ваще маленбкий придурок жестб
?
Ден читает эти сообщения, поправляет манжеты и улыбается. Фотки, которые Крис скинула в свой жутко секретный канал, где «нет никаких ненадёжных людей, клянусь тебе», разошлись по интернету, как горячие чебуреки на вокзале — между её последним постом и доёбом от любимых тиммейтов Дениса Сигитова прошло минут пятнадцать, не больше. Крис виновато улыбается, Ден подмигивает ей в ответ и дёргает плечом — мол, всё в порядке, забей. Та кивает, отворачивается к окну, задумчиво перечисляет что-то, загибая пальцы и поджимая губы. И хоть ценителем женской красоты Ден не был даже в бурную «гетеросексуальную» молодость, сейчас он не может не отметить, как потрясающе она выглядит. Статная, величавая, но вместе с тем нежная, эфемерная, почти бесплотная в бликах еле тёплых утренних лучей. В цветах не совсем белых, похожих на крем в эклерах, которые мама покупала Дену в детстве. Идеальная, как и положено невесте в день свадьбы. Свадьбы, которой у Дена, скорее всего, не будет никогда. Ден, конечно, о таких вещах не парится и вообще особо не думает — он же не как его сёстры, в конце концов. Он не накидывал бабушкину тюль себе на голову в детстве, не тратил часы на сайтах со свадебными платьями, похожими друг на друга, как клоны Мипаря, не объявлял недельный траур по случаю замужества очередной одноклассницы. Для Дена это как прийти к врачу и узнать об аллергии на какую-нибудь карамболу, которую он в жизни не ел. Или получить запрет на въезд в неизвестную африканскую страну. Или узнать, что он не может иметь детей. Не то чтобы он собирался это делать. Но иметь возможность всё равно почему-то хотелось. Телефон снова вибрирует. Ден отрывает взгляд от танцующих у Крис на платье звёздочек солнца и читает: придурок Что на тебе надето?ваще маленбкий придурок жестб
По фоткам не понятно?
придурок Под платьем, идиот.ваще маленбкий придурок жестб
Трусы мои. И ничего
придурок поменбше Так не пойдёт. Невестам положено носить чулки и кружевное бельё придурок Да. А ещё подвязку. Раздобудь это всё. придурок поменбше А платье наденешь дома сразу, как приедешь придурок Нихуя. Платье наденешь в аэропорту, как сойдёшь с самолёта. И поедешь так до дома. Ден давится воздухом, кусает губу и привычным жестом обхватывает рукой живот. Эти два дегенерата реально предлагают ему тащиться через весь Белград в наряде благородной девицы на глазах у ни в чём не повинных консервативных сербов? С другой стороны, от аэропорта до дома не так уж и далеко. Под фатой его вряд ли кто-то узнает. А то, что он получит взамен… Ден плотно сдвигает ноги и резко заставляет себя думать о мёртвых щеночках и двоюродной тёте Глаше. Потому что сейчас совсем не время и уж точно не место вспоминать, какими восхищёнными взглядами пожирают его Мира с Магой, стоит ему воплотить в жизнь их новую фантазию. Когда Ден впервые согласился, чтобы его связали, Мага не переставал трещать о том, какой он охуенный, а Мира вообще кончил за минуту — за что потом очень долго извинялся ртом, но не словами. Когда Ден разрешил им выебать себя вдвоём, то думал, что задохнётся под их напором и умрёт счастливым. В редкие минуты свободного времени Ден шарился по Гуглу в поисках очередной идеи, чтобы будто невзначай заикнуться о ней за обедом и тем же вечером получить очередную двойную порцию обожания. И всё-таки до секса в женских шмотках — тем более, таких — у них пока не доходило.ваще маленбкий придурок жестб
Бля, вы что, собрались меня в этом трахнуть? Вы нормальные?
придурок поменбше Да, собрались придурок И нет, не нормальные. Вопросы? Ден закатывает глаза, закрывает телефон и запихивает его в самый глубокий карман своего рюкзака. Нет, он пока ещё достаточно вменяем, чтобы проигнорировать этот бред, объяснить его пагубным влиянием тридцатиградусной белградской жары на и без того больные мозги его парней и отложить обработку запроса хотя бы до конца свадьбы. Но время свистит мимо со скоростью стампида. Мелькают пёстрые пятна цветов, укутанные в зелёные шубы; чёрные силуэты гостей; вспышки зеркалок; звон, треск, залпы, смех, вскрики, всхлипы и вздохи; и улыбки, улыбки, улыбки. Ден улыбается сам — натянуто и нервно, обкусанными в мясо губами. Сжимает руку Крис, отшучивается Жене, сглатывает непрошеные слёзы, позирует перед камерами и отодвигает мысли об утреннем диалоге в самую дальнюю пыльную комнату в своей голове. — Всё будет хорошо, — шепчет он каждые полчаса то ли Крис, то ли себе самому. В пять часов Ден обнаруживает себя — вообще-то, непьющего, — с четвёртым коктейлем в руке и решается выудить из рюкзака телефон. Видит ноль новых сообщений в их псевдосемейном чате на троих и, к своему ужасу, чувствует затылком лёгкое дыхание разочарования. Лонг Айленд всё-таки делает своё дело. Ден посылает последнюю возможность съехать с темы на безопасную территорию и отвечает:ваще маленбкий придурок жестб
Никаких.
— сразу получая в ответ два реакта с хот-догами. На просьбу одолжить платье на пару дней «для личных целей» Крис устало улыбается, машет рукой и показывает большой палец. Провожает его до машины, чмокает в щёку и глядит ему вслед. Ден смотрит, как её светлая фигура растворяется в зарослях кустов, тяжело вздыхает и гуглит магазины женского белья. Сойдя с самолёта в аэропорту Николы Тесла следующим утром, Ден чешет прямиком в сторону туалетов, стараясь не думать о том, что он собирается там делать. Выползает через полчаса красный и запыхавшийся — оказывается, напялить на себя всё это брачное одеяние без помощи Крис, да ещё и в узкой кабинке, не так уж и просто. Озирается по сторонам, жмётся к стене, как преступник, забивается в самый неприметный угол, всё равно словив пару вопрошающих взглядов, и открывает приложение такси. Когда он, придерживая платье за подол, заваливается на заднее сиденье, водитель беззлобно ржёт: — Что, со свадьбы сбежал? Ден давится смешком и прячется в телефоне, оглядывая себя во фронталке. Видит потрёпанное перелётами лицо в прыщах, сверкающих даже сквозь фату; угловатые плечи под нежным прозрачным кружевом; видит всю свою неуместность и несуразность, видит, как она выпирает из каждой щели этого воздушного наряда. Думает: «Ну и влип же я». И платье здесь совсем ни при чём.***
У квартиры Ден мнётся, делает пассы руками над дверным звонком, сверлит взглядом бронзовые цифры номера и гипнотизирует дверь в надежде, что она откроется сама. Возможно, какой-то магический дар у него и вправду есть, потому что когда он в сотый раз заносит руку над ярко-зелёной кнопкой, дверь действительно отворяется. — Чего боишься, красавица? Заходи, мы не кусаемся, — улыбаются ему из коридора тонкие губы. Дену требуется около минуты, чтобы осознать, что эти губы принадлежат Мире. Потому что под чернотой облегающего костюма и светлой голубизной рубашки, разрезанной напополам полоской тёмно-синего галстука, Миру узнать невозможно. Рядом прорисовывается ещё одна фигура, лишь отдалённо напоминающая Магу — тоже в костюме, слепяще-белом, как снег с горных вершин. — Вы, я смотрю, фул косплей свадьбы решили разыграть? — нервно пытается пошутить он и делает шаг вперёд. Но Мага упирает руку ему в грудь: — Стой. Невесту положено переносить через порог. Ден не успевает отреагировать — ни возразить, ни ахнуть, потому что в следующую секунду Мира обнимает его за плечи, Мага подхватывает под коленями, и в четыре руки они заносят его в гостиную. Усаживают на диван осторожно, бережно, будто он — воздушный торт из хрупкого безе. Мага откидывает фату, Мира выцепляет её из кудрей и откладывает в сторону. — Знаешь, в некоторых странах жених не видит лицо невесты вплоть до самой свадьбы, — зачем-то говорит Мага. — Хорошо, что мы не в некоторых странах, — отвечает Ден. И это последняя связная мысль, озвученная им сегодня. Ведь нет никакой возможности соображать, когда два запакованных в шикарные костюмы парня опускаются перед тобой на колени и тянутся к твоим ногам. Мага стягивает правый кроссовок, Мира — левый; они отбрасывают их в угол, задирают подол платья, целуют Дену щиколотки сквозь белый капрон чулок. Ведут губами вверх, печатая по пути короткие поцелуи; Мира гладит ладонями икру, Мага трётся о голень щекой, руками забираясь под кружево выше. — Ответственно подошёл к заданию, значит? Хорошей женой будешь, — улыбается он, нащупывая над коленом подвязку. Ден откидывает голову на подушку, царапает ногтями обивку и выстанывает что-то невнятное, потому что в этот момент Мира доходит ртом до края чулка и мажет языком прямо по нежной коже бедра, а Мага кусает подвязку, рвёт её зубами, выплёвывает на пол и смотрит снизу вверх взглядом абсолютно вмазанным. — Блядь, может, перейдёте к делу уже? — хрипит Ден. — Меня дома не было неделю… — Тише, — шепчет Мира где-то в складках ткани. — В первую брачную ночь невесту нужно хорошенько разогреть. — Может, ещё простыню с кровью утром на балкон вывесите? — усмехается Ден, на что Мага морщится: — Так уже сто лет никто не делает. Вывесим на балкон твою фату, чтобы соседи знали, что в доме новобрачная. Ден собирается возразить, но затыкается, как только Мира мягко прикусывает его бедро и кладёт руку ему между ног. Мага тем временем добирается до живота, поглаживает его пальцами и пробует дотянуться до груди. Ткань опасно натягивается, но всё же пропускает его дальше, пальцы сжимают сосок, и на спине у Дена собираются бугорки мурашек. Когда Мира с Магой решают перестать его мучить и наконец-то добираются до члена, тот уже крепко прижат к животу и выглядывает наружу из-за края трусов. Ден уверен, что эти тонкие стринги смотрятся на его огромных неуклюжих бёдрах скорее смешно, чем возбуждающе. И искренне не понимает, почему две пары тёмных безумных глаз так жадно на них смотрят, почему Мирины пальцы не прекращают наглаживать его стояк через шёлк, а Мага яростно облизывает губы. — Так хочу тебе отсосать, сил нет, — словно вторит его мыслям Мага. Отодвигает в сторону крохотный кусочек ткани, сцепляется с Деном взглядом и накрывает головку ртом. Мира наклоняется ниже, проводит языком по яйцам, обхватывает их губами, Мага насаживает голову на член дальше, и Ден не выдерживает и дёргает бёдрами вверх. — Вы… ебанутые, оба, — шипит он. — Какие же вы ебанутые, я в ахуе с вас… Мага улыбается одними глазами, давит ладонью ему на бедро и расслабляет горло, а Мира вбирает яйца в рот полностью и залезает рукой между ягодиц. Ден стискивает зубы, закрывает глаза и ждёт, пока до Миры дойдёт, почему вместо сжатого отверстия под его пальцами оказывается силикон. И до Миры доходит. Он отстраняется, смотрит охуевшим взглядом сначала на работающего ртом Магу, потом на Дена: — Ты что, подготовился? — Надо было ожидать… чего угодно... Мага, боже… Мага в этот момент аккуратно выкручивает из него пробку, кидает её на диван, опускает голову и касается языком ещё не закрывшейся дырки. Делает несколько кругов кончиком по краям, собирает побольше слюны, толкается внутрь, и Ден сдаётся, впивается ногтями в свои ладони и стонет — громко, полногласно, пока хватает воздуха в лёгких. Он смотрит на них обоих из-под полуприкрытых век и хочет разобрать это кино на кадры, распечатать каждый, подписать и вклеить в фотоальбом. Магин язык уже почти целиком у Дена в жопе, а сам Мага жмурится от удовольствия, постанывает и гладит себя по стояку через эти кошмарные белые штаны. Мира сидит на коленях рядом, перебирает в пальцах пряди его волос и глядит на него, словно тот не парень, отлизывающий другому парню, а ебучая Джоконда в Лувре. Потом они целуются — лениво, довольно, с кайфом, чуть ли не урча, затем разом поворачиваются к Дену и медленно проводят по его члену языками снизу вверх. Берут в рот по очереди, снова лижут, смешивают слюну на скользкой коже… — Парни, я так долго не продержусь, — признаётся Ден жалобно, когда они целуются снова, в этот раз вокруг головки. Мага отстраняется, причмокивает губами, и в его глазах желание вдруг меняется на виноватый взгляд, как у нашкодившего щенка. — Чё такое? — спрашивает Ден. — Я… мы… — запинается Мага. — Мы хотели... Ден вздыхает. Тотальная неспособность Маги озвучивать свои желания в постели — его вечная проблема. Не привык он говорить такое вслух: там, откуда он родом, такое не принято. Принято молча, грубо, под одеялом и с выключенным светом, без понимания, что нужно делать и без заботы о том, что чувствует человек с твоим членом внутри. Дену даже немного нравится смотреть, как Мага краснеет, потеет, заикается, смущённо изучает узор на наволочке, кусает дрожащие пальцы, а потом в конце концов сдаётся и сбивчиво шепчет на одном выдохе: «Выеби меня на коленях, как суку, пока Мира дерёт меня в горло, умоляю, пожалуйста». Но сейчас Ден слишком возбуждён: он уже на грани и боится, что если они задержатся хоть на минуту, он кончит с позором и оборвёт представление ещё до первого антракта. На помощь приходит Мира: — Мы хотели трахнуть тебя в два ствола. — И ещё... — добавляет Мага и снова медлит. Тут Мира уже корчит недовольную гримасу, но всё же продолжает: — И ещё — сделать это стоя. На весу. Пока мы зажимаем тебя с двух сторон. — А вы меня хоть поднимете? — усмехается Ден. — Силёнок хватит? — Хватит. И на то, чтобы заткнуть тебя, тоже, — твёрдо обрубает Мира. Ден пробует сглотнуть, но понимает, что во рту сухо — ни капли слюны не собрать. Мирин властный тон, холодный огонь в его глазах, пальцы, крепко сжимающие бедро под подолом — это выстрел в голову и ещё пара контрольных в грудь. И Ден послушно тянет вперёд руки, позволяет подвести себя к стене, развернуть к ней лицом, задрать подол, заткнуть его за пояс; раздвинуть ягодицы, налить смазки, залезть в дырку тремя пальцами сразу, растянуть ими податливые мышцы… — Кажется, можем приступать к подтверждению брака, — говорит Мира довольно, когда Ден, почти хныча, трётся головкой о стену. — Погоди, — говорит Мага, чуть осмелев. — Какой там обычай на Западе? Что-то одолженное на нём уже есть — платье. Что-то новое — тоже, чулки и трусы он только вчера купил. Не хватает синего. Развязывает Мирин галстук, заводит руки Дену за спину, перевязывает их на запястьях, затянув крепким узлом. И Ден благословляет всех известных ему богов за то, что эти двое собрались его держать, потому что его собственные ноги наотрез отказываются это делать. Пока он пытается собрать себя из ничего хотя бы в бесформенную кучу, за его спиной слышится шорох, стоны, шлепки и влажные звуки поцелуев. Он оборачивается и видит ещё одну сцену, которую неплохо было бы распечатать на плакате: Мира с Магой, оба уже почти без одежды, сосутся в одних рубашках и галстуках; Мира притягивает Магу к себе за задницу, мнёт её в ладонях, шлёпает, оттягивает, царапает ногтями. Мага в ответ хватает его за рубашку и, вместо того, чтобы её расстегнуть, рвёт в стороны; пуговицы осыпаются на пол мелкими градинами, и Мира коротко кричит и роняет голову Маге на плечо. — Алло, вы там никого не забыли? — возмущается Ден, хотя, по правде сказать, готов бесконечно смотреть, как эти двое ласкают друг друга. — Действительно, невесту обделять вниманием нехорошо, — хмыкает Мира. Заходит сзади, облокачивается спиной о стену, расставляет ноги пошире, чтобы им не помешала трёхметровая разница в росте. Стринги с Дена не снимает — просто отодвигает полоску ткани, крепко сжимает в ладонях его задницу и раздвигает в стороны. Мага спереди подхватывает его под заточенные в капрон колени, и в следующую секунду Ден оказывается зажат между их телами без опоры под ногами. В этой позе так непривычно — невесомо, открыто и беззащитно. Очень тесно. Очень горячо. Восхитительно. — Готов? — влажно шепчет Мира ему в ухо. Ден кивает, ещё раз сухо глотает, набирает побольше воздуха в лёгкие, и Мира с Магой толкаются в него вдвоём. Медленно, миллиметр за миллиметром, контролируя каждое движение — Ден почти слышит, как потрескивают натянутые мышцы у них под кожей. Он ждёт боли или хотя бы чего-то неприятного, но растянутая пробкой и пальцами дырка принимает оба члена послушно и легко. — Расслабьтесь вы, мне норм, я не порвусь, — тихо просит он. Едва услышав это, Мага входит в Дена на всю длину, облегчённо стонет и начинает трахать его рваными сбивчивыми рывками. Мира следует его примеру, но двигается совсем иначе — сильно, умеренно, ритмично, почти методично. Играется: то прикусывает Дена за мочку уха, то залезает кончиком языка прямо в ушную раковину, а Мага тем временем вылизывает ему шею — мокро и широко, как Ден любит. Кожа плавится, сам Ден уже почти кипит изнутри и поражается, почему до сих пор не стёк по их рукам на пол огромной бурлящей лужей. — Глубже. Сука, ну глубже, пожалуйста! — последнее слово он почти кричит. — Блядь, в тебе так узко, я сейчас сдохну, Ден, это невозможно… — бормочет Мага и легонько дует на то место, где только что был его язык. «Я и сам сейчас откинусь», — думает Ден. Его распирает изнутри, почти разрывает наполненностью — наверное, так и чувствует себя девственница в первый раз; тело простреливает возбуждением каждую секунду, он даже вдохнуть не успевает в перерывах между толчками головок. — «Вы заставили меня нарядиться в платье и бабское бельё, а я не просто согласился, я потёк от одной мысли, как талый снег весной, а сейчас ору на ваших членах и все свои трофеи продал бы за то, чтобы вы не останавливались». Может, они никогда не смогут пройти к алтарю, произнести эти тупые клятвы, подписать брачный договор и выслушать нотацию от тётки из ЗАГСа. Может, у Дена не выйдет дать Маге то, о чём он так тайно и так очевидно мечтает, и на что у него был шанс, пока Мира не притащил Дена — сначала к ним в постель, а потом и в жизнь. Но хотя бы так, хотя бы на несколько минут он может притвориться, представить, поверить, что между ними тремя всё красиво и правильно не только в их, но и в чужих глазах. Ни одному из них Ден никогда не признается в этих мыслях. Он только смотрит Маге в глаза, не моргая. Только хватается зубами за его плечо, когда Мира ускоряется, только ломает брови и стонет, стонет, стонет в ритм толчков, то низко, то взвизгивая острым фальцетом. Только сжимает связанные руки в кулаки и пытается хотя бы иногда вспоминать, как дышать. Мага кончает первым. Ден понимает, что это случится, по дрожащим ресницам, коротким крикам и тому, как пальцы до боли стискивают его ноги и оставляют на чулках маленькие стрелки. Он тянется к Дену за коротким поцелуем, потом спешно находит губы Миры; его тело сводит сильной быстрой судорогой, и он обмякает на Дене сверху, вжимая его в Миру. — Пиздец, — выстанывает он почти плачущим голосом. Ден ждёт, что Мира продолжит, но он почему-то не торопится двигаться. — Мага, поможешь мне перенести нашу невесту обратно? Тот удивлённо вскидывает брови, но кивает, и Дена уносят к дивану. Упирают коленями в пол, головой утыкают в обивку, развязывают руки; Мира пристраивается сзади, а Мага садится на диван прямо перед его лицом, раздвинув ноги. Взмокший, красный, запыхавшийся, пахнущий Томом Фордом и недавним оргазмом. Рука стискивает кудри у Дена на голове, тянет их назад, и колкий голос чеканит слова: — Хорошая жена должна выполнять супружеский долг. А супругов у тебя два. И Мира начинает вбиваться в него с такой силой, что у Дена вышибает из лёгких воздух, из головы — мысли, и, кажется, скоро вышибет последние остатки сил. Внизу живота наливается тяжёлое тепло, с члена уже почти капает, Ден хватается руками за Магины бёдра, видит красные следы на своих запястьях и понимает, что больше не выдержит. — Можно мне себя потрогать? Пожалуйста… — почти скулит он. — Нет, — рычит Мира. — Сегодня тебя могут трогать только твои мужья. «Садист ебучий, есть в тебе хоть капля сострадания?» — думает Ден отчаянно. Оказывается, есть, потому что Мага ловит у Дена из-за спины какой-то знак, подаётся вперёд и берёт его член в руку. Ему даже почти не надо ей двигать: Мира буквально втрахивает Дена Маге в кулак, с оттяжкой шлёпает его по заднице, тянет за волосы сильнее, и совсем скоро в глазах у него начинает темнеть. — Я… я сейчас… — еле выжимает он из себя, когда горячая волна у него под рёбрами вздымается и захлёстывает его целиком. Мага реагирует быстро: сползает на пол, вытаскивает язык и принимает в рот, пока Ден кончает с воплем, чуть не срывая связки. Мира делает ещё три толчка и на последнем, самом сильном, спускает сам; глухо стонет, крепко сжав губы, а потом накрывает Дена собой, отпускает его голову, обхватывает рукой поперёк груди, а другой гладит по кружеву на плече. — Молодец, — шепчет он. — Ты будешь отличной женой. Темнота в глазах рассеивается. Ден утыкается лбом в мягкую обивку, хватает губами воздух, пытается успокоить сердце, ебашащее, как биты в ночном клубе. Мира неторопливо слезает с него, раскрывает ягодицы, и сквозь грохот крови в ушах до Дена доносится: — Посмотри, Мага. — Охуенно. Я бы это слизал. — Не надо. Есть идея получше. Длинные пальцы подбирают с дивана пробку, и Ден чувствует, как его снова ей затыкают — после двух членов она входит легко, как нож в подтопленное масло. — Это чтобы платье не запачкать, — объясняет Мира. — Его же ещё возвращать. Чья-то рука развязывает на нём пояс, другая расстёгивает пуговицы, третья осторожно тянет вверх подол, четвёртая скатывает чулки. Его раздевают, как раскрывают подарок, когда боятся порвать красивую упаковку, пока он не сворачивается на диване полностью голым комком. Мира аккуратно расправляет ткань и уходит вешать платье в шкаф, а Мага накидывает на Дена плед и невесомо касается губами его лба. И Дена накрывает оглушительным желанием что-то сказать. Слова рвутся наружу, подступают к горлу, уже почти формируются в связное предложение. — Мага, — начинает он. — Я… я, ну… Но Мага прикладывает палец к его губам: — Я знаю, Ден. — Мы. Мы знаем, — поправляет Мира в дверях. И уже второй день подряд Ден готов разрыдаться, как девчонка.***
Час спустя Ден, довольный и чистый, валяется на кровати в сетке восьми конечностей и морском запахе геля для душа. — Есть проблема, — замечает Мага слева. — В твоём свадебном уборе не хватило чего-то старого. — Реально, анлак, пацаны, — Ден складывает губы уточкой, а Мира возражает: — Неправда. Старый Бог — он, знаете, всегда с нами. Магу тут же пробивает на безудержный ржач, Мира прячет улыбку в одеяло, а Ден тянет с тумбочки в телефон и набирает Крис одно слово: «Спасибо». Та отвечает стикером с котом и голосовым на четыре минуты. Ден прыскает себе в кулак. — Надо бы пожрать заказать, — говорит Мага. — Или сходим куда? — предлагает Мира. — Мне впадлу. Там жара. — Ты свою жопу и так от стула не отрываешь. Хоть поесть сходи. — Иди ты, а? Сегодня, вообще-то, оторвал, и не только свою. Ден слушает их, посмеивается и думает: по ходу дела, бумажка с подписями, свидетели, торжественная речь и голодные игры с ловлей букета совсем не обязательны, чтобы почувствовать себя женатым.