Гибкость слов или о сути вещей

Они сидели в каком-то вычурном — спасибо кое-кому с пристрастием разбрасываться деньгами — ресторане уже почти два часа. Рацио в мельчайших, уже даже не дробных, а стёртых в порошок подробностях объяснял, как именно должен сработать их дальнейший план. Чужую шутку про «надёжность пенаконийских часов» он показательно проигнорировал, закатив глаза. Авантюрину же казалось, что Рацио оперирует минимум — загадками, максимум — фундаментально неизвестными ему понятиями. Ноты низкого голоса дробились и смешивались в нелепую чушь, дальше — и вовсе в полную несусветицу. Его лихорадило, мерзкий холодный пот окутывал спину, по рукам ползла мелкая дрожь. Все попытки сосредоточиться оказались тщетны. Рацио помолчал, смерил его взглядом, не то раздражённым, не то обеспокоенным, хмыкнул. — Вы слушали? Авантюрин едва заметно дёрнулся. Плохо, терять бдительность — явно не то, чего он добивался. — Разумеется, доктор! Чтобы я и не слушал вас? — приторная улыбка расползлась по лицу столь насильно, что щёки чуть не свело судорогой. Его, как всегда, в самый неподходящий момент захлёстывала неуместная, почти беспричинная паника. — Тогда повторите, что я только что сказал. — Рацио нахмурился, откинулся на спинку стула и скрестил руки у себя на груди. — Проще простого! — Авантюрин, в противовес, подался чуть вперёд, опираясь подбородком на свою ладонь. — Вы спросили, слушал ли я. — Не прикидывайтесь идиотом. — Рацио едва заметно цокнул языком, и взгляд его потемнел. — Если Вы пропускаете все мои слова мимо ушей, я не вижу никакого практического смысла в продолжении этого диалога. — сказал он холодно и поднялся. Верёвка, держащая лезвие гильотины над Авантюрином, с хрустом порвалась. Стыд. Из всего, весьма скудного нынче, если быть честным, спектра эмоций он почувствовал именно его — стыд, непривычный и до мерзости простецкий, окутывающий очередной волной озноба с головы до ног. Нет, ему не хотелось до одури схватить Рацио за руку с жалким, умоляющим «постой» и усадить обратно за стол, не хотелось сказать: «Да, я не слушал, а ещё мне тревожно до смерти, словно меня рвёт изнутри и расщепляет на атомы». Авантюрин не признавал слабости, хрупкости человеческого тела и души, никогда не просил о помощи, никогда не хотел, чтобы в его осколки кто-то вглядывался, или, хуже того, дробил их в попытках склеить. Поэтому всё, что он смог сделать — сжать под столом руки, ощущая предательское покалывание в носу. — Вы собираетесь здесь ночевать? — он искренне не ожидал, что услышит ещё хоть что-то от доктора сегодня, думал — уйдет. Исчезнет, словно и не было, пропадёт туда же, куда пропали детство, семья и счастье, куда затянуло сам свет. Но он не исчез, наоборот — нависал теперь холодной тенью, глядя куда-то в спину, заставляя невольно сжаться. — Вам бы не помешал свежий воздух. Авантюрин помолчал, медленно встал из-за стола и развернулся, глядя ему в глаза. — Приглашаете меня на прогулку, док? — шутливо выдавил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно привычней. — Вы вольны называть это, как вздумаете. — отбился Рацио, хотя в голосе не читалось ни капли злости, и внезапно выставил локоть, как бы предлагая за него ухватиться. — Идёмте. Авантюрин опешил, запоздало принимая это странное предложение. Предплечье Рацио было тёплым, контрастировало с его заледеневшими от стресса пальцами, заставляя невольно цепляться крепче. Мир вокруг крутился, вертелся и плясал, словно кто-то втихую заменил линзы очков на калейдоскоп. В ушах дребезжало, и Авантюрин успел проклясть себя за неспособность угомонить свой бесноватый и глупый организм. Казалось, он постоянно воевал против него, то и дело демонстрируя новые трюки и фокусы, напоминая о том, что у раба рабов быть не может, следовательно, подчиняться воле авгина он не собирался. — Авантюрин. — негромкий голос попытался проникнуть в пучину лучом света, когда Рацио остановился, позволяя вынырнуть и вдохнуть. Оказалось, они стояли в парке у пруда. Догорали сумерки, вечер был тёплым и совсем чуть-чуть по-летнему морозным. Где-то наверху беззаботно кружились и кричали ласточки, наполняя тишину свистом. Рацио помолчал. — Послушай, как шуршат от ветра листья. — не столько даже сказал, сколько тихо попросил он. Авантюрин в недоумении даже не заметил смены обращения, но просьбу выполнил — листья действительно едва колыхались, издавая шелест. — Это... Какой-то из ваших методов заговорить мне зубы, доктор? — нарочито игриво спросил он, чувствуя себя нелепо и сутулясь, словно желая спрятаться. — Нет. — серьёзно ответил Рацио, словно шуток не понимал вовсе. — Это одна из техник борьбы с тревогой. Людям, страдающим от мыслительных распрей, полезно переносить фокус внимания изнутри вовне. — Оправдываете свой титул. — Авантюрин не сдержал смешка и улыбнулся теплее, чем привык. — Что ещё посоветуете? — Это не титул. Помогает трогать вещи. — Рацио оглянулся в поисках примера, но в расстоянии нескольких метров не обнаружилось ничего, соответствующего его внутренней оценке, поэтому он, как ни в чём не бывало, протянул вторую руку раскрытой ладонью вверх. Авантюрин с опаской вложил в неё свою. — Думать о текстуре, температуре и весе объекта. — в дополнение к своим словам он несколько раз качнул рукой, как бы обозначая её тяжесть. — Вот как, — улыбнулся Авантюрин, больше не находя сил язвить и стараясь отогнать прочь все ненужные, бесполезные мысли о тепле, — спасибо за совет, док. — Обращайтесь. Рацио убрал руку, и, хотя Авантюрин всё ещё держался за его предплечье, ему еле удалось сдержать разочарованный вздох. От того, сколько раз тело и чувства подводили его сегодня, хотелось выть. — Вы слишком много думаете. — заметил Рацио следом, возобновляя шаг. — Вам это вредно. — «Вам вредно думать» — почти оскорбление. — усмехнулся Авантюрин. — Я ранен. — Будьте добры не переворачивать мои слова с ног на голову. — Рацио ненавязчиво потянул за собой, и они поднялись на небольшой мостик, остановившись посередине. Авантюрин свесился с перил и посмотрел вниз. Там редкие опавшие листья мешались с водорослями, рассекая гладь множественными кругами. — Послушайте, как шумит вода. — беззлобно передразнил Авантюрин, сам не зная, зачем, когда в кои-то веки кому-то было небезразлично его эмоциональное состояние. — Быстро учитесь. — кивнул Рацио и помолчал несколько секунд, тоже глядя вниз. — Чудесный звук. — Ах, точно, вы же у нас большой любитель поплавать. — Авантюрин улыбнулся снова, почти с детским шкодливым любопытством вглядываясь в чужое лицо в ожидании реакции. — Вода прекрасно успокаивает душу и тело. — объяснил Рацио, игнорируя подкол. — Говорят, что она «смывает негативные эмоции». Это, конечно, весьма ненаучная формулировка, однако действенность метода от этого не страдает. Я склонен считать, что так оно и есть. Авантюрин рассмеялся. Не как обычно: задорно, звонко и фальшиво; наоборот — как-то неловко, хрипло и тихо, словно и вовсе не знал, каково это. Рацио, Рацио... До чего же простые, а иногда даже трогательные вещи он преподносил столь занудным языком, словно читал лекцию... Впрочем, с его родом деятельности это было неудивительно. — Вам тоже не помешало бы. — Рацио поднял бровь, не понимая причины смеха. Авантюрин хохотнул снова. — Боюсь, в вашей ванне нам двоим места не хватит, — он искренне наслаждался любой возможностью смутить доктора, поэтому натянул фальшиво-грустное выражение лица, — или вы хотите оставить меня одного? Рацио обречённо вздохнул и закрыл лицо рукой. — Я убеждён, что с вашим... финансовым положением, — кажется, он пытался подобрать слова, — поиск собственного места релаксации не составит вам труда. — Разве суть лишь в деньгах? Рацио замолчал. Совсем непривычно не нашел ответного аргумента сразу, будто взаправду задумался. — Ну? — не стерпел Авантюрин, выглядя весело и будто угрожающе одновременно, словно наслаждаясь своим ударом. — Найдёте какой-нибудь ответ в своей базе данных? — Я согласен с тем, что пустоту внутри роскошью не закрыть, — слегка неуверенно начал Рацио, возвращая своему голосу привычный тон после, — однако вы всегда можете позволить себе услуги психотерапевта. — Я уже не удивляюсь тому, что вы каждый раз окунаете меня лицом в лужу. — Авантюрин усмехнулся. — Хуже всего то, что вы всегда правы. — Тогда, может, начнёте прислушиваться? — Вывалить нутро незнакомому человеку для меня сродни тому, чтобы собственноручно поднести пистолет к виску. Хотя второго я не боюсь. — признался Авантюрин прежде, чем успел это осознать, но отступать было поздно. — Я не готов, чтобы кто-то копался в моей голове. Пока что. Рацио помолчал снова. — Я могу выслушать вас, если будет потребность. — предложил он, задумавшись. — Разумеется, в ваши психотерапевты я не записываюсь, однако чисто по-человечески помочь буду не против. Если, конечно, пройду ваш «свой-чужой»-фильтр. — Вас подменили? — предпринял очередную попытку отшутиться Авантюрин, запихивая хрупкую надежду куда подальше. О-о, нет, только не это, он ведь никогда не просил (врёт), чтобы его кто-то понял, принял и послушал; будет ведь только хуже: сосуд треснет, содержимое хлынет гейзером, затопит и расплавит всё вокруг, а потом и его самого. — Не совсем понимаю, за кого вы меня держите. — Рацио снова нахмурился. — Вы в курсе, что совершенно не умеете принимать помощь? — Снова окунаете меня в лужу, доктор. — Вы окунаетесь сами. — Не без вашей помощи. — Вы невыносимый упрямец. — Под стать вам. — Туше. — Рацио вздохнул и снова поднёс руку к лицу, давя на переносицу. Было очень непривычно видеть, как он сдаётся в споре, кому скажи — не поверят. Авантюрин заулыбался. Чудовищно глупо и нелепо, как-то слишком уязвимо, но очень весело. Засунул руки в карманы брюк, отвёл на мгновение взгляд, с излишней внимательностью вглядываясь вновь в воду внизу. — Умеете вы удивить, доктор. — сказал он, так и не глядя собеседнику в лицо, и покачнулся на ногах, с пятки на носок. — А в экспрессивности меня обвиняете. — Извините? — возмущённо отозвался Рацио, звуча даже забавно. — Не я устраиваю одним эонам известные представления, добиваясь чёрт знает чего от толп людей. Авантюрин тяжело вздохнул, оперся локтями на перила моста и замолчал. Рацио неуверенно окинул его взглядом: всегда ослепительный, теперь он казался каким-то загнанным, неловким и неуместным, словно от его образа ломкой штукатуркой отвалилось несколько кусков, растворяясь в тёмной воде. — Что такое, доктор? — спросил Авантюрин неожиданно, поворачиваясь в сторону и встречая взгляд Рацио. — Глазки красивые? — Объективно говоря, да. — тихо произнёс тот, вглядываясь. — Любой бы сказал так же, как минимум потому, что частотность вашего цвета глаз стремится к нулю, а люди склонны считать редкое красивым, и наоборот. Авантюрин засмеялся совсем горько, закрывая лицо руками, словно у него заболела голова. Ну да, как же, чего он ожидал? Услышать искренний комплимент от этой ходячей вычислительной машины? — Будь моя воля, я бы их продал. А то и отдал даром. — Почему? — Рацио звучал ещё более растерянно, чем прежде, искренне не понимая причин. — Потому что. — просто ответил Авантюрин, не желая вдаваться в подробности ненависти к самому себе. — Это не ответ. — Не на всё во вселенной есть ответы, док. Тебе ли не знать. — кажется, энергии перестало хватать даже на формальное обращение. — Я считаю, что отсутствие ответа — лишь причина его искать. — Ты невыносим. — Авантюрин согнулся, сдавленно усмехнувшись. — Могу приоткрыть завесу тайны, раз ты так жаждешь истины: мне сейчас по стечению обстоятельств немножко нехорошо, и я не очень-то желаю ворошить своё прошлое. Рацио помолчал вновь, и Авантюрин мог поклясться, что слышит скрежет шестерней в его голове. Чёртов учёный. — Вы принимаете тактильную поддержку? — спросил он чудовищно профессиональным и ровным тоном. Авантюрин замер то ли от неожиданности, то ли от желания провалиться под землю от всей абсурдности сложившейся ситуации. — Ты шутишь? — нервно хохотнул он. — Да или нет? — Да? — Авантюрину было искренне интересно, что это значило. Рацио, помедлив, положил ладонь ему на спину. Тепло. Авантюрин убрал руки от лица, поворачиваясь к собеседнику снова. В чужих глазах читались неловкость и беспокойство, что поразило его ещё сильней, и он невольно вскинул брови, ожидая хоть какого-то объяснения. Его не последовало. Вместо этого он почувствовал, как чужая рука слегка покачнулась, словно пытаясь погладить. Это действие окончательно раскололо картину его мира, которая и без того весь вечер норовила треснуть, пополам. И он… не смог ничего сказать. Не смог придумать шутки или колкости, не смог придумать благодарности, не смог придумать вообще ничего, словно в голове остались лишь глухая пустота и одно-единственное «тепло». Рацио непривычно молчал тоже, поочередно глядя то в чужие глаза, то на чужую спину. Со стороны могло показаться, что они говорили о чём-то посредством мысли, но это, очевидно, было не так. Наверное. — Почему ты это делаешь? — заговорил первым Авантюрин. — Потому что тебе нехорошо. — просто ответил Рацио. — Не помогает? — …Помогает. — признание слетело с губ само по себе. — Немного. — Будет ли объятие обладать большей степенью позитивного влияния на ваше самочувствие? — выдал Рацио на одном дыхании. — Фрик… — Авантюрин рассмеялся, снова улыбаясь искренне. — Кто вообще так говорит? — Я. Всё же? — он вытянул вторую руку вперёд, и на секунду показалось, что она дрожала. Авантюрин вздохнул, развернулся и рваным движением прижался ближе, обхватывая чужое тело руками. Рацио обнял его в ответ, и тепло окутало всё существо как-то разом, и сразу стало так спокойно, так уютно и хорошо, словно он вернулся домой. — Ты, значит, любишь обниматься? — пробубнил Авантюрин, устраиваясь поудобнее. — Ситуативно. — ответил доктор, качнув головой, и провел рукой по чужой спине. И Авантюрин растаял. Вздохнул и прикрыл в блаженстве глаза, не желая думать ни о чём — даже о сущности происходящего в данный момент. Ему вообще, если быть честным, не хотелось, чтобы происходило хоть что-то помимо этого — тёплых ладоней и тихого голоса где-то над головой. Они простояли так, наверное, с минуту, пока ощущение неловкости у Авантюрина не поднялось выше допустимой в его системе отсчёта отметки. — Долго так будешь стоять? — спросил он нехотя, стараясь не звучать грубо при всей остроте слов. — Столько, сколько потребуется. — ответил Рацио и спешно добавил: — Вам для восстановления. — Боюсь, что тогда тебе придётся стоять тут вечно. — хихикнул Авантюрин, тут же посчитав этот комментарий излишним и тушуясь. — Забудь. Время позднее. Не спешишь пойти баиньки? — И бросить вас на растерзание собственных мыслей? — хмыкнул Рацио, игнорируя странный подбор лексики. — Спасибо, потерплю. — Вау, — протянул Авантюрин игриво и, на свой страх и риск, посмотрел вверх, слегка отстраняясь, так, что теперь его руки лежали на чужой талии, — какой ты, оказывается, терпеливый… Рацио смутился. Авантюрин отметил это с каким-то внутренним восторгом, словно только что одержал над ним победу. — Весьма. — вздохнул Рацио, сдаваясь. — А вы, по всей видимости, любите это самое терпение испытывать. — Ну-ну, доктор! — усмехнулся Авантюрин ещё веселей, и его стало заносить. — Я помогаю вашей исследовательской деятельности. Предел познаётся стремлением к его границам, не так ли? — Давайте сделаем вид, что вы сформулировали свою мысль корректно, и я её понял. — Рацио устало сжал переносицу пальцами. — Вы сегодня сговорчивей, чем обычно! — хихикнул Авантюрин. Глаза его засветились. — Рад, что вы оценили. — ответил Рацио до смешного ровным и при том саркастичным тоном, после чего легонько провёл по чужим плечам. — Вам, судя по всему, полегчало. — Ох-х, какая наблюдательность. — Авантюрин отодвинулся и шутливо закатил глаза. — Вывод верный, можете собой гордиться. — Вот уж спасибо. — Рацио повернулся и возобновил ход. Авантюрин последовал за ним. — Вы хоть иногда говорите что-то искренне? Авантюрин помолчал, ощущая себя… уязвлённым. — Я, по-вашему, никогда не говорил вам ничего от чистого сердца? — попытался улыбнуться он, но вышло так себе. — Многовато двоякости. — пожал плечами Рацио. — А сердце у вас вообще каменное. Седьмой степени твёрдости, если память не подводит. — Очень остроумно. Обязательно оценил бы вашу шутку в другой раз. — проворчал Авантюрин, сунул руки в карманы и замолчал. Некоторое время они шли в тишине. Рацио с удивлением отметил, что чувствует мелкие уколы чего-то, похожего на вину. Не то чтобы он когда-то заморачивался о влиянии своих слов на других людей — в чём смысл обиды на сухие факты? — однако здесь и сейчас моральный компас немного сдвинулся (на самом деле, он покатился в бездну едва ли не с первой встречи с этим невыносимым картёжником), и стало как-то совестно. Рацио безупречно умел говорить, но не шибко умел разговаривать, и потому нужные сейчас слова никак не собирались в его голове во внятную и целостную конструкцию. — Я вас задел? — с горем пополам он сумел вычленить из вороха мыслей вполне подходящий вопрос. Авантюрин усмехнулся. — Мне не впервой такое слышать, — отстранённо ответил он, пытаясь выглядеть как можно более непринуждённо. — Вы снова не ответили на вопрос, — покачал головой Рацио, — из того, что вам не впервой такое слышать, не следует вывода о том, задевает вас это или нет. Будьте добры конкретизировать. — Авантюрин окинул его нечитаемым взглядом, и Рацио неловко добавил. — Пожалуйста? Авантюрин с удивлением прыснул со смеху. — Ого, — выдохнул он, — обезоружил. Удивлён, что ты знаешь такое слово. Рацио снова промолчал, поглощённый поиском нужных слов в своей внутренней библиотеке. Он выглядел искренне озадаченным: даже пропустил очередную колкость, и Авантюрину хватило такого ответа с лихвой. — Хорошо, давай представим, что ты раскаялся, — кивнул он, — не кисни, Клипота ради, а то меня сейчас тоже потянет на извинения. Авантюрин посмотрел на него с улыбкой. Тот неуклюже двинул локтем в приглашающем жесте вновь, и они продолжили путь рука об руку. — Ночь сегодня, всё же, чудесная, — вздохнул Авантюрин, вглядываясь в небо и блаженствуя от ощущения тепла чужого тела, — спасибо, что вытащил меня подышать. — Я рад, что вам это пошло на пользу, — кивнул Рацио, — однако по бреду прослушанный вами план крайне необходимо будет обсудить ещё раз. — Ох-х, ну вот кто тебя за язык тянул? — шутя заныл Авантюрин. — Всю романтику своей работой испоганил… — Мы, по вашему, на свидании? — проворчал Рацио, но рука его ощутимо напряглась. — Да кто ж тебя знает, — нарочито невинно протянул Авантюрин, пожимая плечами и изо всех сил стараясь скрыть собственное волнение, — пригласил на прогулку при луне, ручку подал… Рацио, ожидаемо, не ответил. Авантюрин с интересом нашкодившего котёнка вгляделся в его лицо: между бровей залегли небольшие складки, а мышцы челюсти сжались, словно он плотно сомкнул зубы. — Что, даже не возразишь? — удивился Авантюрин, ухмыляясь, пока сердце в груди заходилось суматошным стуком. — Во-первых, сегодня новолуние, — деловито отозвался Рацио. Авантюрин усмехнулся от мысли о том, что если бы у доктора сейчас были очки, то он бы их непременно поправил. — Во-вторых, я не вижу в этом никакого практического смысла. — Даже так? — удивился Авантюрин. — Значит, я могу называть это свиданием? — Повторюсь: вы можете называть это, как вам вздумается. Слова не опровергают и не утверждают сути вещей. Они лишь являются созданными людьми маркировками, служащими для- — Эоны, — захохотал Авантюрин, сгибаясь пополам, — какой же ты нудный, сил моих нет... — Если вас что-то не устраивает, можете со мной не разговаривать, — стушевался Рацио. — Размечтался! — от улыбки заболели щёки. — Ты от меня так просто не отделаешься. Рацио вздохнул, повернулся и ответил непривычно ласково: — Договорились. Хрупкий росток надежды, поселившийся прямо под каменным сердцем, впервые зацвёл.