Забракованные

Они совершенство. Чертово произведение искусства. Триумф передовых технологий. Еще не роботы, но уже и не люди. С ними сделали, нечто, что во всех новостях называют «торжеством медицины». Если бы не… — Что это за фигня? — Господин Ли, что именно Вам не нравится в номере «23»? Мы учли все ваши предпочтения. Он идеален для вас, — пытается казаться вежливым Пак Джинен, получается у него божественно, но Сынмин точно знает, что директор уже мысленно расчленил этого безмозглого клиента. Этот самый клиент по фамилии Ли задыхается от гнева. — Идеален!? Этот ваш Хёнджин полная противоположность тому, что я хотел. — Опишите, что именно Вас не устроило. Он не понравился вам по телу? Или в постели? — любезно интересуется Джинен. — Мы не дошли до тела и до постели, — раздраженно говорит Ли Минхо. — У Хёнджина брак на уровне характера. Сынмин напрягается. Он ведущий специалист монопольной компании по созданию идеальных людей. Научный центр под руководством Пака Джинена уже больше десяти лет продавал безупречных супругов, любовников, рабов, игрушек состоятельным клиентам. Сынмин был одним из тех, кто живых людей перепрограммировал в тех, кого желали купить. Он знал, как никто другой, что ошибка в характере — это совсем нехорошо. Второй раз вмешиваться в сознание — крайне нежелательная практика. Особенно в столь сильно расколотое, как у Хёнджина, ювелирно собранное обратно. Бригада врачей под руководством доктора Кима перебрала его до основания, переписала отдельные участки ДНК. — Я лично проводил модернизацию номера 23. Никаких сбоев быть не должно, — вмешивается в разговор доктор Ким. — Это одна из моих самых лучших работ. — Лучших? — вскидывает брови Минхо. — Вы очевидно что-то напутали в своих махинациях. Потому что я получил бездушную куклу, которая время от времени хамит. — Я же говорю, — гордо кивает Сынмин, поправляя очки, — Хёнджин само совершенство. Ли Минхо дергается с места. Он разозлен бракованным товаром, а самодовольная рожа доктора, заставляет его терять остатки самообладания: — Дайте примерить ваши очки, может, тогда я тоже смогу разглядеть, хоть какие-то плюсы в этом хламе. — Вынужден вам отказать, господин Ли. Эти очки помогают только тем, кто видит чуть дальше собственного носа, — надменно говорит Сынмин, намеренно выводя клиента из себя. Он терпеть не мог критику своей работы. — В таком случае мне не понятно, как именно они помогают Вам. Вы не в состоянии увидеть, как испортили характер в прекрасном теле. Сынмин уже собирается сказать, что испорченный характер не у Хёнджина, а кого-то с фамилией Ли, но директор, наконец, прерывает балаган, устроенный доктором. — А это не то, что вам было нужно? — удивляется Пак Джинён. — У вас в заявке было указано, что вы любите наносить партнеру увечья, что не щадите его. Вы хотели, чтобы партнер не «сломался». Мы сделали для вас идеального партнера, бесстрашного, почти бездушного и немного дерзкого, но это необходимая побочка, чтобы куда-то перенаправить подавленные эмоции. — Знаете ли, купировать страх очень непросто, — добавляет Сынмин. — Пока нет технологии, чтобы отключить эмоции совсем, но мы очень ювелирно справились с их подавлением. К сожалению, Хёнджин изредка будет огрызаться, или он сломается. — Полудурки, — господин Ли закрывает лицо руками, с видом «меня окружают одни идиоты». — Я буду честен, думаю вы меня поймете, ведь вы такие же моральные уроды как я, если не хуже. Скажите, какой смысл в насильственном сексе, если партнеру он безразличен? Сынмин не понимает суть претензии, но это закономерно. Его эмоциональный диапазон не был на такое рассчитан. Пак Джинён, наоборот, моментально осознает масштаб катастрофы. Он сквозь зубы выдыхает воздух, делая пометку уволить людей, которые так сильно ошиблись с подбором товара. — Мне нужен тот, кто будет мне сопротивляться, кто будет кричать и плакать, кто попробует вскрыть себе вены зубочисткой, — развивает мысль Минхо. — А вы мне подсунули парня, у которого не то, что нет ни одной эмоции, даже слезных желез нет! Поясню для дебилов: я как будто хотел съесть что-то с рыбой и заказал филадельфию, а получил роллы с курицей!!! — Скажите, чем именно поведение вашей персональной куклы, должно отличаться от поведения нормального человека? — директор Пак переобувается в воздухе и мгновенно вгрызается в новый проект. Он не собирается терять прибыль, у него много этих кукол, продаст любую другую. — Простите нас за работу наших менеджеров, опишите суть вашего заказа еще раз. Мимика доктора Ли выражает высшую степень негодования. Сынмин с равнодушным лицом смотрит то на него, то на директора, не понимая, зачем находится здесь. Косяк не его. Свою работу Сынмин выполнил божественно. Филигранно воплотил заказ, который получил из отдела по работе с клиентами. Зачем ему пачкать уши этим говнецом, которое льется изо рта господина Ли? Ким кипятит раздражение на маленьком огне в котором сгорает бесценное время, но слушает. Директор еще не позволил ему уйти. Окей, Сынмин создаст предлог, чтобы его выгнали. — Обычные люди рано или поздно ломаются или начинают закатывать истерики не во время секса. Этого быть не должно, — заявляет Минхо. — Я вас понимаю, — понятливо кивает Пак Джинён. Сынмин едва сдерживает язвительные комментарии. Вот же двуличная гадина этот директор, наверняка уже около сотни оскорблений придумал и в адрес Ли-я-не-доволен-куклой-Минхо и в адрес бестолковых менеджеров. Минхо делает паузу в перечислении претензий. Директор вопросительно смотрит на доктора Кима. Черт поганый. Сынмин закатывает глаза и начинает записывать новое поручение на планшет, все равно ему придется этим заниматься. У других специалистов мозгов не хватит перекроить объекта 23. Так что можно начинать работать прямо сейчас, пока какой-нибудь дебил из отдела продаж снова не напутал данные. — Эмоциональный в сексе, но неэмоциональный в жизни? — уточняет Ким. — Да. — Вы не будете против, если он будет вас сильно бояться? — задает вопрос доктор Ким. — Мы привьем ему страх к людям и к общению, он к вам не подойдет ни по какому вопросу и уж тем более не устроит ни одной истерики, пока вы его не спровоцируете. — Это не заставит его зажиматься при личном контакте? Мне нужно, чтобы он сопротивлялся, — напоминает Ли Минхо. — Обострим ему инстинкт самосохранения, будет вам непокорность, можно плеснуть немного упрямства, — кивает Ким, уже прикидывая, как переделывать Хёнджина. Это будет непросто. На губы лезет злая улыбка, которая часто была спутником Сынмина в бешенстве. Клиент замечает этот оскал. — Да вы доктор Зло, мистер Ким. — Ну что вы, — усмехается Сынмин. — Я всего лишь достаю из мальчишек душу и кладу вместо нее то, чего желают клиенты. Я намного хуже чем просто зло. Пак Джинён удовлетворенно наблюдает за работой одного из лучших специалистов. Ким Сынмин — звезда его бизнеса, гений из ада. Доктор задумчиво черкает в планшете, напряженно думает. — Доктор, что вы такое говорите? — журит его директор. — Никаких мальчиков. У нас только совершеннолетний товар. Кстати, не только парни. Мистер Ли, может ознакомитесь с женской линией, там тоже есть интересные варианты. — Благодарю, меня устраивает Хёнджин. — То есть Вы хотите, чтобы я переделал характер непосредственно Хёнджина? Другое тело вас не устроит? — спрашивает доктор. — Только Хёнджин, — утверждает клиент. — В таком случае, — отвлекается от планшета Сынмин, — приезжайте за ним через пятьдесят четыре дня, плюс-минус 48 часов. — Так долго? — Быстрее не выйдет, — поясняет Сынмин, — мы провели серьезную работу по отключению эмоциональных центров, они не восстановятся быстро. К тому же надо вернуть ему нормальные слезные железы, которые сейчас сужены, потребуется время для заживления. — Меня такое не устроит, — отрезает Минхо. — Мне он нужен через две недели на корпоративном мероприятии, я обязан представить его своему отцу, как своего супруга. Сынмин качает головой и разочарованно цокает. Проблема… — Вы часто собираетесь появляться с ним на публике? — При чем это вообще! — теряет терпение мистер Ли-я-очень-зол-Минхо. — Что по срокам!? — Если он не будет в запрети, то сбежит. С набором из социопатии и повышенным инстинктом самосохранения так точно, — равнодушно поясняет Сынмин, плевать он хотел на истерики всяких мажоров и на их планы тоже. — Я не собираюсь держать в четырех стенах это произведение искусства! Его должны увидеть все. — Хорошо, — соглашается Сынмин, — тогда добавим к нашему списку предрасположенность к стокгольмскому синдрому (состояние, при котором у заложников формируется эмоциональная зависимость и привязанность к мучителям). Вас не смутит, если у Хёнджина в какой-то момент встанет на Вас? — Вовсе нет, это даже будет плюсом, — отвечает Минхо. — Он будет испытывать к вам что-то типа любви или привязанности, но бояться при этом. — Мне нравится. Сынмин усмехается. Бывают же извращенцы. Хотя, чего это он? У них тут такой каждый третий. Компания под руководством Пака Джинена, еще никому не отказала. Доктор Ким или другие специалисты находили решение для любых запросов. — Приходите в феврале, — сообщает Сынмин. — Какой еще февраль??? — рычит Ли. — Напоминаю, он должен стать моим супругом к концу этого месяца! — Супругом? — замечает доктор Ким. — Я не помню в истории апгрейда Хёнджина операции по установке матки. Если вы хотите от будущего супруга детей, то придется подождать до марта. Ли Минхо начинает кипеть от злости. Доктор Ким празднует круглую цифру в счетчике взбешенных клиентов, а Пак Джинён чувствует приближающуюся катастрофу. Он знаками показывает Сынмину прекратить. Но четырехглазый дьявол делает вид, что его близорукость внезапно обострилась. — Мистер Ли, я ученый, а не Бог. Я могу хакнуть человеческий разум, но мне не под силу нагнуть саму природу. Я не собираюсь извиняться за свои методы, за выражения - тем более. Есть процессы, которые не будут протекать быстрее, катализатором не станет ни мое желание, ни ваш горящий зад. Пак Джинён видит, как Ли Минхо вот-вот встанет и уйдет хлопнув дверью. А еще он видит дьявольскую улыбку самовлюбленного мудилы (доктора Кима). И ведь ничего не сделаешь. Разве что замочить по-быстрому… Пак Джинен начинает думать, что надо найти управу на доктора Кима, или вариант с убийством станет не просто рабочим, а предпочтительным. — Подождите, пожалуйста, — вмешивается Джинён. — Доктор Ким, неужели, нет никакого способа? — Эти методы небезопасные и не стопроцентные. Мало того, что вы заставляете меня уничтожить мою наилучшую работу, так и просите сделать это вандальными методами. Я отказываюсь! Это как из барокко делать лофт и не шпателем, а трактором. — Я вас понял, доктор Ким, — хмурится директор. — Подождите меня в своем кабинете. — До свидания, господин Ли. То есть хорошего Вам вечера, — исправляется Сынмин, чтобы Минхо вдруг не решил, что он хочет его увидеть снова. Не надо ему такого счастья. План удался. Сынмина, наконец, спровадили из директорского офиса. Ученому больше не придется слушать бесполезную словесную диарею. Это достойно удовлетворенного дерганья уголком губ. Сынмин в настроении ниже отметки «прескверно» брел к себе в лабораторию, распугивая всех сотрудников на пути. Сказать, что его не любили в коллективе — ничего не сказать. В корпорации считалось плохой приметой встретить доктора Кима с утра. И с вечера тоже. Принципе встретить. Говорили, что от Сынмина нельзя было просто так уйти, всего два варианта (и оба так себе): или расстроенный влачишь свое существование прочь, или взбешенный идешь нахуй. Короче, при виде тощей фигуры в черном хирургическом костюме люди внезапно испытывали желание стать одним из кипарисов, которые в клинике стояли вдоль голубовато-серых стен. Сынмин дошел до своего кабинета. Работать он не собирался, поэтому завалился на кресло и закинул ноги на стол. Как же сильно он ненавидел тупиц всяких, единственная вещь, которая вызывала у него больше негативных чувств, — это необходимость переделывать. Сынмин лениво скролил файлы с отчетами о состоянии своих пациентов, результаты МРТ и реабилитационную диагностику, тех, кто побывал у него на операционном столе и тех, кому это еще только предстоит. Все было относительно неплохо, стабильно. Проекты Кима всегда были безупречными, он крайне редко вносил поправки. Такой случай как с объектом 23 — нонсенс. Это ж как сейчас надо будет извернуться, чтобы из бесчувственного тела сделать истеричный, пугливый комок нервов? Сынмин просто надеялся, что Ли Минхо взбесится и укатится к чертям собачьим (в смысле туда, откуда пришел, а прибыл он очевидно из тех краев). Сынмин открывает прилетевший на почту файл. — А… Ликси.. Ну привет, четверочка, как наше самочувствие? — спрашивает он у монитора, открывая видео. Там один из новых пациентов наносит хук справа одному из санитаров, материт сотрудников на чем свет стоит, пока они его пытаются отловить в малюсенькой комнатке с мягкими стенами. Он уворачивается истерично орет, объясняя, куда все врачи могут пойти и чем там должны заняться. Из цензурного — только предлоги. А ведь санитары всего лишь хотели взять у него кровь на анализ. Сынмин перематывает видео на начало и записывает ругань на диктофон. Пусть будет. Для важных переговоров. Сам доктор Ким сказать лучше не смог бы, он же косит под человека высокой культуры. А аудио… отправит его директору, если тот всё же прикажет перекроить Хёнджина за недельку. — Что ж ты такой буйный у меня? — спрашивает Сынмин, пересматривая видео. Объекта 4 в итоге скрутили, но все равно. Он нужен более спокойным. Доктор Ким просматривает историю операций и думает, как бы еще пошаманить над этим экспонатом. У этого номера 4 была несгибаемая воля и фантастическая жажда жизни. Предыдущая бригада билась с ним, но стоило подавить одно — вылезало другое. В итоге проблемное, но красивое, тело передали под насмотр доктора Кима, который мог любого человека заставить считать себя часами с кукушкой. Пациент 4 никак не желал становиться послушным, каким хотел видеть его покупатель. В некоторых людях на всех уровнях заложено жизнелюбие. Это и неудивительно, что номер 4 так сложно переделать. Парня нашли на улице в одном из самых неблагополучных районов. Он шатался там под кайфом несколько месяцев и остался жив, что само по себе чудо. Люди корпорации долго следили за ним и уволокли в клинику, когда тот отхватил передоз. Так, пару месяцев назад подписали свидетельство о смерти некого Ли Феликса, а его вполне живое тело попало на операционный стол. Большинство товара клиники — воспитанники сиротских приютов, остальные — неблагополучное население или кто-то, кого врачи вытащили с того света. Сынмин не успевает принять решение, какой курс назначить объекту 4, дверь с пинка распахивается, на пороге директор в истинном обличии. Чертила. Ни капли любезности на лице. Мразота двуличная. — Доктор Ким, что вы себе позволяете? — Мне запрещено сидеть, закинув ноги на стол? — прикидывается идиотом Сынмин, исключительно ради лицезрения бешенства на лице Пака Джинена. — ХВАТИТ!!! — кулак директора ударяется о стол. — Боюсь-боюсь, — флегматично без тени улыбки уверяет Сынмин, поднимаясь на ноги. — Не надо кричать, Вам это не поможет. Господин Джинён, переходите к сути, пожалуйста. Квадратное лицо директора перекашивает до формы параллелограмма. Сынмин старается не застонать от удовольствия — такая услада для глаз. Только из-за таких моментов он всем знакомым говорит, что любит свою работу. — Подготовь объект 4 для господина Ли к концу этой недели, — требует директор, совладав с эмоциями. — Феликса? — вскидывает брови Сынмин. — Он же убьет мистера Ли. Вы видели, какой он буйный. — Так сделай с этим что-нибудь. Это твоя работа. — Чтобы потом господин Ли сказал, что Феликс недостаточно сопротивляется? Тогда я вообще не буду ничего менять. Будет ему и сопротивление, и несгибаемый персонаж. Пусть хоть придушат друг друга. — Делай что угодно, главное, чтобы клиента все устроило. Всё, что записал со слов господина Минхо, запрограммируй Феликсу. — Вы хоть представляете, какое агрессивное воздействие надо будет оказать на сознание Феликса, чтобы он кого-то умолял и плакал? Интересный факт: Феликс весь штаб хуями кроет уже пару месяцев, а двое санитаров по его милости в реанимации. — Тогда заставь его бояться всего на свете, Ким!!! Тебе напомнить про контракт? — Не смейте, — тон Сынмина становится железным. — Хороший мальчик, — осклабивается Пак Джинен, — у тебя неделя. — Всего лишь? — Ты отказался срочно переделать Хёнджина, потому что там тяжелый случай. Я договорился с Ли Минхо, он согласен на номер четыре с уговором на конкретные сроки. Чем Вы опять недовольны, доктор Ким? — Чем? — вскидывает брови Сынмин, он всегда недоволен всем вокруг, особенно общением с директором, с клиентами, необходимостью работать в спешке и много чем ещё. — Берите ручку записывайте. Мне не нравится, что… — Прекратите паясничать, — жестом обрывает длинный список господин Пак. — У Вас и так мало времени потратьте его на Феликса. — Сомнительно, но пойдет, — соглашается Сынмин. — Позвольте задать последний вопрос. Феликса отдаем господину Ли, А господину Со тогда кого? — Это не ваши проблемы, доктор Ким. — А куда пациента 23? — Он больше не ваш пациент. Им займется доктор Чон. — А давайте! — отмахивается Сынмин, возвращаясь в рабочее кресло, — ломайте само совершенство, только потом не зовите меня это исправлять. — Если позову, то Вы прибижите как миленький, доктор Ким, Вы сами подписали контракт. Сынмин скрипит зубами. Его оскорбляло, что алмаз его научных изысканий отдают переделывать. Видите ли клиентам нужны чувства у их игрушек… Ким искренне не понимал, кому нужны эти бесполезные эмоции. Ну и пофиг… У Сынмина теперь проблема в лице особо буйного Феликса. — Мистер Джинен, мне надо работать. Свалите отсюда сами, пока я Вас не попросил. Как вы знаете, я не очень хорошо умею просить вежливо. — Осторожнее, доктор Ким, или мы с вами поссоримся. — Мистер Джинен, мы с Вами никогда и не мирились. До нескорой встречи, надеюсь. — Успешного дня, доктор Ким. Вы можете воспользоваться операционной 3. — Я предпочту одну из тех, что на втором этаже. — Они заняты, утрудите себя спуском на цокольный этаж, если соберетесь оперировать номера четыре. Второй этаж закрыт до конца недели. — Но я на завтра на целый день забронировал под себя операционку номер 11. — Доктор Ким, второй этаж только ради вас не откроют. — Говорите правду. Второй этаж только из-за меня и закрыт. И что же там такого сверхсекретного делают? Какую-нибудь глупость? — насмешливо фыркает Ким. — Боитесь, что я случайно загляну в кабинет и увижу, на какую дрянь вы тратите бюджет? Не переживайте. Мне плевать. Только меня всякие глупые эксперименты не втягивайте. Не хочу портить репутацию. — Вы удивительно неприятная личность, Доктор Ким. — А Вы директор научно-медицинского центра, который ни слова не понимает в биологии младших классов, — парирует Сынмин. — Перестаньте от меня скрывать чужие эксперименты, я же точно вам скажу, какой из них провальный. Но вы же шифруетесь, а потом начинается «Доктор Ким, у чужого пациента растроение личности. Исправьте немедленно», «опыт прошел неудачно, посмотрите, что можно сделать», «Доктор Ким, вы…. — Хватит, — обрывает директор. — Займитесь Феликсом. А оценкой качества работ других сотрудников займусь я. — Валяйте, — с выражением великой усталости отмахивается Сынмин. Всё же есть плюсы в том, чтобы быть самым талантливым специалистом в здании. Он слишком ценный кадр: его не уволят, даже если он насрет клиенту в ботинки. — Чтобы до конца недели вашей ноги на втором этаже не было, — сухо напоминает директор. — Приму к сведению. Подпишите сразу допуск на модернизацию Феликса, пока не ушли. Сынмин достает типовой отчет, в котором позже от руки надо будет написать полную историю вмешательства в рассудок пациента. — Он пустой, — сообщает Джинен, глядя на лист, но оставляет подпись. — Я заполню список процедур позже, вы все равно не поймете там ни слова. Мы же не хотим встретиться с вами лишний раз? — Читаете мои мысли, доктор Ким! Счастливо оставаться. Дверь за директором закрывается. — Да чтоб ты забыл сюда дорогу, — бормочет Сынмин.