стажер

февраль совсем немного сводит с ума. ярик знает — это надо просто пережить. пережить, как очередное увольнение, как наполненные лживым сочувствием глаза эйчара, говорящего “вы нам не подходите”. как бесконечно длинные ночи и холод домов, как счета за квартиру и серый снег на черной земле. яр, на самом деле, звездно заебался. алмазно. кристаллически. а. ему везет на друзей — даша на время устраивает его у себя, в обмен на ежедневные прогулки с ее псыновьями и периодическую готовку обеда/ужина/рандомных приемов пищи. ярику просто хочется отплатить ей тем же. поэтому он не сдается — откликается на все подходящие вакансии на хэдхантере, заебывает всех знакомых фразой “если вдруг…”, соглашается на любую подработку по специальности и не по ней, но кажется, этого недостаточно. февраль прибивает к земле очередным снегопадом. ему снова отказывают. даша смотрит сочувственно — чешет зосю за ухом и отпивает свой зеленый чай. — слушай, у нас, кажется, должность освободилась. наборщик или что-то вроде того. я спрошу, ладно? ярик кивает несколько раз, не готовый верить своему счастью. *** этот парень не нравится саше как минимум по четырем причинам. во-первых, он приходит на место кира — кира, с которым у саши прекрасные деловые отношения — кир относится к нему с уважением, а саша в ответ не портит чужие отчеты. почти идиллия. во-вторых, этот парень в первый же день беспардонно опаздывает на тридцать минут. конечно, заведующая отделом понимающе кивает — да, конечно, пробки, будильник, со всеми случается, — но саша негодует. что, черт возьми, он себе позволяет? в-третьих, этот парень оказывается в принципе беспардонным — носится по коридору, словно сумасшедший, выпивает по шесть чашек приторно-сладкого кофе, создает суматоху, отвлекает всех от работы своими глупыми вопросами, а потом остается до десяти. это невероятно бесит. и, наконец, в-четвертых — этот бешеный не знает о его существовании. нет, не так. конечно, во всем офисе едва ли наберется четыре человека, знающих о нем, но… но такую бесцеремонность он видит впервые. даже кир хоть и не знал, — но догадывался. а этот… этот бесит сашу неимоверно. этот ужасно тупит и переспрашивает все по сотне раз. этот матерится себе под нос в девять ночи, мешая спать. понимаете масштаб проблемы? бесит. и саша бесит его в ответ — вселяется в кофемашину, отказываясь выдавать ему сахар — боги, нормальный человеческий кофе просто не может содержать столько сахара, — нормальный человеческий кофе должен быть черным, словно февральский снег. хотя, возможно у саши несколько странные понятия о нормальном и человечком — в конце концов, саша не человек. и этот парень не может его видеть. это тоже бесит иногда. *** на новой работе все почти хорошо. ярику нравится. ну, насколько может понравиться монотонно вбивать в отчеты одни и те же цифры, потом печатать, потом нести в соседний кабинет — и заново. но ярик не жалуется. ярику, по крайней мере, пообещали нормальную зарплату, к ярику даже относятся по-человечески — с чего он должен жаловаться? вот только… только иногда очень хочется посмотреть куда-то наверх, громко выматериться и уточнить — что это, блять, за хуйня? потому что иначе обозвать происходящее не получается. потому что иногда кажется, что вся техника сговаривается против него. принтер то и дело зажевывает отчеты, кофемашина отказывается добавлять в кофе сахар и молоко — ярик не может сделать себе даже банальный капуч, — а старый компьютер периодически отключается, закрывая несохраненные файлы. в такие моменты очень хочется плакать. но он все еще не жалуется — и даже не плачет, несмотря на то, что это этот февраль хочет его добить. просто ему правда очень нужна эта работа. поэтому он то и дело остается до десяти вечера, приезжает домой к двенадцати и тут же валится в постель. поэтому он то и дело ругается с местным принтером — интересно, его коллеги уже думают, что он сошел с ума? — и наливает себе четвертую кружку американо за день. как же, сука, бесит. но он правда не жалуется. *** проходит две недели — и за эти две недели саша начинает скучать по кириллу еще больше. кир, по крайней мере, никогда не позволял себе опуститься до того, чтобы бить принтер ладонью. нет, не подумайте, саша не пострадал, но вот его гордость… его гордость до сих пор восстанавливается после такой вопиющей наглости. если бы вы знали, как этот… стажер его достал… вы бы расплакались. иногда саше кажется, что он существует только затем, чтобы его, сашу, нервировать. отвратительно. саша не выдерживает в какой-то до безумия длинный вторник. сначала этот стажер полчаса говорит по телефону, обсуждая какие-то правки и мешая саше спать, потом начинает экстренно собираться на обед, чуть не разлив кружку с кофе прямо на клавиатуру, а потом — снова — остается допоздна. *** с самого утра день идет по пизде. ярик честно старается не разбрасываться подобными утверждениями — но этот день того заслуживает. сначала на него орут из-за предложенных правок, потом он чуть не проливает свой кофе на клавиатуру, потом снова остается править собственные косяки, — и вот наконец у него очередной раз отказывается работать принтер. ему не у кого даже спросить — все давным давно разошлись по домам, да и тревожить кого-то глупыми звонками в десять вечера не очень хочется. наверное, самым подходящим вариантом будет пойти спать — но у яра сроки. у яра, вообще-то, обещание все исправить — поэтому он гуглит на телефоне инструкцию по работе с принтером — и пытается не сорваться в слезы. получается так себе. — я ненавижу все это, сука! — буквы перед глазами расплываются. — блять, я просто хочу нормальную работу. ещё этот ебучий февраль. — он всхлипывает, поднимая крышку. — почему каждый февраль что-то обязательно идёт не так? нет, я понимаю, что-то не зависит от меня, но сука, почему? в прошлом году я пролетел с охуенным проектом, в этом меня уволили, что дальше? блять, этот месяц даже не закончился. у него как минимум ещё неделя чтобы что-то сделать. нет, серьёзно, а теперь что? — и картридж, словно в ответ, плюется в него чернилами. прицельно на белую рубашку. — блядство. ебучее блядство. не плакать не получается. наверное, он похож на какое-то чудище — на руки тоже попадает краска, и он размазывает её по лицу вместе со слезами. получается, достал чернил и заплакал. прямо как у пастернака. блять. кажется, это истерика. *** возможно, — совсем немного, — саша чувствует себя долбаебом. то есть не так. он очевидно долбаеб. в начале чужой проникновенной речи кажется, что стажёр это специально — пытается надавить на жалость, рассказать, какой он оскорбленный-униженный-обиженный, — но потом… потом понимается — вряд ли. особенно в конце, когда он начинает смеяться — и, с перерывами на вспышки хохота, добавляет: — пиздец. я рассказываю об этом принтеру. саше хочется вызвать скорую. на всякий случай. очередной момент, когда становится жаль, что он всего лишь призрак. он чувствует себя последним мудаком. парень все еще не успокаивается. парень все ещё перебирает листы бумаги, размазывая по ним черную краску — саша психанул, ладно? — парень все ещё смотрит с каким-то лихорадочным огнём в глазах и все ещё яростно шепчет в пустоту: — за что ты так со мной? где я, блять, так нагрешил? в прошлой жизни? в позапрошлой? вчера? окей, саша чувствует себя самую малость виноватым. нет, ну с другой стороны, чего у них в офисе стажеры такие… дерганные? сумасшедшие? надоедливые? выбирайте прилагательное на свой вкус. саша в принципе не очень уверен, что ему делать. потому что с одной стороны — он уже сделал достаточно. с другой… с другой, выход есть всегда. поэтому саша терпеливо ждёт, пока парень успокоится. кажется, проходит тридцать минут, когда он наконец вытирает слезы (похож на чучело чумазое, — мстительно думает саша) и начинает дышать не так рвано. убирает картридж с чернилами обратно в принтер и уходит — кажется, в уборную, к раковине, отмывать руки и лицо. саша все же вылезает из принтера, и, поскольку никто не мешает бедной машине работать, тот заглатывает пару листов. печатает сначала один, потом второй, третий… все идёт так, как нужно. потом он лезет в компьютер — как будто ему несколько сподручнее, чем… этому, — и переписывает коды, меняя нужные детали в отчётах — не зря же полдня слушал, как на парня по телефону орал кто-то из отдела меркетинга. (саша думает: надо будет вселиться в чужой принтер. чтоб неповадно было доводить всяких… стажёров). *** рубашка не отстирывается. не то чтобы он надеялся, но… да, он надеялся. иногда, знаете ли, хочется от вселенной хоть немного благосклонности. под ногти забиваются чернила. лицо краснеет, — он слишком долго трет его — но краска более-менее смывается. а на ладонях остаётся. он чувствует себя так, будто убил какого-то чернильного человека. или прирезал дневник тома реддла. впрочем, на этом сравнение с гарри поттером заканчивается. едва ли мальчик-который-выжил стал бы плакать в туалете из-за… сука, принтера. у них по крайней мере были заклинания очистки. яр тяжело вздыхает. возвращаться назад совсем не хочется. там, в офисе, все еще стоит заартачившийся принтер. там, в офисе, все еще открыты все окна и холодно до дрожи. там, в офисе… там, в офисе — больно и плохо, и вся обстановка одним своим видом напоминает о его никчемности. но яру надо. у него, в конце концов, сроки. *** ему кажется, что он ударился головой. может, на него в какой-то момент свалился кирпич, а он не заметил и теперь бредит? потому что на принтере лежат распечатанные листы, а документы на рабочем столе переименованы и рассортированы по папкам. может, это правда странный сон? яр подходит ближе. моргает. щипает себя, чтобы наверняка — но нет. все остается на своих местах. может, именно сегодня у него появился ангел-хранитель? он вздыхает с облегчением. наконец-то. *** — знаешь, что мне рассказали? — даша пьет чай из забавной кружки с кошачьей лапкой и весело смотрит на него. дела у яра с того вечера идут лучше. он, конечно, никому не говорит о произошедшем — мало ли, еще сочтут за сумасшедшего. (и правильно сделают, — повторяет внутренний голос с мерзкими язвительными интонациями. яр молча отмахивается от него). напасть переходит на отдел маркетинга — он слышит, как во время обеда кто-то из работников жалуется на кофемашину. не то, чтобы он злорадствует, но… тем не менее. — что же? даша нависает над столом, заговорщицки ему подмигивая: — у нас в офисе водится призрак. он вздрагивает. все встаёт на свои места. *** когда растрепанное нечто, смутно напоминающее их стажёра, влетает в офис в восемь утра, саше даже становится интересно. тот тыкает пальцами в монитор, смотрит куда-то на экран — и шипит: — это был ты. все это время… это! был! ты! уж прости за панибратство, но по-моему все, что ты сделал, дает мне права называть тебя на “ты”. — он зло фыркает сторону: — уж лучше бы пили на брудершафт. саша негромко хмыкает. что же… это впечатляет.