Пролог
2 июня 2024 г. в 22:20
Эта история началась уже очень давно. Пожалуй, будет правильно рассказать её с самого начала. Начнём?
Тогда был пасмурный день. Дождь лил, как из ведра. Небо плотно закрыли густые тёмно-синие облака, и малейших намёков на солнце не имелось. Казалось, весь день изначально расположен к тому, чтобы быть скучным и унылым.
Тогда я посетил единственную намеченную на сегодня пару и уже валялся на кровати, кинув рюкзак в самый угол комнаты, в которой было как-то тесно. Нет, не подумайте, она предусматривала пространство для двух человек, но её размер не был внущающим. На тот момент я не хотел спать, не хотел и лежать, однако других занятий попросту не было. Убивать время попытками заснуть — лучший вариант, не затрагивает много энергии. Рука, закрывающая лицо, помогала погрузиться в темноту, от звуков же не спасал абсолютно никто. Звуки — единственное, что не позволяло окончательно расслабиться и провалиться в сон, единственное, что держало тут, в жизни что ли...
Раздался стук в дверь. Хардин лениво поднял локоть выше, открывая обзор одному глазу. В дверь по-прежнему не решались зайти, Скотт вернул прежнее положение руки. В ту же секунду дверь, как на зло открылась. На пороге стояла Молли с недовольным видом, откровенно дуясь. Дурачество.
— Скотт, строишь из себя затворника? — сперва интересуется, а после раскрывает истинную причину своего прихода, — спускайся лучше вниз и повеселись вместе с нами.
Молли намеренно оставляет дверь открытой. Да, долго держать образ она не умела, как и разбираться в чужих настроениях — всё будет тогда и так, как она того захочет, по её мнению. Хардину было достаточно всё равно, чтобы забить и на открытую дверь, но какая-то невидимая сила заставила его всё-же встать с постели и покинуть пустую комнату.
Уже с лестницы прекрасно слышалась весёлая песня. Вряд ли её включил настоящий ценитель хорошей музыки: она пустая, да и ни о чём. На экране небольшого телевизора был включён клип на ту песню. Стало понятно, включают всё подряд. Вечеринка пришла к тому замечательному моменту, когда наступает негласный её конец, остаются только самые стойкие или же наоборот, пьяные, одним словом — главные тусовщики, остальные попросту отсеиваются.
Так уж совпало, что этими «главными тусовщиками» и считалась основная компания Скотта, те ребята, с которыми здесь мечтают дружить все.
Первым следует представить Алекса Клермонта-Диаза — тот ещё весельчак. Если позвать этого парня в идеальный особняк с панарамными окнами, длинными, заставленными различными угощениями столами и огромной стеклянной люстрой, то под конец от окон останутся лишь мелкие осколки, столы будут перевёрнуты, а люстра обрушится на мраморную плитку, повторив участь стекла. Алекс — хаос в человеческом обличии. Там где есть Алекс — есть приключения, где его нет — спокойствие, но оно уже кажется слишком скучным. Больше всего поражает, что именно этому парню выпала судьба родиться сыном президента США, не просто президента, а первой женщины президента!
Сейчас же Алекс бодро танцует, развлекая свою новую подругу, которую с недавних пор стал везде с собою таскать.
Ноа Морган — та самая подруга, к которой так отчаянно навязался Алекс. Год назад они просто друг друга не переносили, но теперь же жизнь сыграла с девушкой злую шутку. Все привыкли считать, что Ноа — открытая книга, обычная, но так лишь привыкли считать. На деле никто ничего про неё попросту не знал, поэтому вернее будет сравнить её с большей частью книг Агаты Кристи: она непредсказуемая и таинственная.
Морган ужасно устала от вечеринки, но не могла уйти спать — Алекс переплёл их пальцы.
Трэвис Мэддокс, также известен, как «Бешенный пёс» — непобеждённый боец и серийный сердеец. Несмотря на большое количество внимания от женского пола, предпочитает оставаться одним и избегает обязательство. Бешенным псом зовётся недаром: ужастно быстро вспыхивает.
Трэвис расположился на диване, широко раставив ноги, и следил за ходом игры» правда или действие».
Генри — про него никто толком тоже ничего не знает. Складывалось впечатление, что он относится к особому виду элиты. По крайней мере разговаривал с Алексом особо едко. Сразу видно, что не простак, если и так, то уж очень твёрд характером и предан принципам, что весьма редко в наше время.
Генри сидел рядом с Трэвисом, сжимая в руках малиновую подушку, в которую утыкался лицом в моменты вспышек смеха. Он бесцеремонно смеялся над игрой и её участниками, хоть играл и сам, просто очередь ещё не дошла.
А Молли Сэмюэлс вы уже знаете. Та ещё стерва.
По комнатам слонялись прочие студенты с яркими красными стаканчиками в руках, но Скотту было совершенно не до них. Он сел в одно из свободных кресел, угрюмо сгорбившись. Хардин хотел одного — напиться в хлам.
«Правда или действие», по-видимому, продолжалась уже не первый час. Так обычно и бывает: начинают, забывают и снова вспоминают. Молли присаживается на край стола и поправляет клетчатую юбку.
— На ком мы остановились? — карие глаза рыскают по столу в поисках выпивки.
Алекс прекращает танцевать и переглядывается с Ноа, театрально показывая свою оплошность и забывчивость фейс-палмом. Ноа заливисто смеётся, она слишком пьяна, чтобы отрицать его забавность.
— Все помнят, как мне задали взять номер у препода по вокалу? — оборачивается на друзей Клермонт-Диаз, — Молли, это час расплаты. Пригласи кого-то из присутствующих уединиться с тобой.
Из толпы слышится смех, игра преобретает жёсткие повороты. Вероятно, изначально задания давали из категории «забавные», такими они и остались, но перемешались с постыдными. Очевидно, игра ужесточалась по мере опьянения игроков.
Скотту было безразлично, он не смеялся, но и уж точно не жалел Сэмюэлс. Её давно ещё стоило проучить. Скотту было дело лишь до очередной бутылки не пойми с чем, но это «чем» было точно с высоким градусом.
На губах Молли расплывается самодовольная улыбка, будто бы задание ей льстит. Она, точно кошка, ползёт по столу к дивану и шепчет что-то на ухо Генри. Тот благосклонно наклоняется к ней, позволяя ей дотянуться до себя. Генри поджимает губы, сдерживая смех, но дослушивает до конца, а после отстраняется. Трэвис с улыбкой на лице смотрит на друга и рукой, что расслаблено лежала на спинке дивана, прикасается к затылку Генри, чтобы тот поторопился с ответом.
— Извини, но ты вообще не в моём вкусе, — Генри явно не хочет её задеть, но какие у него были шансы?
Сэмюэлс хмурится, вскакивая с стола, и вырывает подушку из рук обидчика. Она ударяет его и показательно отсаживается подальше. Всё как обычно, все смеются, Алекс громче всех, а Молли сердится.
Скотт жестом просит передать Ноа ему пиво и после получения заветной бутылки решает удалиться. Комнаты стали ещё пустее. Хардин присел на ступеньку лестницы в надежде вновь обрести покой и одиночество.
Ненависть и злость медленно поглощает его душу, не оставляя места положительным эмоциям. У него есть всё: деньги, друзья, чего же не хватает? Он и сам не знал. Может это всё попытки доказать что-то отцу. Хардин всегда смотрел на ту же Молли свысока, с презрением, хоть в глубине души и знал, что они схожи. Их даже воспринимали как пару, они сходились и расставались, это даже перестало считаться за серьёзные отношения, за отношения вообще. Хардин и Молли эгоистичные, токсичные, высокомерные и никому не принадлежат. Их присутствие в чей-то жизни портит её раз и навсегда.
Глоток за глотком Хардин успокаивался и отвлекался от лишних мыслей. Рядом с ним пристроилась Сэмюэлс, принимая протянутую бутылку. Вопрос висел в воздухе, они знают друг друга слишком давно, чтобы читать.
— Ты так и не стал играть. Теперь твоя очередь выбирать...
Я совру, если скажу, что история началась плавно и целиком в тот день, но и не скажу, что тот день не сыграл в ней роль.
Естественно, тогда я и подумать не мог, что всё произойдёт настолько внезапно. Злой и скучающий, не видящий в жизни радости и смысла, я спустился, чтобы забыться в алкоголе и лёгких мотивах музыки.
Но случилось то, что случилось.
Я совру, если скажу, что жалею о произошедшем, но и не буду правдив, сказав, что произошедшее не принесло мне большее количество боли за всю мою жизнь....