Предсказание судьбы

Это был обычное утро обычного сентябрьского дня. Разве что из приоткрытого окна тянуло холодком, напоминающего, что Лето уже почти передало бразды правления в руки своей более сдержанной природной сестры. Только мурашки по телу Николая бежали совсем не от сквозняка. «Яков Петрович, я вчера получил письмо от Данишевских. Они приглашают нас на праздничный ужин в честь Осенин сегодня вечером. Лизавета Андреевна говорила, что хоть Алексей и не любит гостей, несколько раз в год они собирают местную элиту из числа помещиков на светский прием в своем поместье. Думаю, нам будет полезно там побывать, вдруг узнаем что-то новое о Всаднике?» «Николай Васильевич, наконец-то вы приносите к завтраку хорошие новости! — Гуро плотоядно улыбнулся. — Хочу заметить, что больше пользы было бы, если бы нас у господ Данишевских кормили не разговорами о Всаднике, а тем чудесным липовым медом с пасеки помещицы Коробочки. Давеча проходил мимо ее подворья — медовый аромат так и щекочет ноздри...» Но Николай Васильевич уже не слушал своего собеседника. Голову его занимали не мысли о всаднике, и уж тем более не мечты о вкусных яствах, которыми их будут угощать. Чувствовал он, что тяжело ему дастся этот вечер. Наблюдать счастливую чету Данишевских, терзаясь ревностью и одиночеством — одна эта мысль бросала в жар. Ничего, он не выдаст своих чувств. К счастью, Яков Петрович согласился составить ему компанию, на что Гоголь весьма рассчитывал. Во-первых, Гуро в доме Данишевских — это само по себе событие и весь вечер внимание гостей будет занято. А стало быть Николай может спокойно всмотреться в людей, которые будут на приеме. И любоваться Лизой... С другой стороны, Гуро в качестве спутника заставлял Гоголя быть собраннее. До сих пор не забыл Николай взгляда Якова Петровича в их случайное столкновение с Лизой по дороге с мельницы. С тех пор Яков Петрович нет-нет да и пошутит о пылкой, юношеской натуре романиста. Гоголя такие шутки задевали, но объясниться с Гуро он не мог. Яков Петрович точно ящерица в руках охотника — не оставлял никакого повода в своих намеках, чтобы ответить на это можно было как-то обосновано. Поэтому Гоголь всячески старался показать, что он поглощен работой и в романтических мыслях не витает. *** К Данишевским опаздывали. А все потому что никак Яков Петрович не мог выбрать, в каком туалете ему идти на вечерний прием. «Понимаете, Николай Васильевич, тут же надо не переборщить, все же не какая-то знатная публика будет, франтиться тут нечего. Но и в лицом грязь не ударить. Ведь это смех что такое, как мелкие помещики разряжаются на такие домашние посиделки!». Яков Петрович слово сдержал, был элегантно-прост в своем алом костюме и пальто цвета вороного крыла. Христина перекрестилась, завидев Гуро. Издалека ей показалось, что язык огненного пламени выскочил из дверей. Несколько секунд она приходила в себя, осознавая, что это совсем не начинающийся пожар, а столичные гости праздновать поехали. Соседские девчонки смущенно хихикали, осторожно выглядывая из-за угла хаты. Яков Петрович знал, как производить впечатление. На крыльце Данишевских столкнулись с Бинхом и Тесаком. «Александр Христофорович, вот так встреча! А я и не думал, что вы любитель покутить с господами помещиками. Признаю, заблуждался на ваш счет!». Яков Петрович не упускал случая задеть полицмейстера. Бинх поморщился. Яркий наряд и громкий голос Гуро действовал на него, как красная тряпка на быка. «Мы здесь при исполнении, после прошлогоднего случая. Представьте, один здешний помещик напился и начал приставать к Леопольду Леопольдовичу с вопросом, можно ли считать мертвые души мертвыми, когда они в год приносят больше доходу, чем живые! На это наш доктор Бомгарт, разумеется, будучи нетрезвым, предложил сделать собеседнику кровопускание и проверить, сколько за год заработает одна помещичья мертвая душа, если крестьянская столь способная. Он уже было хотел реализовать свое предложение, к счастью, Тесак вмешался». В зале было душно от смеси запаха табака, свежесрезанных цветов и дамских туалетных вод. Гоголь моментально почувствовал, как к нему подступает тошнота. Мужчины играли в карты, Лиза музицировала в окружении нескольких неизвестных барышень. «Господа, наконец-то мы в сборе! Насилу дождались вас, Яков Петрович и Николай Васильевич!», — Данишевский был весел и искренне радовался запоздавшим гостям. — «К слову, после чаю нас ждет всех невинное развлечение — гадание на судьбу!» «Нет, Алексей, мы же договаривались, что ты не будешь так поступать с этим бедным человеком!» — Лиза энтузиазм Данишевского не разделяла. «А что, вы-таки верите в предсказания?», — насмешливо обвел взглядом гостей Гуро. «Да это просто милая забава! Ходит тут к Лизе один сумасшедший, она ему помогает пищей и деньгами, жалеет человека тяжелой судьбы. Говорят, по молодости он случайно убил мать и стал то ли голоса слышать, то ли видения к нему приходят, не понять. Лежал в богадельне, сейчас на воле за хорошее поведение и за то, что благодаря своей тронутости одного негодного пана помог поймать. Вот этот сумасшедший иной раз дает предсказания людям. На вопросы прямо не отвечает, все больше иносказаниями. Мне, например, предсказал погибнуть из-за любви. От любви к такой прекрасной женщине, как Лизавета Андреевна, многие мужчины почли бы за честь умереть», — взгляд Данишевского остановился на Николае. Догадался ли? «А вам что нагадал ваш подопечный, Лизавета Андреевна?». Казалось Гуро очень заинтересовался убийцей-провидцем. Лиза покраснела и на вопрос не ответила: «А я думаю, что нельзя смеяться над больным человеком. Я настаиваю, что не нужно его сюда приглашать. Я попросила дворовых напоить его молоком и дать отдохнуть. А дальше пусть идет своей дорогой». «Нет, отчего же, отчего же, мне вот очень было бы интересно свою судьбу узнать». Яков Петрович уже загорелся этой идеей посмотреть на загадочного сумасшедшего. В игры с судьбой он не верил, но информация о психопате казалась ему важной и он не хотел упускать ее из рук. *** После чаю сели в кружок, Данишевский несмотря на недовольство Лизы пригласил сумасшедшего. Однако она гостей не оставила и стала с беспокойством наблюдать за происходящим. Без всяких экстрасенсорных способностей Лиза ощущала, что ничем хорошим это не кончится. Бородатый, нечесаный мужчина в нечистом крестьянском костюме вошел в богатую залу. Почему-то Николаю Васильевичу показалось, что это он, Николай, и остальные нарядные гости здесь лишние. Во взгляде тронувшегося не было ни жесткого безумия, ни смущения. Среди господ он чувствовал себя своим. Глаз не прятал, но и прямо не смотрел. Половина лица его дергалась, как от тика. Обойдя всех, гость остановился напротив Бомгарта. «Пей, пей, пока можешь. Как последняя капля переполнит твой бочонок, он и усохнет. Все во благо. Хорошее будущее тебя ждет, но в пути к нему потеряешь немало. Да, глаза-то у тебя откроются, увидишь, кто есть кто рядом с тобой. Пей, пока время не пришло». Бомгарт смутился, то ли от предсказания, то ли от того, что его и так известная всем тяга к вину оказалась неприкрыто озвученной: «Ничего не понимаю, что за бочонок этот господин имеет в виду?». «Доктор, он имеет в виду, когда бочонок закончится, протрезветь придется», — подначил доктора Бинх. Александр Христофорович, как и Лиза, не любил, когда деревенского сумасшедшего выставляли на посмешище ради гостей. Но это был не его праздник жизни. Он даже отошел от гостей подальше, чтобы провидец не начал заглядывать в его книгу судеб. Своего будущего полицмейстер предпочитал не знать. «А ты-то что как черт? Наряд цветастый, душа темная», — ткнул сумасшедший пальцем в Гуро. «Позвольте, это уже и на оскорбление тянет. Вы судьбу-то предсказывайте без перехода на личности, милейший», — насмешливо предостерег Гуро. От взгляда Николая Васильевича впрочем не ускользнуло, что столичный дознаватель слегка напрягся от такого начала. «Да какая у тебя судьба-то? Все хочешь ее поймать за хвост, а она — оп и улетела! Не любят тебя, черную душу-то никто не хочет любить, душу-то одежой-то не закрыть». «Да на что мне любовь-то, милейший? Любовь — это для юных дев да пылких поэтов». Лукавый взгляд Гуро был адресован Николаю Васильевичу. В этот раз Гоголь не заметил иронии в свой адрес. Он буквально чувствовал, как запахи и звуки сковали его тело. Все происходящее он видел будто в тумане, словно был он только зрителем и не присутствовал совсем в этой комнате. Но тут сумасшедший обратил свое внимание на Гоголя и ему пришлось сосредоточиться. «Судьбой обласканный ты!» — ткнул в направлении Гоголя сумасшедший. — «Будешь пить, будешь дев соблазнять, будешь творить. Все у тебя будет. Любят тебя люди. Узнаешь во всей полноте, что такое любовь людская, да только ты любви не завоюешь. Предаст тебя близкий человек, к краю пропасти подведет. Ты не поймешь ничего, сам в ловушку пойдешь. Не один, не один тебя в ловушку заведет. Двое чертей будет». Голос сумасшедшего раздирал пелену в голове Николая Васильевича. Он уже ничего не видел перед собой, какие-то картинки плясали перед его взором, но ухватить их смысл он не мог. «Что за чертовщина происходит», — думал Бинх, кожей ощущая, что сейчас произойдет какая-нибудь драма похуже чем прошлогодняя история про мертвых душ. Он с беспокойством вглядывался в побледневшее лицо Гоголя, пытаясь предугадать, вмешаться ли сейчас, разогнать балаган или все еще обойдется, обычный приступ усталости. Еще один человек с жадностью всматривался в лицо Николая Васильевича. Яков Петрович тоже почувствовал, как близко в этот момент Гоголь соприкасается с гранью своего персонального сумасшествия и ждал развязки. «До погибели доведут да душой ты не умрешь. За тебя другой умрет. Всего себя отдаст, да ты поймешь поздно, потому что не туда смотрел, не за тем гнался», — продолжал сумасшедший, приближаясь к Гоголю. Николай Васильевич сделал последнюю попытку набрать в грудь этого плотного воздуха, как почувствовал, что этот калейдоскоп кусочков начал соединяться в его голове в цельную картинку. Больше не видел он залы, не слышал своего предсказания. Видел только Черного Всадника, который обнимал Лизу, Александра Христофоровича со следами крови у рта и Якова Петровича с невозмутимым лицом взиравшего на эту ужасную картину. «Воды, воды!» — кричала какая-то девушка. «Да выведите же этого помешанного наконец», — вышел из терпения Бинх, проклиная себя, что не вмешался раньше. Николай упал на пол и больше ничего не видел и не слышал.