***
- Как я выгляжу? - спросил Данте у своего соседа по общажной комнате. Отвлекшись от книг, Куромаков (такая фамилия была у соседа) бросил оценивающий взгляд на Данте и ответил: - Достаточно представительно. Куда идёшь? - На романтическую встречу, - ответил Данте, перекидывая через плечо ремень бордовой кожаной барсетки. Куромаков учился на специалиста по управлению правовыми рисками, поэтому приходилось много зубрить. И много подозревать нехорошего. - Надеюсь, не с Романом Фёдоровичем? Я видел вас сегодня в столовой, а зная твои необычные вкусы... Данте по-доброму усмехнулся. - Истина жестока, но ее можно полюбить, и того, кто ее полюбил, она делает свободным. Куромаков возразил: - Но из-за подобного нарушаются нормальные учебные отношения, оценки становятся необъективными, другие студенты, которые это видят, все понимают, и такой дурной пример развращает! Подумай, какой вред ты принесешь окружающим! - Надобно хранить истину в тайне, чтобы избежать её опошления. Превратный смысл легко придать чему угодно злостным толкованием. - Легко сказать. Это, конечно, не моё дело, но я бы посоветовал тебе воздержаться от этой связи. Будут последствия. Данте, который уже стоял в дверях, лаконично ответил: - Редко судьба препятствует мудрому. И удалился из комнаты, оставив Куромакова с его книжками и полезной все же иногда осторожностью.***
- Спасибо за вечер, Данте, - сказал Роман, когда они вышли из ресторана примерно в восемь вечера, - ты специально подгадал, чтобы мы попали на живую музыку? - Для полного совершенства надо, чтобы подготовка была труднее самого дела. - Если бы ты так к занятиям готовился! - Лучше худо исполнять свой долг, чем хорошо - чужой. Роман засмеялся, а потом они вместе пошли к ближайшему спуску в метро. В тот поздний час людей в вестибюле, а затем и в вагоне набралось совсем немного. Данте задремал, сидя вплотную к Роману на обтянутом бурой кожей длинном сидении. Тот сначала оглядывался, но потом позволил себе расслабиться. Вероятность встретить знакомых в таком нелюдном месте была ничтожно мала. Однако... Есть у небес постыдный обычай: радость увидев, её погубить И сумасбродною волею ближних в безмерное горе её обратить. Перед самым закрытием дверей на очередной станции в вагон просочилась зелёная субстанция по кличке Варвар - его в университете знали все, а он в свою очередь знал многих. Этот недоучка-гитарист был платником и еле сводил концы с концами, поэтому промышлял попрошайничеством, воровством, а ещё вандализмом: однажды он изрисовал все фотографии на доске почёта черным маркером. Добавил гордостям университета рожки, хвосты, усы, вторичные половые признаки и прочие непотребства. Никто не знал, как ему это удалось, но подозревали, что он остался в университете на ночь. Как бы то ни было, этот парень был явно из "породы Мухортовых". Оглядев вагон на предмет людей, гипотетически способных пожертвовать ему денег за халтурную перепевку, Варвар сразу узнал преподавателя литературы и того гея-раздолбая с философского. - Какие люди! - отсалютовал он им и приготовился исполнять песню группы "Глисты". Роман заранее закрыл уши руками.***
Выйдя из вагона, Роман и Данте переглянулись. - Я его помню, - выдал Роман, - он с "информационной безопасности". Мошенник будущий. И он нас увидел и узнал! - Всякое неприятное событие неожиданно, - ответил Данте слегка нервно, - но неожиданность — необходимая часть жизни, ведь если бы мы точно знали будущее, оно стало бы прошлым. - О нашей встрече может узнать весь университет. Это очень серьёзно! - Честного человека можно подвергнуть преследованию, но не обесчестить. - Ты вообще слышишь, о чём я говорю? - Да. Положение наше незавидное, но я не вижу в этом повода для паники... Страх все истолковывает в худшую сторону. - Меня могут уволить, а тебя вынудить отчислиться! Данте молчал. Видно было, что он тоже напуган. Как бы правдоподобно не выглядело его вечное равнодушие, но вылететь из универа он явно боялся. Смотря на потерявшегося Данте, Роман подумал: "Да, ситуация не очень. Но чего я ожидал? Риски были с самого начала. Так почему бы, если страшное уже случилось, не оторваться на полную?" - Данте, - обратился он к студенту после недолгого раздумья, - может, не будем всё-таки волноваться раньше времени? Данте чуть улыбнулся, возвращая самообладание. - Человек, который с самого начала ведет себя достойно, избавлен от угрызений совести. - В таком случае... - начал Роман, - зови меня Ромео.***
Забывая в порыве о возможном будущем, Данте целовал Ромео, пока тот открывал квартиру. Любовь - это то, что запрещает слова и речи. Так зачем сходить с дороги, которую сам искал? - Ромео, - шептал Данте, когда они зашли, - Как будем? - Давай не будем пока рисковать. Может, между бедёр? Смазка есть. - Неспешность — есть истинная мера всех важных вещей. Идёт. Уже в небольшой спальне, когда Ромео снял рубашку, обнажив полный белый живот и круглую грудь, Данте сказал: - Когда мы прекрасны, мы прекраснее всего без нарядов. Огромное преимущество межбедренного секса перед анальным было в том, что к нему не надо было готовиться, и страсть, такая нужная в момент забытья, разгорелась с новой силой. Вставив между сочных ляжек смазанный член, Данте начал аккуратно двигаться. Ромео, сводя ноги посильнее, чтобы они достаточно крепко сжимали чужой пенис, ублажал себя. Отвлечься на грязь казалось таким сладким, что после долгих минут активных фрикций они оба кончили. - Мудрый не ведает печали, - сказал Данте, когда они лежали вместе на кровати после всего, - ведь радости полон мир для того, кто смотрит на всех без вражды и предубеждения. Ромео нашёл, что если бы они рассорились после выхода из метро или разбежались в страхе, то у них не было бы такого классного, пусть и банального секса. Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет.