Дивный... не сон

Соня Кошкина притащилась домой. И сразу села, врубила телик и достала из коробки кусок жирной покупной пиццы и пеперони и двойным сыром. Она не считала калории. Пузо, и ну и пускай будет пузо. Показывали фильм… Танки, танки. Скучно. Проглотив пиццу, Соня задрыхла, не снимая сапоги. Будильника не было. Соню разбудил грохот. Она аж подскочила. И плюхнулась на какую-то бугристую, твердющую лежанку. От боли и страха она заорала и поняла, что басом орёт. От страха она ещё громче заголосила, а голос — как у бычары, реально. Вдруг зашёл какой-то мужик и что-то сказал. Соня была в шоке: она одна жила у себя в съёмной студии. Чё за нафиг? Чё за мужик? — Бляяяядь! — дико рявкнула ему Соня, от чего мужик окосел и попятился. Соня начала искать одеяло, чтобы закрыть девственность от грязного похотливого взгляда. Но на ней же сапоги и пухан. Она грызла пиццу, не раздеваясь. Чёрт возьми, нет! Ни пухана, ни сапог. На ней какая-то чужая одежда. Такого серого костюма у Сони не было никогда. Мужик топтался возле двери… Чужой, незнакомой двери, которой у Сони отродясь не бывало. Соня пошевелилась, хотела встать… Но ощутила что-то странное между ног. Оно ей мешает. — У меня члееен! — истошно вырвалось из спёртого горла. А обалдевший мужик аж стукнулся лопатками в дверь. Бедная Соня обалдела не меньше. Она с ужасом заглянула в чужие штаны и в чужие трусы. У неё член. Или уже у него. Соня в панике барахталась на кровати. Член. Мужик… И она теперь тоже — мужик? Как? Это не сон. Мужик настоящий, и он всё больше обалдевает. Чего-то бормочет. Хрипит. Соня подняла на него выпученные глаза и тоже прохрипела: — Член… Мужик снова стукнулся лопатками в дверь. Соня слышала запах и звуки. Что-то горит, что-то стучит. Вонь, как от горелых пельменей. Они у неё вчера подгорели, припеклись ко дну кастрюли и полетели вместе с ней в мусорку. Соня поднялась, но споткнулась, грохнулась и навернулась башкой. Клаус Ягер проснулся рывком. Он перебрал со шнапсом. Башка шла кувырком. Тошнило, крутило, мутило. А ещё — у него пизда. Как он теперь будет с пиздой среди кучи солдат? Мучаясь, Клаус Ягер еле продрал глаза. И совсем помешался: Тилике почему-то сидел на полу и бурчал про сатану и про бесов. Ягер двинул ногами. Всё в порядке, пизды больше нет. Это всё шнапс. И сатана. Да и бесы. — Тилике! — выдохнул Клаус Ягер. — Пора выписать пастора. Я был отвратительной бабой. У меня была пизда, Тилике. Тилике перекрестился и закатил глаза.