Анонимный заказ

Киллуа вскрыл конверт, принесенный Иллуми, и сделал глоток утреннего кофе. Новый заказ, но на этот раз анонимный. Заказов было так много, что он давно сбился со счета, если вообще пытался считать. Совершеннолетие наступило месяц назад, а это значило, что передача семейного дела уже не за горами. Пока что ему позволяли выполнять задания самостоятельно, ведь, по заверениям отца, будущий наследник достаточно опытен и в лишнем обучении не нуждается, но дальше – усиленный контроль в сопровождении Иллуми. Киллуа горько усмехнулся. Никакого «дальше» не будет. Становление главой, как и прежде, не входило в его планы, а вот приобретение путевки в один конец – вполне себе. Доброжелательность отца – лишь формальность, как и иллюзорное чувство свободы. Два долгих года прошло с тех пор, как Киллуа в последний раз видел Аллуку и ее нежную улыбку, как обнимал ее за плечи и шептал на ухо успокаивающие слова, пока Иллуми стоял рядом и выжидал, нависнув тяжелой тенью над их головами. И целых четыре года прошло с тех пор, как Киллуа в последний раз видел Гона. С того дня, как они расстались возле Мирового дерева, Гон связывался с ним всего пару раз, а затем писать перестал. Может, не хотел, а может, не имел возможности, ведь Золдики не задерживались долго на одном месте, чтобы избежать встречи с семьей. Важно ли это теперь? Киллуа убеждал себя в том, что не важно, но в груди отчего-то болезненно ныло. Гон исчез из его жизни, оставив после себя громкий смех, море детских несбыточных желаний, первый неловкий поцелуй, а также тоску по времени, когда Киллуа еще мог мечтать. Казалось бы, еще вчера они с Аллукой посещали парк аттракционов и гуляли по магазинам в поисках самого красивого платья к ее двенадцатилетию. Киллуа даже познакомил сестру с Вингом и Зуши, чтобы она обучилась хотя бы базовой защите. Он так хотел показать ей мир с другой, лучшей стороны, как это сделал когда-то Гон для него. Гон… Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что Киллуа вернулся и опять убивает людей за деньги, как и предрекал Иллуми? Пожалеет ли о том дне, когда забрал его из семьи? Возненавидит ли? Нет, Гон не станет. И ни секунды не будет жалеть, такой уж он человек. Порой Киллуа размышлял о том, зачем судьба вообще дала убийце второй шанс? Присутствовал ли в этом какой-то великий вселенский замысел или мир просто посмеялся ему в лицо? Сейчас уже трудно сказать наверняка. Незакрытых вопросов оставалось много, но прежний энтузиазм и азарт, с которыми Киллуа искал ответы, давно иссяк. Он слишком устал и позволил себе окончательно погрузиться в рутину, от которой раньше бежал, как от огня. Ежедневно оттачивал старые навыки и, можно сказать, довел их до совершенства и автоматизма, но ввиду отсутствия стимула не развивал новые. Защита Аллуки была его главным приоритетом долгое время, она же являлась и мотивацией, но когда Аллука исчезла, мотивация исчезла вместе с ней. И это была не единственная причина. Киллуа нравилось получать похвалу от Гона, нравилось, с каким неподдельным восторгом тот на него смотрел. Их совместное обучение, соревнования и перепалки – все это было такой ценной и неотъемлемой частью его тогдашней жизни, подталкивало его двигаться дальше. Никто из них не хотел уступать другому, соперничество бросало в дрожь и приводило в дичайший восторг в те триумфальные минуты, когда получалось одержать верх. В итоге Киллуа все-таки проиграл Гону, оставшись далеко позади. Теперь изнуряющие тренировки продолжались исключительно потому, что этого ждала от него семья. Как там говорится, имитация бурной деятельности для руководства? Она самая. Беззаботные дни и яркие краски сменились бесконечными коридорами, мерзким запахом крови и пропитанными ядом и рвотой пыточными. Поместье Золдиков было местом серых стен, из которых, казалось, нет никакого выхода. Быстро пробежавшись взглядом по предисловию, он добрался до главного – личности человека, которого заказали. – Цель: Гон Фрикс. Вдумываться в написанное стало тяжело. Киллуа слишком увлекся собственными воспоминаниями, поэтому знакомое имя произнес вслух безразлично и тихо. Осознание пришло позже. Золдик приподнялся и растерянно уставился на письмо, сжимая тонкий кусок бумаги с такой силой, что тот вот-вот грозил порваться. Ему показалось, что пространства в кабинете стало меньше, а воздух потяжелел. В ушах противно запульсировало от подскочившего давления, и Киллуа сделал несколько глубоких вздохов, пытаясь вернуть самообладание. Надо же. Вот и нашелся повод свидеться вновь. Рано или поздно это должно было случиться, не так ли? Они через многое вместе прошли, было бы обидно распрощаться с жизнью, не навестив напоследок друга. Откинувшись на спинку кресла, Киллуа прикрыл глаза. На глянцевых обложках журналов про охотников Гон появлялся редко. Он ожидаемо пошел по стопам Джина, а отсутствие нэн с лихвой компенсировала природная харизма и сверхчеловеческая выносливость. Пожалуй, именно благодаря загадочным генам семейства Фрикс он все еще превосходил многих первоклассных охотников и занимал не последние места в здешних топах. Но популярность – дело нехитрое, так что покушение на жизнь было вопросом времени. Киллуа хранил у себя некоторые номера, это было его маленьким секретом и единственной оставшейся связью с Гоном. Иногда он поддавался искушению и подолгу рассматривал фотографии друга, отмечая про себя, как тот изменился за четыре года разлуки. Игривый взгляд остался прежним, как и небольшая россыпь малозаметных веснушек на щеках, но другие черты лица ощутимо заострились: появились скулы и привлекательные ямочки в те моменты, когда Гон делился с миром своей чудесной улыбкой. Киллуа любил эту улыбку больше жизни. Впрочем, жизнь свою он вообще не любил, так что сравнение получалось так себе. Эгоистичное желание укрыть Гона от всех и каждого возникало всякий раз, как чертовы журналы попадали в руки. Словно он имел право, словно Гон – сокровище, законно принадлежащее ему одному. Словно Киллуа с первой встречи был безнадежно околдован блеском двух янтарных глаз. В силу обстоятельств Золдик прекрасно разбирался в человеческой анатомии – вынуждала профессия, но вот анатомия человеческих сердец была ему, как он считал, недоступна. Жестокую реальность, обиду и злость, что копились годами, Киллуа изо всех сил утаивал: уж слишком сложно было признать тот болезненный факт, что Гону он больше не нужен, что тому прекрасно живется и без него. Внутри поселился едкий, мучительный страх, что рано или поздно случится вполне закономерное развитие событий: Гон найдет жену, заведет детей, а Киллуа останется блеклым воспоминанием на страницах удивительной Фриксовской биографии. Чем-то настолько далеким и незначительным, будто его и вовсе не было. В каком-то смысле идея забрать жизнь Гона казалась ему соблазнительной. В собственном, извращенном понимании. Киллуа не хотелось причинять Гону боль, напротив, хотелось ласково провести по колючим черным волосам кончиками пальцев, хотелось покрыть мягкими поцелуями каждый сантиметр загорелой кожи, со всей осторожностью и любовью, на которые он, монстр, рожденный убивать, вообще был способен. Хотелось еще хоть раз погреться в лучах своего солнца. Такой вот нелепый тактильный голод по человеку, которому на него плевать. Иллуми был прав с самого начала: он жалок. В сложившейся ситуации утешало одно: если рай и ад действительно существуют, встретиться с Гоном на том свете ему будет не суждено. Для Киллуа, вероятно, припасено особое место в котле, как и для всей его проклятой семейки. Проанализировав охотничьи скитания Гона за последние несколько лет, Киллуа выяснил, что тот давно не был на Китовом острове и постоянного места жительства не имел. Отель за отелем, всевозможные экспедиции и ни слова о личной жизни. Наводило на мысли, что Фрикс подыскал себе райский уголок в какой-нибудь глуши, среди обожаемых зверей, и успешно позабыл о мирских заботах. Правдоподобная теория, если задуматься. В духе Гона. Если бы не «но» в виде заданий, которые он регулярно выполнял, и обложек, на которых он красовался. В отличие от своего отца, Гон не пытался играть в прятки, поэтому Киллуа нашел его быстро. Захолустный отель в загадочной глубинке, всеми забытой и давным-давно пропавшей с карт – идеальное место для таких безумцев, как Гон. Пока неясной оставалась цель визита, но Киллуа мог бы предположить, что охотник приехал сюда просто отдохнуть и развеяться. Конечно, не Киллуа обвинять Гона в безумии, раз уж он поехал следом. Но прямой отказ от выполнения работы обернулся бы катастрофой. Золдики крайне редко отклоняли заказы, для этого понадобилась бы убедительная причина, скажем, реальная угроза для жизни со стороны цели, как это было с Пауками. А его связь с Гоном убедительной в глазах семьи не была, так что дальнейшие события пошли бы по такому сценарию: братья узнают о содержании письма, возникает недоверие, Иллуми насильно отправляет Киллуа убить Гона и тайно следует за ним, чтобы проконтролировать ситуацию. И весь образ «паиньки», который Киллуа старательно формировал годами, чтобы убедить родственников в серьезности своих намерений стать наследником, рухнул бы как карточный домик. Это вовсе не означало, что он действительно приехал сюда расправиться с лучшим другом. Причинить Гону вред Киллуа не смог бы даже под страхом смерти, что уже не раз подтверждалось в прошлом, а вот его заказчику вскрыл бы горло с превеликим удовольствием. Терзало любопытство: кому Гон успел насолить так сильно, что оказался в черном списке? Вопрос, естественно, риторический. Мрачное настроение Золдика забавно играло на контрасте с прекраснейшей погодой: солнечные лучи, блестящие на поверхности водной глади озера, приятный летний бриз и убаюкивающее пение птиц. Ветер то и дело шелестел листьями и качал в разные стороны аккуратно высаженные в ряд тюльпаны. «Самое то для прогулки», – подумал, наверное, Гон и беспечно отправился уплетать панкейки в ближайшей забегаловке. В любой другой вселенной Киллуа бы к нему непременно присоединился, но в этой мог только наблюдать издалека, как безнадежный сталкер. Не опять, а снова, да? Навевает воспоминания. Разве что тогда Киллуа занимался слежкой, чтобы Гона защитить, а сейчас, по идее, должен его убить. Совсем не так он рисовал себе их встречу каждую ночь перед сном. К столику Фрикса подошла миловидная дама, одетая в желтый брючный костюм. Сначала Киллуа решил, что Гон ее ждал. Может, это его знакомая и у них деловая встреча. Тем более, что одета она была солидно, будто прямиком из офиса. Однако нет, по жестам и мимике почти сразу стало ясно, что это попытка в флирт. Ну началось. Прекрасно сложенный и учтивый Гон не был обделен женским вниманием даже в детстве, что уж говорить о его взрослой версии. Раздражение нарастало с каждой секундой пустой болтовни, которую Киллуа, к счастью, все равно не мог услышать из-за расстояния. И даже тут Гон сумел удивить: оборвал едва начавшийся диалог и настолько деликатно его закончил, что девушка, похоже, осталась довольна и таким раскладом. Извинился, поцеловал ее руку и объяснил, что кое-кого ждет. Киллуа закатил глаза. Прямо-таки джентльмен. По губам он читал плохо, поэтому улавливал суть визуально, но и этих крупиц информации было достаточно, чтобы съежиться от тошнотворного вида картины. Эмоции одолевали смешанные, но самое странное ждало впереди: как только девушка скрылась из виду, Гон повернул голову и посмотрел прямо на Киллуа. Рефлексы сработали быстрее, чем Золдик успел переварить произошедшее: он в панике отскочил и спрятался за ближайшим деревом. Невозможно. Его никак не могли заметить или ощутить хотя бы малейшее присутствие, Киллуа превосходно владел зецу. Даже без зецу он научился скрываться столь искусно, что практически стирал свое существование на короткое время. И это если не брать в расчет тот факт, что Фрикс лишился нэн, а значит, несмотря на прирожденные таланты и острое чутье, был все равно слабее Киллуа на данный момент. Вдох. Выдох. Киллуа вытер выступивший пот тыльной стороной ладони и постарался успокоить бешеный стук сердца. Опыт и чутье подсказывали: что-то не так. Но Киллуа не слушал. Упустил какую-то деталь? Вроде бы нет, каждый шаг был заранее продуман. Должно быть, дурацкая сентиментальность мешала ему здраво мыслить. Взгляд Гона – не более, чем совпадение. Разыгралась фантазия, с кем не бывает. Так случалось всегда – стоило Гону оказаться рядом, как Киллуа терял себя и полностью растворялся в другом человеке. Становился мягче, ранимее, уязвимее. Начинал принимать желаемое за действительное. В глубине души Киллуа хотелось, чтобы Гон его заметил, именно поэтому воображение сыграло с ним злую шутку. Но Гон никоим образом не мог узнать, что он здесь. А если бы и узнал, что дальше? Пора отключить свои чувства и включить наконец мозг. После произошедшего днем Киллуа рассудил, что разумнее будет переждать и навестить Гона уже ночью, когда тот будет спать. Он так и не определился, что будет делать или говорить, когда встретится с ним лицом к лицу. Соврать не получится, Гон знал его слишком хорошо. А еще отлично распознавал ложь. Был проницательным, тонко ощущал перемены в настроении, умел подобрать правильные слова и, казалось, видел людей насквозь. Противиться такому обаянию было сложно, так что многие с радостью позволяли Фриксу забраться к себе под кожу. И Киллуа исключением не стал. Барьер напускной холодности и безразличия легко ломался под напором чужой воли. Но другой, не гнетущей и не дробящей возведенные стены, словно хрупкие кости. Не такой, как у Иллуми. Брат учил: никому не доверяй, никого не подпускай. Давил аурой во время тренировок, вынуждал противиться сквозь почти животный страх. Мысли в те моменты хаотично бились об черепную коробку, а содержимое желудка рвалось наружу. Хотелось пустить в ход когти и впиться в чью-нибудь плоть, хотелось разбить кулаки в кровавое месиво и протяжно завыть, но сильнее всего хотелось бежать. Бежать без оглядки – не важно куда. Подальше от чудовищного давления Иллуми, подальше от семьи. Горький опыт превратился в ночные кошмары, а наставления, которые никак не удавалось насильно вбить в голову – в нэн-иглу. Скрывшись за капюшоном и натянув на лицо маску, Киллуа проник на балкон второго этажа, прямиком в номер, где остановился Гон. И за секунду до того, как оказаться внутри, он вдруг осознал: комната пуста. Он не ощутил присутствия Фрикса не потому, что тот лишился нэн, а потому, что его в отеле попросту не было. Сквозь кроны деревьев в комнату проникал слабый лунный свет, заполняя собой пространство, отражаясь от стен и блистая на поверхности хрустальной вазы. Осмотрев помещение, Киллуа подметил, что номер не выглядит так, словно в нем кто-то жил. Идеально застеленная кровать, нетронутая посуда и пустующий шкаф. О чужом пребывании сообщали лишь незначительные детали: еле заметные следы ботинок, корзина с печеньем и загадочный лист бумаги, оставленный рядом с ней на столе. Киллуа тянул время, он не был уверен, что хочет этот лист трогать, но был слишком заинтригован, так что, поколебавшись еще немного, таки поддался искушению и развернул его. «Жду в чаще леса. Печенье с шоколадной крошкой я оставил специально для тебя. Оно не отравлено, угощайся». Золдик нахмурился. Гон знал. С самого начала знал, что его преследуют.