Переплетая пальцы

Мои волосы путаются от ветра, лезут в лицо, закрывая глаза. Приходится смахивать их лёгким движением руки, вздыхая тяжко. Аккуратно заплетенная косичка сзади растрепалась, пряди нелепо торчат, а резинка съехала вниз, из-за чего пришлось подтянуть её, но от этого прическа выглядеть лучше не стала. Пальцы, покрытые постоянными мозолями и царапинами, болят, где-то внутри что-то беспрерывно покалывает. Взгляд падает на форму Сиситоуэрен, что я ношу всегда. Эта кофта уже неотъемливая часть моего тела. Я снимаю её со всех слабаков, ведь они не достойны её носить. Таким в Сиситоуэрен не место. А мне ли здесь место? Думать об этом страшно, и мысли отлетают моментально. Таковы наши законы, и мне пришлось принять их. Забрать себе всю боль и возложить вину на себя, всё ради того, чтобы солнце вновь засияло на небосводе, что, кажется, вновь покрыт тучами. Небо не видно за мостом каменным, но почему то оно, хоть и совершенно пустое, кажется всё равно слишком тоскливым. Сердце начинает болеть сильнее, наводя всё больше глупой тоски, в которую я сам погрузил это место. Мысли путаются, теряются в голове. Движения неожиданны и хаотично даже для самого себя. Улыбка, что всегда появляется на лице сама собой, скоро треснет, просто развалится на части. Хочется забыться, уйти, убежать, просто думать перестать, взять все слова назад. Но это ведь глупо, уже всё прошло, да и никто не был против этого решения. Значит оно верно. Но солнце не сияет. Но способно ли солнце, чьи лучи разъела тьма, снова засиять? Даже если эту тьму я заберу себе, преподнесу себя в жертву, истязая свою душу виной. Будет ли солнце сиять? Сможете ли вы его зажечь, рассказать, как вновь гореть?                                    *** Этот парень действительно невероятен. А казался таким чертовым глупцом, так сильно раздражал, что не было сил сдерживать себя, не позволяя ударить его по лицу. Из его рта выходят не слова, а острые шипы, они прокалывают тело насквозь, губят твердую кожу. Медленно убивают, обвиваясь вокруг сердца. В его взгляде, в таких необычных, разного цвета глазах, что океаном втягивали в свою глубь, витала не скрытая злоба. Злоба, направленная на меня. С каждым своим ударом, даже если те и летят мимо, с каждым словом из своего поганого рта, он разъедает мне нутро. Пробивается туда всем своим существом, вырывая всю ничтожную грязь, что въелась так глубоко в стенки моей души. У него есть свое мнение на все вещи, и он не боится высказывать его. Навязывать его, впутывать в мои мысли. Кружимся в танце, где мы двигаемся быстро, хоть и не дошли до пика. Сакура на грани поражения, он лежит на сцене. Но у меня не получается разбить его. Не получается уничтожить его сильное тело, его принципы и его мнение. Даже если он проиграет, даже если я втопчу его в пол, давя на голову тяжёлой обувью, он не остановится. Сейчас в нем не разобрать человека, за растрёпанными волосами и пятнами крови не видно лица. Но Харука не останавливается. Что им так движет и почему он так зол? Он уничтожает меня. Я не поспеваю за его скоростью и силой. Мысли теряются, направляются в далёкое прошлое. В день, где я потерял настоящее значение силы. Что я делаю, почему я не попадаю по его телу. Действительно, что же я хочу сделать? С того дня, как я принял всё, я уже не смогу остановится, мне придется жить с этой ошибкой. Ведь отбросам здесь не место, а я не готов стать одним из них. Этот парень действительно невероятен. С каждым словом он будто шире раскрывает мне глаза на мир. На мир, который я уничтожил тогда. Сильный удар по лицу освежает, приводит в себя. Стоит мне выдохнуть, как лицо захватывает сумасшедшая улыбка. Он тоже улыбается, да, это действительно весело. Стоит перестать глупо играться. Моя улыбка становится шире, руки сжимаются в кулаки, впиваясь ногтями в мозолистую кожу. — ладно! Подходи! — я кричу ему, готовый принять любой удар и ударить в ответ. Этот парень жаждет довести меня до пика своей силы, наконец подраться всерьез. Моё тело отлетает на пару метров от чужого удара. Стук раздается в затылке глухой болью. Сил подниматься совершенно нет, собственная слабость до глупого смешная. Этот бой оказался действительно освежающим. Хочется, чтобы он длился вечность, хочется изучить Сакуру лучше, но ещё больше хочется, чтобы он быстрее прекратился. Его последний удар вновь приходится мне по лицу. А моя рука касается лишь воздуха. Удар этого парня снова заставляет отлететь на пару метров. — виноват, не могу больше терпеть... Я сдаюсь. — я сдался. Теперь я тоже один из слабаков, что сразу покидают Сиситоуэрен, снимая с себя жёлтую куртку. Мои глаза широко открыты, но я вижу ту же темноту. Проигрывать тоже приятно. Спасибо, Сакура, что открыл мне глаза. Правда уже плевать, как придется жить дальше. Тёудзи сразу подскакивает с места, стоит бою прекратиться. Кружится вокруг Сакуры, предлагая с ним сразится. Но этому должен настать чёртов конец... Да, теперь я один из тех слабаков, теперь я тоже отлетаю назад от безумного удара человека, которому поклялся служить. Этот парень действительно невероятен. Попытаться ударить главу Сиситоуэрен очень смелое решение. Но для чего? Если он так зол на меня, то что его движет защитить меня в этот момент? Какую чушь ты будешь нести, что скажешь в оправдание своим действиям? Его злое выражение лица, его инстинктивная попытка ударить главу нашей банды, почему то это всё успокаивает. Только вчера один вид Харуки выводил меня из себя, до ужаса злил, а сейчас на душе разливается спокойная нега. Я вижу, как он колеблется, уходя со сцены. Неужели он сам не понимает своего поступка?                                    *** Этот парень действительно невероятен. Он заставил изменится меня и весь Сиситоуэрен, не изменится, а стать самими собой. Небо, что было затянуто серыми тучами, будто испустило все свои слезы и выпустило солнце, что вновь сияет. Я многим обязан Сакуре, но мало что могу дать ему. Удивление пробирает до дрожи, стоит мне увидеть его недалеко от нашей базы. Совершенно один, он стоит с расслабленным выражением лица. Смотря на него, мне кажется, что он тоже изменился. Стал бы он так просто приходить на нашу территорию? Стоит ему заметить мой заинтересованный взгляд, его лицо принимает более серьезное выражение. Он подзывает к себе лёгким движением ладони, что кажется впервые не напряжена. Я поднимаюсь и медленно шагаю к нему, взглядом заставляя остальных успокоится и не лезть. Он встречает меня непонимающим взглядом, ничего не говорит, ожидая, когда я сам догадаюсь, что ему нужно. Я зову его отойти, ведь куча лишних ушей будет мешать нам. Сакура без вопросов медленно следует за мной, оставаясь немного позади. Я веду его на крышу, на которой провел так много времени раньше, но не был здесь так давно. Мы подходим к ограждению, и я, опираясь на него всем телом, поглядывая на Харуку, что пристроился рядом. Он спокойно принимает из моих рук бутылку рамунэ. Он отворачивается, кажется, так и не собираясь начать диалог. Стоит хоть поприветствовать его, что я не успел сделать раньше. Но вместо слов из моего рта раздается короткий смешок. — постой. — мои губы захватывает веселая улыбка от вида Сакуры, что пытался сломать горлышко бутылки. Я выхватываю из его рук рамунэ, которое он на удивление некрепко держал, и большим пальцем проталкиваю шарик внутрь. — спасибо... — тот и правда выглядит куда спокойнее, чем обычно, почему то это спокойствие передается и мне. Он забирает из моих рук бутылку, по его удивлённому взгляду мне стало понятно, что он и не догадывался, как правильно стоило её открывать. Это вызывает у меня ещё один смешок. Когда Сакура так расслаблен, и правда кажется таким беззащитным и милым, но озвучить эти мысли не стоит, иначе щеки коснется чужой кулак. Сакура пилит моё лицо взглядом. Разглядывает непослушно лежащие волосы. Он собирается что-то спросить, но мнется. Отпив немного напитка, он выдыхает. — твои волосы... Ты их обрезал? — вопрос кажется глупым, ведь и без слов понятно, что это так. Я и не думал, что тот заинтересуется этим, то, что он запомнил, какая у меня была прическа, удивляет. Но я киваю в ответ. — нам больше не нужны эти узы. — на мой ответ он молчит, по его лицу нельзя понять, что он думает об этом. Обрезая длинные пряди, я будто избавился от неправильного пути, поменяв направление на свет. Теперь ничего не держит меня в ужасных временах, ведь все ошибки прощены. Хотелось продлить этот момент куда дольше, вечно стоять под, наконец, чистым небом в тишине. Но я всё же спрашиваю цель его визита. Он излагает кратко и понятно, говорит как есть. Он спокойно просит помощи, и его щек даже не касается румянец. Он говорит о том, что всему может настать конец, но говорит так спокойно, что на душе, наконец, тишина. Я слишком многим обязан ему и я помогу, чем смогу. Даже если придется вновь принести себя в жертву, я готов умереть за него. Я тихонько смеюсь, поглядывая то в даль, то на чужие руки. Сакура недоволен моим весельем и его можно понять. Его душу терзают беспокойство и страх, хоть он и уверен в победе, тем более теперь, когда ему пообещали помочь. Его беспокойство проглядывается и сквозь спокойствие и тишину. Мне хочется успокоить его, взять за руку и прижать к себе. Я подношу свою ладонь к чужой, она по сравнению с моей кажется хрупкой, будто сделана из хрусталя. Разноцветные глаза тоже устремляются на наши руки, Харука смотрит не понимающе, но руку не убирает. Мне совершенно не хочется думать, что со мной сделают позже. Я медленно переплетаю наши пальцы, тот дёргается от удивления, пытается убрать руку, но та остаётся в моей крепкой хватке. Его пальцы тонкие и бледные, кожа сухая, покрытая редкими царапинами и синяками. Я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на его лицо. Тот смотрит удивлённо, щеки покрыты розовым румянцем, а глаза бегают по магазинам внизу, лишь бы не встречаться со мной. Я немного расслабляю руку, и Сакура пытается воспользоваться этим, чтобы выпутаться из хватки. Но на этот раз я берусь удобней, вновь переплетая пальцы. Харука не понимает, чего я от него хочу. Смущённо смотрит на свою руку, напряжённые пальцы, что бояться коснуться моих. — смотри, небо сегодня такое спокойное. — я поднимаю на него взгляд, рассматривая медленно плывущие облака. Кажется, Сакура принимает меня за полнейшего идиота, но пальцы в моей хватке расслабляются и даже слегка сжимаются, всё ещё боясь обхватить в ответ. Он отворачивается, пытаясь спрятать румянец, что от щек перешёл даже на шею с кончиками ушей. — знаешь, я просто счастлив. — наверное, стоит сказать что-то ещё, но мне остаётся надеятся, что Сакура сам всё поймет. Он пытается что-то возразить, но просто не находит слов. Снова пытается выпутать свои пальцы, покрываясь ещё большим румянцем. У него даже выходит сделать это, но я хватаю его за бока, притягивая к себе. — Тогамэ... — он впервые зовёт меня по имени, а не по глупой кличке, которую дал мне во время боя. Вжимает голову в плечи, но всё же расслабляется в этом подобии объятий. — я счастлив, ведь ты действительно невероятен.