***
Стоя в зале, усеянного ценными артефактами, Лололошка по странному глядел на труп, лежащий на стеклянной поверхности. Тёмные перья покрыли холодный пол. Сильные руки покоились на отражающем покрытие. Волосы изящно уложились вокруг головы. Лицо было истощённым и до ужаса спокойным. Находясь среди стеллажей великих артефактов и мудрых книг, в ярком белов освещении чёрных стен и пола, Лололошки становилось тошно от мёртвой тишины. Стараясь как можно быстрее покинуть комнату и само древо, он погружается в свои мысли. Стоя у корней гигантского дерева, глаза направились куда-то в даль. Холодная ночь тихо окутала печальные земли. Яркие звёзды оплакивали трупы. Луна выражала свою немою скорбь. Вся природа на минуту замолчала, и даже сверчков не было слышно. Чёрные крылья подрагивали от холода мрака. Ноги трясло от усталости. Сейчас ему очень не хватало Селестии, что так некстати ушла. За последние несколько дней произошло достаточно событий. Сегодняшний день стал последним. Многих потрясла смерть Эмриса. Сейчас истощённое тело гоблина лежало на тёплой кровати, пока другие печально глядели на усталое лицо мертвеца. Все они были злы и не в силах встретится с телом Джодаха сейчас, даже если это было неправильно. Лололошка не смог полностью узнать Джодаха, но читая его записи, слыша то, как о нём отзывались участники Ордена, у него сформировалось мнение, что Джодах весьма неплохой. Он никак не вредил Ордину, всячески поддерживал, имел благие цели за своими действиями. Но Лололошка так же понимал, что Джодах сильно ранил их своим предательством. Он осознавал, что они не до конца поняли его мотивы. А потому лишь печально глядел на тело «Бога», что так быстро пал, даже не начав свой путь. Лололошка медленно возвращается в помещения. Проходя мимо длинных коридоров и дверей, он заглядывает в комнату, что отдавала печалью. Бастиан горько плакал, закрывая рукой лицо и держась за грудь. Поражаясь ужасу и стрессу, что настигал его всё это время, он терпел, но смерть друга стала последней каплей. Аргус приобнимал его, сдерживая собственные эмоции. После долгого заточения в мёртвом мире, но сильно утомился. Но когда вернулся, его встретила идущая «битва» и будущая смерть. Катрина старалась поддержать их, поглаживая предплечья. Люк накрывал своими паучьими лапками тело Эмриса, стараясь даже не смотреть на труп. Цесанна впилась в фрак Альберто, задыхаясь в собственных рыданьях. Крайр глядел в пол, не мог он лицезреть бездыханное тело друга. Беннет смотрел, как накрывали остывающую оболочку, сжимая руки в кулаки. Ему было злостно от бессилия, от того, что ничего нельзя вернуть. Стоя в проёме, Лололошка лишь молча присоединился к их скорби…***
Громкий хохот, оживлённые разговоры, задорные песни постепенно стихаю. Весёлых и радостных лиц становиться всё меньше. Свадьба Ванессы и Лионеля пронеслась шумным праздником у тихого берега моря. Тёплый солнечный день многим запал в душу, огревая до будущих праздников. Песня заканчивается, и музыканты убирают инструменты в футляры, отправляясь на следующий концерт. Небо медленно начинает темнеть, приобретая синий цвет. Звёзды мягко светились, провожали добрый праздник. Приятный бриз окутал Лололошку. Чёрный пиджак скрывал бледную кожу от холода. Спортивные штаны облегали ноги. Да и сам костюм смотрелся модно, весьма удивительный и приятный вид после долгих хождений в имперской форме. Стоя в окружение близких людей, Лололошка прощается с ними, с нетерпение ожидая следующей встречи. - А кто это ещё… - Райя озадачено глядела сквозь зелёные листья и прекрасные украшения. Лололошка оглядывается, смотря на свадебные столы и шикарные сидения. Скользя мимо декоративных деревьев, выходят двое мужчин. Седые волосы аккуратно уложены, серый пиджак облегал широкие плечи, фиолетовая футболка прекрасно смотрелась с тёмно-пурпурными джинсами, а на шее висит изящная цепочка. Другой же носил чёрную толстовку, за капюшоном плохо виднелось лицо незнакомца, лишь два светящихся глаза. - Лололошка, это… - Тихо. Не переживай Райя, – перебивает загадочный гость – Просто осталась, так скажем, формальность… Которую я предпочитаю уладить с глазу на глаз. – мужчина сощурился и хитро улыбнулся. Его рука взмахивает и глаза наполняются белым светом. Тело ощутило некую лёгкость, укутываясь в приятную светлую дымку. Звук тревоги заполоняет уши. Роботизированный голос предупреждает об угрозе, об чужеродном проникновении. Комната мигает красным светом, переливаясь в голубой. На месте мужчины в дорогом костюме стоит существо подобно богу. 4-ре гигантских крылья расправлено покоились за могучими печами «человека», концы оперения переливалось в кроваво-красный; перья росли и в местах, где должны быть уши, предавая вид греческого венка; у таза рос длинный птичий хвост, местами походивший на павлиний. Длинная накидка величаво облегала торс, касаясь «пола». Фиолетовые штаны фасона «зуав» касались его ног. Золотые браслеты-манжеты блистали на сильных руках; на шее накинут серый шарф с пёстрой брошью. Мужчина, что носил чёрную толстовку, стал таинственным существом, что носило тёплую зимнюю курту. Белоснежный мех снегом нашит на капюшоне и рукавах. От этого существа разило мёртвым холодом и снежным морозом. Чёрная дымка окутала его с ног до головы. Белые глаза на чёрной коже выражали интерес и блистали лёгким светом. Мужчина с крыльями поднял руки, и из ладоней начал исходить фиолетовый свет. «Добро пожаловать в систему, Джодах». - Чудесно. Давайте присядем – «Джодах» взмахнул руками. За спиной Лололошки оказалось три комфортных на вид голограмм кресел. Рядом с боговидным существом стояло такое же кресло. - Прошу, присаживайтесь… - Ровоам Кэлхун. Вы обвиняетесь в преступлении против Вселенной. Благодаря вашим действиям чуть не исчезло всё население этого мира. А также вы провозгласили себя богом, решив, что можете вершить судьбы горстки выживших. В своё оправдание можете… ничего не говорить. В качестве меры пресечения вы отправитесь в одно интересное место… Где у вас будет вечность, чтобы подумать о своём поведении. У кого-то есть возражения? – такое заявление выдвинул загадочный мужчина. Холодный и чёткий голос проговорил резкое высказывание, что поразило их. Райя же выдвинула свой протест, стараясь защитить от «решётки» своего новоприобретённого союзника и коллегу. Даже зная, что он сделал в прошлом; даже зная, что он сделал с настоящей Райей, она увидела в нём что-то светлое, что могло перерасти в благое в будущем. Глядя на разворачивающуюся дискуссию между Райей и Джодахом, Лололошка почувствовал дикий холод и чей-то настойчивый взгляд. Он взглянул на существо, что тихо глядела на происходящее. В его взгляде читалось раздражение и нетерпение. - О чём я говорю, времени абсолютно нет, - уже более грубо начал мужчина. – А ты что скажешь, Мироходец? – обращаясь к Лололошке, спросил он. – Как мы поступим с доктором Кэлхуном? Перед ним встал выбор: между разумом и доверием. С одной стороны, он понимал, Ровоам Кэлхун создал «утопию», что постепенно уничтожалась под весом идеологий и порядка. Множества граждан загнаны в угол правил, часть которых навсегда остались недееспособными от вечных «стираний». Общество, подобно роботам, измывались, в попытках остаться невредимыми, и подобно мышам, замирали от страха, даже перед предполагаемом исчезновением из социума. А вспоминая события до создания «Островка рая», удостоверяешься в заслуженности приговора ещё сильней. С другой, он осознавал, что Ровоам и вправду старается исправить свои ошибки. Он всеми силами пытается загладить весь тот ужас, что сотворил, строя благоприятную местность для будущей жизни. Медленными шажками он вливается в общество и понимает людей не как болванок, чьи судьбы легко продумать от жизни до смерти, но и как личностей. Райя это видит и всячески поддерживает в его начинаниях. А потому не хочет, чтобы его старания перечеркнулись в миг. Лололошка понимает рвение Райи защитить Кэлхуна и хочет с ней согласиться, но продолжает находится в смятении. Лололошка слегка замешкался, стоя в раздумьях, но решается поддержать Райю. — Значит так тому и быть… - Нет! – в разговор вступает Ровоам, резко перебивая Джодаха. Он с решительностью смотрит на Райю. И даже слов не нужно, чтобы понять его намеренья – Прости, Райя, но ты не права. И ты тоже. Я не справляюсь… Безликая улыбка существа выражает предвкушение. - Прощай, Райя… - с последним словом, Ровоам Келхун исчезает в тёмной дымке, оставляя лишь после себя пустоту. Тихие всхлипы раздаются от опечаленной женщины. Она встаёт на колени, скрывая своё скорбящее лицо руками. - Так, теперь ты… - при виде горького расставания, лицо «бога» помрачнело. Он обратил свой взор на Лололошку, что тихо прибывал в удивлении и тоске от потери. Даже после тысячи перемещений, Лололошка помнил лишь единицы, но сразу же забывал их, когда работала его искра. Подобное озадачило не только Джодаха, но и Райю. - У тебя есть ко мне вопросы? – Лололошка не был уверен, что именно задать, но тут в голове всплыло воспоминание. - На счёт того сообщения… - неуверенно проговорил Лололошка. - Какого ещё сообщения? Когда Лололошка только очнулся, он получил сообщение от «JDH», что ныне показалось созвучно с именем «Джодах». Хоть сообщение и было частично повреждено, что-то было видно: смерть и новый проводник. На такое заявление, мужчина с крыльями был озадачен. Интереса ради он открывает окно с сообщением, прочитывая содержимое…***
После рьяной битвы между Эбардо, Лололошка смотрит на него, пока злодей стоял на коленях. Смотрит злостно, яро, желая испепелись взглядом за весь проделанный ужас, что больше не возвратить. А также удивлённо, напугано. Смотрит, как звенья бьются друг о друга, пока грубые руки, пока сильная шея пытаются разорвать цепи. Поэна разрушена, остались лишь жалкие обломки былой цивилизации. Уничтоженный портал стоял на костях всех не выбравшихся, чужие труппы фантомами останутся в искажённом мире в угоду кровожадности инициатора. Разрушенные здания с каждым вздохам разваливались на мельчайшие куски. Когда-то прекрасное окружение из вечернего неба и звёзд больше не греет душу, оставляя лишь неприятный осадок из уничтоженных воспоминаний. Холод прошёлся по спине, и даже жаркая куртка контрабандиста не спасла. Лололошка ощущал чьё-то присутствие. Оглядевшись, он заметил тёмную фигуру, что сразу же исчезла в чёрной дымке. Смотря по сторонам, он снова замечает фигуру, стараясь уловить «это» своим взглядом. Оборачиваясь, он всё ловил это существо, пока оно играло в своеобразные «догонялки». Исчезнув, «это» появилось перед Лололошкой. Фигура похожа на того, кто запечатлён на статуе. На статую «Бога Времени». Той статуе, что давала ему силы. - Где мы? – нарушил тишину Лололошка. По какой-то причине он знал, что ему ответят. - Там, где у меня есть голос. Там, где нет пространства, и Время становиться пространством. Там, кому не позволено проникать никому, кроме демиургов. Холодный голос раздавался везде. Разносился во всему Междумирью. Хрип раздирал уши. - Но я здесь, здесь! – ворвался Эбардо. Злостный взгляд испепелял фигуру Бога Времени, стараясь, как собака на цепи, «гавкать» на кого-то, находясь в пагубном положении. – Значит, я теперь демиург! Я теперь творец и бог! - Но почему тогда ты в цепях? - Потому что ты заковал меня в них! — Это не в моей власти. – Бог медленно покачивал головой, равнодушно глядя на «пленника». – Я существую лишь для того, чтобы следить… Чтобы смотреть. И я видел, что это… Ты сделал с собой сам. Очень глупо, на мой взгляд. – Существо разворачивается, направляясь в неизвестное направления. Не было слышно шагов, сталкивания камней о ступни, шелеста песка. Лишь шуршание ткани о ткань тихо раздавалось, затихая с каждым шагом. - Нет, куда ты уходишь? Остановись, вернись! – рявкнул Эбардо, в надежде остановить Бога. Но тот ни на секунду не замер. Лололошка поплёлся следом. Он больше не знал, что делать. Остался один одинёшенек в рушившемся пространстве, без намёка на спасенье. Потому он тянулся за Временим. Шагая мимо пепла прошлого, он предался мимолётным воспоминаниям тех дней, когда он только попал в Поэну. Такие греющие и до нельзя приятные воспоминания душевно ранили при осознании того, что подобного больше не будет. Находясь рядом с Смотрящим, Лололошка с мольбой глядел на него. Стоя перед безвыходной ситуацией, среди дыр вселенных, что таили в себе всевозможные исходы, голос существа твердил истину. - Правильного или неправильного выбора тут нет. Есть тот, что ты сделаешь, и те, что ты не сделаешь. – клубки дыма усиливаются, пока не растворятся вместе с Временим… Находясь около Джодоха, Лололошка лишь печально глядел на разломы, выбирая самый лучший исход на усмотрение, пригодное лично ему. Первый разлом открыл обзор на привычное Междумирье. Чёрные леса искрились кислотными светами. Травянистый склон оснащался голубым свечением, кормя своей почвой могучие растения. Около холодного света расположились два человека преклонных лет. Добрая старушка с короткой стрижкой мягка хихикала, кутаясь в чёрный кардиган. Усталый старик, Эо, с гордостью глядел на высокую башню, поправляя свою элегантную шляпу. Поэна мирно стоя без капли разрухи, живой гам города был слышен даже за стенами. Такой исход был предначертан, если бы Лололошка не приложил свои руки к судьбе. Такой исход был истин. Второй исход начался в белом зале, что бесконечно продолжался, куда бы Лололошка не глядел. Проходя по идеально глянцевым коридорам, он глядел в «камеры». Молодая леди спокойно сидела на «фарфоровом» полу, глядя в одну точку. Хоть и казалось, что девушка благосклонно сидела в безмолвном окружении, без намёка на дискомфорт, в её глазах читалось абсолютное лишение к тяге жизни. В следующей комнате сидел юноша с маленькими крыльями. Ангела-подобный «человек» скучающе сидел на холодной поверхности, размахивая рукой, словно давая указания видным только ему существам. В соседней же сидел мужчина в халате, будто на стуле, и старательно писал невидимые никому строки, вечно повторяя: «И помните, Империя заботится о вас». Сквозь длинные залы Лололошка останавливается рядом с Джодохом, что указывал на «камеру» перед собой. В ней носился Эбардо, старательно пытаясь что-то доказать своими резкими высказываниями. «Жалкое зрелище» прокомментировал Джодах, удаляясь в следующий зал. Украдкой оглядываясь на рьяного узника, Лололошка поплёлся вслед. В углу комнаты печально сидел образ Лололошки, что с сожалением и горечью глядел в никуда. Таков исход был бы, если он согласился бы на сладкие речи Эбардо, что всей душой старался искусить Мироходца. «Их» планы были нарушены и втоптаны в грязь, и единственное наказание, что стало для «них» адом – стало вечное заточение в тишине. Третий исход горел ярым пламенем. Горячее помещение парилось жарким паром. Раскалённая лава брезжила в красном бассейне, водопады обожжённой субстанции растекалась по стенам. Камень, окрашенный кровью павших, гордо сооружался в адскую башню. Подобие тронного зало предстало перед ними. Белое существо пролетало по помещению, слёзно стона. У края бассейна спрыгнул «Лололошка», толкая мученицу обратно в горящую лаву. Этот исход произошёл бы, если Лололошка согласился на гнилые убеждения и отвратные условия Эбардо. «Их» планы увенчались успехом – они создали мир, что стал истинным адом в когда-то мирной Вселенной. Четвёртый исход стал абсолютной бездной. Вселенная схлопнулась. Всё стало ничем, и только фантомы жили в этом разрушенном пространстве. Так было бы, если Лололошка бездействовал; если бы он пустил всё на самотёк, тратя своё время на ничто. Пятый исход был пустым. Междумирья никогда не существовала. Ведомния никогда не существовала. Поэна никогда не существовала. Нет тех людей, что с любовью приняли Лололошку. Нет того шумного города, что стал родным сердцу. Простая пустота. И какими бы ни были исходы: истинными, жалкими, искусительными, уничтожительными, пустыми – выбор только один: - Я выберу сделать так, чтобы Междумирье никогда не существовало…***
И плывя посреди бескрайнего космоса, Лололошка знал, что будет делать. Вспоминая весь свой путь в Мисре, он невольно начал вспоминать и прошлые. Хотя нет… Он никогда и не забывал. Долгие тысячи лет путешествий хранятся в его памяти и не разу не «покрывались пылью». Он помнил миры от и до. Как встретил Лефтариона, как Люциус доставал его, как пошёл на «свидание» с Кавинским, как впервые привёл Ашру и Сан-Франа в Эрессию, как отправился с Буррисом на Зелёный континент. Он помнил всё. И эти воспоминания грели душу и печалили одновременно. Он чувствовал весь спектр эмоций за тысячи лет путешествий. А чувствовал ли? Ощущал ли он то, что утверждал каждому и даже не зримым? Показывал ли он подлинные эмоции? Действовал ли он от чистого сердца? Нет. Точно нет. «Что же это за несуразица – действовать от чистого сердца? Лишь продуманные и отточенные действия приведут к успеху.» Так твердил ему Междумирец. Наставник, что обучил его быть сдержанным; быть «правильным», «полезным». Научил использовать разрушительную силу в нужное русло. Живя множественные годы с социумом, Лололошка научился понимать эмоции и действия людей в абсолюте. Он научился понимать мотивы и последствия. Постепенно начинал использовать это на практике. Лололошка знал, как добиться своего, и даже сквозь тернистый путь и преграды он достигал того, что хотел лично. Он знал за какие ниточки дёрнуть, а какие оставить на самотёк; знал куда бить, чтобы победа выглядела не такой уж лёгкой; знал, что нужно говорить, чтобы его приняли или ненавидели. Для Лололошки «личности» – лишь способ для достижения цели. Болванчики, не представляющие для него ценности. Для него нет хорошего или плохого – лишь путь. Путь, который нужно пройти, чтобы начать новый. В каждом выборе было лишь три пути: позитивный, нейтральный и агрессивный. И он знал в какой стоит «зайти», чтобы получить желаемый результат. Джодах был прав, когда говорил, что Лололошка не так далёк от исхода с Эбардо. Но он не видел всей правды, что скрывало нутро Мироходца. Изображая свои тихие, малозаметные эмоции, действуя по зову «сердца», он создал образ активного молчуна, борца за справедливость, идеального героя. Представляя из себя «невинного» мальчика, он искусно играл амнезию, сбегая с наскучившего мира. Он спокойно отпускал их, и даже если бы его нашли «старые знакомые», он отыграл бы: «Искра срабатывает сама. Прости, но при перемещении я забываю всё». Глаза его чёрные, темнее самой бездонной бездны, самого отчаянного мрака. И тьма эта скрывала страшную правду о Лололошке. Смоль, что с гнилью текла по его нутру, олицетворяла всю правдивую личность его грешную. Самая грязная гряз скрывалась под прекрасной оболочкой. Но в тоже время это было святейшее создание, что не падало в чувства «человеческие», да не склонялось к грехам, присущим «низшим». Лололошка был натуральным психопатом, что манипулировали всем и вся ради «эгоистичных» целей. До полного погружения в «социум», он был лишь простым созидателем и уничтожителем одновременно. Междумирец приучал его к сожительству с мирами, кидая, как котёнка, в «открытое море». Он заставлял выживать Лололошку с нуля, без собственных сил и магии. Только ресурсы и знания локального мира. Оставляя мироходца на произвол судьбы, Междумирец всегда получал одинаковый исход, который ожидал от Лололошки – уничтожение мира, после достижения максимума. А тот уничтожал их так искусно, что Боги даже не замечали этого, лишая Смотрящего упечь мироходца в Тюрьму Времени. Эта «дрессировка» длилась мучительно долго, пока Междумирец не умер, оставив Лололошку на самого себя. Но даже будучи мёртвым, Междумирец глубоко засел в голове, сотворившись в подобие второго «Я» для мироходца. Уж слишком рано он ушёл. Бросил Лололошку, что был ещё не готов. Теперь в его голове сидел образ Междумирца, что ментально его защищал. Лололошка боялся. Боялся смерти. Боялся больше не встретиться с ним. Даже с эмоциональной недосягаемостью, с уверенностью в своём превосходстве и всесилие, страх добрался до него, он знал, что не бессмертен. Он боялся, что больше не будет тех давних лет, тех чувств, что дарил он. Когда-то, до встречи с Междумирцем, Лололошка был под покровительством божьим. Стоял около рукава создателя своего. Подле отца и любимого. Когда-то его голова покоилась на коленях Бога. Руки нежные поглаживали тело Лололошки, одаривали родительской лаской. Он столь уважал эту персону, что не смел даже и думать ставить его на место «защиты», в отличие от Междумирца. Таковой неприкосновенной личностью является для него Бог. Когда-то Лололошка был разрушителем миров и даже реальностей. Уничтожителем без следов. И даже сильнейшие бога не могли ничего сделать, ведь, даже уничтожая, Вселенная оставалась в равновесии. Он помнил, когда с младшим братом вгрызались в оболочки миров, слушая крики и страдания, как прекрасную мелодию. Царапали, пятнали, извращали создания чужеродные, лишь бы утолись «голод», излить всю переполняющую нутро силу. Но другие подобия богов не могли терпеть. Братьев разделили, отправили «дрессироваться» новыми покровителями, доверенными самим создателем. А пока они «сидели на цепи», высший совет следил за ними. Но один брат, закончив сидеть под «гнётом плётки», разорвал решётку «тюрьмы». Своей хитростью и острым умом он ворвался в «камеру» старшего брата, меняясь с ним местами. Открывая портал, никто не ведал, что из него выпрыгнет «JDH», даже сам Лололошка. Если все были шокированы тем, что из портала выбрался человек, то мироходец был шокирован тем, кем являлся этот человек. Та странная пьеса, те странные монологи, тот преувеличенный пафос – всё это было представление лишь Лололошке. Джон. Хотя нет… Вививилка стремился показать своё превосходство, свой прогресс и величие перед старшим братом. Мол «Узри же! Такую персону желает создатель. Он будет горд мной». Отправляя брата через «брешь», Вививилка знал, что, если «объект» покидал «зону содержания», его нельзя было отследить. У «богов» были ограничения. И он использует эти ограничения по полной. Теперь, когда они вне взора «надзирателей», они снова смогут увидеть создателя своего. Снова почувствовать касания его нежные, да слова услышать из уст его святых. Осталось только подождать…