Потерянное солнце

Ойкава Тоору обожает контролировать: он испытывает бесконечное чувство удовлетворения, что льется по его венам наряду с адреналином в тот момент, когда способен следить за ситуацией на поле и подстраивать под себя соперников — в том числе и их настроение — так что всегда меняет ситуацию в свою пользу; обожает, когда все планы идут ровно по тому маршруту, который мужчина изначально себе заранее и наметил. И совершенно не терпит хаотичности — сразу начинает злиться, когда не получается минимум за несколько дней подготовить подробный план действий; глухо раздражается после того, как не получает ответов, которые могли бы его устроить, либо же в моменты, когда все катится прямиком в канаву, — потому с ним всегда тяжело. — Я очень устал, — сквозь зубы процеживает мужчина. Внутри него появляется гремучая смесь из злобы и возмущения, которую контролировать становится гораздо тяжелее с каждым новым словом, брошенным с другой стороны телефона. — И никуда не хочу. Громкие звуки доносятся с динамика слишком прерывисто, и он понимает, что его компания с большой вероятностью сейчас находится в дороге, так что поднимается с бархатного дивана и в отчаянии хлопает себя по лицу, оставляя на нем небольшой красный след. Рука у него все-таки тяжелая. — Брось, Тоору, — небрежно бросает молодой парень, посмеиваясь. — Сейчас начинается сезон фестивалей, знаешь ведь? Нам обязательно нужно отдохнуть всем вместе. Мы давно не собирались всей компанией, — и практически тараторит, так что негатив распространяется в Ойкаве еще быстрее — не любит спешку. — Послушай, Элиан, — ответно обращается по имени в надежде повлиять на собеседника. — У меня только что закончился сезон матчей. Причем не самым лучшим образом. Тоору едва ли не срывается — он испытывает непреодолимое желание бросить колкость по поводу того, что друзьями для него они так и не стали, ведь совершенно не умеют обращаться с личными границами других людей, а просто предпочитают пересекать их без лишних пререканий и разговоров. Шумно и с размахом рушить любые выстроенные стены. Аргентинцы, как-никак. — Именно поэтому тебе стоит развеяться! — совершенно не вовремя вставляет свое слово Элиан, из-за чего Ойкава практически тянется к кнопке отключения звонка. Его терпение на исходе, и он уже не способен терпеть лишние препирания. — Хорошо, давай мы немного погуляем, повеселимся и выпьем? Мы не будем тебя особо донимать с активностями, ты сам себе это разграничишь, идет? — встревает в разговор более спокойный Марсель. Вот он всегда нравился Ойкаве — парень понимающе относился к желанию людей побыть в одиночестве и выплеснуть эмоции ровно тем способом, которым так сильно хотелось бы; стремился создать комфортную обстановку для абсолютно всех членов компании и был практически для каждого из них отцом, несмотря на возраст — он самый младший, хотя ментально определенно нет. И лишь по этой причине мужчина дослушивает предложение — он умеет находить даже относительные и сомнительные компромиссы. Которые пускай все так же и граничат с безумством. — Я пить много не буду, — смиренно отвечает Тоору, смирившись со своей участью. — Без проблем. Я тоже, за рулем, все-таки. Могу проследить, чтобы тебя не спаивали, — Марсель тактично предлагает свою помощь, поскольку знает — буйные друзья обязательно постараются всеми способами напоить человека. И совершенно неважно кем он будет приходиться для них. — Был бы благодарен, — вежливость вновь возвращается в речь японца. — Мы заедем за тобой через двадцать минут. Тут уже начали образовываться пробки, так что можешь не торопиться. Тоору напоследок угукает, после смотрит на настенные часы, маленькая стрелка которых в скором времени перевалит за десять часов, и, наконец, сбрасывает звонок. Тонкие рваные гудки мужчина уже не слышит — он отбрасывает телефон в сторону и на несколько минут прикрывает глаза, чтобы собраться с мыслями. Но получается, признаться честно, очень плохо: Ойкава в действительности не желает выбираться из своего уютного гнездышка, которое он создавал все эти годы, находясь в Аргентине. В теле лишь пульсирует желание принять теплую ванну с пеной и бомбочками, как бы то странно ни звучало, а вместе с тем посмотреть хотя бы несколько серий нового популярного сериала. И с обязательным дополнением: никаких людей поблизости. Потому что он откровенно устал. Вымотался при общении со своей командой, разрабатывая всевозможные стратегии против соперников, истратил запасы энергии на длительных матчах, которые так бесконечно затягивались лишь потому, что победы хотелось всем, понизил свою социальную батарейку до минимума, наблюдая за реакцией фанатов. Хотя раньше Ойкаве нравилось внимание посторонних людей: их похвала и радость при удачных финтах подпитывала юного связующего, заставляла двигаться дальше и поднимать свои руки как можно выше к небу, чтобы летать. Так нравилось, что сейчас он просто потерян и хочет лишь закрыть перед всеми свою дверь на несколько замков, а на небе оставить лишь блекло, но все еще искренне сверкающую луну заместо искусственно работающего солнца. Потому Тоору не желает никуда двигаться — он нуждается в том, чтобы застрять в одном моменте и переварить все полученные эмоции, привести свои мысли в спокойное привычное русло — но все равно делает очередной шаг вперед, перебарывая себя и свои жалкие фантазии о спокойствии. Ведь знает, что если опустится посидеть хотя бы на пару минут, в жизни не сможет даже стоять. Силы просто растекутся между пальцами, словно горячий песок. Так что Тоору наконец выпускает весь воздух из легких, сбрасывает с себя наваждение в виде кипящего внутри огня, разлепляет веки и сразу устремляет взгляд на тихо идущие часы, прикидывая нужное на сборы время. Остается совсем немного — жалких десять минут с большой вероятностью не хватит, учитывая любовь мужчины к длительным процедурам, позволяющим сохранять свою кожу в отличном состоянии даже в такой жаркой стране — но он точно управится. Всегда во всем успевал, так что и на этот раз справится не хуже. Резво поднимая телефон с туалетного столика, Ойкава стремится как можно быстрее оказаться в гардеробной. Он стремглав перерывает все доселе аккуратно сложенные костюмы и находит несколько возможных вариантов, которые могли бы подойти ему на фестивале. Бегло осматривает глазами несколько вешалок и останавливает свой выбор на легком льняном костюме цвета брюле — он всегда прекрасно вписывался в подобные мероприятия за счет элегантности и воздушности, которые приобретал Тоору, облачаясь в данный образ, — потому сразу начинает стягивать с себя простенький домашний комплект и едва ли не падает от той скорости, с которой совершает каждое действие. Далее мужчина оборачивается к зеркалу, чтобы поправить манжеты и ровно уложить воротник. Завязывает тонкий поясок, шедший в комплекте к костюму, и наконец тянется к расческе, лежащей на привычном месте. Осторожно поправляет волосы — они все такие же непослушные — придавая им немного объема, сбрызгивает их лаком и несколько раз машет руками, разгоняя воздух, дабы быстрее подсохла прическа. Следующим этапом становятся аксессуары. Ойкава сразу ловит взглядом браслет, подаренный Иваизуми на выпускном. Он очень простенький: состоит лишь из ветхой ниточки черного цвета и блестящей бусины, аналогичным образом изрядно потрепавшейся. Но от этого украшение не становится менее любимым, так что Тоору коротко улыбается и вновь надевает на левое запястье драгоценный презент. Наплевав на возможность потерять его, Ойкава устоявшимся жестом стряхивает рукой, позволяя браслету скатиться на нужное место, и выходит из небольшого помещения, вновь обращая внимание на время. Однако опомниться не успевает — тут же раздается звонок в дверь, оповещая, что уже пора выходить. Из-за чего мужчина стремится как можно скорее оказаться у входа в его квартиру, чтобы открыть замки. — Мы, — Тобиас указывает на себя и несколько бутылок в руках. — Уже заждались тебя. — Выхожу, — кратко отвечает Ойкава и быстро скрывается за углом: проверяет свет, наличие ключей, кошелька и телефона, и состояние окон — неизвестно ведь, что может произойти. — Теперь можем ехать. Пока знакомый топчется на пороге в нетерпении, Тоору достает нужную пару обуви и осторожно надевает ее, поправляет язычки и подкладки, на пробу прыгает несколько раз, проверяя то, насколько комфортно он чувствует себя в кедах, и напоследок обращает внимание на отражение. — Да ты неотразим, брат, — с напускной усталостью протягивает Тобиас, сразу же хватая мужчину за руку. — Погнали. Раздражение в Ойкаве наконец скрывается где-то в глубине души, обещая вновь вернуться через некоторое время — несмотря на обстоятельства, он понемногу расслабляется и вливается в атмосферу вечеринок и веселья, подстраивается под настроение счастья и всеобщего праздника — чему Тоору радуется и даже начинает улыбаться. В надежде, что подобное настроение в нем сохранится, а негатив так и не проявится в ближайшие часы, мужчина быстро закрывает входную дверь на несколько ключей, дергает несколько раз за ручку и спешно сбегает вместе с компаньоном по лестнице прямо к парадной двери подъезда. Громкий гул тут же окутывает его со всех сторон, ударяя в голову — за несколько часов самобичевания он отвык от сокрушающих воздух звуков — и на секунду морщится, пытаясь как можно быстрее привыкнуть. — О-о-о, — кричит Элиан, выглядывающий из люка машины, стоит только завидеть друзей, вывалившихся из дома. — Давайте быстрее! Скоро начнется парад! — Сядь обратно, все сиденье мне зальешь, — из кроссовера доносится голос беспокойного Марселя — он терпеть не мог, когда в его кроссовере был хотя бы небольшой намек на грязь — а следом и смех Стефано. В ответ на это Ойкава по привычке цыкает и закатывает глаза, но улыбка с его лица так и не сползает — все же он рад видеть своих друзей. А что было несколько часов назад — лишь слабость, наполненная усталостью и эгоистичными желаниями. Потому он ускоряет бег и уже через несколько мгновений тянется к ручке на двери, коротким движением оттягивает ее, открывая себе доступ к салону и наконец здоровается. Громко жмет руку каждому, по привычке желает хорошего вечера. — Мы рады тебя видеть, — едва слышно произносит Марсель, глядя через зеркало прямо на шатена. — Надеюсь, тебе это действительно пойдет на пользу. Тоору сразу понимает о чем речь: сезон матчей действительно закончился не самым лучшим для команды образом. Их несколько раз разгромила команда, которая только начала набирать силу и популярность среди болельщиков. Это наиболее ужасным образом ударило по самооценке каждого сокомандника японца — в раздевалке после последнего поражения стояла тотальная тишина, нарушить которую боялись все. Потому что знали, что, если это произойдет, никто не сможет сдержать эмоций и по итогу помещение окажется разгромленным. Но в ответ он лишь благодарно кивает за то, что парень не пытается прямо сказать о том, насколько опрометчиво и низко сыграла команда. Только выказывает немую поддержку и предоставляет возможность самому проанализировать совершенные ошибки, чтобы вновь вернуться к безупречной игре. — Я так хочу познакомиться с какой-нибудь девушкой, — в отчаянии начинает говорить Тобиас, на что остальные в ответ начинают мучительно стонать, ведь прекрасно осведомлены тем, что это значит. — Да что вы охаете?! — Ты каждый раз говоришь одно и то же, после лезешь практически к каждой встречной девушке и сразу теряешь к ней интерес из-за того, что не можешь забыть свою бывшую, — Элиан растекается по сиденью, одновременно с тем крепко придерживая бутылку крепкого алкоголя. — Это заебало, если честно. — Полностью согласен, — Марсель смиряет строгим взглядом друга в надежде, что он не оставит ни капли на недавно вычищенном кожаном покрытии. — Тебе для начала стоит отпустить ее, а уже после выстраивать отношения с другими. — Но я так сильно люблю ее, вы не представляете! Пускай она изменяла меня и часто игнорировала, я все равно так рвусь к ней. Мое сердце скоро не выдержит такого напряжения, — привычная драматизация активируется в сознании старшего, поэтому Тоору по привычке закрывает глаза и откидывается на дверцу, абстрагируясь хотя бы на некоторое время от страданий друга. Ведь фактически Ойкава всегда был единственным в их небольшой компании, кто никогда не участвовал в разговорах о девушках, несмотря на количество фанаток и возможностей. Мужчина предпочитал списывать это на поставленные цели, ведь, как-никак, волейбольное будущее для него стало самой великой мечтой еще во время обучения в младшей школе. Хотя на самом деле ситуация обстояла совершенно иначе: у Тоору совершенно не было опыта в близком общении с женским полом. И он никоим образом не желал исправлять это, ведь однажды получил сильную травму, будучи еще юным подростком, полным амбиций и стремлений. Так что каждый раз просто игнорировал любые попытки друзей втянуть в мир романтики и похоти, погружаясь в свои мысли. Ведь явно было куда интереснее рассуждать о том, как в следующий раз стоит спасовать своему доигровщику, чтобы добиться лучшего гола в истории. — Тоору, — осторожно зовет Марсель, вырывая мужчину из рассуждений. — Мы приехали, — коротко сообщает, а после вслед за двумя возбужденными парнями вываливается из машины, оставляя японца в тишине на несколько секунд. Ойкава разлепляет глаза и быстро оценивает глазами обстановку: они уже припарковались за несколько районов до привычного места проведения фестиваля, однако кругом кишат люди в праздничных костюмах. Они бесконечно суетятся вокруг своих треков, поправляя различные аксессуары и делая фотографии в самых необычных позах. Тоору все это кажется дикостью — в его родной стране праздников подобного масштаба никогда не устраивали. Обычно местные жители предпочитали оформлять небольшие ярмарки в центральных парках, наряжались в юката и собирались в кучи только для того, чтобы понаблюдать за фейерверками. Но не более. — Давай быстрее, — зазывает мужчину Элиан. — Будем медлить и никуда не успеем! Однако Тоору все равно присоединяется к празднику: захлопывает дверь за собой, впуская в себя атмосферу праздника и пьянства. Ведь на самом деле это именно то, в чем он так сильно нуждается. Ведь на самом деле это именно то, что его сможет спасти. Сквозь оглушающую музыку, доносящуюся из портативных колонок, Ойкава едва различает слова друзей, указывающих на то, куда им следует направиться для лучшего времяпрепровождения. Потому он просто идет вслед за компанией, позволяя уносить себя в пучину вечеринки. — Сегодня мы обязательно найдем себе девчонок, — Тобиас специально замедляет шаг, чтобы сообщить Тоору чересчур важную новость, от которой буквально зависит его жизнь. — Как скажешь, — по привычке отмахивается мужчина, надеясь на совершенно обратное — он не нуждается в отношениях, и вряд ли что-то повлияет на его решение. — Нам придется немного разминуться, — сообщает Марсель внезапно. — Ноа говорит, что они застряли где-то на другой стороне. Их прижали копы. И Тоору совершенно не удивлен, поскольку оставшаяся часть компании чересчур проблемная. Ни для самого Ноа, ни для Эйтана никогда не было трудным найти очередное приключение, от которого они придут в бешеный восторг. И складывалось ощущение, будто парни сами жаждали оказаться в пекле событий. С одной стороны, это было достаточно смешно, поскольку в большинстве случаев происходили самые абсурдные ситуации, которые впоследствии вспоминались с хриплым хохотом и срывающимися голосами. А с другой… если происходило нечто опасное, вытаскивать их становилось непосильной задачей. — Тогда я заберу Элиана, и мы пойдем в один из ларьков, а вы помогите им, — Ойкава вовремя успевает среагировать на сказанное и утащить блондина за руку в противоположную сторону, пока их всех не унес очередной поток толпы, двигающийся прямо на компанию. — Блять… — Э-э-э… — скорость реакции у младшего снижена, а потому он не способен осилить контроль над собственным телом и совершенно случайно врезается в прохожего, при этом роняя уже новую, только начатую бутылку виски на тротуар. — Обидно. Бро, я пойду куплю новую бутылочку за углом, подождешь меня там? — огорченно тыкает пальцем в свободную от людей зону. — Никаких проблем, — Тоору шумно вздыхает и быстро-быстро моргает, не позволяя улыбке соскользнуть со своего лица. Это ведь обычная бутылка, никакого раздражения в нем не должно рождаться. — Спасибо, бро, — Элиан хлопает Ойкаву по плечу и оставляет мужчину в полном одиночестве, давая возможность остаться наедине с собой. На секунду в нем появляется неосторожное сомнение: а вдруг эта вылазка на самом деле ничем хорошим не закончится и волейболист попросту зря тратит время на бесполезные попытки отвлечься. И оно панически начинает разрастаться в груди, словно девственная паутина — очень неровная и шероховатая, полная нерешительности и незнания. Вот что на самом деле беспокоило его все это время — чертовый паучок неуверенности, заползший так далеко, что Ойкава ослабил бдительность и смог отвернуться, дабы перевести дыхание. Японцу это совершенно не нравится, однако нечто подобное происходит с ним с определенной цикличностью. Стоит остаться наедине с собственными мыслями, абстрагироваться от внешних обстоятельств даже на мгновение и… он вновь начинает падать в бездну липкого страха без возможности схватиться руками за выпирающие камни. — Молодой человек! — издалека доносится мелодичный голос, заставляющий Тоору прийти в себя. Его обладательница с большой скоростью несется прямо на волейболиста, заставляя отскочить немного в сторону. — Вы чего такой потерянный? — Все в порядке, — привычная еще со школьной поры фраза вырывается из его рта. — Вы в чем-то нуждаетесь? — На самом деле да, — чересчур предсказуемо отвечает юная девушка, и Тоору наконец обращает внимание на нее: азиатская внешность сразу располагает его на помощь, яркие русые волосы тут же бросаются во внимание — это слишком нетипично для Аргентины — а насыщенно-синие глаза пленяют. Они бросаются в глаза, несмотря на множество горящих огней из проекторов, находящихся поблизости, словно луна на небе, полном звезд. Приковывают взгляд и заставляют завороженно пялиться, поражаясь их глубине и красоте. Выглядят будто беспокойный в шторм океан, способный снести своим неизвестным течением любого человека с лица земли, создавая впечатление, что этого счастливчика никогда и не существовало на свете. Окутывают, точно быстрый вальс, и так бесконечно засасывают, заставляют торопиться и спешить, вершить всевозможные поступки, вызывая ощущение немыслимой силы где-то внутри. Подчиняют себе абсолютно все внутренности, принуждая вовсе позабыть о том, что когда-то контроль не им, а собственному телу. Беспечно гипнотизируют, рождая где-то внутри роящееся желание обладать этими глазами, заполучить их себе любой ценой. — И как я могу вам помочь? — едва разлепляя губы, произносит Ойкава, все еще неспособный оторваться от синих глаз напротив. — Мне нужна ваша помощь в одном конкурсе, — весело отвечает девушка. — Там очень классный приз, который я просто обязана заполучить. — Простите? — Прощаю. Пойдемте скорее! — она хватает волейболиста за руку и смело утаскивает его в сторону одного из ларьков поблизости, в котором, как оказалось, проходит достаточно странное состязание. — Мы должны что… — не успевает закончить Тоору, издалека услышав разговоры о тематике среди прохожих. — Поцеловаться! — настойчиво протягивает девушка, теряя терпение. — Пожалуйста, молодой человек… — Зовите меня Ойкавой, — мужчина, потеряв возможность нормально мыслить, коротко представляется. — Поняла, Ойкава, — на пробу произносит она, растягивая гласные, и явно входит во вкус — на ее милом лице отражается полное удовлетворение. — Так вот, да, мы должны будем страстно, — выделяет крайнее слово, — поцеловаться и занять первое место! Таким образом вы поможете мне выиграть бутылку текилы. — И это тот приз, о котором вы говорили? — в Тоору плавает странное чувство, объяснение которому он никак не может дать. Ведь даже несмотря на то, что все свои эмоции он всегда прекрасно умел различать, с подобным он не сталкивался никогда. И это вводит его в дикое заблуждение, побуждая затеряться в пучине размышлений. — Да! Я так сильно нуждаюсь в том, чтобы выпить. Хотите, и вас потом угощу? — девушка от нетерпения начинает подпрыгивать на месте, явно уставая от диалога с каждой секундой все больше и больше. — Благодарю, но не нужно. — Тогда давайте я сейчас нас внесу в список, и мы наконец поцелуемся, — она тут же ныряет к небольшому шатру, умело протискиваясь сквозь толпу уже успевших столпиться людей в красочных нарядах, оставляя Тоору перевести дыхание. Черта с два, как он докатился до подобного?! Мужчина в жизни не участвовал в подобных авантюрах и каждый раз отталкивал своих друзей, стоило им предложить нечто рискованное. Потому что у него более никогда не возникало желания делать странные вещи и получать за это осуждение со стороны близких — уже хватило в прошлом. Однако он банально не мог вставить и слова против данной затеи. Все слова, идущие в противопоставление, вмиг испарились из его головы, будто их и не существовало вовсе. Скорее всего, дело было в настойчивости таинственной незнакомки и ее глазах. Они действительно порождают внутри желание идти на отчаянные поступки. — Мы следующие, — тонкая фигура внезапно выпрыгивает из-за спины Тоору, пугая его до той степени, что он подскакивает на месте. — Не пугайся так, Ойкава. Тоору опускает осуждающий взгляд на мотающуюся в разные стороны голову, смиряя ее строгостью. Он борется с непониманием: когда они успели перейти на «ты»? — Не люблю, когда подходят… со спины, — небрежно бросает мужчина, делая шаг вперед — им нужно выйти в центр толпы, чтобы все успели запечатлеть поцелуй. — Обязательно учту, — обворожительно отвечает девушка, следуя за Ойкавой. В ее мелодичном голосе скользят смешинки, которые мужчина сразу чувствует. — Сарказм? — спрашивает он с ухмылкой, поправляя челку. — Конечно, — она в ответ высовывает кончик языка, дразнясь. Тоору думает, что эта девушка чересчур самоуверенная — нарциссизм скользит во всех ее движениях. Руки ее раскидываются широко и почти надменно. А пренебрежение чувствуется в словах чересчур прекрасно. Оно осыпается на язык, словно самый сладкий яд, способный убить за считанные секунды без возможности почувствовать хоть что-то, кроме сладостной неги. — Представляем вашему вниманию нашу следующую пару: Хаттори и Ойкава! Давайте похлопаем этой чудесной паре в качестве мотивации, — зазывающим тоном начинает подначивать толпу ведущий, а Тоору задумывается над фамилией девушки и ее смыслом. Она действительно ей подходит… — Наклонись немного, — просит блондинка, протягивая руки к мужской шее. — А то мне неудобно из-за разницы в росте. И только в этот момент Тоору осознает, что они действительно находятся на разных уровнях — Хаттори ниже его на голову. Потому он согласно кивает и склоняется к девушке, в очередной раз заглядывая в ее глаза. В них плещется искреннее желание победить, несравнимое ни с чем. Однако мужчина по себе знает, что означает страсть и стремление одержать лидерство, занять главенствующее место в пищевой цепи и поглотить всех. И прекрасно ее понимает, так что в нем аналогичным образом зарождается азарт: губы автоматически приоткрываются, и он приникает к чужим устам, создавая взрыв. Вселенная, кажется, схлопывается ровно в ту же секунду, снося абсолютно все существующее в мире. Память напрочь отшибает, заставляя позабыть собственное имя. Действует лишь инстинктивно — двигает губами так, словно от этого зависит его собственная жизнь, словно он более в жизни не сможет вдохнуть полной грудью. Находит смысл своей жизни в этом поцелуе. До дрожи пьянящем и кружащем голову. Находит смысл двигаться дальше, ведь это именно то, что пробуждает в Тоору жадность и намерение слиться воедино с чужой душой, стать одним целым и никогда более не отпускать. Из-за этого его руки, доселе просто висящие вдоль туловища, наконец тянутся к женскому, практически полностью обнаженному телу и сильно сжимают его. Притягивают как можно ближе, прижимают теснее, чтобы на ней появились белые пятна, показывающие всю степень возбуждения, появившегося вмиг в мужской крови — оно так прелестно разливается внутри, побуждая сердце бешено стучать и отбиваться аж в ушах. Но Ойкава в любом случае ничего не слышит. В его голове не осталось ни одного звука, окружающего их, кроме того, что создают их губы, кружащиеся в бесконечном танце противостояния за лидерство. Хаттори, по всей видимости, ощущая ровно то же, аналогично крепче сжимает руки вокруг мужской шеи. Ногти ее впиваются в короткие волоски на затылке, больно дергая их. Но Ойкаве нравится это ощущение. Более того, он испытывает невыносимое вожделение и желание вдоволь испить это чувство. — К-кажется, у нас появились абсолютные победители! — с запинками произносит ведущий, прерывая пару. Видимо, понял, что им не нужно много времени, чтобы начать раздевать друг друга прямо на глазах у посторонних. — Ваш приз — бутылка текилы от марки Ley! — Тоору, заслышав название бренда, тут же приходит в себя и отрывается от девушки. Теперь-то он понимает причины подобной фиксации на конкурсе. — Ты классно целуешься, — соблазнительно шепчет Хаттори, поднося руку к губам. — Ты тоже, — и это становится единственным, что может произнести в ответ Тоору. Потому что комплимент до жути неожиданный: этот поцелуй стал вторым в его жизни, так что никакой похвалы априори не ожидал. — Знаю, — по всей видимости, возвращая себе остатки сознания, юная особа вновь натягивает на себя маску самовлюбленности, делая вид, словно это не она несколькими минутами ранее пыталась съесть мужчину. — Благодарю, — отвечает она уже ведущему, забирая принадлежащую ей бутылку. — Девочки, я сделала это! — Да мы видели, — шокировано произносит одна из незнакомок, стоящих поодаль с открытыми ртами. — Ты опять за свое? Мужчина переводит глаза на небольшую компанию женщин, сканируя их: все разного роста и, с большой вероятностью, являются аргентинками. Их определенно отличает от Хаттори цвет кожи — более смуглый — это видно даже в темноте ночного неба. — Да бросьте, я просто развлекаюсь, — с напускной обидой протягивает Хаттори и подбегает к подругам, показывая свой приз. Ойкава наблюдает за разговором девушек чересчур отрешенно, пытаясь понять, что только что произошло. Чувства и мысли весьма неоднозначные, однако он четко смог выделить в себе желание продолжить поцелуй. Только на этот раз в более укромном месте. — Тоору, блять, мы думали, что ты гей, — из-за спины выскакивает Элиан, взволнованно начинающий тараторить. Он запрокидывает руки на плечи друга и потряхивает их. — А ты тут… развлекаешься. — Меня заставили, — панический смех зарождается внутри мужчины, и он не может его сдерживать. — Вы очень долго разбирались с копами, все в порядке? — пытается сменить тему. — Да, но пришлось подмазать, — Марсель подбегает следом за блондином, пытаясь его стащить с Тоору. — Хорошо проводишь время? — Вы сами все видели, — пожимает руками и вновь возвращает глаза на ликующую компанию напротив: девушки весело хохочут, параллельно обсуждая поведение блондинки. Ее хрупкие плечи содрогаются от истеричного смеха, и Тоору находит такое поведение обворожительным. Хаттори, спиной чувствуя чужой взгляд, оборачивается к парням. — Не хотите присоединиться к нам? — размахивая бутылкой, интересуется она, подавляя желание вновь засмеяться. — Хотим, — коротко отвечает Тоору, преследуя собственные цели.

***

Пробуждение для Маки становится сравнимым с концом света — голова нещадно болит, грозясь расколоться пополам вдоль линии висков, и гудит, словно старый, едва живой автомобиль, перегретый на солнце, будто она всю ночь без малейших перерывов скакала в такт музыке, а нечто особенно тяжелое давит на грудь с немыслимой силой, перекрывая весь доступ к безумно важному в такой момент воздуху. И это ощущение заставляет ее резко разлепить глаза и начать остервенело бегать ими по всей комнате. Хаттори явно находится в незнакомом помещении — это ни ее дом, ни дом ни одной из подруг, в этом она уверена — и одета во что-то хлопковое — платье, что она надевала в честь празднества, по текстуре было совершенно другим — и комфортное. По всей видимости, на ней чья-то футболка. Следом Маки переводит взгляд на лежащего мужчину сбоку от нее и находит мирно сопящего Ойкаву. Девушка немного разглядывает его лицо: оно кажется таким гладким и мягким, несмотря на резковатые черты, так что его хочется потрогать, чтобы убедиться — так ли оно на самом деле? Всматриваясь в детали, Хаттори также замечает небольшую россыпь маленьких веснушек на мужских щеках, делая их еще более выразительными и очаровательными. И внутри появляется желание запечатлеть их на холсте — Маки уверена, что она смогла бы с ювелирной точностью перенести их на изображение мужчины, постараться отпечатать так, словно она является самим Солнцем и творит настоящее чудо на живописном теле. — Черта с два, — ругается блондинка шепотом, опомнившись — ей явно не стоило заглядываться на него — и наконец убирает с себя тесно прижимающую мозолистую руку. Стремится как можно тише подняться на постели, чтобы никоим образом не потревожить сладкий сон. Опускает ноги на пол, тут же ежась. Несмотря на жару, пол в квартире прохладный, и это сильно бьет по телу — расслабленность как рукой снимает. Однако плану Маки по бесшумному подъему не суждено сбыться — мужчина лениво хватает ее за запястье и приоткрывает темные глаза, параллельно зевая. Перегар тут же бьет по носу Хаттори, так что она вновь дергается и морщится. Запах и вправду не самый приятный. — Не уходи, — лишь губами шепчет Ойкава, переворачиваясь на бок, чтобы сквозь дымку рассмотреть японку. — Прости, но мне пора, — равнодушно пытается закончить диалог, вставая с постели. Но внутри что-то неприятно колет и тянет задержаться в этом месте как можно дольше. — Мы больше никогда не встретимся. Мужчина ослабляет хватку на хрупкой женской руке и с тяжестью перекладывает голову на соседнюю подушку, видно, сталкиваясь с похмельем. Маки же пользуется этим: вмиг встает и в несколько шагов преодолевает расстояние до двери, скользя за нее. — Я все равно найду тебя, — обещает бессознательно мужчина. Но японка этого уже не слышит — она мигом прикрывает вход в комнату, тут же натыкаясь на несколько пьяных туш, валяющихся прямо в коридоре. Среди них она наблюдает Адриа, беспечно посапывающую на блондине. Пытаясь нащупать на задворках разбитого алкоголем сознания его имя, Хаттори вспоминает, что его представляли кем-то вроде Элиана. — Блять, Адриа, — крепко выражается японка, дергая подругу за ногу. — Нам пора домой, подъем. Брюнетка дергается в попытке отмахнуться от назойливого внимания. — Отвали-и-и, — протягивает старшая, не желая ни в коем случае расставаться со своим временным компаньоном. Потому лишь крепче жмется к нему в попытке ухватиться и за драгоценные крупицы сна. — Я вернусь к тебе чуть позже, — с горящими глазами Маки следует в следующую комнату, из которой доносится уже жуткий рассинхронный храп. — Я вас всех убью, — вылетает из ее рта в момент, когда она видит странную картину: Двое парней беспечно разделись вплоть до нижнего белья и спят в обнимку, абстрагировавшись от остальной компании на диване, находящемся в углу комнаты, по-видимому являющейся гостиной. Они абсолютно игнорируют внешний шум, чему сама Маки удивляется — для нее остается непонятным, по какой причине они еще не проснулись от подобного храпа. Не заботясь о происходящем, пара лишь теснее жмется друг к другу, в то время как Эма и Нина, лежащие на мягком, ворсистом ковре, будучи сплетенными конечностями с двумя оставшимися парнями, имена которых она совершенно не помнит, начинают ворочаться и что-то бессвязно ворчать. — Девочки, подъем, — японка применяет ту же тактику, что и в случае с Адриа — пытается вытянуть их из импровизированного узла за ноги. Однако в ту же секунду они одновременно начинают болезненно стонать. — Если вы через три минуты не будете на входе, я вам позже устрою взбучку, поняли? — произносит это достаточно громко и рассерженно, чтобы подруги точно опомнились. Подобная интонация действует безошибочно из раза в раз. А сама выходит из гостиной, чтобы поискать кухню — нужно обеспечить хотя бы несколько стаканов воды для своих несчастных приятельниц — и параллельно осматривается, отмечая насколько хорошо выполнена планировка в квартире: соблюдена одна цветовая гамма для всех объектов интерьера, а декор лаконично вписывается на поверхностях, делая ремонт очень эстетичным и дорогим. Маки засматривается на несколько фигурок и думает о том, что для собственной квартиры ей тоже стоит приобрести несколько похожих, чтобы украсить прихожую — она задумала ремонт, но никак не может собраться с силами, чтобы осуществить все нужное и преобразить свое жилье. Не заметив того, что погружается в собственные мысли с каждым мгновением все сильнее, девушка случайно бьется плечом о дверной косяк. На коже тут же расплывается красное саднящее пятно, так что Маки шикает. Она ненавидит физическую боль, потому всегда старается быть как можно более аккуратной. Контролировать собственные движения для нее — чересчур привычно. Блондинка поджимает губы и следом тянет другую руку, чтобы потереть болящую зону в надежде, что это исправит ситуацию и следом переступает порог кухни, взглядом выискивая раковину. Несколькими шагами преодолевает расстояние до гарнитура и достает пару стаканов из небольшой стойки поблизости. Мягким движением оттягивает кран до середины и подставляет первый сосуд под поток едва прохладной воды, параллельно отводя взгляд куда-то в сторону. Маки нуждается в тотальной перезагрузке собственного мозга: неделя выдалась слишком сложной для нее из-за горящих дедлайнов по заказам, к тому же родители вновь дали о себе знать посредством истеричных сообщений и звонков. Так что девушке нужно было несколько дней на то, чтобы подзарядить свое эмоциональное состояние и вновь начать появляться в компании. Грезя мыслями об отдыхе — блондинка планировала заехать в магазин, чтобы закупиться продуктами и новыми материалами на несколько дней вперед, — она машинально опустошает полный бокал воды и чувствует, как по телу начинает разливаться блаженство. Сушняк и резь в горле, мучившие ее доселе, наконец начинают отступать. Следом вновь проделывает ту же процедуру, на этот раз оставляя стаканы в стороне. А сама натыкается взглядом на стикеры и ручку, лежащие в углу стола. — Я сейчас умру, — стонет Эма, параллельно держась рукой за стену и совершая маленькие шажочки в сторону Маки. — Там вода? — указывает брюнетка, ткнув в сторону гарнитура. — Ага, — сухо отвечает Хаттори, борясь с навязчивой идеей воспользоваться чужими вещами. Ведь она никак не должна желать оставить о себе хотя бы малейшее воспоминание для мужчины, с которым провела ночь. Ведь она никогда не заботилась о подобном — обрывала любые контакты, стоило только получить нужное внимание и удовольствие. Однако, отбросив собственные предрассудки в сторону, все равно садится за стол, одновременно с тем прислушиваясь к звукам из соседних комнат — девочки наконец-то начали подниматься и, кажется, совсем скоро присоединятся — и сталкивается с осознанием, что сделать задуманное нужно как можно скорее. Потому ручка быстро умещается в женской ладони, а один из синих листочков прямо перед ней. Выводя резкие линии гелевой пастой, Маки довольствуется своим почерком. Он выглядит весьма симпатичным, шарм проглядывается сквозь четкие и уверенные символы с некоторым количеством завитков. — Что пишешь? — интересуется Адриа, к которой вернулась способность мыслить наряду с бесконечным интересом. — Ничего, — Хаттори сразу переворачивает листок противоположной стороной, чтобы подруга не успела разглядеть написанное. — Пойду вызову такси, нам пора. — Жаль, я думала, мы задержимся в гостях у Ойкавы еще на некоторое время, — зевая, протягивает Нина. И Маки наконец понимает, в чьем доме они находились все это время, так что спешит найти телефон еще более активно, чем прежде. Устройство оказывается установленным на зарядке прямо на входе в комнату мужчины и это кажется Хаттори милым. Не каждый ведь станет заботиться о мобильнике незнакомого человека. Но блондинка списывает это на своеобразную благодарность за проведенную ночь. Разблокировав экран, Маки сразу же нажимает на иконку приложения для вызова машины, обещая себе через некоторое время зайти в галерею — там наверняка должно быть что-то компрометирующее, способное восполнить провалы в памяти — и уже через несколько секунд сообщает подругам, что водитель будет во дворе через несколько минут, тем самым ускоряя процесс сборов. Сама же перемещается в прихожую и усаживается на пуфик, чтобы надеть ненавистные кроссовки, что бесконечно натирали мозоли на нежных женских ногах. В голове она ставит очередной пунктик — по приезде домой обязательно выкинуть эту пару обуви и достать новую, куда более удобную, но которую Маки почему-то никак не решалась опробовать. После спешно осматривает себя в зеркале и понимает, что на ее лице изображен самый настоящий ужас в виде потекшей косметики: тон неприятно скатался на мимических зонах, тушь растеклась, создавая эффект «панды» вокруг глаз, а брови торчат в разные стороны, делая из нее не желанную всеми девушку, а потрепанную алкоголичку, которой совершенно наплевать на свой внешний вид. — Мы готовы, — хором отвечают такие же потрепанные приятельницы, и вся компания наконец вываливается из квартиры в надежде благополучно добраться до собственных домов.