«Never cared for what they say Never cared for games they play Never cared for what they do Never cared for what they know And I know So close no matter how far Couldn't be much more from the heart *Мне всегда было всё равно, что делают другие, Меня никогда не волновали игры, в которые они играют, Мне было наплевать на то, что они делают, Меня никогда не заботило, что они знают, И я знаю, Мы близко друг к другу независимо от расстояния. Эти слова не могли бы быть более искренними»
– Это было потрясающе! – До Гэвина донеслось восторженные щебетание Тины, стоявшей возле кофемашины. – Почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, которую первый раз пригласили на танцы. Даже не так. Это было ещё волнительней. – Её собеседником оказался Коннор, заваривающий чай и внимательно слушающий этот сплошной поток восторгов с вежливой улыбкой. – Гэвин! Привет, ну что, готов к отпуску? Детектив потянулся к стопке бумажных стаканчиков. – Утро, Тина. Ещё пару ночей без сна и отпуск мне не понадобится. – Угрюмо ответил он и спешно добавил, заметив озорные искорки в многозначительно прищурившихся глазах девушки, – Я о работе вообще-то. Забудь. Вижу, твой отпуск прошел отлично, не буду портить настрой. – Перестань. – Тина подвинула к нему коробку с сахаром. – Но вообще, ты прав – я отлично съездила, как раз делилась с Коннором впечатлениями. Стоит выбраться из города на ранчо, как начинаешь обращать внимание на то, на что вечно не хватает времени. Можно ночью выйти в поле, забраться на огромный рулон душистого сена и смотреть на звёзды. Видеть, как снизу всё постепенно заполняет туман, будто молоко разлили. И где-то там, в тумане, мирно пасётся табун. Попробуй как-нибудь. Гэвин скривился как от зубной боли. – Я что, похож на... Придумаешь тоже. Извини, Тина, работа не ждёт. – Он забрал кофе и направился в офис. Какое поле, какие звёзды?! У него два дела об ограблении, одно об убийстве. И преступникам явно глубоко плевать, как туман превращается в молоко. Может хоть RK900 продвинулся дальше с результатами экспертизы и анализом улик. Почему-то мысль о звёздах резко прибавила в привлекательности в этот момент.***
Если бы случайный свидетель первой встречи детектива Рида и RK900 имел неосторожность озвучить идею их совместного отпуска, Гэвин скорее всего приставил бы к голове этого умника пистолет, а затем рявкнул что-то вроде: «Завали варежку, кретин!» Он тогда еле сдержался, чтобы не пустить пулю промеж глаз очередной пластиковой кукле, с холодной вежливостью отказавшейся приносить ему кофе. Рид отказывать себе в удовольствии вышибить из машины электронные кишки за такую дерзость не стал. Хуже от этого, правда, стало только ему, потому что с таким же успехом он мог пытаться вломить Бэтмену через кевларовые пластины. Дьявол! Да самого начала их совместной работы, Гэвин готов был делать ставки: кто кого быстрее доведёт до белого каления и, если не убьет, то во всяком случае набьет морду. К чему он оказался не готов, так это к тому, что жестянка будет только на словах чеканить пугающе правдоподобные предостережения перестать сыпать угрозами, если детектив не планирует в скором времени лечить выбитые зубы. А на деле без колебаний закроет его собой, когда вся жизнь пронесется у Гэвина перед глазами, и он с обреченностью сам готов будет признать, что это конец. Он видел, как корпус пошел трещинами, как на черно-белую куртку хлынули синие ручьи тириума. Вместо затаенного удовлетворения почему-то пришла злость. Рид готов был поклясться, хоть ненавидел клятвы и обещания, что за те минуты, пока к ним ехала машина из Киберлайф, испытал эмоций больше, чем за свои тридцать шесть лет. Злость сменилась сначала горечью сожаления, а затем болью – незнакомой, страшной, потому что от нее не помогали ни бинты, ни таблетки. Болью от осознания того, что он не научился смотреть дальше собственного носа и мог потерять того, кто за показной грубостью и летящей в него каждодневной грязной руганью всё равно разглядел что-то хорошее. Что-то, ради чего рискнул собственной деактивацией. И вот теперь, Гэвин сидел рядом с Ричардом на берегу и как ни старался, не мог поверить, за что заслужил второй шанс. Океан неспешно накатывал волнами на песок. Глаз отдыхал после дневного столпотворения, ярких пятен разноцветных зонтиков, полотенец и надувных кругов, пестрыми экзотическими цветами усыпающими всё вокруг. Смолкли веселый гомон детворы, стайками снующей то тут, то там; возбужденные крики игроков в волейбол и томные вздохи длинноногих красоток, наблюдающих за поджарыми спасателями со своих шезлонгов и распространяя на милю вокруг аромат лосьона для загара. Только мерный рокот океана, напоминающий урчание огромного домашнего кота и шелест пальмовых листьев на ветру. Они смотрели, как на горизонте небо щедро изливало на чёрную шелковую водную гладь серебро созвездий. Гэвин всё хотел что-то сказать, но слова ускользали. Да и не такой он был знаток по части лирики, чтобы сильно этому удивляться. Молчать тоже было вполне комфортно. И всё-таки, слова Тины крепко засели в голове. Вот только он не чувствовал той эйфории, которую почему-то так хотелось испытать. А если не чувствуешь сам, как поделиться этим с другим? – В городе почти не видно звёзд. А здесь их так много, и выглядят они иначе, чем в атласе. Очень красиво. – Ричард опустил руки на песок и запрокинул голову. Гэвин невольно улыбнулся, наблюдая за тем, как тонкий месяц бросает блики на точеный профиль. – У тебя есть любимое созвездие? Я знаю, со многими люди связывают поэтичные мифы и легенды. Посвящают стихи далеким раскаленным шарам из водорода и гелия, этим сгусткам энергии, затерянным в космосе. Даже строят маршруты, сверяясь с положениями небесных тел. – Ага, лет двести назад так и было, а сейчас люди используют для этого спутниковый навигатор. Я зарабатываю на жизнь тем, что ловлю плохих парней, Ричи. Объем памяти, – Гэвин постучал кончиком пальца по виску, – ограничен. Поэтому сказки о звёздах не по моей части. Ричард повернулся и посмотрел на детектива. Между бровей пролегла складка, челюсть напряжена, на губах кривая усмешка. Дело не в отсутствии интереса, дело в сожалении о неспособности поддержать разговор. – Что случилось с твоей памятью? – Забей. Это должно было быть остроумным. Во всяком случае, пока я не произнес это вслух. Они оба негромко рассмеялись. – Вообще, звёзды – это не только сказки. Уверен, что даже знания в области астрономии могут быть использованы в шифрах преступных организаций... – Ричард? – Да? – На свете немало психов, но, когда я встречусь с тем, который общается с пособниками на языке туманностей и галактик, я съем свой галстук. – Диод мигнул желтым. – Не на все в мире стоит смотреть с точки зрения: «поможет оно в расследовании или нет». И это не значит, что я не захочу слушать про... Ну, ты явно же хотел что-то рассказать мне, лады? – Я... Хорошо. Видишь вон ту красноватую точку? – Ричард указал рукой в нужном направлении. – Это Альдебаран, одна из самых ярких звёзд, состоит в созвездии Тельца. – Понимая, что человеческому глазу может быть не так легко ориентироваться в ночном небе, RK900 создает на кончиках пальцев нити цифровой светодиодной проекции, визуализируя силуэт созвездия, о котором говорил. – После взрыва сверхновой в созвездии Тельца образовалась Крабовидная туманность. Ее импульсы гамма-лучей – сильнейший источник рентгеновского излучения в галактике. А о самом созвездии древние греки сложили красивую легенду, в которой Зевс обратился быком, чтобы похитить дочь финикийского царя – Европу. Ричард продолжил расширять импровизированную карту ночного неба, добавляя новые голубовато-белые точки и соединяя их прямыми. – А к северо-западу от Тельца вот эти три яркие звезды образуют Пояс Ориона, видишь? – Гэвин внимательно следил за происходящим на проекции. – Оно названо в честь героя-охотника из древнегреческих мифов, сына Посейдона и нимфы Эвриалы. – Ричард несколько изменил рисунок, чтобы в нем легко узнавался воин-великан с устремленным вверх мечом в левой руке и перекинутой через правую шкурой поверженного льва. – Он погиб, преследуя семь нимф-плеяд, от жала скорпиона, посланного одним из божеств, властвующими над морем и землёй. Тогда Зевс сжалился, заключив плеяд в созвездия, и теперь Орион со своим верным псом продолжает идти по их следу в небесах. – Прям Хэнк со своим сенбернаром! – Гоготнул Рид, придвигаясь ближе. – А вон там что? – Он указал левее Ориона. – Созвездие Единорога. Оно не содержит ярких звезд, но его можно обнаружить, ориентируясь на Сириус или Бетельгейзе из расположенных рядом созвездий. Особый интерес в нем представляет двойная переменная звезда KH 15D, имеющая вращающийся диск плотного газа, который обычно возникает вокруг молодой звезды – протопланетный диск. Детектив Рид продолжал задавать вопросы, Ричард показывал ему созвездия – Большого и Малого пса, Овна, Рака, Персея, Возничего. Его голос звучал размеренно, сливаясь с шумом прибоя. Гэвину было интересно, правда интересно. В какой-то момент он ощутил, что рядом с ним на песок опустилась ладонь андроида, и он накрыл её своей. И тогда паззл сложился в целостную картину. Стало так спокойно и правильно. Так... – Я чувствую себя живым. – Тихо раздалось рядом. Эйфория, за которой Гэвин так гнался поначалу, и о которой напрочь забыл за созерцанием звёзд, обрушилась на него лавиной, вымывая из головы все тревоги, все образы и мысли, кроме одной. – Я чувствую себя живым рядом с тобой, Ричи.