you have to pay for mistakes.

Небесная столица померкла во мраке. Битва была проиграна. Как раньше уже никогда не будет, потому что последнее слово осталось за Небесным Владыкой. Цзюнь У добился чего хотел и зло восторжествовало. Заветный приз в качестве Наследного принца Сяньлэ, так же достался ему. Он испытывал такое трепетное чувство от покорности этого белого лотоса, что хотелось выть. Все, что было так ему дорого — уничтожено. Он остался совсем один и за этим было интересно наблюдать. Смотреть, как с каждым днем он ломается все больше и больше, становится покорнее и выполняет любую прихоть своего Господина. Все, кого он так яро старался защитить и спасти, были уничтожены. Теперь Цзюнь У был единственным путеводителем в его жизни. Его смыслом, его опорой и поддержкой. Хотя, можно ли теперь это было назвать жизнью? Сущий ад, который тянул его на дно все глубже, с каждым божьим днем. Хотелось безудержно рыдать, но слез не осталось. Ничего не осталось. Лишь пустота, в омуты которой он попал и вряд ли, когда-либо выберется. Он в полном подчинении Небесного Владыки и остается только смириться с этим. Бороться все равно больше не за что и не за кого. Все то, за что он так отчаянно цеплялся было потеряно. И с каждым днем становилось все хуже, становилось хуже от бессилия и ненависти к самому себе за то, что творил. Теперь его домом являлись покои Небесного Владыки, с которым он проводил каждую ночь. Но для Се Ляня это была золотая клетка. Дом умер вместе с тем, кого он любил. Дом — это то место, где тебя ждут и любят. Этого больше никогда не будет, дома больше нет. Запрещено было куда-либо выходить, с кем-либо разговаривать кроме самого Цзюнь У. Владыка считал, что только он достоин такой привилегии, что только он может касаться и улыбаться ему, говорить с ним и одаривать его каждую ночь ласками, которые в момент могли перемениться на нестерпимую боль за любой, даже самый незначительный проступок. После этого ему на ухо шептали сладкие речи, от которых тошнило, но приходилось улыбаться. Се Ляню было мерзко от самого себя, мерзко от того, кем он сейчас являлся. Ему казалось, что ниже он никогда не сможет пасть, но все же ему удалось. Каждую минуту Се Лянь вспоминал Хуа Чэна, его трепетные и нежные касания. Сладкие речи, от которых лицо становилось пунцовым, а по телу пробегал табун мурашек. Поцелуи, которые пьянили лучше самых дорогих вин, поцелуи, от которых вело разум и хотелось забыться. Все те ночи, когда он утопал в ласках и наслаждении. Он вспоминал крепкие руки, которые аккуратно придерживали его за талию. Черные шелковистые волосы, в которые он любил вплетать цветы. Занятия каллиграфией, которые в момент могли обернуться сладостным развратом, в котором оба растворялись без остатка. Тихие и спокойные деньки в их храме. Звонкий заразительный смех и шуточки, после которых он прятал алеющее лицо в изгибе его шеи. Его голос.. Теперь это лишь воспоминания, которые перечеркнули смерть и отчаяние. Эти воспоминания были единственным, что у него осталось. Во снах Се Лянь снова погружался в сцены собственных страданий, просыпался в холодном поту с дрожью во всем теле. Ему так хотелось, чтобы его в этот момент обняли и гладили по спине, шептали слова успокоения. Так было раньше. Сейчас, ему приходилось справляться с этим в одиночку. Цзюнь У редко оставался с ним на ночь в покоях, оно и к лучшему. Се Лянь не хотел, чтобы тот видел его еще более жалким, коим он являлся на самом деле. Ночами мужчина вновь проходил все семь кругов ада. Ему хотелось смерти. Быстрой и легкой смерти, но это невозможно. Он ненавидел себя и свое бессмертие, которое даровало ему вечные муки. Он чувствовал себя безвольной куклой, которую могли использовать так, как захочется. И у него не было иного выхода. Проклятые канги, от которых он так яро пытался избавиться, вновь вернулись на свои места. У него не осталось ничего. Казалось, что и душа покинула его вместе с дорого любимым демоном. Раньше, некогда яркий взгляд карих глаз померк. Он померк вместе с уходом любимого. Человека, которого он никогда не забудет, человека, который вдохнул в него жизнь и научил жить по-настоящему. Он был так ему благодарен за все, что тот сделал для него. Если бы Хуа Чэн сейчас оказался перед ним, Се Лянь бы тут же встал на колени и начал бы вымаливать прощение. « Сань Лан, я так виноват перед тобой.. Сань Лан.. » После каждой проведенной ночи с Цзюнь У, он начинал ненавидеть себя все больше. Чувство предательства, которое сжирало его изнутри, которое крепко засело в голове, изводило его каждый день, давая понять, что он полное ничтожество, ни на что не способное ничтожество. Ведь раньше он принадлежал Демону и был этому только рад. Ему нравились алеющие засосы, которые красовались на его теле после страстных ночей. Все видели, кому принадлежал Наследный принц Сяньлэ. Был рад тому, что только он мог видеть его таким, но сейчас все по-другому. Се Лянь был во власти другого. Теперь Цзюнь У обладал им целиком и полностью, без права на изменение. Он изо дня в день внушал ему, что тот согрешил, когда отдался этому отродью. Что глупый Сяньлэ совершил ошибку и поэтому на протяжении оставшейся вечности, будет замаливать этот порочный грех. Ему нужно было вновь стать чистым, не запятнанным. И Владыка радушно оказывает ему в этом услугу. « Мой Сяньлэ стал грязным. Опорочил свои тело и душу, когда связался с этим проклятым демоном. Ты должен искупить свою вину за это деяние. » — Сань Лан… — тихо промолвил принц, но вошедший в покои человек, отчетливо услышал сказанное. В следующую секунду раздался звонкий удар пощечины, от которой принц упал на колени прямо перед Владыкой. Правая половина лица сильно жгла, а по щекам покатились две соленые дорожки. Вероятнее всего на бледном лице вновь появится синяк, который Владыка не попытается излечить. Ему нравилось, как на его дорогом Принце смотрятся побои. Он считал это красивым, совершенным. Звук падающих соленых капель на мраморный пол в звенящей тишине, казался ему таким громким, что хотелось лишить себя слуха, воткнув в уши что-нибудь острое и несколько раз прокрутить, чтобы хлынула кровь. В глазах помутнело от удара и комната перед ним поплыла. Подобное было не впервой. Се Лянь даже если бы захотел, точно не смог вспомнить сколько раз на него уже поднимали руку. Его задачей было — молчать и терпеть. Он вещь. Он не имеет права возражать и говорить своему Господину «нет». Падший бог не имеет теперь права ни на что. Только на свою жалкую вечную жизнь, которую каждый раз все глубже втаптывают в землю. — Сяньлэ, мой милый Сяньлэ.. — нежным голосом позвал того Владыка, с трепетом приглаживая растрепанные волосы небожителя. — Я погляжу, что ты не усвоил урок. Все продолжаешь вспоминать его.. — ласковый тон сменился на стальной и стало действительно страшно. Намотав длинные волосы на кулак, он рывком поднял Се Ляня с колен, заставив посмотреть на себя. — Сяньлэ.. Сколько раз мне нужно сделать тебе больно, чтобы до тебя дошло? — хватка усилилась и из Се Ляня вырвался болезненный стон. Подобный звук был усладой для ушей Небесного императора. Он был готов слушать его вечно. Каждый раз делать больнее, чтобы его принц кричал и бился в агонии, умолял его о пощаде, а он бы продолжал, не обращая внимания на его просьбы и отчаянные мольбы. Он питался его страхом, для него это был самый сладких десерт. — Простите.. Простите меня, мой Владыка.. — Мерзко. Мерзко. Мерзко. Ему было противно от собственных слов, от своего сдавленного голоса и залитыми слезами глаз. Было противно от своей никчемности и слабости. Противно от того, что он ничего не может сделать. Да и был ли в этом смысл? Ему некуда идти и его никто не ждёт. Он стал никем. — Этого больше не повторится.. Молю, накажите меня.. Прошу.. — он аккуратно обвил ладонями руку Цзюнь У, которая продолжала крепко сжимать его волосы. Смотря прямо ему в глаза, он выдавил из себя хоть какую-то улыбку и это возымело эффект. Лицо напротив смягчилось и появилась нежная улыбка, а в глазах сверкнули искры. — Я только Ваш.. Прошу.. Я согрешил.. — одарив крепкое запястье парой невесомых поцелуев, он вновь предстал перед ним на коленях, продолжая смотреть прямо в глаза. — Сяньлэ, ты молодец, что признал свою ошибку.. — полушепотом произнес он, аккуратно проводя ладонью по бледному заплаканному лицу. — На этот раз я тебя прощу, но не испытывай больше мое терпение, дорогой Сяньлэ. — он помог встать своему сокровищу с колен, а после стал целомудренно зацеловывать его личико. — Слезы тебе так к лицу.. Ты сразу становишься еще более беспомощным чем ты есть на самом деле.. — от этого шепота бросало в дрожь так, что ноги подкашивались и хотелось вновь осесть на мраморный пол. — Я рад, что Вам нравится, Владыка.. — он не смел отвести от него взгляд. Это было запрещено. Владыка любил зрительный контакт со своим божеством и не терпел, когда тот его прерывал. После нескольких избиений и адских ночей, Се Лянь усвоил этот урок и не хотел повторять этого вновь. Было больно. Было адски больно. Если бы он мог умереть, он бы несомненно выбрал смерть не раздумывая. У него нет больше смысла жить, но его держат насильно и приходится терпеть все это. Се Лянь старался не выводить своего Владыку из себя, ведь для него это могло закончиться чревато. Испытывать каждодневную боль, он не мог и не хотел. Да, его жизнь и так была не сладка, он много пережил, но раньше с ним был человек, который разделял с ним всю его боль, был для него опорой и поддержкой. Благодаря ему он был готов стерпеть все и продолжать жить, зная, что есть смысл. Сейчас ни этого человека, ни этого смысла не было. — Хороший мальчик. Подготовься хорошенько, я загляну к тебе вечером. — оставив напоследок легкий поцелуй на сухих губах Падшего Бога, он направился к выходу из покоев. — У меня еще есть дела. Надеюсь, мой Сяньлэ не в обиде на меня? — на этот вопрос был только один ответ и Се Лянь уже знал его наизусть, словно мантру. — Нет, Владыка.. Возвращайтесь скорее, я буду очень скучать за Вами.. — и этот ответ более чем удовлетворил Цзюнь У. Он последний раз с теплой посмотрел на Се Ляня и удалился прочь. Се Лянь рухнул на пол совершенно обессиленный. Все, чего ему сейчас хотелось, это вырвать себе язык за все то, что он продолжал говорить изо дня в день. « Предатель. Предатель. Предатель!!! » Хотелось просто умереть. Он мечтает уйти вслед за своим любимым. Но за такие мысли он себя начинал ненавидеть еще больше. Он считал, что не имеет права называть Хуа Чэна своей любовью, своим любимым человеком. Он предал его, был так перед ним виноват за все то, что ему приходится сейчас делать. Это было наказанием за свою собственную ошибку, за то, что не смог уберечь его прах, который ему благосклонно передали. Ему доверили свою жизнь, но эта ноша ему оказалась не по силам. Не справился и сейчас замаливает этот греховный поступок. Он не имел права любить, не имел права хоть на какие-то чувства. Цзюнь У был не Богом. Он был настоящим дьяволом. И этому дьяволу он отдавался каждую ночь. Се Лянь наказывал себя каждую ночь, когда тот брал его и имел во всех возможных позах, доводя до истошных криков и рыданий. В этом не было ни капли любви и заботы, лишь желание завладеть, подчинить и держать остаток вечности при себе. Но для Се Ляня это было самое настоящее наказание. Это было наказание за свою неосторожность. Он сам виноват в том, что потерял все, что было ему так дорого, что он по-настоящему ценил и любил. « За свои ошибки нужно платить. »