был до того, как его заключили в человеческое тело. — Кем же ты был, раз ты так думаешь? Раз борешься за чужие души? Раз… смешно сказать, раз мне даже хочется забыть о том, что ты человек. Но ты мне не даёшь. Зачем ты постоянно напоминаешь мне, кто я? Неужели тебе так страшно за то, что обо мне могут подумать мои сородичи? Пьер кивнул. — Страшно. Но только после того, как ты действительно совершишь что-то, о чём мы оба потом будем жалеть. До тех пор, пока между нами чуть больше расстояния, чем при прикосновении, мне не страшно, что тебя может ждать. От любых нежелательных слушателей нас сейчас хранит Анна. А её слух ты уже видела. Может, она и не страдает излишней манерностью и может быть чересчур прямолинейной, но она тоже женщина и понимает, каково тебе. Со мной она говорит не так уж часто, мы просто любим одинаковую музыку, и ей хватает. — Она не лезет к тебе в душу? — Да. Да и зачем, когда она и так всё слышит, что я тебе говорю? Что я говорил Сэхт. Она ещё лучше понимает мой язык общения, чем ты. У неё врождённый талант к языкам и идеальный музыкальный слух, а жесты она расшифровывает на лету. Помнишь две фальшивые ноты? Ей было необязательно говорить или показывать что-то, чтобы я понял, что ты сейчас подслушиваешь нас с Балгруфом, или что тот пошёл сюда. Она просто выдала две фальшивые ноты во всей мелодии, и я понял, что что-то не так. В её руках любой музыкальный инструмент просто не может звучать фальшиво. И я всё думаю, как мне создать для неё подходящий инструмент, который она искала по всему Тамриэлю. Поэтому мы и пойдём в Коллегию на днях. С помощью магии Иллюзий можно извлечь из моих воспоминаний те звуки, которые затронули струны её души, а с помощью Изменения и Зачарования можно создать необходимый инструмент. — Интересно, что это за инструмент? — Гитара, но не такая, какую ты видела. Она издаёт немного другие звуки, похожие на треск молний или музыкальный грохот. И уж Анна сумеет настроить такую гитару так, чтобы извлекать из неё безумно красивые мелодии. Эленвен попыталась представить себе подобный струнный инструмент и поняла, что не может. Что никогда не слышала ничего подобного. А Пьер добавил: — И тот двемерский проигрыватель, про который говорил Балгруф, который я сделал сам в Чёрном Пределе, когда делал щит и меч в двемерских мастерских, содержит в своих запоминающих кристаллах те мелодии, которые я хорошо помню. Правда, его надо постоянно настраивать, чтобы музыка звучала без диссонансов. И у Аньки это лучше получается, а для любого мага этакая тонкая работа в радость, стоит только понять, как это делать. В одиночку это сделать нереально, должны слушать оба, и музыкант, и маг, который настраивает резьбу на кристаллах в процессе. Мы так делали с Кисой, каджиткой, которая фанатеет от двемерских часовых механизмов. Возможно, она и поможет мне собрать доспех, который я хочу. А он, поверь, будет очень сложным механизмом… Мелодия за стеной вдруг остановилась, и послышались звуки шагов. Анна открыла дверь в комнату и спросила: — Можно к вам? А то ты тут рассказываешь про нашу музыку, а она и понятия не имеет, о чём речь. Может, дадим ей послушать? Пьеро смутился: — Ты уверена? А то с нашей музыкой как с кофе — горький вкус не всем нравится. — Зависит от песни. Если выбрать что потяжелее, это действительно не понравится. Как и с кофе, нужно попробовать что-нибудь послабее, прежде чем пробовать крепкую заварку. Разогреться для начала, как в тренировках. — И у тебя есть песня на уме? — Есть. — С женским вокалом? И не слишком безумным текстом? — Да. Он вопросительно взглянул на взрослую альтмерку. Та села вновь, предвкушая музыку более трогательную, чем та, которую играл он. — А что, давайте. Интересно первой услышать то, чего не слышал ещё никто в этом мире. У Анны тоже оказался ключ, и она закрыла дверь за собой. Подойдя, она надела Эленвен на ухо ободок из двемерского металла, похожий на который носила сама. Пьер уступил ей место на стуле, а сам сел рядом на спальный мешок на полу. Сев на стул, девчонка отложила гитару и стала выбирать на «плеере» песню. Взрослая эльфийка чуть нахмурилась, услышав некоторые ноты из начала песен. Парень был прав, говоря, что эти звуки походили на треск. Пролистав таким образом с пару десятков мелодий, юная альтмерка нашла нужную, отложила двемерскую коробочку и быстро подняла гитару. Тронула струны. Полилась мелодия. Во имя всех Богов, да Пьер чудовищно приуменьшил её таланты! — Если кто-то спросит прямо, Держат ли тебя мысли-якоря? Отпусти… Кто мы есть? Точки в голограмме. Столько лет спустя, просыпаемся и летим. Пусть горит рассвет, Обжигая руки, Но преграды нет, Как на ультразвуке Виден силуэт наших дорог Идем на свет маяка… Пусть горит рассвет, Обжигая руки, Но преграды нет, Как на ультразвуке Виден силуэт наших дорог Идем на свет маяка! Время как песок сквозь пальцы… В тесном мире ты сохнешь без воды — очнись И посмотри на того страдальца, На лице следы, шрамы от судьбы — а ты борись! Пусть горит рассвет Обжигая руки, Но преграды нет Как на ультразвуке Виден силуэт наших дорог Идем на свет маяка… Пусть горит рассвет Обжигая руки, Но преграды нет Как на ультразвуке Виден силуэт наших дорог Идем на свет маяка, Да, да, да! Мир все знает, отражает Только то, что есть внутри. Мир все знает, отражает Только то, что есть внутри. Пусть горит рассвет Обжигая руки, Но преграды нет Как на ультразвуке Виден силуэт наших дорог Идем на свет маяка, Да, да, да! Пусть горит рассвет! Пусть горит рассвет! Пусть горит рассвет! Идем на свет маяка…** Вот теперь стало абсолютно ясно, почему эта маленькая понимала его язык, как родной альдмерис. Она на нём пела! Без какого-либо акцента! А эта мелодия… о-о, игра на струнах душ — это не поэтический эпитет, это объективная реальность в случае с этой девушкой. По-другому она играть просто не могла. Гитара в её руках идеально дополняла бой множества барабанов и, кажется, чего-то тонкого и металлического, а мелодичный грохот в ухе полностью соответствовал нотам струн. И сама песня… Так не поют! НИГДЕ! Если теории о том, что Шеогорат покровительствует творцам, правдивы, то он дал этой эксцентричной девчонке просто божественный дар петь, без магии вырывая души из тел и играя на них, как на той же гитаре. Эти образы, заключённые в слова… Вроде бы простые слова, а на деле… Эленвен не находила в себе ничего, что могло бы вслух описать эти чувства, которые лились в такт мелодии. А девчонка не закончила, она продолжила играть уже другую мелодию, более размеренную и ритмичную, закрыв глаза: -Эй привет, я не дома Верю с трудом Ураган вместо шторма В стакане со льдом Ноль эмоций, а где-то Воля в кулак И плевать на запреты Их топят в коньяк Я забуду, напомни Что не победить Если есть на запястье Красная нить Засыпаю с дороги Выруби сеть Будет меньше тревоги Нет нет Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи города обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи весь мир обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Breaking rule I am nobody’s fool Lemme put on my hat I am not buying that Всех опять посадили Как кукол в ряд Да я просто не верю Что мне говорят Это гонка героев Выпьем до дна Ну а кто не настроен Их смоет вода Замираем от страха Минус один Смена быстро меняет Сотни картин Пусть никто не заметит Так было всегда Будут счастливы дети Да да Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи города обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи весь мир обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Breaking rule I am nobody’s fool Lemme put on my hat I am not buying that Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи города обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Режим тишины снова ветром уносит Анатомия лжи весь мир обесточит Остаться в тени, препарат без побочек В анатомию лжи никто верить не хочет Breaking rule I am nobody’s fool Lemme put on my hat I am not buying that*** Эта песня заставляла душу вибрировать ещё сильнее. А девочка пела, не останавливаясь. Если бы перед этим Пьеро не вывернул душу Эленвен наизнанку, она бы прямо здесь и сейчас сошла с ума, послушав эти песни. В её разуме девушка перед ней будто превратилась в чистое пламя, бело-сине-золотое, яркое и крылатое. И это пламя полыхало в такт музыке. Она была права насчёт этих песен. Эленвен не знала, что музыка может быть тяжёлой. Как звук вообще может быть тяжёлым? Оказалось, может. Потому что, поймав первого эмиссара на свой красивый голос и божественную музыку, Анна начала играть другую мелодию, которая была значительно тяжелее предыдущих: — Прячемся где-то в подвале, Радуйся Такого дерьма еще не знали, Жалуйся Мне кажется, было иначе Когда-то, где-то, А теперь мы вот здесь плачем Зачем все это? Монотонно тикают часы Если плана нет, молчи В этом мире все не так спокойно Будет проще никогда Расскажи по соцсетям Но как прежде ничего не бойся… За километры по проводам Сигнал отправлю горе-господам Свою свободу я не отдам Хотите режьте хоть лезвием по рукам. Тихо всем, не надо шума. Не радуйтесь. В зоне комфорта продуло, Не жалуйтесь. Просто должно было иначе Когда-то, где-то. Выше нос, больше не плачем, Зачем нам это? За километры по проводам Сигнал отправлю горе-господам Свою свободу я не отдам Хотите режьте хоть лезвием по рукам… За километры по проводам Сигнал отправлю горе-господам Свою свободу я не отдам Хотите режьте хоть лезвием по рукам.**** Ритмичный бой барабанов и гром гитарных струн на припевах заставили Эленвен ощутить, как будто её раскачивает на волнах во время шторма. Будто гигантская невидимая рука качала земную твердь. А сам текст… о-о, как он подходил духу этой певицы. Горе тому, кто попытается отнять, да что там, даже намекнуть на то, что она должна кому-то подчиняться! Девочка умела убивать и причинять боль. Очень хорошо умела, раз чуть не свернула шею Мальви лёгким движением рук. А если она ещё и артефактами будет увешана с ног до головы, то становится понятно, как она смогла едва не убить дракона. Дракона! И смогла бы это сделать вновь. В одиночку. Анна остановила музыку и поставила на паузу плеер, заметив, что её слушательница начинает качаться на ровном месте. Эленвен немного восстановила своё душевное равновесие. Девочка глянула в сторону Пьера. — Твоя очередь. А то если я продолжу, она реально с ума сойдёт. Тут уже не важно, понравится ей эта музыка, или не особо. Сможешь вернуть её на нужную волну? — Да попробую уж. Не хватало мне ещё и впрямь служить дядьке Шео. Есть идеи, какие песни вернут ей равновесие, чтобы она не вспоминала тексты в твоём исполнении? — Попробуй «Шестую роту». Она её читала, но не слушала. И «Мятеж», про Эмили который. Это уже со мной в паре. И разбавить это «Капитаном Уардом» да «Верноном Роше». Может, ещё «Госпожой миров» я отполирую, чтоб было на чём красиво закончить. Или «Месяц Тьмы»? Он улыбнулся. — Всё это. Вместе, поочерёдно. Анна ответно улыбнулась и настроила плеер несколькими переключателями, выбрав эти песни. И они начали вплетать свои голоса по очереди в настоящий приватный концерт. Да уж, было трудно понять, что они имели ввиду, говоря о сведении Эленвен с ума и возвращении её на нужную волну. Но потом… после того, как она начала играть мелодии попроще, а он стал петь, альтмерку перестало шатать, а в голове улеглись образы, о которых пелось в не столь безумных песнях под грохочущую музыку. На «Шестой роте» эмиссар едва не заплакала, представив себе тех бедных мальчишек, которых две тысячи чужих воинов перебили в горах. Песня про императрицу с именем Эмили позволила ей насладиться знакомой атмосферой интриг аристократов. Она улыбалась на протяжении всей песни. Весёлая трактирная песенка про пирата её развеселила. Она уже почти угадывала слова, которые должны были петься секундой позже. Анна про какого-то воина с именем Вернон Роше спела сама. Эта песня напомнила Эленвен о верности воинов своей родине и своим королям. В голове у альтмерки вспыхивали образы этих личностей. А уж «Госпожа миров»… Казалось, будто Анна пела про саму себя. Или про какую-то другую девушку, которая один в один, как она. Только ещё и способная перемещаться между мирами по собственной воле, не обращая внимание на разницу во времени в этих мирах. Ну, а «Месяц Тьмы» устами их обоих рассказал Эленвен о каком-то смертном, которого некие культисты сделали чем-то вроде даэдрического божества. А потом они вдруг переглянулись, улыбнулись, парень прошептал какое-то название песни, и девочка заиграла другую ритмичную песнь. А пел он, причём голосом, свойственным норду… и насквозь нордскую песнь: — В путь драккар несут лихие волны Вдаль от скал в край заливных лугов. Прочат новые нам горизонты Наш восход. Дальше от фьордов ледяных течений, Ворон зрит края чужой земли. В песнях, в сагах звон щитов и копий — Зов судьбы. Клятва чести иль азарт разбоя Род и клан сковали в прочный сплав. Лязги молотов и грохот грома Бьют в сердцах. О-о-о-о-о! Несётся эхом в вечности О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. О-о-о-о-о! Играет нитями судьбы О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. Вальхаллы зов ко мне. Паруса над алыми волнами, Поле битвы в славе и крови. В щепки разнося, удары стали Бьют щиты. Пламя вьётся, колокол бьёт славу И возносит в Одина Чертог. Асгард песнями и блеском злата Нас зовёт. О-о-о-о-о! Несётся эхом в вечности О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. О-о-о-о-о! Играет нитями судьбы О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. Вальхаллы зов ко мне. Волны и ветер меня несут, Волю свободную мне дадут! Волны и ветер меня несут, Волю свободную мне дадут! О-о-о-о-о! Несётся эхом в вечности О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. О-о-о-о-о! Играет нитями судьбы О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. Вальхаллы зов ко мне. О-о-о-о-о! Несётся эхом в вечности О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. О-о-о-о-о! Играет нитями судьбы О-о-о-о-о! Вальхаллы зов ко мне. Вальхаллы зов ко мне.****** ***