В каждом стуке своего сердца я слышу твое имя

Чувства Алекса после Сильверстоуна, в какой-то степени домашнего для него этапа, было очень сложно выразить хоть какими-нибудь словами на любом языке. Неплохая для него и всей команды субботняя квалификация превратилась в обнадеживающий старт, после чего произошло несколько небольших контактов и, в том числе, с Логаном. И вот снова позиция близкая к середине второй десятки и начинающая теряться надежда на очки. Полный сумбур, питстопы, борьба впереди, несколько удачных обгонов и вот долгожданное девятое место для самого Албона и одиннадцатое для Логана. Вполне радостный и удовлетворительный результат для команды. Только во всем этом было одно «но». Это «но» разбивало сердце половине фанатов команды Мерседес и, конечно же, Александру. С момента, как Джордж сошел кругов за десять из-за проблем с системой водяного охлаждения, до окончания всех постгоночных интервью, смотреть без слез на него было невозможно никому. И пускай сам Джордж не особо любил, когда его откровенно жалеют чужие люди, хоть и дорогие ему фанаты, но поддавался эмоциям он регулярно. Обычно это происходило в номерах отелей в объятиях его любимого человека, который, если было нужно, без слов прижимал к себе, выслушивал, молчал, вытирал салфеточками слезы и целовал в лоб. Если Джордж был настроен на диалог, то он спрашивал у Алекса мнения по тому или иному вопросу и, в перерывах между затихающими всхлипами, мог даже немного посмеяться, слушая, что тот ему скажут в ответ. Сам же Алекс за их многолетнюю дружбу с самого детства и вот уже несколько лет отношений прекрасно научился правильно реагировать и справляться с разными по силе приступами рыданий у Джорджа. Чаще всего это было нечто тихое, печальное и закрытое. Маленький комочек, сжавшийся на диване, совсем тихонечко поскуливающий и ожидающий, пока его смогут любовно обвить руками и погрузить в кокон теплых объятий, защитив от остального мира. Но иногда это был Джордж, который хотел рвать и метать, с гневным взглядом из-под слипшихся от слезинок длинных ресниц, превращающий номер во что-то, отдаленно напоминающее комфортное спальное место. Алекс в таких случаях аккуратно убирал номер, а до этого все тихо выслушивал, со многим соглашался, часто кивал, бывало, что ловил подушки вытянутой рукой, после чего к нему в ту же секунду подлетал его парень и, задыхаясь, скороговоркой произносил извинения, утыкаясь шмыгающим носом в шею. Джордж был разным, он был живым и чувствующим человеком, более эмоциональным, чем Александр, но это делало его настоящим. Каждая его эмоция, улыбка, каждое чувство, слово, объятие… из всех малюсеньких деталей получался такой замечательный Джордж, которого Алекс очень любил. А еще Джордж был страстным. Таким, что по первости даже смущал своего новоиспеченного молодого человека напором и уверенностью. Они хотели какое-то время сохранять отношения в тайне, но каждое отчаянное желание юного Джорджа Рассела целоваться чуть ли не в паддоке, или едва завернув за угол моторхоума, могло пролить на их роман свет. Но каждый раз они оставались незамеченными, а Джордж тихо смеялся, обняв Алекса за талию и прижимая того к очередной стенке. В этот двойственный по ощущениям день, Алекс вернулся в номер Джорджа, где должен был ночевать сегодня, значительно позже из-за командного брифинга. Он ожидал увидеть своего парня как минимум готовящимся ко сну, а может даже и спящим, но подозрительная тишина в номере при выключенном свете вызвала легкое недоумение. Александр разделся, прошел на маленькую кухонку, чтобы помыть руки, заглянул через распахнутую дверь на балкон, но Рассела не было и там. С некоторым напряжением в мыслях Алекс сел на край кровати и только тогда услышал тихие всхлипы в ванной и включившуюся за ними воду. Сразу поняв, в чем дело, он прошел в комнату и увидел за едва прозрачными дверцами душевой очертания длинного, чуть сгорбленного тела. Легонько постучав по входной двери, удостоверившись, что Джордж не испугается, Алекс крепко ее закрыл, снял с себя всю одежду и зашел в просторную душевую. Будто прилипший к стенке Джордж не поднял головы: Алекс мог только видеть редкие слезинки, капающие с его подбородка. Прошедши под слабый тропический душ, он зашипел от того, какая вода была холодная, настроил силу, отрегулировал температуру до приятной и, наконец, притянул к себе Джорджа, который уже вытянул обе руки в сторону Алекса. Заключив своего любимого в крепкие объятия и сделав пару шагов к другой стене, он провел их прямо под теплые струи и принял холод плитки на свою спину. В эту секунду он вспомнил тот раз, когда Джордж успокаивал его, гордился им и ласкал его после сложной квалификации и стертой в кровь спины в прошлом гран-при Великобритании. Сейчас он нежно пробежался пальцами по позвоночнику, сжал талию и почувствовал легкие содрогания тела. Алекс, обвив обе руки Джорджа вокруг себя и положив свои ладони на его впалые щеки, аккуратно приподнял лицо и заставил посмотреть себе в глаза. Его сердце кольнуло, когда во взгляде напротив он увидел боль и искреннее непонимание. А затем и дорожки слез, которые секунда за секундой вытирались большими пальцами, а затем бережно, будто прикосновение к крыльям бабочки, сцеловывались с прекрасного лица. Через какое-то время, продолжительные объятия и непрекращающиеся поцелуи, настроение Джорджа немного улучшилось и он все чаще стал прятать смущенную улыбку, наклоняя голову, где-то в районе выпуклых ключиц Алекса. И почему-то, думал он, тому, какой Алекс стройный и красивый, уделяется внимания намного реже и меньше. Джордж, наслаждаясь скользящими в уже более свободном формате по его спине и пояснице руками, окончательно пришел в себя и сначала самую малость прикусил кожу на выступающей косточке ближе к плечу. А потом, почувствовав положительную реакцию и одобрительный вздох, оставил серию укусов на верхней части туловища, после каждого будто извиняясь прикосновениями губ или языка. Джордж добрался таки до любимых губ и впился в них долгожданным поцелуем. Он кусался, на что только Алекс улыбался и подставлялся под такого несдержанного парня. Проникнув языком в рот Алекса на мгновение, а затем лизнув от подбородка до верхней губы, Джордж повторил все свои действия, потому что видел, как это все нравится. Такие поцелуи и более напористые ласки руками, что спускались к округлым ягодицам или, наоборот, поднимались к шее и волосам, распаляли. Руки Александра блуждали все быстрее, Джордж вздыхал все громче, в помещении становилось все жарче, и это происходило в меньшей мере из-за воды и пара. Теперь, прижав Джорджа к себе под другим углом, он почувствовал чужое возбуждение бедром и понял, что все его действия могут принять более решительный и интимный характер. Заглянув в такие красивые глаза, поцеловав в лоб и проведя ладонью по влажным волосам, Алекс улыбнулся, оставил одну руку на шее, а вторую опустил к члену Джорджа. Обнажив головку, он, смотря прямо в слезящиеся сейчас глаза напротив, пару раз легонько постучал, чем вызвал первый несдержанный, но такой сладкий стон. Сомкнув два пальца, Алекс начал спускаться кольцом по всей длине, вплоть до основания, пуская в ход и остальные пальцы. Вырывая из Джорджа более громкие и приятные слуху звуки. Когда Александр почувствовал, что одна рука медленно, но уверенно плавает по чужому возбуждению, вызывая дрожь в обоих телах и стоны, каждый из которых отдавал тончайшим разрядом электрического тока в его собственный член, он начал в том же неспешном темпе тереться о Джорджа. На какие-то мгновения утыкаясь в плечо всем лицом, но не позволяя себя прекращать поддерживать дрожащее тело, Алекс не думая слишком уж долго, обвил талию Джорджа, подвинулся немного и второй рукой обхватил оба их члена вместе. И в этот момент и душевая, и ванная комната наполнились сладостными звуками удовольствия двух молодых людей. В каждом ускоряющемся движении, с каждой проливающейся на их головы струей воды, стекающей по щекам Джорджа и, возможно, смешивающейся с редкими слезинками, все больше огня чувствовалось между ними. Больше любви сквозило в смазанных поцелуях и шепоте на ушко, когда хотелось говорить отнюдь не грязные вещи. Быстрые и время от времени резкие движения кулака зарождали яркое тепло внизу живота и подталкивали обоих быть более несдержанными и отчаянными в своем рвении стать одним целым. Джордж все пытался обнять своими пальцами руку Алекса, но при каждом замедлении или касании большим пальцем головок, перемещающимся и надавливающем, все его конечности начинали дрожать и пальцы могли лишь вцепиться в волосы партнера. Алекс уверенно контролировал в этот вечер все, кроме накатывающего и обжигающего предоргазменного состояния. С каждой волной он задыхался все сильнее, то цепляясь за губы Джорджа, то за его мягкую и сильную шею, стараясь чуть погасить внутреннюю экспрессию. А тот отвечал на поцелуи все более неистово, ведь из его груди вырывались стоны один громче другого. И не то что бы Алекс был тише и спокойнее. Обуздать свои эмоции он не хотел, а потому едва ли мог уступить своему любимому в ослепительно ярком ощущении последних движений. - Алекс, господи боже, я ведь… почти все… ты понимаешь. Алекс, пожалуйста, прошу, быстрее! Каждое слово, произнесенное то шепотом, то надрывно, действительно заставило Александра ускориться под продолжающееся бессознательное бормотание и всхлипы. Оргазм накрыл их почти одновременно, сопровождаясь сладкими судорогами. Джордж, с громким всхлипом излившись следом за Алексом в руку, все еще держащую их, обессилено обнял за шею своего любимого и уткнулся лбом в плечо.

* * *

Все таки закончив принимать совместный душ, Алекс вытер их обоих и позаботился о том, чтобы Джордж не замерз и не простудился, заранее закрыв дверь на балкон и тут же задернув шторы. Одевшись в уютные пижамы и взяв Джорджа за руку, Алекс провел их в спальню, освещаемую парочкой мерцающих огоньков и уложил в постель. Обоим предстояла длинная ночь восстановления перед последующим перелетом и провести ее хотелось в заботе, спокойствии и нежности. Албон, уже находясь на границе со сном, но еще не погрузившись в него окончательно, услышал тихий шепот, после чего уголки его губ мягко приподнялись. - Алекс, я так сильно люблю тебя и так горжусь тобой сегодня и всегда. - В каждом стуке своего сердца я слышу твое имя.