Lionize

Разочарование. Глупость. Жар. Тишина. В кабинете нет ни единого лишнего звука. Изредка слышны утренние переговоры двух маленьких птичек за окном, сидящих на почти опавшей кроне высокого дерева. Лёгкий ветерок заставляет тонкую ветку клёна ударять по стеклу, создавая монотонный шум в ушах. Лучики только проснувшегося солнца, освещают собою небольшую комнату, красиво падая на каждый изгиб тел, находившихся внутри и создавая тень, на которую постыдно смотреть. Два не очень хорошо знакомых друг другу человека, глядят один на на второго с долей наслаждения и страсти. В комнате поднялась высокая температура, и кажется, что скоро она достигнет отметки в сорок с лишним градусов. Жарко. Горячий воздух расплывается по комнате, но двое людей не обращают на это никакого внимания, они поглощены в эту игру с одним концом. Один из них сидит на широко расставленных коленях второго и страстно вылизывает чужой рот. Руки его обвиты вокруг шеи, слегка расцарапывая её неподстриженными ногтями. Старший же грубо сжимает талию сидевшего на нём мужчины и ответно зацеловывает его, тяжело нахмурив брови. Никто из них не обращал внимания на время, что сейчас текло, как и они сами, после пары минут нужного им времяпровождения в закрытом на ключ кабинете. Ни один не желал останавливаться, но стрелка настенных часов приближалась к девяти утра, что означало бурный кипишь в больнице и последующую работу на день. – На сегодня хватит, – старший мужчина с громким чмоком отстранился от чужих губ и быстро вытер рукой свои. – Хорошо, Джун-и, – младший встал с широко расставленных ног первого и поднял свои трусы с пола, светя аппетитной задницей перед глазами психолога. Тот не мог не задержать острого взгляда на двух половинках, а после провёл по ним рукой, аккуратно входя двумя пальцами в раскрывшуюся после секса дырочку. В эту же секунду последовал ласкающий слух стон от нагнувшегося мужчины, а на лице второго появилась кривая, но довольная улыбка. – Хороший мальчик, – его голос был пропитан похотью и неудовлетворённостью. – Милый, мне нужно уходить, давай закончим всё это, – срывающимся от громких стонов голосом, умолял младший, одновременно поднимая всю слетевшую одежду с ламината. – Тогда зайдёшь сегодня после шести, а после мы поедем ко мне, закончим начатое, – он прокрутил указательный и средний палец в дырочке, вызывая очередные возгласы из уст второго, а после вынул их и взял пару салфеток со стола, вытирая пальцы, которые испачкались в телесных выделениях их обоих. – Хороши, Джун-и, – младший повторил за сидящем на стуле мужчиной и также аккуратно протёр свои чувствительные зоны салфеткой, под пристальным взглядом названного. – И не забывай, что у нас просто мирное соглашение и никакой любви между нами быть не может, ты меня понял? – его взгляд вмиг сменился строгостью, которой пропитался и голос. – Да... – звучало опустошённо и неуверенно, ведь свои чувства к этому мужчине младший держал в себе уже больше полугода, но так и не смог признаться, так как тот был против любого их проявления. Ему были нужны лишь срывающимся стоны с уст первого и ничего больше. – Роа уехала к своей мерзкой семье на два дня, так что можешь оставаться у меня на всю ночь, – он тоже принялся натягивать на себя нижнее бельё. – А как же Хэрин? – Можно отдать её моему брату, либо же просто запереть в дальней комнате. Младший невольно сглотнул вязкую слюну, а глаза его широко раскрылись. То, что сейчас озвучивал сидящий перед ним человек было совершенно отвратительно. Он хочет закрыть собственную дочь в комнате, чтобы насладиться ночью с другим человеком, а в это время его жена будет находиться в доме своих родителей. – Но я слышал, что над ним сейчас проводят суд, ведь он чуть ли не изнасиловал пациента... – его голос вздрогнул от того, что он только что ляпнул. – Ой, да брось ты, не мог Джигар так поступить, – мужчина всегда сокращал имя своего старшего брата. – Но... Если это всё правда, то отправлять Хэрин к нему будет крайне опасно, – тон первого спустился к минимуму, а его глаза опустились на пол, быстро забегая по царапинам на досках. – Джин-и, милый, ты не доверяешь моему брату? – психолог улыбался и его голос казался ласковым, но наигранность так и пёрла огромной волной. – Я... Я пойду, – он быстро накинул на себя рубашку и застегнул пару пуговиц, поправив ранее надетые штаны. Джун не пытался как-то помочь или остановить младшего, ведь сегодня он ещё успеет наиграться им вдоволь. – Пока, – кинул младший, молниеносно выбегая из кабинета, под насмешливый взгляд мужчины. Тот лишь усмехнулся своим мыслям и сел на тот же стул, где ранее они провели несколько минут интимной близости. У него явно зародился не самый хороший план. Выбежавший из кабинета, нёсся по коридору с бешеной скоростью, дабы успеть на своё рабочее место ровно к девяти утра и начать преподавать занятия пациентам лечебницы. Он понимал, что их отношения с Гоном – колодец, в который накидали кучу гнили, но влюблённость очищала этот колодец в его глазах раз за разом. Джину было наплевать на то, что Джун изменяет своей жене, проводя время с ним, главное, что младший был счастлив, а остальное неважно. Хотя... Он очень любил дочку мужчины и дарил ей каждый раз какую-нибудь игрушку или вкусняшку, однако что будет, когда та узнает, кем приходится по-настоящему Джин её папе? А реакция Роа? Женщина явно подаст на развод после раскрытия шокирующей правды и заберёт свою с Гоном дочь к себе, но зная характер мужа, тот захочет присвоить малышку к себе и определённо сможет сделать это. У него были деньги и власть, в отличие от супруги и шансы того, что суд отдаст ребёнка именно ему равен ста процентам. Но что на самом деле думает об этом учитель больницы? Хоть он и влюблён в Намджуна всем своим сердцем, однако поступают ли так правильные люди? Определённо нет. Но кто скажет об этом ему? Кто заставит разлюбить этого человека и бежать как можно дальше? Правильно, никто. У Джина нет приятелей на работе, ведь любое внимание к нему и собственнический мужчина либо начнёт разборки с тем человеком, что кинул взор на его любовника, либо отыграется на младшем у себя в кабинете. Почему любить так сложно? Любовь не соответствует тому, что читал Джин в книжках. Он мечтал о доверительных отношениях и семье, а не о постоянном скрывании за спиной Роа. Но в кого влюбиться не выбирают. Профессор и дальше будет убиваться по Гону, каря себя за них двоих, но также, не раскрывая глаза шире, хотя надо бы. Сейчас Джину нужно лишь успеть добежать до начала занятий, а обо всём остальном он сможет подумать и чуточку позже. Лишь бы правильные мысли всё же смогли добраться до его разума.

***

Белые стены. Как же они уже въелись в мозг за эти пару дней. Голова начинает кружиться от одного лишь взгляда на них, а желание свалить куда подальше из этого места не покидает ни на минуту, а только возрастает с каждой новой секундой. Кажется, что он скоро сойдёт с ума, находясь здесь, или же парень стал психом незадолго до этого? Часто неконтролируемый гнев, слёзы без причин, ненависть ко всему и к себе – разве не это причины того, что он давно уже не здоровый человек? Не зря же его родители отдали на лечение в эту мрачную больницу, не так ли? А может ему уже ничего не поможет. Парень читал как-то в интернете, что его расстройство невозможно вылечить, а лишь "научиться жить с этим". Но кому нужна такая жизнь? Правильно, ни один человек не захочет этого, хотя и бывают пару персон, у которых видимо скучная жизнь. Однако желать кому-либо пройти через это — он никогда не станет. Была бы возможность, подросток и себя бы обезопасил от всего этого, но как? Разве он бы смог закрыть всем рты, которые медленно, но уверенно вбивали в его маленькую голову загоны о внешности? Или убрать всех тех людей, имеющих телосложение "лучше", чем у него. Не смог бы. Это невозможно. Так и зачем жить тогда? Какой смысл вообще существовать на этой земле, когда кусок пищи тебе в рот не лезет, а отражение в зеркале заставляет позорно расплакаться? Но может ему помогут. Помогут полюбить себя, помогут кушать нормально, как все, помогут радоваться моментам и оставлять в сознании только хорошие, помогут... Помогут, помогут... Да никто ему не поможет. Всем наплевать на какого-то мальчика с неустойчивой психикой и сломанного изнутри на миллиарды осколков, не способных вернуть прежний вид. Он жалок. Неумён и глуп. Даже собственные родители отказались от него, не справившись с проблемным сыном. Но парень не винит их. Не пройдя путь, что пережили его отец с матерью, он никогда не сможет понять их чувства, а потому судить не имеет никакого права. Как и они его. Пусть по возвращении, если оно вообще будет, родители простят своего ребёнка и примут в обратно в семью, без всяких упоминаниях о случившемся. Не будут говорить ему о внешности и различных диетах, а забудут всё как страшный сон, оставшийся в далёком прошлом, но одновременно и в настоящем, ведь это не лечится. Как же тяжело жить. – Техен, ты чего? – в какой раз уже трясёт его за плечо друг. Ким медленно отпускает мрачную дымку мыслей, желая больше не возвращаться к ней и поворачивает голову влево, откуда услышал вопрос. Хосок глядит на него немного обеспокоенно, а в глазах так и читается вопрос "С тобой всё в порядке или нет?". Но младший в сотый раз ответит – “нормально", вместо нуждающегося – "мне нужна помощь". – Я... Просто задумался, – Ким неловко улыбается и отводит взгляд в сторону. Они сидят в кабинете наук. Техен впервые следует за распорядком дня обычных пациентов здесь. И именно сейчас у них поставлен урок в кабинете профессора Джина. В этот момент тот копошится в каких-то бумагах за рабочим столом, а его внешний вид слегка растрёпанный. Подросток сразу это подметил, однако должного внимания не обратил. Мало ли, учитель просто проспал и наспех накинул на себя одежду, с кем не бывает. – О чём думал? – Чон убирает руку с плеча друга, а сам разворачивается вперёд, однако голову от младшего не отводит. – Хо, ты когда-то думал о том, что хочешь сбежать отсюда или о том, что ты на самом деле нормальный, а держат тебя здесь по ошибке? – Ким глядел на него нечитаемым взглядом, словно смотрел сквозь друга. Казалось, что перед старшим сейчас сидит не новенький, а какая-то тряпичная кукла, послушно выполняющая команды. – Тэ... Лучше не стоит о таком говорить, иначе тебе продлят лечение или что похуже, – его глаза тут же забегали по всему пространству, убеждая себя в том, что их никто не услышал. – Конечно я думал об этом, однако..., – Чон делает небольшую паузу, томно выдыхая, – я понимаю, что являюсь действительно нездоровым человеком и мне необходимо должное лечение. – А я вот не понимаю тебя, – Ким скептически оглядел друга нечитаемым взглядом. – Я мечтаю свалить отсюда, как можно раньше и навсегда. – Не выйдет, – Хосок тяжело выдохнул, словно пробовал это не один десяток раз. Техен вопросительно изогнул бровь, требуя тем самым продолжения. – Я знаю нескольких человек, которые пытались сбежать отсюда. Трое из них погибли по непонятным причинам, а ещё четверо сейчас находятся под строгим наблюдением санитаров и закрыты в одиночных камерах, как из тех самых фильмов ужасов. Парень ошарашено раскрыл глаза, не веря в то, что сейчас услышал. Он уже подумывал план, как будет сбегать из этого места подальше, однако былая уверенность вмиг улетучилась, узнав судьбы этих невинных детей. – Давай закроем эту тему и, пожалуйста, выкинь любую мысль об этом из головы для твоего же блага, – Хосок уже не казался тем дружелюбным и милым парнем, наоборот, его лицо было серьёзным, а голос был похлеще металла, ударяющегося о твёрдую поверхность. – Я... Хорошо... – Ким не нашёл, что сказать на это, лишь согласился, позорно отворачиваясь в другую сторону. Неужели ему придётся находиться в этом мерзком месте, пока он не пройдёт лечение, если сможет пройти? Ну уж нет. Техен не те дети, которым с вероятностью в сто процентов не было и двенадцати лет. Ким гораздо умнее их и уж явно сможет придумать адекватный план без минусов и страшных последствий, но для этого опять же нужно время. Однако проводить его здесь желания нет никакого. Парень с каждым разом всё больше и больше боится прибывать в лечебнице, но не озвучивает это вслух. Юноша сейчас одинок и есть у него лишь он сам, а все остальные - враги, при первой возможности отдавшие его на растерзание голодным тиграм. – Приветики! – с громким возгласом влетает в кабинет Чимин. Он тут же обращает взор на двух соседов по комнате, которые смотрят по разные стороны с нахмуренными лицами. – Эй, вы чего, что случилось? Старший переводит взгляд на Пака и одаряет его яркой улыбкой, словно у него не было только что не самых приятных мыслей. Ким тоже глядит на ровесника и мягко улыбается, всё же радуясь его появлению. Чимин умеет скрашивать собою даже самые плохие моменты, это Техен подметил ещё при первой встрече. – А, Чимин-и, ты пришёл, – Чон указывает на место за соседним столом. Они были рассчитаны на одного человека, поэтому болтать меж собой было не очень удобно. – Всё хорошо, мы просто задумались о своём, – Ким быстро закивал на слова соседа. – Ладно, как знаете, – Пак не пытался лезть в душу без спроса, а потому вмиг забыл об этом недоразумении. – Давайте начнём, – голос профессора громко разнёсся по кабинету, обращая внимание каждого на себя. – Хочу представить вам нашего новенького, – Сокджин посмотрел на парня, что сейчас недоумённо бегал взглядом по всем присутствующим и не понимал, что происходит. – Представься, пожалуйста. Ким медленно встал под ободряющий взгляд Хосока с Чимином и начал краткое приветствие всем. Ему нужно было показать, что он не очередной сопливый мальчик, а умеющий постоять за свою гордость парень. – Ким Техен, семнадцать лет, родился в Сеуле. – Кратко, но понятно. По классу тут же пробежал гул перешёптываний, ведь подросток показался всем довольно привлекательным и интересным. – А почему ты сюда попал? – послышался голос одной из девочек где-то спереди, а парень невольно замер. Говорить любому о том, чем он болеет желания не было никакого. Техен не будет говорить о своих слабостях. – Шелли, о таком не спрашивают, следи за языком, – на первый взгляд дружелюбный Хосок, сейчас говорил со злостью и твёрдостью. – Вот именно, вас что ли манерам не учили? – согласился с другом Чимин. Ким перевёл ошарашенный взгляд сначала на одного, а затем на другого. Он и подумать не мог, что эти двое будут заступаться за него и перечить своим одногруппникам. От этого становилось приятно на душе, а благодарность так и желала вырваться наружу. Шелли лишь цокнула языком и отвернулась от новенького, показушно закидывая ногу на ногу. – Хватит вопросов, присаживайся, Техен, – профессор решил закрыть бурные обсуждения и всё же перейти к уроку. Последующие сорок минут Ким незаинтересованно глядел в окно по правую руку и пропускал мимо ушей то, что говорил учитель. Всё равно оценки за это не ставятся, так зачем ему слушать тот бред, который даже не соответствует его школьной программе. Он смог вновь вернуться к мыслям о еде. Техен сегодня заметно переел за завтраком. Да, парень делал вид, что хочет изменится и бла-бла-бла, однако по-настоящему он желал лишь того, чтобы его поскорее выпустили отсюда. Даже смог запихнуть в себя пищу, что уже похвально, но желание вернуть её в прогнивший унитаз выходило за максимум. Он постарается попасть в туалет, как можно быстрее, пока не прошло слишком много времени и еда сможет покинуть его организм без особых усилий. Только как ему это сделать? Кто-то явно будет находиться в туалете, а отсутствие кабинок утяжеляло ситуацию ещё больше. Конечно, он мог бы забыть о всём этом, как ему и советовал господин Чон, однако кому врач вообще это говорил? Человеку, который искренне хочет измениться и будет делать всё возможное для этого, или Техену, который чёртов РППшник, а в его мыслях одно желание похудеть до минуса на весах? И вновь Ким задаётся вопросом "почему так сложно жить?". Однако ни у кого нет на него точного ответа. Кто-то говорит, что так просто интереснее; кто-то, что человечество это заслужило за все свои грехи; а кому-то просто наплевать, ведь интереса в этом вопросе он не испытывает. И никто не скажет Техену, как правильно. Ведь нет "правильного". Есть только он и его мысли. Правильно говорят, что мысли – самый главный враг человека.

***

Привычный запах ударяет в нос. Кажется, он уже не обращает на него никакого внимания, свыкся. Человек привыкает ко всему, даже к адской боли и не важно какой, моральной или физической. Но вот санитарки одаривают идущего человека стеснительными улыбками, а после перешёптываются меж собой, обсуждая красивую внешность мужчины. Но тому абсолютно плевать на это. Его никогда не интересовали девушки, да и парни тоже. Ему никто не нужен, максимум – кот, чтобы хоть кто-то встречал по возвращению домой. Однако сейчас нет дела ни до кота, ни до мыслей о доме, куда он попадёт уже сегодня вечером. На его телефон пришло уведомление, после которого ярость затмила глаза, а желание вмазать по лицу отправителю рвалось наружу неимоверно. Но так делать нельзя, он понимал это, ведь был уже состоятельным мужчиной, которому не двадцать и даже не тридцать лет. Мужчина шёл быстрым шагом по коридору, выученному наизусть. Цифру "4" он давно прошёл, а значит через пару метров появится нужный кабинет. И да, такая же, как и все, дверь, никуда не исчезла, а номер на ней не поменялся на другой, что означало нужное место прибытия. Мужчина без раздумий дёрнул за ручку и та поддалась ему без особого труда, пропуская посетителя внутрь. Дубовый аромат мебели кажется никогда не выветрится из кабинета, но владельца это никогда не волновало. Тот сидел, глубоко погружённый в работу. Атмосфера стояла спокойная и тихая, пока мужчина не нарушил её своим появлением. – Юнги? – сидящий поднял голову на вошедшего, не ожидая никого сейчас увидеть. – Ч-чон, – он яростно растягивал фамилию друга, но та злость не была адресована ему. Дверь тут же захлопнулась порывом проходящего с открытого окна ветра, а вбежавший мужчина тяжёлыми шагами подошёл к дубовому столу, кидая включённый телефон на поверхность. Господин Чон тут же перевёл взор на экран, изогнув недоумённо бровь. Видеть Мина таким было крайне непривычно, а значит случилось что-то серьёзное. " Контакт "Пак Чимин" перевёл на ваш счёт 1000 вон" – гласило уведомление в телефоне. – Я ничего не понимаю, Юн, – врач посмотрел на названного, а после ещё раз на гаджет. – Этот сучёныш перевёл мне деньги, – он проговаривал это всё медленно, а голос был пропитан яростью. – Да, я вижу, но что не так? – недоумевал Гук. – Погоди, а как он вообще отправил тебе деньги и зачем? – Я не знаю как, – Мин глядел на младшего так, словно тот должен был знать ответы на все его вопросы. – Ладно как..Чимин найдёт любые способы это сделать, не будем делать вид, что удивились. Но зачем? Что он уже успел натворить? – Этот гад пообещал, что переведёт мне деньги после того, как я сделал ему минет, – Юнги не задумывался над тем, что говорил, а стоило бы. Господин Чон выронил чернильную ручку из рук и в немом шоке уставился на старшего. – Ты сделал что?... – не верил своим ушам. А до доктора Мина только сейчас дошло, в чём он признался другу, который подначивал его отношения с Чимином. – Я перепутал. Я имел в виду подарок, – тут же начал оправдываться мужчина. И ведь не соврал. Он и впрямь сделал довольно-таки неплохой "подарок" парню. Чонгук продолжал ошарашено смотреть на старшего и ясно понимал, что перепутать такое просто невозможно. – Я в шоке, Юн... – Да ничего я не делал! – воскликнул стоявший, а сам забрал телефон обратно. – Ты хоть понимаешь, что будет, если кто-то узнает? – Гук слышать не хотел глупые отмазки друга, прекрасно осознавая всю ситуацию. – Это срок, Юнги. Причём нехилый такой. – Я... Ты сам знаешь Пака, – Мин перестал глупо оправдывать перед единственным близким человеком, выдавая всю правду. – Я сам не понял, как так получилось, мне действительно стыдно и мерзко за свой поступок, – его руки опустошённо повисли вдоль туловища, а голова глядела в пол, будто он отчитывался перед взрослыми за свой поступок. – Я конечно допускал мысли, что вы двое вскоре перестанете поливать друг друга грязью, но что б настолько... – старший уже не понимал, говорит Чонгук правду или смеётся над ним. – Что мне делать, Гук? Я хочу этого сучёныша в порошок стереть, скотина мелкая, он так унизил меня. – Не говори так про него, сам же понимаешь, что ему всего лишь семнадцать и подростковые гормоны так быстро не уходят. Но что делать... Я могу лишь сделать так, чтобы вы меньше пересекались, однако не думаю, что будет хоть какой-то результат. Тебе нужно поговорить с ним и прояснить всю эту ситуацию, – господин Чон пытался думать как психолог, но выходило это из рук вон плохо. Одно дело, когда такое происходит с кем-то другим, тогда бы он незамедлительно посоветовал подростку обратиться в суд из-за домогательства над несовершеннолетними, но другое дело, когда это случается с твоим другом, которому вроде бы уже и тридцать два, а ведёт себя как полный мудак. Чем Юнги лучше сейчас того же Джигарханяна? – Я знаю, что виноват, однако Чимин сам хотел этого. Если бы он был против, то я бы в жизни не притронулся к нему, – Мин словно читал мысли друга. – Честно, я не знаю , как тебе помочь... – вышло тихо и одновременно слишком громко. Ему не хотелось оставлять друга в беде, но понять старшего было тяжело. – Юнги, давай будем честны, если бы у тебя был сын и ты узнал, что ему отсосал тридцатидвухлетний врач, то какая бы у тебя была реакция? Мин лишь тяжко вздохнул, полностью принимая осуждение со стороны близкого человека. Он и сам понимал, что натворил, однако, как разруливать это не знал. – Ты и сам знаешь ответ на этот вопрос, – мужчина осел на пол, хватаясь руками за край стола и кладя туда тяжёлую голову. – Я ненавижу себя за это, но что сделано, то сделано. Я поговорю с Паком, обещаю. – И ты примешь любое его решение, – закончил Чонгук. Если Чимин решит подать в суд на его друга, то господин Чон попытается помочь Мину, наплевав на все законы морали и на дальнейшую репутацию их двоих. Такой вот он человек. – Спасибо, – мужчина поблагодарил младшего, а тому было больно смотреть на такого друга. Он желал ему лишь лучшего, однако полностью оправдать поступок не мог. – Я поддержу тебя, чтобы с тобой не случилось, знай это, – Чонгук присел на корточки возле Юнги, аккуратно поглаживая того по коленке. Старший поднял вымученный взгляд на него и мягко улыбнулся. Почему Гук такой хороший? Честно, врач ожидал, что тот вышвырнет его за дверь и скажет, что они больше не знакомы и у него никогда не было такого друга, но всё вышло иначе. – Спасибо, Гук, – слёз не было, ведь они не маленькие мальчики, однако поплакать очень даже хотелось. – Иди и поговори с ним, прямо сейчас. Лучше сразу выяснить, чем мучить себя тягостными и волнительными мыслями. И ответь мне честно, Юн. Названный перевёл взгляд на младшего, ожидая вопрос. – Ты любишь его? Глаза мужчины широко раскрылись, он явно не ожидал услышать ничего подобного. – Нет, что ты, – Мин так жалко был уверен в этом. – Тогда подумай над этим ещё раз перед вашим разговором, обязательно, – господин Чон встал с корточек и подал руку другу, чтобы тот повторил за ним. Он делал это уже не первый раз, однако протягивать её именно сейчас было тяжело. Мужчина понимал, что то, что только что произошло в кабинете, никогда не покинет его стен. Минутная слабость доктора Мина навсегда останется лишь в памяти Гука. – Я пойду, Чонгук. Спасибо за совет, я воспользуюсь им, – мужчина коротко поклонился младшему, хоть в их отношениях это и не было особо принято. Тот в ответ крепко сгрёб его в охапку, а на ухо прошептал, желая обезопасить друга от ошибок: – Не натвори глупостей, Юн. Старший лишь мягко улыбнулся и ответно прижался к Чону, хоть и не был тактильным с людьми. – Я постараюсь. Они оба отстранились друг от друга, и мужчина отвернулся, направляясь к выходу. Младший тяжело выдохнул и обеспокоенно глядел ему вслед. Господину Чону было тяжело принимать такие решения и поддерживать друга в сложившейся ситуации. Он желал ему лишь добра, но для этого Юнги нужно тоже вести себя соответствующе и следовать принципам морали.

***

Тишина. Мрак. Сырость. Стены больше не белые, они даже не похожи на стены. Выложенные друг на друга старые гнилые кирпичи, давно заросшие мхом и покрытые множеством насекомых: сороконожки, тараканы, пауки, откладывающие яйца и различные другие виды этих мелких тварей. Они везде, кажется, что с каждым разом они ползут по твоим ногам всё выше и выше, забираясь под штаны, а после и под рубашку, плавно подбираясь к шеи. Хочется вздрогнуть от этого мерзкого ощущения, но ситуация не позволяет. Малейшее неправильное действие и наступит крах. Запах здесь настолько отвратителен, что даже канализация покажется раем по сравнению с ним. Жалко, что насморка сейчас нет, а то желание загрязнять лёгкие этой вонью отсутствовало. Мечта – прикрыть нос рукой, но в тоже время давать гнили попасть в рот желание также не имеется. Возможно где-то неподалёку стоит такое же состояние, как и всё это место. Монотонный звук разбивания капли об пол уже начинает вызывать негативные эмоции. Вот неподалёку раздался писк, а после шум камушек, которые перекатились по пыльному полу. Наверняка пробежала какая-та полудохлая крыса, ведь она тоже желает выбраться из этого места. Однако не всем это удаётся. Лучше сказать – никому. Попав однажды сюда, ты или сойдёшь с ума, или тебя пустят по кругу, как делают здесь со многими, а после мерзкое существо под названием "смерть" заберёт в свой плен, где выхода нет. Некоторые пытались сбежать, у кого-то даже получилось, но и это их не спасло. У этих людей больше нет будущего, нет желания жить. А ещё противно от того, что не каждый должен был здесь оказаться. Существуют миллионы причин, по которым люди находились в этой темени, однако хуже всего становится тогда, когда ты невиновен. Тебя просто подставили и ты страдаешь уже за ничего. Просто кто-то спас себя, взамен на твоё будущее. Это мир. Это норма. Стук, стук, а за ним ещё десять или двадцать. Лакированные туфли на невысоком каблуке наступают на ступени, которые были сделаны из старого камня, а их состояние не отличалось от здешних стен. Крутая лестница вела в самое дно Сеула, заставляя голову кружится от такой глубины. Вероятно, два человека уже на уровне минус третьего этажа, однако ступени не хотят заканчиваться. Места мало, они идут друг за другом. Тот, что спереди, выглядит уверенным в своих действиях, и это неудивительно, на его тёмно-синей длинной куртке вышита небольшая бирка, которая гласит о его должности. "Надзиратель Пак Чинхо". Именно за этим человеком добровольно шагает тот, что позади. Нельзя сказать, что второй выглядит хрупким и напуганным, вовсе нет. Всё довольно-таки наоборот. Он знает себе цену и, кажется, что собирается убить сейчас не одного человека, однако сделав это, судьба его не станет отличаться от присутствующих здесь мразей. Мужчина быстро переводит взгляд со своих чёрных туфель, когда грязные ступени сменяются таким же полом. Он глядит вперёд нечитаемым взглядом. Становится мерзко от этой картины, но это только начало. Там длинный коридор, освещаемый лишь парой лампочек на потолке. Выглядит всё грязно, противно и нагоняет страх. Может, не стоило ему одному приходить сюда, однако времени ждать ещё больше попросту не осталось. Сегодня мужчина наконец затронет эту тему. Он вместе с надзирателем движется прямо. Глаза свои заостряет на каждой детали, но бросается лишь мерзость: по обе стороны расположены камеры с людьми. От них воняет так, будто бы разлагаются эти животные уже не один год, хотя на самом деле каждый из них живой. Пока что. Все эти преступники поднимаются с грязного пола и ,как безжизненные монстры, глазеют на нового посетителя. Тот старается не подавать виду, что ему хочется поскорее свалить отсюда и пытается держать взгляд на спине впереди идущего. У мужчины неплохо получается, однако надоедливый шум бьёт по голове. Прогнивший кран его больше не беспокоит, а звук, который вырывается изо рта присутствующих заставляет поморщится. Эти полумёртвые нелюди дышат через рот, выдыхая всю вонь нечищеных годами зубов и создавая противную отдышку. Создаётся ощущение, что высокий мужчина находится в сарае, где заперты десятки собак, которые смотрят на него голодным взглядом. Хотя на самом деле, это сравнение не особо далеко от правды. – Мы пришли, – голос надзирателя разрушает собою уже привычную тишину. – Проходите внутрь, я сейчас приведу собеседника, – проговаривает безэмоционально и разворачивается, выходя из маленькой комнатки. Мужчина покорно усаживается на одинокий стул. Это небольшое помещение, которое не больше шести квадратных метров, выглядит гораздо лучше, чем то, где он был прошедшие пятнадцать минут. Сзади и по бокам, расположены всё те же стены, где нет ничего, кроме камеры видеонаблюдения с моргающей на ней красной кнопочкой. Она записывает всё, что будет происходить далее, а надзиратель будет стоять возле мужчины, дабы тот не сорвался с места, как бывает здесь со многими. Напротив сидящего расположена прозрачная стенка. Она открывает вид лишь на две третьих второй части комнаты, а остальной промежуток залит бетоном. Этого вполне достаточно, чтобы у двух людей состоялась беседа, а небольшое окошко в стекле позволяет услышать друг друга. Не проходит и менее двух минут, как дверь по ту сторону стекла открывается. Уже два надзирателя заводят в комнату того, кого видеть в своей жизни мужчина никогда не хотел. У того руки закованы в наручники, от которых тянутся тяжёлые серые цепи. Их концы тут же пристёгивают двое мужчин позади к полу, чтобы в случае чего, это животное не смогло никак навредить окружающим. Один из надзирателей покидает помещение и уже через пару секунд оказывается позади первого человека, что сейчас пристальным взглядом разглядывает существо напротив. У того голова опущена вниз на свои скованные железками руки, а уж про то, насколько грязные у него волосы и говорить не стоит. Они даже на волосы уже не тянут, легче назвать субстанцию - "водорослями". Глаза этого человека опущены вниз, однако вмиг поднимаются, заставляя слегка вздрогнуть сидящего мужчину. Это был не взгляд обычного гражданина страны, а взгляд животного, которое не ело уже несколько дней и давно обезумело, теряя разум. Пульс зашкаливал от одного лишь вида на это существо. Хотелось сбежать, но делать этого пришедший сюда мужчина не будет. Он не оставит эту тварь так просто. Та поплатится за всё, что сделала. – Хотел меня видеть, Чонгук~и, – первые звуки хриплым и похотливым голосом вылетают из рта закованного в наручники человека, который таковым уже не является в глазах человека напротив. – Джигарханян... – взгляд господина Чона наполняется яростью, а тон его опускается до предельно низкого и глубокого, полного ненавистью. Названный запрокидывает свою немытую днями голову назад и разливается в мерзком смехе. У врача напротив голова начинает болеть от этого противного звука, а в висках пульсировать. – Что случилось, Гук~и? Сладенький малыш пожаловался своему папочке? – Гон улыбался, проговаривая это и глядел обезумевшим взглядом на Чонгука. – Ты ублюдок, тварь! – мужчина тут же подорвался с места, желая пробить стекло собственными руками и разорвать это животное, а после скормить голодным псам. Однако его тут же хватают за плечи и грубыми движениями резко кидают вновь на стул, строго давая предупреждение: – Господин Чон, держите себя в руках или мы прекратим вашу встречу. – Извините, – он кинул ненужное обещание, пытаясь вернуть себе былое спокойствие. – Какой ты злой, Чонгук~и, а ведь в детстве ты таким не был, – сейчас Джигарханян больше походил на психа, чем любой пациент больницы, где они оба работают. – Заткнись, – глаза взрослого мужчины залились злостью, а дыхание стало ещё тяжелее. Никто не смел упоминать его прошлое. – Давно к Намджуну не заглядывал? Он ведь так заждался тебя. Интересно, твоя сладкая попка до сих пор такая же, как и двадцать лет назад? – Мразь, не смей даже думать об этом! Не засудил твоего брата, так посажу за решётку тебя, гандон ты конченый! – господин Чон кричал на всю маленькую комнату, вымещая свою ненависть к этой семье, а Гон лишь подливал масло в огонь мерзким смехом. – Как страшно, – уже бывший врач смеялся во всю глотку, словно обезумевший. – Мы подарили тебе крышу над головой, а ты пытаешься посадить меня за решётку. Нечестно играешь, малыш. Чонгук крепко сжал кулаки, расцарапывая ногтями огрубевшую кожицу в кровь, капая ею на пол. Его стиснутые зубы готовы были расколоться от напряжения, но он сдерживал себя, чтобы не сорваться и не убить голыми руками зверьё напротив. – Ты сядешь в тюрьму, обещаю, – эта клятва оглушила всю комнату, заставляя все звуки прекратится. Господин Чон дал слово всему миру, что избавит его от этой твари, и мужчина обязательно его сдержит. – У тебя ничего не выйдет, – смех прекратился литься из рта Гона, а его лицо вмиг стало серьёзным и свирепым. – Мой адвокат вернёт мне свободу, я невиновен. – Этот жалкий государственный адвокатишка ничего не сможет сделать. У меня есть все доказательства на тебя. Записи с камер, то где ты пытаешь изнасиловать невинного ребёнка... – Чонгук наклоняется вперёд, смотря исподлобья и тихо шепча следующие слова, – и даже то, как ты толкаешь его с лестницы, а после избиваешь. Но самое главное, что у меня не два видео с доказательствами, а тридцать шесть. Тридцать шесть, Джигар, ты хоть понимаешь , насколько ты сядешь, – его шёпот был пропитан ненавистью, а глаза выражали полную уверенность в своей победе. Гон рванул с места, начиная бить заколоченными в цепи руками по крепкому стеклу. Мужчина позади тут же схватил его, пытаясь оттащить назад. – Ублюдок, ты не посмеешь! – крик этого животного заполонил собою всю подземную тюрьму. – Господин Чон, мы заканчиваем ваш разговор, – спокойным тоном, словно это была норма, проговорил первый надзиратель. – Уводите его, – мужчина встал со стула, выходя из маленькой комнаты. Он не оборачивался , слышал, как брыкается в разные стороны Гон и поливает отборным матом Чонгука. Тому плевать, пусть кричит сколько вздумается. Господин Чон уже пообещал, что отправит ублюдка за решётку, значит так оно и будет. Однако мужчина имел план ещё лучше.

***

– Эй, – кто-то ткнул в локоть парня тупым концом ручки, тихо позвав того, дабы учитель не заметил. Ким перевёл незаинтересованный взгляд на ткнувшего в него человека и заметил Чимина, который улыбался ему во все тридцать два. – Тэ, тебе разве не скучно? – Не сказал бы, что здесь прям-таки весело, – подросток негромко зевнул, заостряя своё внимание на окне. Время плавно приближалось к обеду. Пак и Ким сидели на третьем занятии, в то время как Хосок покинул их. Тот был на три года старше, поэтому и занятия у них практически все разные. Сидеть здесь третий час действительно утомительно. А ещё было плохо потому, что Техен до сих пор не смог избавиться от утренней пищи. Скоро обед, а значит, что господин Чон вновь позовёт Кима к себе, где тому придётся делать вид, что всё хорошо, и он искренне желает поменять собственную жизнь в лучшую сторону. Какой же блеф. – Хочешь сыграем? – Чимин достал непонятную маленькую коробочку из пенала. – Во что? В ответ на заданный вопрос, парень аккуратно открыл картонную вещицу и вынул из неё тридцать шесть пластиковых карт. – Чего? – Ким удивлённо округлил глаза, замечая , как знакомый перемешивает стопку игральных карт. – Откуда они у тебя? У меня даже телефон отобрали с тетрисом. – Кто вообще играет в тетрис, – Чимин закатил глаза, но тут же тихо хихикнул. – Я один раз "одолжил" у доктора Мина эту коробочку, вот она и у меня. Техен ясно понимал, что Пак нагло своровал её у врача, а тот наверняка ищет пропавшую вещицу. – Так будешь или нет? – Буду, – делать всё равно было нечего, так что парень мог ответить лишь согласием, да и приятель уже вынул карты. – Тогда слушай внимательно, – Чимин тихо, чтобы никто не услышал, совместил их парты вместе. Им повезло, так как сидели они на самых последних местах, а потому всему классу впереди не было до них никакого дела. – У нас есть колода карт. Я переворачиваю её и теперь беру одну из карточек, – Пак перевернул верхнюю карту, кладя её рядом. – мне попалась десятка буба и теперь ты переворачиваешь следующую карту, – Ким увлечённо слушал, ведь не думал, что парень начнёт объяснять какую-то новую для него игру. – Тебе выпала Дама трефы , и ты её также кладёшь поверх десятки бубы. Следующую карту переворачиваю я. Мне попалась восьмёрка черви, а потому дальше твой ход, – он перевернул четвёртую карту. – О, видишь, тебе не повезло и выпал Король черви. Масть этой карты совпала в предыдущей, а значит, что ты забираешь все карты, которые мы успели перевернуть себе и оставляешь Короля вместо них. Дальше вновь мой ход и на этот раз мне выпала семёрка Пика, но теперь ты тянешь карту не из перевёрнутой колоды, а из тех, что у тебя в руке. И когда те закончатся, то продолжаешь дальше брать их из стопки. Вот так мы и играем, пока не закончатся карты, – Чимин попытался понятно объяснить и растянул губы в улыбке, когда заметил ту на лице Кима. – Кажется, я всё понял, давай сыграем, – Техену было действительно интересно попробовать что-то новенькое. – Отлично, ты ещё успеешь вникнуть, пока мы будем играть, – юноша перемешал тридцать шесть карт и положил их вновь одинаковой стороной вверх. – Начали. Они увлечённо проводили ранд за раундом, не обращая внимания на остальных. Пару одноклассников оборачивались на них, а профессор Джин давно заметил их, однако решил не мешать, так как сам считал свои лекции не особо-то и интересными. Он желал этим детям лишь счастья и если то заключалось в том, чтобы веселиться на уроке, то Сокджин не будет запрещать это. – Здравствуйте, – спустя минут двадцать пять после начала задорной игры Пака и Техена, раздался голос женщины в дверном проёме. Все резко обернулись, отвлекаясь от муторной писанины конспектов. – Добрый день, тётушка Вэй, что-то случилось? – учитель Ким отвлёкся от написания темы на доске, обращая своё внимание работнице. – Господин Сокджин, меня попросили забрать Пак Чимина и провести его в кабинет врача, – женщина выискивала глазами нужного ей человека, наконец замечая того и удивляясь предмету в его руках и его соседа по парте. – Да, конечно, – Джин перевёл взгляд на парня, прокручивая пальцем в воздухе, давая понять, чтобы тот собирался на выход. – А, да, конечно, – Чимин выронил карты на стол и быстро встал, убегая за уходящей женщиной и оставляя Техена одного. Класс вновь приступил к занятию, позабыв об этой ситуации. Такое происходило часто, ведь пациентов постоянно забирали на различные осмотры, что стало обыденностью. Однако для Кима это было не так радужно. Во-первых, Пак оставил его одного на этой нудном уроке, а во-вторых, что парню делать с этой колодой карт? Сложить из обратно и спрятать, а потом вернуть их "владельцу"? Так он и поступит, главное, чтобы его никто не заметил и не отругал или что похуже, за запрещённый предмет. Техен тяжело вздохнул, всё-таки делая то, к чему и пришёл ранее, а после закинул маленькую коробочку во внутренний карман джинс. И теперь, ему осталось просидеть ещё двадцать две минуты до конца урока. Хорошо, что господин Чон дал парню свои наручные часы, он хоть их сможет разглядывать от скуки. Но что будет потом? Неужели Ким пойдёт в столовую со всеми или же Чонгук как обычно заберёт его к себе в кабинет? Последнего крайне не хотелось точно так же, как и первого. Лучше бы он был дома. Да, ссорился бы с родителями, но зато дома, а не в психушке. Как же Техен устал. Парень уже начинает думать о том, а не наложить ли ему на себя руки, ведь вся эта ситуация кажется бредом, из которого нет выхода. Однако если Тэ будет притворяться нормальным, то всё станет лучше. А станет ли? Ему предстоит ещё многое узнать и принять самые сложные решения в жизни. Попытаться полюбить себя, но без поддержки других у него это не выйдет. Однако возможно, что Техен уже нашёл нужных людей, хоть те и не вызывают у Кима полное доверие.

Пора что-то менять. И если не сейчас, то когда?