Диптих в рамках полусвета

Лицо старухи обветрено и изрезано глубокими морщинами. Ее блеклые глаза закрыты пеленой слез. — Здесь погиб мой внук, — говорит она. — Он был одним из вас… Художником. Ее скорбь накрывает меня с головой, душит и терзает как одичалый пёс. — Как его звали?.. — спрашиваю я, но старуха качает головой и отворачивается. — Какое это имеет значение, когда его уже нет на земле? У духов нет имён. Мне нечего ей ответить. Мы идём по серой от пепла земле, где когда-то стоял храм. Я держу старуху за руку, и ее боль смешивается с моей болью. Я переживу ее за нас обоих. В городе меня узнают в лицо и уважительно здороваются. Выражают соболезнования. Спрашивают, чем могут помочь. Все, что осталось от погибших в пожаре, предано земле. Со временем и останки храма уйдут туда же. Почва примет их, и через годы на ней вырастут деревья и цветы. Природа напишет свои картины на месте трагедии и залечит все раны. Пока же я пытаюсь залечить свои. Я возвращаюсь на пепелище и рисую, пока рука не начинает неметь, а в глазах плясать яркие цветные пятна. Мазок за мазком воссоздаю ту ночь и переживаю все заново. Что я чувствую? Всепоглощающую потерю и отчаяние. Но теперь среди их оттенков пробивается горькая тоска. Я тоскую по тому, чего не было и не могло быть. Тоскую по тому, кого никогда не существовало. Металлический лепесток лотоса в моей руке похож на обломок клинка. Тонкая искусная работа. Возможно, он сам сделал этот смертоносный цветок, теми же руками, какими писал свои картины, стоя плечом к плечу со мной. Руками, которыми он обнимал меня, утешая. Я не могу в это поверить. Но моя находка слишком красноречиво говорит о том, что это правда. Я крепко сжимаю лепесток в кулаке и чувствую, как острые края металла впиваются в ладонь. Полную крови землю орошают свежие капли. Боль смешивается с болью, вытекает из раны красной струйкой. Но мне не становится легче. Когда я уйду отсюда, то возьму с собой кисти, краски и этот обломок. И перед тем, как начать новую картину, я буду смотреть на него. Проживать боль. Переживать боль. Вспоминать о том, что цветение лотосов может быть обманчивым. Как и его улыбка. Я не знаю, какую дорогу выберу. Возможно, она сама выберет меня и поведет, но одно мне известно очень хорошо. Куда и как бы я ни пошел, он будет моей конечной целью. Я не желаю ему ни боли, ни страданий, хотя это было бы справедливо. Я не хочу, чтобы он испытал то же отчаяние и тоску. Я не буду искать его ради мести и не скажу о нем ни единого дурного слова, даже если он заслужил их. Не стану ненавидеть. Не смогу. Есть вещи, которые не получится отвергнуть. Не получится забыть. Пусть и оказалось, что они служили какой-то загадочной цели. Однажды я узнаю, что это за цель. Когда-то в моей голове звучали голоса магистров. Теперь, когда бессонница настигает меня, и воспоминания оживают, я слышу его голос. Он сплетается с шумом прибоя и гомоном городской улицы. Я слышу его в своей комнате в храме и в шелесте листвы сада, где мы рисовали вместе. Я слышу его в грохоте и реве пожара. В каждом людском вопле и взрыве пламени. Мой разум корчится от ужаса и отчаяния. Внутри разливается черная краска, смешивается с красной кровью и золотыми слезами. Я не могу сдержать рыданий, но мне давно уже нечем плакать. Это самое большое несчастье. Когда я, наконец, закрываю глаза, они сухие, как и мое сорванное от криков горло. Сон не приносит мне облегчения — он приносит его. Каждый взгляд. Прикосновение. Каждое доброе слово, от которого сердце билось в груди, как птица в костяной клетке. Я сплю и переживаю все заново… Однажды я отвёл его к лотосовой заводи. В храме она считалась священным местом силы, где каждый мог найти вдохновение и покой. Я показал ему буйные темно-зеленые заросли с яркими розовыми бутонами, готовыми расцвести. Он сказал, что они похожи на меня. Мне снится золотой день июля, гладь заводи и его лицо, когда он смотрит на цветы, касаясь их кончиками пальцев. Моя неспящая память оживляет запах стоячей воды, нежное тепло солнца и влажный жар на моих губах. Во рту сладко, как в лотосовой сердцевине. Разум молчит, позволяя говорить телу. Со мной так впервые. Когда я шепчу ему об этом, он смотрит на меня топкими глазами, полными вязкого янтаря позднего меда. И я чувствую, что исчезаю в них. Вокруг нас пылает обжигающее пламя такой ослепительной силы, какую я никогда не смог бы вызвать один. Пробудившись, я задыхаюсь в безмолвном плаче. Кошмары тоже бывают светлыми. Человек напротив выглядит устрашающе: огромные руки, жилистая шея, маленькие черные глаза, полные угрозы. Он хочет, чтобы я боялся его. Но я не боюсь. После того, что мне пришлось пережить, во мне больше нет страха. Кроме одного. Никогда не отыскать его. — Я дам тебе информацию, — говорит мне человек, — но что ты собираешься сделать? Убить Золотого демона? Ха, придется постоять в очереди. Я качаю головой. — Нет, — отвечаю спустя несколько мгновений и тяжёлых ударов сердца, — я просто хочу поговорить. Он смотрит на меня с непониманием, сплевывает на пол и вскоре уходит. Я никогда не смог бы его убить, как никогда не смог бы убить и себя. Между нашими смертями для меня нет разницы. Человек сказал, что вряд ли у меня что-то получится. Он неуловим. Его ищут слишком многие, но никто не сумел увидеть даже его тень. Я могу сомневаться в своем искусстве, в жизни, в дороге или себе самом. Но одно остаётся несомненным: однажды я отыщу его. Когда это случится, мы поговорим. Я буду смотреть на него в новом свете, смешивая краски прошлого и настоящего. Я нарисую все, что знаю о нем. Хорошее, дурное, грязное и светлое. Без прикрас, без фальши и лжи, то, что видят мои глаза и сердце. Ненависть и обида — не самые честные чувства. Они создают яркую грань между хорошим и плохим, заставляя принимать темную сторону. Но в темноте тоже есть свет. Нельзя его терять. Я нарисую его таким, каким вижу — кристально ясно. Я покажу то, что он сам не видит в себе. Моей рукой поведут самые искренние чувства, которые хранят самую чистую правду. Надежда сольётся с отчаянием, вера с предательством. Боль с радостью. Я буду смотреть на него через призму этих чувств и проживу каждый миг его и своей жизни, отображая их на холсте переплетением множества цветов. Однажды я перерисую все заново, от начала до конца. Его. Себя. Нас вместе. Я поменяю местами прошлое и будущее, окрасив в яркие тона все, что оставило раны в наших сердцах. Я нарисую цветы поверх наших шрамов. Потоки сияния, бьющего из-под покрытой золой земли. Лотосовую заводь в июльский день. Я окружу нас яркой тьмой и бледными пятнами света. Тьма освободит нас. Свет обнажит все настоящее, что спрятано глубоко внутри. Я смогу все изменить. Я отдам свою кисть любви. И последую за ее вдохновением.