Neito's Five Stages of Grief

Отрицание.

      — Пообещай, что не будешь истерить.       Позже Монома сам себе признавался, что ему определённо стоило чуть внимательнее отнестись к предупреждению. Но на плече у Шинсо было так тепло, в комнате царил уютный полумрак, и телевизор так успокаивающе жужжал каким-то дерьмовым фильмом ужасов, что сил встревожиться у Нейто не было. Вместо того, чтобы забеспокоиться и внутренне подготовить себя, он лишь пробормотал что-то предположительно утвердительное Хитоши в ворот рубашки, и поудобнее устроился под пледом. В поясницу неприятно упирался корешок учебника по английскому (прежде чем оккупировать Шинсо в качестве подушки, Нейто честно попытался сделать домашнюю работу, ради чего, собственно, и приходил), но даже это не могло заставить Моному пошевелиться. Будь его воля, он бы впал здесь в спячку, раз и навсегда отрезав их с Хитоши от остального мира.       — М-м. Ты помнишь, что после фестиваля я подавал заявление на перепоступление? — поинтересовался Шинсо. Судя по подозрительному тону, его не слишком-то убедило вялое обещание Нейто «не истерить». А может быть, он умел читать мысли, и теперь всерьёз беспокоился о том, что Монома привяжет его к кровати и заставит до конца их дней бездельничать на кровати. Монома пожал плечами и приоткрыл один глаз, взглядом упираясь Хитоши куда-то в челюсть. В манящей доступности замаячила родинка под подбородком, и мысли Нейто стремительно перетекли от попытки сосредоточиться на словах парня в куда более низменную плоскость: как тот отреагирует, если Монома его укусит? Кажется, Шинсо действительно был телепатом, потому что через мгновение Нейто варварски стряхнули с плеча, и, на всякий случай не вынимая из пледа, отодвинули от себя подальше. Монома растерянно моргнул, чувствуя себя котом, которого выставили на мороз. Хитоши выгнул бровь, как самый настоящий засранец. — Ну, теперь ты готов меня слушать?       — Теперь я готов тебя бросить, — уязвлённо проворчал Монома, плотнее закутываясь в плед. Шинсо молча закатил глаза. — А, значит, тебе всё равно? Я так и знал, ты просто используешь меня ради семейной страховки и конспектов по героике! — Нейто призвал на помощь всё своё обаяние, театральным жестом откинув с глаз светлую чёлку. Кто-то мог бы сказать, что он драматизирует, но Монома считал, что небольшая актёрская игра ещё никогда никому не мешала. — Говорила мне мама… всё, я собираю вещи.       — А когда ты успел их перевезти? — поинтересовался Хитоши. Его голос оставался монотонным, как всегда, но уголки губ изогнулись в намёке на позабавленную улыбку, и Монома засчитал это в качестве победы. — И у нас нет общей страховки, мы не женаты. Да и конспекты у тебя корявые… — задумался Шинсо. — Так что ты довольно бесполезный, чтобы использовать.       — О боже, это что, предложение? — фальшиво изумился Нейто, высунув руки из кокона, в который его закутали, и прижав ладони ко рту. Всю часть после «мы не женаты» он проигнорировал, как недостойную своего внимания. — Так скоро?! Мы встречаемся всего два месяца, имей совесть! Кто знал, что знаменитый Шинсо-кун такой напористый! Даже не знаю, как реагировать…       — Бесполезный и надоедливый, — перебил его Хитоши, не меняясь в лице. — В общем… — он сделал глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду. Монома удивлённо изогнул бровь: с чего бы ему так нервничать? Если только Шинсо и в самом деле не собирался делать ему предложение (Нейто отказался бы признаться даже перед лицом смерти, что его щёки порозовели от этой идеи, благо, что в комнате было темно), что было крайне маловероятно. И немного печально, потому что Мономе пришлось бы ответить отказом. Его родители и так не были на седьмом небе от радости, когда вместо красавицы Кендо или хорошенькой Комори он привёл домой знакомиться высокого, широкоплечего и басящего Шинсо, мордой-кирпичом способного распугивать людей на улицах поздно вечером — страшно было подумать, как они бы отреагировали на известие о свадьбе.       К счастью, Шинсо не собирался Моному шокировать.       — Со следующего года я буду учиться в классе 2-А.       Он просто решил его убить.       

      Депрессия.

      Следующие несколько дней Монома отчаянно пытается проснуться, потому что, очевидно, его жизнь — это сплошной кошмарный сон. После того, как Шинсо путём долгих (и не всегда мирных) переговоров убедил его, что: а) не шутит; б) не пытается спровоцировать у Нейто инфаркт, чтобы потом присвоить себе всё его имущество («Ещё раз повторяю, мы не женаты, и меня нет в твоём завещании!»); в) не стал жертвой шантажа со стороны бесчестных учеников А-класса — Нейто впал в отчаяние. Почему жизнь должна быть так несправедлива? Как только у него появляется крутой любящий парень, загребущие лапы Айзавы-сэнсея утаскивают его в свой класс, где Шинсо наверняка зомбируют, как этих ненормальных вроде Мидории и Бакуго, и заставят грудью бросаться на всех самых опасных злодеев. А если всё станет совсем плохо, и Хитоши там понравится?! Что, если вместо свиданий тот сначала начнёт задерживаться после уроков с новыми одноклассниками, потом будет встречаться с ними и на выходных… а через пару недель Нейто сможет любоваться на него только в новостных статьях в духе «Школьник из Юуэй вступил в схватку с ному»! Хорошо ещё, если не в некрологе…       — Монома, хватит строить из себя драму квин, — посоветовала Кендо, рассеянно стуча карандашом по губам. Она уже второй час билась над чудовищным уравнением, где букв было больше, чем цифр. Нейто подозревал, что его жалобы на ухо не слишком-то помогают, но ничего не мог с собой поделать — к кому ещё ему было идти? Одноклассники уже узнали о произошедшем, и теперь сворачивали с пути, едва завидев его в коридоре: боялись, что присядет на уши. Нейто не мог не отдать им должное, прятались ребята хорошо. Возможно, если бы они маскировались также тщательно в битве классов, то не проиграли бы чёртовым А-шкам… среди которых скоро будет Шинсо. О боги, ему придётся сражаться со своим парнем! Монома недовольно цыкнул и уронил голову на скрещённые руки, с ненавистью прожигая собственную тетрадь с примерами взглядом. На середине страницы гордо красовался номер задания — на этом его благородное рвение к учёбе и иссякло. Как вообще сосредоточиться на подготовке к выпускным экзаменам, когда всего через пару месяцев ему придётся наблюдать Шинсо за одной партой с сумасшедшим Бакуго, или отмороженным Тодороки, или с Мидорией, который, честно говоря, и без того чересчур часто захаживал в 1-С… так, нет, здесь пора было остановиться. Монома мог быть немного драматичным, но он точно не был ревнивым придурком.       — Может, это всё просто ошибка? — с надеждой пробормотал Нейто. — Знаешь, бывает же такое: хотят написать в отчёте Б, но кружка с кофе падает, палец соскальзывает, а тут кнопка «отправить» — и упс, Шинсо Хитоши не в том классе! Это на каждом шагу случается, — авторитетно заявил Монома, пытаясь сложить шпаргалку в бумажного журавлика. Тот получался таким же кривым и нелепым, как и попытки Нейто убедить себя в том, что на самом деле Шинсо переведут в Б-класс.       — Монома, ты можешь обманывать себя сколько угодно, но это ничего не изменит, — устало парировала Кендо, грызя карандаш. Монома бы сказал что-нибудь про негигиеничность всего этого действа, но справедливо опасался, что тогда этим самым карандашом ему прилетит в глаз. Ицука с каждым днём становилась всё изощрённее в методах запугивания. Нейто всерьёз опасался, что к пятому курсу она не выдержит, и однажды всё-таки прикончит его. — Почему тебя вообще так волнует перевод Шинсо? Он мечтал о героике всю жизнь, разве ты не должен порадоваться за него? Он твой парень, знаешь.       — Я рад! — воскликнул Монома. Журавлик в его напрягшихся пальцах обзавёлся сломанной шеей, и превратился в уродливого гуся. — Честное слово, Хитоши заслуживает быть в геройском классе больше, чем кто-либо! Серьёзно, они должны были зачислить его ещё после вступительных. Просто… — Нейто прикусил губу и замялся, не зная, как выразить словами то, что кипело в груди. С А классом никогда ничего не было «просто». Как только Шинсо узнает, какой яркой может быть геройская жизнь, как только познакомится поближе с ребятами, через день отправляющими злодеев в нокаут… где гарантии, что он не разочаруется в Мономе, его скучной причуде и весьма паршивом характере? Однажды это всё равно должно было бы случиться — но Нейто не был готов терять Хитоши так скоро. Что, если новая геройская жизнь — это жизнь без Мономы? Его не будет рядом на уроках или тренировках: и, после года уничижительных комментариев в адрес А-класса, Нейто сомневался, что они просто позволят шататься у себя на переменах.       — Монома?       Нейто поднял голову — Кендо уставилась на него в ответ тем самым сестринским взглядом, который буквально кричал: я-здесь-если-тебе-надо-выговориться. С трогательно нахмуренными бровями, поджатыми губами и всем этим всепонимающим, всепрощающим мягким выражением, которое всегда заставляло Моному чувствовать себя ребёнком. Интересно, все девушки обладали этой таинственной супер-силой, или только его лучшая подруга в придачу к основной причуде получила дополнительную? Нейто выдохнул. Ей правда не стоило знать, что творится у него в голове — Монома был уверен, что Ицука никогда не станет смеяться над чем-то личным, но… это было глупо. Он сам это понимал. Мир не собирался рушиться только потому, что они с Хитоши не попали в один класс. Да бога ради, они проучились год в разных, и это не помешало им начать встречаться (Нейто до сих пор иногда думал, что просто сошёл с ума, как давно пророчили ему друзья — не бывает ведь такого, что парень вроде Шинсо Хитоши, и полностью его). Так что Монома растянул уголки губ в широкой, самую капельку безумной, улыбке:              — О чём это я говорил? Ах да! Это всё — одно сплошное недоразумение, — как можно увереннее заявил он. Обеспокоенное выражение Кендо мигом растаяло, и она со стоном разочарования уткнулась обратно в разворот тетради. Монома заметил краем глаза, как в библиотеку вошли девочки из класса А — кажется, танцовщица с кислотной причудой и её невидимая подружка — и нарочно повысил голос. — Такого просто не может быть! Шинсо заслуживает место в самом лучшем классе академии — а это, конечно, класс Б!       На него зашипели со всех сторон студенты, пытающиеся заниматься, а девочки обменялись раздражёнными взглядами. Насчёт невидимки он не мог быть уверен — но Ашидо совершенно точно пробурчала себе под нос что-то, подозрительно напоминающее «опять этот идиот». За год учёбы Нейто научился отлично читать по губам — впрочем, пока только оскорбления. Нейто удовлетворённо хмыкнул и собирался сказать что-нибудь ещё, но Кендо не позволила — и уже через мгновение он ударился головой об стол, вырубленный прицельным ударом ребром ладони по затылку. Монома честно не завидовал злодеям, которые повстречаются его лучшей подруге в будущем.

Гнев.

      На тренировку Шинсо с А-классом Монома пришёл исключительно из любопытства. Ему было интересно, как скоро Хитоши поймёт, что не стоит тратить своё драгоценное время на а-шек, которые из-за бесконечных подвигов и походов по больницам отстают в учёбе настолько, что им требуются дополнительные боевые тренировки… «Влад-сэнсей говорил, что тебе они тоже бы не помешали» — прозвучало в голове голосом Кендо, и Нейто усилием воли заставил её заткнуться. Вместо этого он поудобнее расположился на трибунах стадиона, откуда просматривался отличный вид на собравшихся в кружок будущих одноклассников Шинсо (Монома с трудом проглотил желчь, которую вызывало во рту это словосочетание), Айзаву-сэнсея и, непосредственно, самого Хитоши. Тот выглядел потрясающе, как и всегда. Тёмно-фиолетовая ткань костюма обтягивала широкие плечи, волосы небрежно зачёсаны назад (рукой самого Мономы, буквально пару часов назад в закутке под лестницей), шарф небрежно висит на локте, дожидаясь своего часа… Наверное, взгляд Нейто был чересчур красноречивым, потому что Шинсо внезапно через всё поле посмотрел прямо ему в глаза — и, хотя на таком расстоянии сказать было сложно, кажется, покраснел.       Ох.       Только присутствие Айзавы остановило Моному от какого-нибудь безумного поступка — вроде того, чтобы закинуть Хитоши на плечо (в богатом воображении Нейто он мог это провернуть, хотя реальность с этим бы поспорила) и утащить его в своё логово. Чтобы никакие Изуку Мидории не крутились у Шинсо под ногами, Каминари Дэнки не заглядывали влюблённо в глаза, а Киришимы Эйджиро — не закидывали лапы ему на плечо. Нейто уставился на эту несчастную конечность со всей яростью, на которую был только способен. Кто знает, вдруг он откроет в себе причуду поджигать людей на расстоянии? Было бы славно. В очередной раз за эти несколько дней Монома подумал о том, что на их месте мог быть он сам. Если бы они учились в одном классе, раздельные кабинеты и расписание не стали бы помехой — и ему не нужно было бы дожидаться выходных (по вечерам они оба были слишком заняты домашними заданиями и подготовкой к экзаменам), чтобы провести с Шинсо время.       Уф. Такая глупость. Они буквально всё время находятся в одном здании, но видятся, в лучшем случае, во время обеда в кафетерии. Пока с одной стороны к Хитоши липнут его нынешние друзья из общеобразовательного, а с другой пытаются втиснуться ребята из класса А… в то время как сам Монома едва ли успевает перекинуться парой слов с собственным парнем. Нейто скорчил мину, даром, что рядом не было никого, чтобы оценить его демонстративное пренебрежение к соперникам, и принялся с утроенным вниманием наблюдать за тем, как студенты разделились на несколько групп, и теперь отрабатывали друг на друге приёмы. Взгляд, как намагниченный, возвращался к Шинсо, куда бы тот не пошёл — наверное, Нейто смог бы найти его даже с закрытыми глазами. Разве влюблённость не должна утихать с течением времени? Какого чёрта ему даже спустя месяцы отношений даже в голову не приходит отвести от Хитоши взгляд? Нет, вопрос нужно поставить по-другому: почему его парень так непозволительно, чертовски хорош, что об этом хочется кричать с крыш? Монома поморщился: даже внутри его головы это звучало чересчур слащаво.       Шинсо тем временем хлестнул в прыжке лентой, словно кнутом, поднырнул, перекинул Киришиму через плечо, словно тот ничего не весил, и одним слитным движением оказался сверху, обездвиживая противника. Нейто скривился — наверняка это всё равно, что пинать голой рукой камень (он-то знает, провёл достаточно спаррингов с Тэцу, чтобы раз и навсегда возненавидеть ощущение разбитых в кровь костяшек) — и только потом с ужасом осознал: Шинсо, чёрт возьми, до сих пор сидел верхом на грёбаном придурке с залаченной шевелюрой, и всем весом прижимал того к земле. Монома зубами вцепился в мякоть ладони, не обращая внимания на боль — чёрт, чёрт, чёрт. Он прекрасно понимал, что это всего лишь бой, но смотреть на то, как твой парень, покрасневший, с мокрыми волосами, тяжело дышащий… так, Нейто потерял мысль—       Да, смотреть на это было непросто. Ещё сложнее — держать себя в руках, и не огреть Киришиму (или кого-нибудь из учеников, подбадривающих Эйджиро выкриками) чем-нибудь тяжёлым по голове. Нейто сделал глубокий вдох, закрыл глаза и начал мысленно считать до ста: Юи посоветовала так справляться со стрессом, а Кендо взяла с него клятвенное обещание, что он будет считать вместо того, чтобы «нестить вперёд, не разбирая дороги, и творить глупости». Она не уточняла, что именно входит в обширное понятие «глупостей», но Нейто почему-то был уверен, что план с кражей квирка Бакуго и превращением тренировочного поля в минное, определённо входило в область того, чем заниматься не стоило. А так как он был буквально на волоске от того, чтобы действительно заняться осуществлением плана… в общем, Монома считал. На двадцати двух ему стало скучно, к пятидесяти шести в голову стали лезть нехорошие мысли о том, чем Шинсо сейчас занимается со своими любимыми новыми одноклассниками, к восьмидесяти восьми у Мономы, кажется, начали лезть седые волосы (а это бы ужасно смотрелось на фанатских карточках с Призрачным Вором), а на сотке кто-то щёлкнул его по носу.       Вскрик, который сорвался с губ Нейто, определённо не напоминал девчачий. Вот совсем. Ничуточки. Ага.       — Эй! Какого… Шинсо-кун? — удивлённо пробормотал Монома, опознав в нарушителе спокойствия Хитоши. Неудивительно, что он не услышал его шагов — чем дольше Шинсо занимался с Сотриголовой, тем больше его жутких привычек перенимал. Подкрадываться без единого звука — одна из них. Нейто облизнул губы, на секунду залипнув взглядом на шее Шинсо, не скрытой шарфом, и мокрых от пота волосах, прилипших ко лбу. Он расплылся в широкой торжествующей ухмылке. — Неужели тебе стало скучно с А-классом? А я предупреждал, что это довольно посредственные люди без особых талантов, и их популярность держится лишь на неуёмном желании попадать в неприятности… ах, как жаль, что именно с ними ты собираешься провести ещё столько…       Шинсо не стал его слушать — убедившись, что на них никто не смотрит (А-класс старательно делал вид, что невероятно увлечён копошением на земле Аоямы и Ханты), он наклонился и быстро поцеловал Нейто в уголок губ. Монома ожидаемо заткнулся и порозовел до самых корней волос. Место прикосновения мягко покалывало из-за дурацкой Шинсовой щетины, и, чёрт возьми, если это не было самым приятным чувством на свете. Убедившись, что Монома на какое-то время перестал нормально функционировать, Шинсо с абсолютно невозмутимым лицом потянул его за руку, уводя прочь от трибун. Нейто послушно позволил себя утащить, напрочь забыв и о собственной мелочной ярости, и о том, почему вообще заявился на чужую тренировку. Очнулся он, только когда Шинсо прижал его спиной к шкафчикам в пустой раздевалке и беспардонно засунул горячие ладони в задние карманы его джинс, большими пальцами выводя над кромкой мягкие щекочущие круги.       — Э-э… — сумел выдавить из себя Монома.       — Красноречиво, — оценил Шинсо, демонстрируя тонкую полоску зубов в маленькой дерьмовой полуулыбке. Нейто мгновенно захотелось провести по ней языком, но он всё же рискнул поинтересоваться (просто сверить их взгляды на происходящее — в конце-концов, Шинсо нечасто целовал его на публике, и ещё реже утаскивал у всех на глазах в здание, чтобы пообжиматься в раздевалке; чем больше Монома об этом думал, тем горячее становился воздух между ними).       — А чем именно мы сейчас заняты? — уточнил он, устраивая одну руку у Шинсо на загривке, мягко почёсывая тёплую кожу, а вторую — на талии. Контраст между тем, как он умирал от зависти и гнева на стадионе, и теперешним его положением оказался так резок, что у Мономы приятно кружилась голова. Шинсо пожал плечами и ответил совершенно будничным тоном, словно не его руки сейчас вовсю хозяйничали на заднице Нейто:       — Ну. Я понял, что ещё немного — и ты начнёшь кричать. Или Бакуго надоест терпеть твоё постное лицо, и он решит, что пора его взорвать, — Шинсо вытащил одну ладонь из кармана и коснулся щеки Нейто, нежно поглаживая мягкую кожу вокруг глаз. Монома с готовностью прильнул к прикосновению, потираясь о мозолистые пальцы, все в насечках и шрамах от тренировок с лентой. — Надо было вмешаться.       — Это значит, что мне больше нельзя приходить? — хмуро уточнил Нейто.       — Это значит, — прошептал Шинсо прямо ему в губы, отчего несчастный мозг Мономы едва не закоротил. — В следующий раз ты к нам присоединишься.       Ну уж нет, только не с классом А, хотел возмутиться Монома, но потом вспомнил, как Шинсо прижимал друга Тэцу к земле… и решил, что обязательно рассмотрит это предложение.

Торг.

      Несмотря на то, как часто Монома думал о переводе Шинсо, он умудрился совсем упустить из виду одну из ключевых деталей.       — Ты будешь жить в их общежитии?!              Шинсо спрятал лицо в сложенных лодочкой ладонях, словно это спасло бы его от ужаса и гнева Мономы. Тот, взлохматив пятернёй светлые волосы, разъяренно мерил комнату шагами — от одного угла к другому — рискуя рано или поздно споткнуться о хлам в комнате Хитоши и сломать себе шею. В чуть более благоприятный день Шинсо утянул бы его к себе на колени (исключительно безопасности ради), но сейчас не рискнул — обуреваемый эмоциями, Нейто вполне мог скопировать причуду и выкинуть что-нибудь… эдакое. Поэтому Хитоши устроился на безопасном от него расстоянии, по-турецки скрестив ноги на кровати и надеясь, что буря скоро минует. Но Монома успокаиваться не собирался — он только сегодня сообразил, что упустил шанс жить с Шинсо под одной крышей, и теперь бушевал, как никогда прежде. Юуэй официально перешла на систему общежитий, принятую после нападения Лиги, по просьбам обеспокоенных родителей — и они всё ещё были разделены по классам. Что значило: Нейто ни за что в жизни не сунется в логово А-класса по собственной воле. Следовательно, он не сможет навещать Хитоши в его комнате, а это, в свою очередь, означает, что он больше не сможет валяться на его простынях, окружённый знакомым запахом, и наблюдать за тем, как его парень делает математику или заучивает вслух тексты по английскому или бог знает что ещё.       — Нейто, естественно, я буду жить в их общежитии, — рискнул напомнить о своём присутствии Хитоши. Его голос звучал так устало, что Мономе почти стало стыдно. Но только почти. — Это правила.       — Но я спроектировал комнату для тебя в нашем общежитии ещё миллиард лет назад! — пожаловался Нейто. Все его радужные мечты о соседстве с Шинсо оказались разбиты. Теперь этой привилегией будут обладать идиоты, которые этого даже не заслуживают. — Уф, почему нельзя выбирать общежитие самостоятельно… — пробормотал Монома, наконец плюхнувшись на кровать рядом с Шинсо. Но не успел тот притянуть его к себе, как Монома снова подскочил. Его глаза маниакально блестели, как в те моменты, когда комплекс превосходства брал над ним верх, или очередная гениальная идея загоралась над головой, словно лампочка. Хитоши почти захотелось прищуриться. В романтических новеллах возлюблённых обычно сравнивают с солнцем: Монома в этой системе мер скорее напоминал сверх-мощный прожектор на футбольном поле. — Слушай, а может, директор разрешит тебе жить не в…       — Нет.       — Ты даже не дослушал! Ты мог бы написать заявление по уважительной причине…       — Всё ещё нет.       — …например, «Я физически не могу находиться рядом с А-классом, это аллергия на тупость!»       — Даже не близко, Нейто.       Монома закатил глаза и скрестил руки на груди. Будь они в обратной ситуации, он бы так и сделал — Нейто был уверен, что директор Незу пошёл бы им навстречу. Все в Юуэй знали, что коварная мышь обожала склоки и сплетни: ей доставляло удовольствие слушать, как люди перегрызают друг другу глотки и ссорятся из-за пустяков. Драма в стиле Ромео и Джульетты, но в сеттинге классов, наверняка бы его повеселила. Монома внутренне поёжился. Это было той частью школьной жизни, о которой лучше лишний раз не думать. От мрачных мыслей его отвлек смартфон Шинсо, пиликнувший уведомлением. Хитоши скользнул ничего не выражающим взглядом по экрану, пару секунд весьма задумчиво поковырял ногтём заусенец, а потом быстро напечатал ответ. Монома молча ждал — будь это какой-то чепухой, Шинсо бы ему показал (одно время их любимым развлечением были соревнования в наиболее затейливом посылании нахер всяких телефонных мошенников — секретным оружием Хитоши был сухой сарказм, но Нейто держал твёрдое первенство за счёт отличного передразнивания и исключительных актёрских способностей). И действительно — когда телефон пиликнул второй раз, Шинсо ухмыльнулся и продемонстрировал Нейто экран, предусмотрительно отодвинувшись подальше.              Уравити <3 (18:34)       Шинсо-кун, привет! Сегодня у нас вечер настолок. Если ты не занят, приглашаем присоединиться: 3 Заодно покажем общежитие и твою будущую комнату! Будет весело!

      Шинсо (18:34)

      я за. мб могу привести моному? он будет хорошо себя вести

      Уравити <3 (18:36)       Если ты так говоришь :D Конечно, приходите!       Уравити <3 (18:36)       нет. и сам не суйсядлвлдылд       Уравити <3 (18:37)       Бакуго выхватил телефон, не обращай внимания. Ждём!

Шинсо (18:37)

к

      Взглядом, которым Монома одарил Шинсо, можно было убивать.       — Нет! Нет-нет-нет, ни за что, даже ради любви к тебе, Шинсо, я не собираюсь тусоваться, — он практически выплюнул это слово. — С классом А! Они полные придурки, и идиоты, и у них нет чувства стиля, или банальных знаний об этикете… — Монома яростно загибал пальцы, когда Хитоши внезапно накрыл его руку своей. Это уже тянуло на запрещённый приём — но потом он проникновенно посмотрел на Нейто тёмными уставшими глазами… и всё было решено. В конце-концов, Нейто был всего лишь человеком, и не самым сильным.       — Они ещё и мои будущие одноклассники, — напомнил Хитоши. — Ты ведь не оставишь меня с ужасным А-классом один на один?       Монома нервно отвёл глаза, собрался с силами, чтобы возразить, не нашёл нужных слов — и наконец раздражённо выдохнул, признавая поражение. Честно говоря, он разразился целой серией весьма недовольных вздохов, пару раз демонстративно закатил глаза, и даже отодвинулся от Шинсо на диване, дабы показать всю серьёзность своей жертвы.       — Но тогда я зову Кендо, — ультимативно заявил он, хватая телефон и начиная печатать сообщение, в котором восклицательных знаков, эмодзи и самодельных стикеров с его же растянутым на весь экран лицом (их сделал Куроиро, чтобы над Мономой издеваться — но он не учёл, что стыда у Нейто не было; с тех пор только он сам ими и пользовался, раздражая весь класс) было больше, чем непосредственно слов. — И Юи. И, хм, Тэцу, он не простит мне, если мы навестим его неотёсанного приятеля без него… о, если будут настолки, тогда ещё нужен Авасе. С ним мы точно победим А-шек! — и Нейто зловеще расхохотался.       Шинсо покачал головой с нежностью, удивившей даже его самого.

Принятие.

      Когда Айзава обещал приглядывать за учениками в общежитии, он имел ввиду учеников своего класса. Снимать Урараку, летающую во сне, с потолка общей гостиной — да, приходилось. Приводить в чувство Каминари, в очередной раз обесточившего всё здание — что ж. Растаскивать по углам Мидорию и Бакуго, вцепившихся друг другу в глотки, словно диких котов на свалке — и такое бывало. В этом заключалась работа Айзавы, и ему за неё платили (хотя скромная зарплата учителя с трудом покрывала расходы на успокоительное). А вот за что ему точно не платили, так это за шугание надоедливых детей из параллельного класса, которые повадились приходить в чужое общежитие, как к себе домой. Положа руку на сердце, Шота не мог сказать, когда это началось — просто однажды, за шиворот таща упирающегося Моному в кабинет Влада в два часа ночи, он понял, что это происходит уже в третий раз за неделю. Каким-то образом пацан, громче всех поливающий А-класс дерьмом, на втором году обучения стал его неотъемлемой частью. Ещё и группу поддержки из Б-класса за собой перетянул… Айзава всерьёз переживал, что однажды он моргнёт, а на втором этаже появится пара дополнительных комнат для незваных гостей.       …хотя кому-то было достаточно и комнаты Шинсо.       Айзава отставил в сторону кружку кофе, за которой спускался (его личные запасы подошли к концу, а нычки детей на общей кухне изобретательностью не отличались), и прислушался. Со второго этажа ожидаемо донеслось копошение, скрип двери и звуки двух переругивающихся голосов, в одном из которых Шота без труда признал своего протеже. Другой голос тоже легко поддавался идентификации — даже если бы Айзава к сегодняшнему дню не успел выучить высокие интонации Мономы, с кем ещё Шинсо мог совершать ночные вылазки? Шота, чувствуя, как виски обнимает подступающая мигрень, облокотился на кухонную стойку и принялся ждать. Голоса, не прекращая тихонько ругаться, обошли весь второй этаж, спустились по лестнице (судя по злобному шипению, Нейто чуть не навернулся: яростное «Тупые лестницы, планировка общежития А-класса похожа на сарай!» против безэмоционального «Наши общежития идентичны») и, на цыпочках обойдя вырубившегося на диване Изуку (чёртов проблемный пацан опять тренировался до изнеможения), прокрались к холодильнику. Шоту, прихлёбывающего кофе в темноте, они не заметили. Похоже, мало он гонял Шинсо на тренировках бдительности.       Слабое свечение холодильника озарило парней холодным голубым светом — Монома мгновенно нырнул в морозилку, по-хозяйски в ней копошась, а Шинсо, в мятых пижамных штанах и футболке с принтом Всемогущего (подарок Мидории в честь перевода на геройский курс) навис над ним, заглядывая через плечо.       — С каких пор у тебя вообще нычки в нашем холодильнике? — поинтересовался он с оттенком любопытства. — Я думал, ты ненавидишь А-класс.       — М-м. Я всё ещё уверен, что ты достоин большего, — убеждённо произносит Монома. — Но, знаешь… наверное, всё-таки главное, что они одобрили твою заявку. В конце-концов, ты настоящий герой и должен учиться на соответствующем курсе, — Нейто нежно улыбается ему, и прежде, чем Шинсо успеет ответить чем-то таким же невероятно трогательным и смущающим, торопливо переводит тему. — А нычки… Ты не в курсе? Джурота вынюхал все мои запасы на кухне Б-класса, — нехотя поделился Нейто, осторожно шаря рукой по дну холодильника. — А Пони и Кендо распотрошили комнату, потому что, видите ли, я первый начал… это неправда, я бы не стал таскать еду у девочек. Это совершенно не соответствует галантности Призрачного Вора, — надменно заметил он. — И его стилю настоящего джентльмена.       — Ты постоянно воруешь у меня, — скептически возразил Шинсо. — Не помню, когда я в последний раз видел тебя не в моей толстовке.       — Это… другое, — вяло отбился Нейто, и наконец с победным гиканьем выудил что-то шуршащее. Хитоши шикнул на него — они оба повернули головы к Изуку, и, убедившись, что тот всё ещё мирно сопит лицом в подушку — продолжили охоту за сокровищами. Айзава, поняв, что если он не предпримет меры, то студенты вынесут из кухни вообще всё, наконец позволил себе расслабленной походкой выйти из темноты и негромко кашлянуть. Мелочное позёрство принесло свои плоды, и Айзава с мрачным удовольствием полюбовался на окаменевшие спины. Медленно, как в фильмах ужасов, Нейто рискнул обернуться — его рука инстинктивно потянулась потереть загривок. Очевидно, парень вспомнил все те разы, когда его за воротник утаскивали вон из общежития. Шинсо, похожий на каменное изваяние, медленно моргнул, всё ещё не выпуская из рук пакет с чипсами — кажется, он думал, что если будет сидеть достаточно неподвижно, то учитель просто растворится в воздухе.       — Надо ли мне что-то говорить? — с тяжёлым вздохом уточнил Айзава, подняв бровь. Монома и Шинсо переглянулись. Ни у кого из них не хватило совести выглядеть хотя бы немного пристыженными: Нейто гипнотизировал раздражённым взглядом спинку дивана, а Хитоши задумчиво почёсывал колючую щеку. Шота не мог избавиться от мысли о великовозрастных детях, допоздна засидевшихся перед телевизором — и теперь изо всех сил разыгрывающих карту невиновности. — Монома, это не твоё общежитие, — напомнил Шота, сам не понимая, зачем. Как будто это остановило бы Нейто от очередного вторжения через окно Шинсовой спальни — да бога ради, он уже сюда чуть ли не со всем скарбом перебрался! Видимо, сам Монома придерживался такого же мнения, потому что пожал плечами:       — А это — не ваш кофе.       Шинсо давится воздухом на заднем плане, а Айзава вскидывает брови — в его исполнении, жест высочайшего удивления. Ладно, он разозлён почти так же сильно, как и восхищён упрямством паршивца… наверное, именно эта сложная смесь эмоций в итоге спасает Нейто (не последнюю роль, впрочем, играет отчаянное нежелание Шоты покидать уютные стены здания и тащиться по холоду куда-то в кабинет Влада). Он делает глубокий глоток и, напоследок смерив двух великовозрастных идиотов самым мрачным взглядом из своего арсенала, разворачивается к выходу:              — Чтобы утром я тебя здесь не видел, Монома. Ах да, — уже в дверях вспоминает он. — Раз уж тебе так полюбилось наше общежитие… — он многозначительно смотрит на Шинсо, и тот, заалев ушами, отводит глаза. — В субботу вы с Шинсо дежурите на уборке. И лучше бы Мидории, Урараке или Яойорозу вам не помогать, — он делает паузу, достаточную для того, чтобы парни перебрали все возможные адские муки, на которые сэнсей обречёт их за неповиновение, и наконец прощается. — Доброй ночи.       Айзава исчезает в темноте коридора под нестройный дуэт пожеланий спокойной ночи, оставляя Моному и Шинсо возле холодильника в шоке глядеть друг на друга круглыми, как у сов, глазами. Первым отмирает Хитоши — растянув губы в насмешливой улыбке, он сгребает Нейто в объятия. Тот, всё ещё с пакетом снэков в руках и взъерошенными от подушки волосами, мгновенно расслабляется в его руках. Впрочем, это не мешает ему ответить на ухмылку Шинсо подозрительным взглядом: и, как выясняется, не зря.       — Поздравляю с первым наказанием от сэнсея, — хмыкает Хитоши, и беззаботно целует Нейто в щёку. — Похоже, ты теперь официально часть 2-А!       …сразу после того, как Айзаве удаётся успокоить перепуганное шумом и криками на кухне общежитие, один день их общей отработки превращается в две недели — но Шинсо всё равно считает, что перекошенное священным ужасом лицо Мономы этого стоило.