Письмо к Альфреду

Здравствуй, мой дорогой, милый Альфред. Я пишу тебе это письмо спустя столько лет после того, как тебя с нами не стало… Пишу на бумаге, совсем как в наши с тобой молодые годы, когда вместо телефонов мы с тобой наперекор всему использовали бумажные послания, вместо «виртуальной реальности» ходили на пикники и в парк, а вместо новомодных громоздких очков с цветными стёклами ты дарил мне цветы, украшения, книги… Я до сих пор ношу голубой шарф, который ты подарил мне на первую годовщину. Даже Лу его не отдаю — он слишком дорог моему сердцу, чтобы оторвать его от себя, хотя ничего другого для неё не жалею. Но этот шарф я никак отдать не могу. Мне иногда кажется, что он до сих пор хранит твой запах. Столько лет прошло… Много, много, нет смысла считать. А сколько всего случилось за это время! Лу оказалась псионичкой, я вступила в новые отвратительные отношения, наша дочка выучилась и уехала в Нью-Пари, поднялась до небывалых высот, встретила молодого человека, стала участницей государственного переворота… Могла ли я помыслить, что произойдёт нечто подобное? Нет. То есть, весь этот водоворот событий и особенно переворот — вот чего я не ждала. А в том, что наша Лу далеко пойдёт, я не сомневалась ни минуты. Она твоя дочь, и этим всё сказано. Ох, Альфред… Мне так стыдно. За то, что я не сразу приняла Лу такой, какая она есть. И дело не только в пси. В ней самой, в её характере. Она не женственна в традиционном смысле этого слова, не нежна, не хрупка, и я почему-то пыталась с этим бороться, сделать из неё «леди». Мне стоило с самого начала учиться у тебя — ты никогда не пытался изменить дочь, заставить её казаться, а не быть, и потому она всегда была больше твоей, чем моей. Помнишь, в детстве Лу обожала мотоциклы, постоянно дралась с мальчиками? Мне это не нравилось, мне казалось это неправильным… Как я была глупа, Альфред! Мне казалось, что она должна быть как я. А сейчас я смотрю на свою дочь, на свою сильную, прекрасную, великолепную дочь и благодарю в первую очередь тебя за то, что она не стала такой, как я. В ней есть внутренний стержень, и именно ты этот стержень в ней взрастил. За девять лет её жизни ты смог сделать столько, сколько я не смогла за двадцать пять — почти столько сейчас нашей Лу. Представляешь, любимый? Наша девочка стала прекрасной женщиной. В первую очередь благодаря тебе. И её пси, конечно… Единый, Альфред, мне до сих пор стыдно. За то, что недостаточно заботилась о Лу, чтобы она доверилась мне и сразу рассказала о Тайлере, за то, что не была рядом с ней в период, когда она нуждалась в этом больше всего. За то, что предпочитала цепляться за отношения с человеком, которого и человеком назвать нельзя. За то, что позволяла себе погрязать в пучине депрессии, когда рядом со мной была дочка, которой пришлось в разы тяжелее. Может, она и простила меня, может, и ты откуда-нибудь сверху не осуждаешь меня, но я сознаю свою вину и свою ответственность. Сейчас я понимаю: пси — не приговор. И это не делает Лу менее замечательной, чем она есть. Я смотрю на неё и вижу тебя в ней. Пси — это ещё одна чёрточка сильной личности Лу Рид, Альфред, нашей дочери, моей самой большой отрады и моего самого дорогого сокровища. Я уверена, что где-то там, где ты сейчас, ты гордишься ею так же, как горжусь ею я, и любишь её ничуть не меньше, чем я. Лу пока что продолжает работать в сопровождении Приора, но подумывает сменить работу. Кей недавно сделал ей предложение. Знаешь, Альфред, жених Лу — эмпатик и такой замечательный, добрый мужчина… Я смотрю на него и вижу тебя. Он такой же надёжный, искренний, принимающий и понимающий, нежный и серьёзный. Я смотрю на них, и мне по-настоящему спокойно за Лу. Она в надёжных руках. Они любят друг друга так, как любили друг друга мы, и я искренне надеюсь и верю, что и дальше у них всё будет хорошо. Они женятся через полгода. Представь свою малышку, Альфред… Какой красавицей она теперь стала! И какой умницей! И уже совсем скоро выходит замуж за прекрасного мужчину. Наша дочь стала замечательной личностью, более того, она изменила мир. Добилась успеха. А теперь готовится создать крепкую семью с человеком, которого любит и который любит её. Это так прекрасно — понимать, что твой ребёнок смог. Лу смогла. И во многом ей помог фундамент, который в неё заложил ты, Альфред. Мой милый Альфред… Не было у меня любви до тебя, не было её и не будет после тебя. Твоя гибель оставила в моём сердце пустоту, как на поле черным пятном остаётся выжженная, мёртвая трава. Быть может, я звучу как сумасшедшая, но это именно то, что я чувствую, и то, что я хочу сказать. Уже тридцать лет я люблю тебя. Два года отношений, десять лет брака, рождение дочери, твоя смерть — и я всё равно люблю тебя, как будто ты никуда не ушёл и вот-вот вернёшься, пахнущий домом и улыбающийся, обнимешь меня, и я снова почувствую твоё родное, привычное тепло. Время не лечит, любимый. Оно притупляет боль, но сама по себе она никогда никуда не девается. Каждый день я помню о тебе, каждый день люблю тебя той же любовью, что и тридцать, двадцать, десять лет назад; я любила тебя, когда ты был со мной, и продолжаю любить тебя сейчас, когда тебя уже нет. Ты особенный человек, Альфред. Таких, как ты, больше нет для меня. Ты такой один. И моя память до сих пор свежа. Я помню наши свидания. Ты всегда умел развеселить меня, заставить чувствовать себя красивой и желанной, а главное — интересной, нужной и любимой; помню нашу свадьбу, когда после торжества ты нёс меня на руках до дома, потому что я пожертвовала своими ногами в угоду самым красивым и неудобным туфлям в мире. Помню свою беременность; ты с ходу заявил, что хочешь девочку, и был уверен как никто, что родится именно дочка. Помню, как ты не спускал с рук крошку Лу, обожал её, лелеял и баловал, как принцессу; приходил с работы, и она ныряла в твои объятия, а я встречала тебя домашним уютом, своей любовью, нашим прекрасным ребёнком и ужином, который готовила для тебя без труда и с любовью. Помню, как ты не отходил от её постели, когда она внезапно тяжело заболела — единственный раз в жизни. Мы оба сходили с ума от беспокойства. Ты был прекрасным отцом, мужем и просто человеком, мой Альфред. С тобой всегда было интересно и спокойно. Я любила слушать тебя, потому что ты был умён и остроумен, и когда ты говорил, я чувствовала, как складывается картинка моего идеального мира. А потом тебя не стало, и этот мир разбился. Я собрала воедино то, что смогла; в чём-то мне помогла Лу. Но прежним ничего не стало — некоторых важных кусков не хватило. Помню, как получила новость о твоей смерти, как почернело небо над головой и подогнулись колени; этот день ещё долго снился мне с кошмарах. Мы с Лу остались без тебя, и это было страшно. Ты ушёл рано и несправедливо, мой любимый муж. Ты был тем мужчиной, которого невозможно забыть, Альфред. Ты обладал незаурядным умом, внутренней силой духа, способностью любить искренне и крепко, неисчерпаемым оптимизмом, лёгким чувством юмора и способностью адаптироваться к любой, даже самой тяжёлой ситуации. Работая в шахтах, ты не пил, не превращался в то подобие человека, которое бьёт домочадцев и спускает зарплату на бутылку. Ты любил читать, слушать хорошую музыку, откладывал деньги, увлекался ездой на велосипеде, сам мастерил для Лу игрушки. Тебе всё было интересно, хотелось хорошей жизни, и ты действительно её добивался, работал, обеспечивал не только себя, но и семью, стремился к духовному развитию, не позволяя себе опуститься до уровня сослуживцев и их жён, за глаза называющих тебя бесхребетным. Они это от зависти говорили, я знаю. У кого ещё был такой муж — Человек с большой буквы? Ни у кого. Твоя смерть была несправедлива. Ты должен был прожить долгую, благополучную жизнь, стать отцом снова, увидеть внуков… Наша Лу — псионичка, и у неё могут быть дети. Представляешь? Я верю, что где-то на небесах ты всё это видишь: что я больше не с Тайлером, что больше не живу в Ле Лож, что наши отношения с дочерью поправились, что она выбилась в люди и встретила своего человека. Я уверена, ты хотел бы для нас лучшего. В твоём сердце не было и нет злобы, Альфред. Теперь оно бьётся внутри меня в унисон с моим. А ведь мы планировали переехать из Ле Лож в пригород, недалеко от Центра, в уютный двухэтажный дом. Уже решились на второго ребёнка — ты хотел ещё одну девочку. Я надеялась на сына; впрочем, что мешало нам завести троих и больше детей? С тобой мне никогда не было страшно. Я мечтала о том, как мы с тобой станем многодетными родителями, доживём до глубокой старости рука об руку; как наша Лу будет приезжать к нам, и ты будешь грозить пальцем её кавалеру, чтобы не обижал нашу девочку. Сейчас я живу в пригороде, Лу приезжает ко мне, но тут нет тебя. И, хотя я научилась жить без тебя, я всё ещё люблю тебя, Альфред, и твоё место никогда и никогда не займёт. Никто не заменит тебя, прекрасного человека, умного, доброго и красивого, замечательного мужа и отца и просто прекрасного мужчину. Я буду помнить о тебе и рассказывать о тебе нашим потомкам, чтобы они никогда не забывали, какая чистая кровь течёт в их жилах. Лу и Кей скоро женятся, а ещё они планируют взять ребёнка из детского дома. Представляешь? Мальчик, зовут Эллиот. Ему около двух лет. Они ещё давно хотели его взять, но решили немного оправиться от последствий государственного переворота, в котором приняли участие. Я поддерживаю их в стремлении создать семью… Но, честно, очень надеюсь, что у них будут и свои дети. Хочется увидеть внука, которого назовут Альфредом, или внучку, похожую на Лу… Но всё впереди. Отсутствие у них детей не умалит моей любви к дочери. Больше я не позволю себе быть к ней холодной из-за того, что она сама решает, как ей жить, и живёт в своё удовольствие. Я приму её полностью и безоговорочно, как это всегда делал ты, Альфред. Я живу дальше, но не забываю тебя. Я живу дальше, но всё ещё люблю тебя. Я живу дальше, но храню все вещи, оставшиеся после тебя, даже те, которые старше нашей дочери. Я живу дальше, но вижу тебя в нашей дочери и буду видеть в её детях, я буду чувствовать, что ты всегда рядом со мной. Я всегда буду помнить тепло твоих рук, чистый блеск твоих глаз, тёплый тембр твоего голоса, звон твоего смеха; я всегда буду помнить, каким интересным, необыкновенным человеком ты был, Альфред. И таковым остаёшься — в моём сердце, в сердце Лу. Я пишу и плачу, моя рука дрожит. Мой Альфред, моя любовь… Столько лет без тебя… Я должна быть сильной, но не могу. Я по-прежнему скучаю. Правильно ли это — не знаю, но мне по-своему хорошо это чувство. Это любовь, это память, и я не хочу изживать её из своего сердца. О, Альфред, я люблю тебя. И помню о тебе. И никогда, никогда не забуду. Пишу и плачу, глядя на нашу с тобой свадебную фотографию, стоящую передо мной на столе. Теперь у меня свой рабочий кабинет — я работаю кем-то вроде копирайтера, пишу небольшие статьи для издательства. Но, думаю, я расскажу тебе больше о себе в следующем письме, а это будет посвящено воспоминаниям о тебе. Памяти Альфреда Рида, Человека с большой буквы. Я слышу звук мотора — приехали Лу с Кеем. Мне пора идти вниз, встречать дочь с будущим зятем. Я смотрю на нашу фотографию — здесь мы молоды, беспечны и так счастливы… Я покажу им фотоальбомы, которые насобирала за все годы. Там столько фотографий… Спасибо тебе за всё, Альфред, мой любимый муж. Всегда ты будешь моим, всегда я буду твоей. Я никогда не забуду тебя, и никто не займёт твоё место. Я верю, что ты по-прежнему рядом с нами, хоть тебя нет физически. Я буду писать тебе — это хорошая практика. Возможно, это поможет мне уменьшить боль. Лу советовала сходить к психотерапевту, но я пока… не решилась. Мне нужно набраться смелости, чтобы отпустить эту боль. Но любовь и память я не отпущу никогда — они будут со мной до последнего вздоха. Спасибо тебе за любовь, счастье, семью, Альфред. Спасибо тебе за тебя. И за меня. И за нашу дочь, нашу чудесную Лу. Я люблю тебя. Твоя жена Энн Рид.