good luck, babe

Воздух совсем белый. Сколько ни говори Чанбину – не понимает, а для Феликса очевидно. Всё вокруг – сквозь это молочное, прохладное и безвкусное стекло, цветы акации на раскинувшихся ветках – налипающая пена. Кожа тоже другая, пальцы сгибаются, разгибаются, перламутровые тени стекают с костяшек, а если встряхнуть рукой – движения будто во сне. - Тебе нужно меньше думать о странном, больше – о жизни. Ну, он прав. Только жизнь – не то, что хочется держать в голове. - Может, это мой способ жить. - Пребывать в иллюзиях, хочешь сказать? Возможно. - Не помню, когда именно согласился на буллинг, – баночка пива приятно холодит щёку. Время до завтрашней смены ещё есть. – В любом случае, если я перестану отвлекаться, то просто сойду с ума. Тебе такой напарник разве нужен? Не нужен, конечно. Большая удача, что дел на сегодня почти не было – в отделе притворно долго возились с бумажками, ходили по мелким поручениям, а потом капитан разрешил уйти пораньше, чтобы не протирать лишний раз штаны. Видимо, в этом городе кто-то решил хотя бы немного отдохнуть от преступлений, а может, просто затишье перед бурей. Плевать, вообще не имеет значения. Пока платят зарплату и есть, что поесть, чем закрыть долги и с кем посидеть на лавочке в парке, выпуская пар, жизнь более-менее сносна. Амбиций становиться мстителем города грехов у Феликса никогда не было. Ну, может быть, только когда был маленьким. - Слышал, в твоём районе недавно была перестрелка, - голос Чанбина ненавязчиво заинтересованный. Он знает, что всё, что касается личной жизни Феликса, запретная тема, и всё же, любопытство его неудержимо. - Может, что-нибудь видел? - Спал до будильника, как ребёнок. А что, было интересно? Врать Феликс научился давно, и не только самому себе. - Не знаю. Я пытался подслушать в офисе, но старшие не особо на эту тему говорят. И мне сказали не совать нос куда не следует, если хочу «остаться целым». - В этом есть смысл, знаешь. Для преступников такие новички, как мы, – расходный материал. Всё же пиво в этот почти летний тёплый вечер – потрясающее. В голове понемногу становится так легко и свободно. - Мне кажется, что-то странное происходит. – Чанбина, кажется, алкоголь не в ту сторону ведёт. Он, потирая шею, как-то слишком пристально вглядывается в асфальт. – Совсем недавно стреляли в центре, сейчас – на окраине, а в больницах нет ни раненых, ни умерших. Никаких отчётов, по тв молчат, нам приказали избегать прессы. Люди на улицу выходить боятся, хоть наши машины повсюду. Вместо реальной работы перебираем бумажки, капитана не принимают в кабинетах… Как будто… Резкий вскрик вспарывает натянувшуюся тишину. Феликс резко отставляет в сторону пиво, проверяет пистолет, Чанбин быстро поправляет тёмно-синюю форму. Поленились переодеться, вот и не верь потом приметам. Возможно, где-то рядом подростки заскучали, они почему-то очень любят вот так вот вопить посреди улицы без особых причин, но этот женский голос взаправду испуганный. Редкие прохожие застыли посреди дорог, переглядываются и достают телефоны. Провожают взглядом двух стажёров-полицейских, ныряющих в перепутанные заросли кустов. Несколько секунд спустя слышится ещё вскрик. Мужской. - …никому не говорите, - голос Чанбина немного подрагивает, сам он, упираясь руками в полусогнутые коленки, тяжело дышит. – Меня сейчас стошнит. Феликс сглатывает подступающую рвоту, пытается держаться. Хоть кто-то из них должен сохранить лицо, тем более, когда повсюду любопытные гражданские. Никто не обрадуется очередным статьям, имидж и без этого не лучший. И всё же, живот скручивает судорогой. - Я просто шла мимо, собака… собака дёрнулась, и вот… Девушка, прижимающая к груди рыкающего, рвущегося на волю шпица, испугана не меньше. Наверное, имей Феликс больше опыта, постарался бы её успокоить, работать по протоколу, но сам едва сдерживает трясущиеся руки. Вот он, его первый труп. Первое убийство в карьере, да ещё какое – изрешечённое тело без головы, но зато в чёрном пакете. Ну мёд, лучше не придумать, а как рад будет капитан. Вечер обещает быть очень долгим. Он, он, она и этот почти гудящий от сладости воздух, наполненный рвотными потугами.

---

- Когда я отпускал вас пораньше с работы, то не имел в виду, что нужно пойти и притащить мне новое дело. Капитан Бан едва не засыпает над своим столом, сильно трёт глаза, отчего они выглядят ещё более красными и опухшими. Его молодое лицо уже осунулось, мешки под глазами такие тёмные, что периодически их приходится закрашивать консилером (знать об этом, разумеется, никто не должен, и всё же). Стопки дел, сваленные в огромные горы, перемежаются с пустыми чашками и стаканчиками из-под кофе. Феликс давно уже подозревает, что кровь капитана в равной пропорции состоит из химозных растворимых пакетиков и бешенства, но не болезни – состояния души. Чанбин всё ещё немного зеленоватый, но хотя бы стоит ровно. Феликс думает, что не сможет есть мясо какое-то время. - Это же не специально. Не мы его убили, – возражать капитану – дело опасное, но он прав здесь. Прохожие мгновенно навели паники, от набежавших репортёров пришлось отбиваться ногами, так что дело будет очень громким. Однако, почему их отдел должен за всех получить? - Не мы его убили, ага, - дразнится как ребёнок. Капитан иногда такой незрелый, хочется закатить глаза. – Не хватало мне проблем с бандами, с чёртовым продажным начальством, так ещё вы притащили эту головную боль, это же очевидно почерк «Бродячих». Ладно. Ладно, мне нужно подумать. Бан Чан – для любого коллектива мужчина проблемный, но настолько легендарный, что выгнать его – вызвать гнев всего города, разве что приезжий не слышал о делах, которые он раскрыл, ещё будучи младшим сотрудником. В расцвете сил, хитрый и смешной, привлекательный, с удовольствием дающий интервью и участвующий в шоу, он идеален во всём, кроме характера (тщательно скрываемого в пределах рабочего кабинета). Его фанатки даже еду приносят в офис, чуть ли не каждый день с работы встречают. И нет, здесь нет никакой зависти, просто это странно. (может, совсем чуть-чуть, минимально) Власть, очарование и влияние - комбинация, лучше которой не придумать, и всё это умело прячется за милыми ямочками, когда капитан улыбается. А, ну ещё Бан Чан может себе позволить ходить на работу в fendi, этой увесистой цепочкой на его шее можно оплатить месячный съём квартиры. В том числе из-за этого Феликс так рвался на стажировку именно к нему - сквозь нереальный конкурс, из своего богом забытого захолустья, где из новостей только пропавшие куры и украденная с полей капуста. Иметь то, что он имеет - мечта. - В принципе, с вас никто спрашивать не будет… Я выпишу несколько разрешений, чтобы не было проблем. Никакой самодеятельности, понятно, – взгляд капитана резко впивается в Феликса, – и чтобы отчитывались по каждому шагу. Пора взрослеть, мальчики, так что сами притащили - сами разбирайтесь, но умирать запрещаю. Кажется, у нас намечается резня между бандами, такого давно уже не было. На несколько секунд из всех звуков в этом пропахшем пылью кабинете – только старческое гудение закипающего чайника. Капитан достаёт из-под стола пачку рамена, сам себе чего-то похихикивает, вскрывая упаковку. Супер острый, как всегда. А потом он не вылезает из сортира и кричит на всех, чтобы скорую вызывали, ничему не учится. Чанбин морщится от плотного запаха говяжьего соуса, мгновенно разнёсшегося по помещению, неловко кланяется. Феликсу после увиденного всё это тоже не слишком заходит, хочется поскорее на воздух. - Думаешь, это правда? Насчёт банд. Чанбин достаёт сигарету и нервно прикуривает, так редко можно увидеть, как он курит на улице. Стесняется, наверное, всё же образ «лучшего стажёра на потоке» не подразумевает такие неприглядные вещи. И сигареты ещё такие крепкие, будто собирается потом в одиночку разгрузить несколько магазинов. Он может. Руки, во всяком случае, очень рабочие. - Кто знает. Но нам точно стоит быть осторожнее. Феликс не хочет перемен. Не хочет, чтобы зыбкая видимость стабильности снова нарушалась. Чтобы планы резко менялись, чтобы тянуло в водоворот, ведь он только-только осмелился выйти из тёмной комнаты, из своей перегруженной, растревоженной мыслями головы. Хотя бы сделал первые шаги. Мир только начал казаться нормальным, ну, хотя бы приемлемым для существования, что-то стало налаживаться. Даже долги понемногу закрываются. Но эта жажда, которую так и не подавить, снова голову показывает. Жажда наконец-то испытать что-то новое. Дикая и неконтролируемая, неспособная подчиняться тварь требует крови, кишок и погони. Образно. Не нужно реальных кишок. Чего-то такого, от чего стынет кровь, что заставит выйти из тюрьмы замкнутости на себе, в себе, что нестерпимо сильно хочется испытывать. Возможно, приключение или даже, может быть, интерес. Что-то, что не получается контролировать. Холодок предвкушения по коже. Он ведь сам пошёл в этот отдел. Сам хотел попасть именно к капитану Бану. Не рассказал о том, что случилось под самым порогом дома. Алые волосы всё ещё пятнами растекаются по сознанию, будоражат мысли. Хочется провести языком по губам. Хёнджин смотрел так странно. Связаны ли эти события. Увидятся ли они снова, живые или мёртвые, или их баррикады слишком далеки друг от друга. Так много вопросов, а отвечать ни на один не хочется. Феликс сжимается под слишком большой для него формой, чтобы удержать немного больше тепла, вечера всё ещё прохладные. Деревья покрыты совсем нежными белыми цветками.

---

У двери кто-то стоит. На секунду Феликс замирает, в сумерках вечера пытаясь разглядеть фигуру. А потом видит что-то красное. И широко улыбающийся рот.