***
Жора блаженствовал в пустой квартире. Подпевал магнитофону, жмурясь от удовольствия, и резал колбасу на бутерброды. В ванной журчала вода, охлаждая арбуз; в холодильнике ждала своего часа бутылка «беленькой». Жора разделся до трусов, предвкушая, как разрежет холодненький, хрустящий арбуз и будет есть его как следует — так, чтобы сахарный сок тёк по подбородку, по рукам и по животу. И никто нудеть не будет — штаны надень, не ешь как свинья, опять нажрался, сволочь, всю жизнь мне испортил… Кто ещё кому испортил! — А белый лебедь на пруду, качает павшую звезду… — с чувством выводил Жора и даже немного подтанцовывал на приятно-прохладном полу. В окно лился солнечный свет, в котором плясали пылинки, и жизнь была хороша. Жора подумал — и добавил на бутерброды ещё огурец. — Как в лучших домах Парижу! «На том пруду, куда тебя я приведу…» Ноги коснулось что-то холодное. — Чё за… — Жора глянул вниз и обомлел. Вода. На полу была вода. Много воды. И она поднималась. «Галя меня убьёт!!» — была первая Жорина мысль. — ** **** **!!! — заорал он и бросился в ванную, шлёпая босыми ногами. Щёлкнул выключателем: вода наполнила ванну и переливалась через край с неестественной скоростью. Арбуз перевалил через край и упруго шлёпнулся в воду, поплыл, покачиваясь. — ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ, — услышал Жора. — ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ!!! ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ!!! — Матерь божья!! Господи Иисусе!! Отче наш! Чё-то там на небесах!! Перемежая молитву отборным матом, Жора попытался пробраться к ванне, но не так-то это было просто. Он брёл, как в киселе. Вода вдруг окрасилась в ярко-оранжевый. Потом в ярко-красный. — ДОБАВЬ ВОДЫ! ПРОСТО ДОБАВЬ… Жора добрался до крана и закрутил его. Вода перестала прибывать. Воцарилась тишина, только где-то отчётливо слышалась ритмичная капель. Переводя дух, Жора испуганно оглянулся. Плыли вёдра; тряпки дрейфовали, как скаты. Арбуз казался пляжным мячом. — АЙС? — услышал вдруг Жора. И вода начала превращаться в лёд.***
На плите под крышкой варилась мозговая говяжья кость, распространяя по кухне бульонные запахи. Ваня, прикрепив мясорубку на край стола, энергично крутил фарш. Через час Надька прилетит с факультатива по каким-то там их чародейским штукам, в которые он вникать не хотел, и голодная будет, как маленький волчонок. Обычный суп мы, видите ли, не едим, а едим только бульон с картошкой и фрикадельками, и чтобы никакого лука! Вот Ваня в её возрасте всё ел, а если не ел, то недоеденное ему выливали за шиворот… Но сам он был не способен вылить сестре еду за шиворот, поэтому приходилось готовить то, что она всё-таки съест, несмотря на опасения, что из-за этого Надька вырастет избалованной. Иначе ведь она никакой не вырастет, если будет голодной ходить… На макушку упала капля. Ваня вздрогнул, поднял голову и замер с открытым ртом. На потолке набухали мокрые пятна. Сорвался кусок побелки, пролился ручеёк; тут и там закапало. Выругавшись сквозь зубы, Ваня выключил газ под кастрюлей и выбежал в подъезд. Помчался наверх, перескакивая через две ступеньки, и забарабанил в дверь квартиры этажом выше. — Дядь Жора! Открывайте! Да открывайте, чтоб вас!! Из-за двери послышался такой отчаянный вопль, что Ваня не раздумывая ударил в хлипкую дверь плечом и сорвал замок.***
— …Да клянусь, так и было всё! Ну перекрещусь, хочешь? Жора, кутаясь в покрывало и поджимая тощие волосатые ноги, сидел на диване. Ваня, сочась презрением и негодованием, вытирал пол. — Воды было мне по колено, ну ей-ей! А потом она льдом пошла! И если б ты, Ванька, не ворвался, конец бы мне был! — Пить меньше надо, — веско сказал Ваня, выпрямляясь и выжимая тряпку в ведро. — Да я ни капли, Вань!.. Да я теперь вообще!.. Эй, ты куда?! Ваня шмякнул влажную тряпку на пол и исчез на кухне. Облачённый в покрывало, как патриций — в плащ, Жора посеменил следом и охнул: Ваня выливал водку в раковину. — Ты что делаешь?! Жора подскочил было, но Ваня развернулся — и Жора как-то увял. Ванька был парень высокий, крепкий, и посмотрел так — ну чисто Галя в иные моменты. — Скажи спасибо, что по морде за такое не съездил. — Ваня выкинул бутылку в мусорное ведро, орлиным взглядом окинул квартиру и подхватил на руки арбуз, как ребёночка. — Как компенсацию заберу. — Спасибо, — послушно и грустно сказал Жора.***
День клонился к вечеру. Солнце обливало дворик жарким оранжевым светом. К подъезду шла, помахивая розовой сумочкой, девушка с выбеленными волосами, в маечке, расклешённых джинсах и босоножках на высокой платформе. — Ну, Наташка, ну… — Баб Валя окинула её скептическим взглядом. — Вырядилась! — Пузо голое! — высказалась баба Оля. — А волосы — как мочалка… Наташка обернулась к ним, выдула огромный пузырь из жвачки и с шумом его лопнула, прежде чем скрыться за дверью. — Ни манер, ни совести! — сделали вывод бабули.***
Наташа перебирала вешалки в шкафу, пританцовывая и напевая под нос: — Малинки, малинки, такие вечеринки… Что бы на дискотеку надеть? В джинсах она не хотела, капри тоже приелись. Она повертела в руках блестящий топ в пайетках, с завязками на спине и металлическим обручем на шею, но и его забраковала — ведь сто пудов Машка такой наденет! Вынула мини-платье со сборкой: то, что надо. Дополнила пояском-цепочкой и пошла к зеркалу делать макияж. Накрасила губы розовым блеском и начала подводить глаза. — …брюнетки и блондинки… Серёжки и Маринки… Правый глаз вышел что надо. Наташа собралась перейти к левому, когда… — А ЕЩЁ ЭТОТ, С ГЛАЗОМ. А-А-А-А-А-А-А!!! Тушь полетела на пол.***
Ваня выходил вынести мусор и как раз подходил к подъезду, когда прямо на него вылетела соседка. Наташка была в красивом платье, но босая и только с одним накрашенным глазом. Оба глаза, и накрашенный, и ненакрашенный, были широко раскрыты в ужасе. — Ваня!! — заорала Наташа, вцепившись ему в предплечья. Ваня выронил ведро и заоглядывался, жалея, что под рукой нет верного ведьмоловского ножа — но и угрозы поблизости не обнаружил. — Ты чего, Наташ? — Ваня, у меня какая-то жопа в квартире!! У меня там… — Наташа резко сбавила тон и оглянулась. С лавки смотрели три пары любопытных осуждающих глаз. — …наркоманка! — услышали они довольное бормотание. — Пойдём отсюда. Дуры старые, — сказала Наташа, не понижая голос. Через пять минут Наташа сидела на кухне у Вани, рядом на табуретке, забравшись с ногами, устроилась Надька и слушала во все уши, а сам Ваня заваривал чай. — …и там был черт, Вань. Просто капец какой стрёмный. Как… я не знаю… смерть. Тощий, в перьях… и глаз один мёртвый… — Аободзу! — блеснула знаниями Надька, улыбаясь во весь рот и чуть ли не подпрыгивая. — Или каса-обакэ?! У него тоже один глаз! — Да хрен его знает! Мне страшно, капец! — Наташа приняла у Вани красную кружку с надписью «Нескафе» и обхватила её обеими руками. — Как вот я ночевать там буду?! Мать на дежурстве… — Ну, может, у подруги?.. — Да, наверное… Но как я пойду без обуви? — Я тебе шлёпки дам. Наташа чуть не подавилась чаем и посмотрела на Ваню, как на идиота. — Больной, что ли?! В этом платье — и в шлёпках?! — Ну, тогда один выход: пойдём к тебе, я провожу… — И я, и я! — выкрикнула Надька. — Никуда ты не пойдёшь, — сурово сказал Ваня. — А вот и пойду! — Я сказал — не пойдёшь! — Пойду-пойду-пойду!!! Пойду!!! — завопила Надя, наливаясь краской, как спелый помидор, и собирая лицо в кулачок, будто собираясь зареветь. Ваня всегда чувствовал себя распоследней сволочью, если она ревела. — Чёрт с тобой! — сдался. — Только держись за мной. И лицо Нади волшебным образом вернулось к своему обычному виду. Втроём — сначала Ваня, за ним распираемая от любопытства Надя, вслед за ними — Наташа в домашних Ваниных шлёпках — они спустились на пролёт ниже, и Ваня осторожно толкнул открытую дверь. — Подождите здесь, — бросил девчонкам и вошёл, сжимая рукоять ножа. В квартире было тихо и светло. Пахло духами. На диване — раскиданные шмотки, у туалетного столика валялась косметика — Ваня машинально поднял и поставил на место какой-то чёрный блестящий тюбик с броской надписью. — Ой, бусики! — услышал Надькин голос. — Сказал же — подождать! — рявкнул он и задвинул Надю за спину. — Да нет тут никого, — уверенно сказала Надя, примеряя бусы. Ваня и сам чувствовал, что никакой магией или демонами тут не пахло. Было что-то немного необычное, но он никак не мог понять, что именно. Какая-то энергия? Для очистки совести он осмотрел всю квартиру, даже сунул нос в кладовку: ничего и никого. Выглянул на площадку, где топталась Наташка: — Заходи, всё чисто. — Посиди тут, пока я докрашусь… Всё равно не буду ночевать одна! Жопа какая-то, — резюмировала Наташа, бочком проходя к зеркалу и испуганно оглядываясь по сторонам. Увидев Надю в бусиках, махнула рукой: — Нравятся? Забирай себе. Всё равно у Машки такие же…***
Мамы опять не было — наверное, осталась у этого своего, как его там… Телегина? Ваня его толком не знал, но уже очень не любил. А Надя без мамы начинала киснуть, хныкать и капризничать, он уже и не знал, как её утихомирить. Даже арбуз — красный, сладкий, сочный, почти без семечек — её не порадовал. В девять часов Ваня включил ей «Спокойной ночи, малыши», и приключения Кротика Надю слегка утешили, она даже улыбнулась. К десяти, после небольшой борьбы за чистку зубов, Ваня наконец уложил её спать, а сам устроился на своей кровати дочитывать «Рыцарей Сорока островов». Свет фонарика Надьке не мешал — Ваня сам придумал разгородить проходную комнату хрущёвской двушки шкафами, чтоб у сестры отдельная комната была, ну и у него вроде как отдельная. За окном совсем стемнело, всё реже проезжали по потолку светлые полосы фар. Ваня водил лучом фонарика по страницам, хотя и в сон уже клонило со страшной силой, глаза слипались и строчки путались в голове. Фонарик выскользнул у него из рук и поплыл по воздуху, медленно переворачиваясь и выхватывая лучом то узор ковра на стене, то циферблат часов. Книга взмыла под потолок, шелестя страницами. «Сплю я, что ли?..» — подумал Ваня и с силой ущипнул себя за руку. Было больно. Значит, всё наяву?! — Бабушка... — прозвучал тихий детский голосок в тёмной квартире. — Я опять летал во сне! И Ваня почувствовал, что и сам теряет вес, поднимается в воздух, как мыльный пузырь. Под ним, как ковёр-самолёт, колыхалось покрывало; из-за шкафов медленно поднялась Надькина шляпа и закружилась, как на воде. Надька! Испугается, плакать будет! Ваня попытался вспомнить инструкцию из «Незнайки на Луне»: как там они передвигались в невесомости? Кажется, плавали! Делая руками и ногами плавательные движения, он добрался до Надькиной «комнаты». Мимо него проплыл плюшевый медвежонок; сама Надя парила над полом, свернувшись клубком и обняв подушку. Кажется, она крепко спала. Ваня оттолкнулся от шкафа, «подплыл» к ней… Вес вернулся так же резко, как исчез. Он почувствовал, как его резко дёрнуло вниз, и едва успел сгрести Надю в охапку. От удара об пол у него искры из глаз полетели, но хотя бы Надька упала на него и не ударилась. — Ва-ань? Что случилось? — испуганная, она села, протирая глаза кулачками и оглядываясь по сторонам. — Эта ваша магия случилась, — ответил Ваня сквозь зубы, потирая отбитые места. На голову ему мягко упала подушка, и он в сердцах швырнул её в стену.***
И как его тут искать? Ваня остановился перед запертыми воротами Лысогорского университета и задрал голову, щурясь от яркого солнца. Голову припекало. Вокруг стен плавали рогатые черепа. В глазницах их должен был пылать огонь, но на такой жаре его и видно-то не было. — Чё пялишься? — спросил Ваня у черепа: пусть знает, что его тут не боятся. Зря он сюда тащился по жаре — сначала в душном автобусе, где какая-то бабка подняла хай, чтобы не смели окно открывать, ей дует — это в плюс двадцать восемь-то! — а потом ещё пешком. Зачем ему вообще чья-то помощь? Сам разберётся! Ваня в сердцах пнул крышку от пивной бутылки, что валялась в пыли, поднял голову — и замер. Как по заказу. По улице шёл Лео, а рядом с ним — та носатая кудрявая девица, как её, Белла? Вся в блестяшках, браслетах, заколках с бабочками. Оба с мороженым, оба болтают и смеются. Настроение у Вани мигом испортилось. «Оба носатые, — мстительно подумал он. — Дети у них тоже носатые будут». И представил детскую коляску, из которой торчит огромный длинный нос. Он хотел было развернуться и уйти, но Лео его заметил. Что-то сказал Белле, которая, прежде чем войти в ворота, обернулась и насмешливо посмотрела в сторону Вани (он кинул в ответ угрюмый взгляд и сунул руки в карманы), а сам подошёл поближе, улыбаясь. Как только он подошёл, на Ваню дохнуло свежестью и прохладой моря. — Это чего ещё?.. — И тебе здравствуй, Иван, — хмыкнул Лео. — «Это» — простенькое заклинание начального уровня. В жару остаёшься человеком, а не превращаешься в потное, красное, страдающее нечто. Кровь прилила к Ваниным щекам: он, значит, нечто?! Да чтоб их, этих колдунов! — Ну не дуйся, — легко сказал Лео, подталкивая его плечом и блестя чёрными насмешливыми глазами. — Ты ко мне пришёл? По делу или наконец-то просто так — поболтать? От него пахло сладкими духами, почти наверняка девчачьими. Мужики такими не душатся. От мужика должно одеколоном пахнуть! И ещё его магия, которая ощущалась во всём теле тревожным пульсирующим током… — По делу, — хрипло сказал Ваня и откашлялся. Он бы отошёл от Лео подальше, но рядом с ним было прохладно — сил не было снова окунаться в жару. — Конечно, по делу, — Лео закатил глаза. — Кто бы сомневался. Ваня не понимал его интонаций, но похоже, затею понять Лео можно было оставить с концами. Лео слушал его рассказ и ел мороженое. Почему-то это Ваню отвлекало, но он был парнем стойким, сильным, поэтому справился и закончил рассказ к тому моменту, как закончился рожок с мороженым. Лео вытер руки платком и свистнул. Откуда ни возьмись появилась метла. — Полетели. — Куда?! — опешил Ваня, всё же пятясь от него. Лео посмотрел, как на дурачка: — Как куда? К тебе. Будем смотреть, что там за аномалия. — Да я лучше это… на автобусе. — Вань, не дури. У меня нет времени ждать, пока ты на своём автобусе дотрясёшься. Садись, — и Лео запрыгнул на метлу. Ваня ещё мгновение поколебался, затем всё же сел сзади и попытался было держаться за древко — ну, как парни, если едут вдвоём на мотоцикле и не хотят, чтобы кто-нибудь что-нибудь подумал — но Лео обернулся и сказал: — Свалишься — ловить не буду. Метла резко взмыла вверх, и Ваня инстинктивно вцепился Лео в талию. Длинные, пахнущие духами кудри хлестнули его по лицу, и сначала он отворачивался, но потом уже плюнул на всё и уткнулся лбом ему в плечо, с головой окунувшись в терпко-сладкий запах духов и щекотный магический ток.***
— Всё, приехали! Они приземлились за домом, и Ваня поскорее отстранился, слез с метлы и принял независимый вид, сунув руки в карманы джинсов. Лео усмехнулся, глядя на него, потом махнул рукой — метла исчезла. Они обогнули пятиэтажку и вошли в подъезд. Ваня успел услышать за спиной: «…а это ещё кто, этот не с нашего дома, нерусский, что ли?», но решил не связываться. Вдвоём они обошли все квартиры, где вчера случилась аномалия, но ничего нового и интересного не обнаружили. — Так, ну, магии я здесь вообще не чувствую… — Лео спрятал палочку и взъерошил кудри. — Есть какая-то энергия, но я пока не разобрал, какая. — Магию и я бы почувствовал, — огрызнулся Ваня. Они вернулись в его квартиру, и он теперь мучительно выискивал в ней недостатки и очень страдал: а вдруг Лео тоже заметит, что мебель старая, ножки облезли, диван подрала кошка, а обои пожелтели? Но Лео, кажется, вообще не обращал на это внимания: он расхаживал по Ваниной части комнаты, что-то бормоча под нос. — Ты обратил внимание, что все эти фразы, которые жители слышали — они из рекламы? — Не, я телик не смотрю. Только Надьке иногда включаю. Телевизор смотреть вредно, так можно зомби стать, — внушительно сказал Ваня, и Лео посмотрел на него странно. — Эта энергия. Она связана с телевизором. Но как?.. Они растерянно посмотрели друг на друга. — Если ты не знаешь, — медленно проговорил Лео, — и я не знаю… надо найти тех, кто знает всё.***
Ваня, конечно, знал, что Лео может втереться в доверие кому угодно. Но чтобы к бабкам с лавки?.. И ведь без всякой магии действовал, змей: просто улыбался, «здравствуйте-как-здоровье-как-внуки», и глядишь — через пять минут бабки уже ему всю подноготную выкладывают, хотя буквально полчаса назад обозвали «нерусским». Наверное, роль играло ещё то, что Лео с их точки зрения был одет как «хороший мальчик»: в — и Ваня тут скривился — «рубашечке и брючках», не то, что он сам. Лео тем временем выслушал жалобы на здоровье и внуков, пока Ваня стоял в стороне с отсутствующим видом, и наконец перешёл к делу. — Излучение телевизора… — вбросил он, и баб Валя, баба Оля и баб Люба наперебой стали рассказывать ему, как вредно это самое излучение. — А не знаете, кто в доме больше всех телевизор смотрит? — ловко ввернул Лео, вклинившись между их рассуждениями. — Да откуда ж мы знаем, мы же не следим тут за всеми, — обиделась баб Люба и с достоинством поправила шаль на груди. — Тамарка-покойница весь день телевизор смотрела, но нет уже нашей Тамарки-то… — вставила баба Оля и вытерла слезу. Бабули пригорюнились. Ваня заметил, как у Лео слегка вздрогнули ноздри — как у гончей, почуявшей след — и подошёл чуть ближе, прислушиваясь внимательнее. — А живёт кто-нибудь сейчас в Тамариной квартире? — поинтересовался Лео. Бабули насторожились: — А тебе зачем? — баб Валя смерила его острым взглядом. — Я расскажу вам правду, — Лео блеснул чёрными глазами. — Только это секрет, так что вы, пожалуйста, больше никому! Перед секретом бабули, конечно, не устояли и придвинулись ближе, кажется, даже носы у них заострились от любопытства. Лео подмигнул Ване и стал рассказывать. Кое-что он приукрасил, кое-что опустил, но в целом действительно рассказал бабкам правду. Ваня считал, что они обошлись бы и без этого, но подход Лео сработал, и через несколько минут они всей делегацией уже поднимались на верхний этаж, в квартиру покойной Тамары. — Не осталось у неё никого, — говорила баб Валя, тяжело дыша; баб Люба вообще отстала на целый пролёт. — Вот, квартира пустая… а ключи… У меня вот. Не знаю… что с квартирой будет… На полутёмной площадке последнего этажа они остановились. Пока баб Валя искала ключи, их нагнала баб Люба, ковылявшая с тростью, и в квартиру вошли все вместе, Лео — первый. Ваня оглянулся по сторонам: одинокая, покинутая квартирка; продавленное кресло возле телевизора, накрытого вязаной салфеточкой. Вроде бы ничего необычного... вот только если приглядеться, то можно заметить, что по экрану выключенного телевизора бегут помехи. Ваня невольно поёжился. Лео взмахнул палочкой, зашептал что-то себе под нос. Телевизор вспыхнул неестественно ярко; на экране замелькали кадры — мужчина со злодейской внешностью, кто-то лежит в коме, танцуют женщины в ярких нарядах… Лео взмахнул палочкой ещё раз, и в кресле проявился полупрозрачный силуэт старушки в платке, тёплом пальто и тапочках. — Тамара… — охнул кто-то из бабуль и всхлипнул. Призрак медленно обернулся. Ваня думал, что, может, лицо будет страшное, как в фильме ужасов, но ничего подобного: обычное было лицо, только очень старое. — А что это вы тут делаете? — спросил призрачный голос, похожий на эхо. — Дорогая Тамара, — сказал Лео так ласково и дружелюбно, что Ваня подумал — хоть бы раз так со мной поговорил! — простите, пожалуйста, что мы вас беспокоим. Мы бы никогда на это не решились. Позвольте спросить, почему вы задержались? Почему не ушли… дальше? Старушка пожевала губами, совсем как живая. В этот раз призрачный голос зазвучал почти виновато: — Прости, милый, сама знаю, что пора мне… Но как же я уйти могу? Как же уйти, скажи мне, когда Жади там с этим злодеем Саидом осталась? Не могу я уйти! Как же ж я не узнаю, вернётся ли она к Лукасу?.. — Это она про «Клон», сериал наш, — прошептала баба Оля, вытирая слёзы. — Вместе смотрели… И вот она, касаточка, досмотреть его хочет! — М-да, задачка, — протянул Лео, дёргая себя за вьющуюся прядь, которая мигом возвращала свою обычную форму, как пружинка. В голове у Вани забрезжила мысль. Он шагнул вперёд, откашлялся и сказал, чувствуя себя немного глупо из-за того, что беседует с привидением: — Баб Тома, вы с вашим телевизором дел наделали, конечно… Полдома перепугали. — Не хотела я никого пугать… — покаянно вздохнул призрак. — Да понимаю я. Баб Тома, а может, вы всё-таки того… ну, хотя б переселитесь на кладбище? Там хорошо, спокойно, сирень цветёт, птички поют… — А телевизор я там куда тебе включу? В дупло? — помрачнел призрак. — Что, если ваши подруги, — Ваня обернулся на трёх бабуль, — будут к вам приходить и рассказывать, что в вашем сериале произошло? Может, даже веселее будет, а то что вы тут одна сидите целыми днями? Чай будете пить… с конфетами. Призрак затих, кажется, размышляя над его идеей. — Мы будем, будем приходить, Томочка, — наперебой заговорили бабули. — Что ж мы, не люди, что ли! Всё тебе подробно расскажем! Записывать будем, чтоб не забыть ничего! Ну и ты приходи к нам! А то что ж ты не зашла, как будто чужие люди! — Да я не думала, что вы рады будете… ой, девочки! — растрогалась Тамара. Лео украдкой показал Ване большой палец. Ваня с трудом удержался от широкой улыбки, которая так и просилась на лицо. — Вы уж меня простите, если обидела чем, — сказала Тамара, вздыхая. — И правда: пойду на могилку свою, посмотрю, какая там сирень цветёт… Только вы обязательно приходите, девчонки. — Обязательно, Тома! — ответили бабули. И призрак медленно растаял в воздухе. Сияние экрана померкло; телевизор потух. — Что делается, что делается… — вздыхали бабули, медленно спускаясь по лестнице. Ваня спускался следом, бок о бок с Лео. Время было расходиться: проблема решена, так что ещё? Но почему-то отпускать Лео не хотелось. Вдруг он ещё что хорошее скажет про Ванину находчивость? — Спасибо, что помог, — сказал он, толкая Лео плечом в знак наивысшей благодарности. — Может ты… э-э-э… арбуз хочешь? У меня дома есть. Вкусный. — Арбуз? — Лео глянул на него, прищурившись, и тоже толкнул в ответ, так что Ваня на перила налетел. — Арбуз хочу. А что ещё есть? — Ну, суп есть. С фрикадельками, — Ваня украдкой потёр плечо: всё-таки сильный сукин сын это Лео, хотя на вид — тощая сволочь, откуда только что берётся… — С фрикадельками?! А чего раньше молчал? Быстро веди к себе и требуй взамен чего хочешь! — засмеялся Лео. Шутки его Ваня опять не понял. Да и что с него требовать, спрашивается?