Противоположности

Зима в этом году выдалась не очень холодной, снег под ногами неприятно хлюпал, превращаясь в слякоть каждый раз, когда по нему проходили, из-за этого обувь быстро намокала и вызвывала раздражение, а иногда была причиной простуды. Однако, когда у тебя есть автомобиль, хоть старенький, не дорогой и без подсветки в салоне и всяких подобных навороченных приблуд, зимние дни становятся не такой уж проблемой, особенно если имеется гараж. Серое авто свернуло на очередную улицу, проезжая ещё какое то расстоянии, пока по правую сторону не завиделось старое, четырёхэтажное здание, окружённое забором, покрытым старой, почти слезщей голубой краской. Водителю это место было хорошо знакомо, можно сказать, служило бывшим вторым домом. Темные, все ещё деревянные окна сверкали стеклами на ребятишек, что резвились на территории здания, под пристальным надзором женщины, поверх белого халата которой была накинута старая шуба. Это светловолосый мужчина успел разглядеть, так как сбавил скорость до шестидесяти километров в час, разрешая себе окинуть взглядом это неприветливое сооружение ещё раз. Вот старые качели, которые занесло снегом, и они наверняка были мокрыми и сырыми, песочница, над которой возвышался синий зонт из металла, тот самый конь на пружине и ранее поломанная горка, которую залотали и заменили лестницу. — «Они даже детскую площадку не перестроили, ну, зато вроде горку починили наконец-то» — с усмешкой отметил водитель, проводя кистью по кожаному чехлу на руле. Рука, как и вся кожа человека была светло-розового оттенка, а щеки украшали веснушки, которые немного закрывали кудрявые волосы, что от природы были блондинистыми. Серые глаза ещё какое-то время наблюдали и старались словно запомнить каждую деталь, хотя все они были хорошо известны этим глазам, а после, мужчина нажал на педаль газа и скорость увеличилась до восьмидесяти, оставляя здание позади, однако шлейф воспоминаний ещё долго будет преследовать мужчину в дороге. * * * — Сан? Санрайз! — мальчика за партой от мыслей отвёл женский, старческий хриплый голос, — Опять витаешь в облаках? — учитель с указкой в руках глядела прямо на сероглазого мальчишку, что сидел на второй парте первого ряда. Соседа по ней у него не имелось, как думали многие. — Нет, мисс.. — пролепетал он, опуская взгляд на тетрадь, в которой после упражнения с неправильно решенным уравнением было нарисовано чернильной ручкой солнце с хаотичными лучиками вокруг, а рядом луна, у которой виднелся лишь не закрашенный месяц, остальное же пространство немного неровного кружка было чёрное. — Ну раз уж нет, тогда озвучь ответ, который я сказала минуту назад, — женщина в очках ещё сильнее нахмурила лицо, ядовито глядя на блондина, как и ещё несколько пар любопытных глаз учеников. — Ответ? Ну-у..ответ был.. — Сан его конечно же не знал, потому что не слушал, но на то были причины. Когда он уже хотел признаться, что не знает, в голове вдруг зазвучал немного хрипловатый, похожий голос на его собственный, но немного ниже: — «Вроде бы она говорила, что сто шесть» Так как на сомнения времени было мало, мальчику с голубоватыми глазами ничего не оставалось делать, как поднять голову на учителя и ответить, — Сто шесть..э-э, вроде.. Лицо учительницы ещё больше нахмурилось, и она тихо, словно нехотя произнесла, что ответ верный, наконец-то отстав от ученика и продолжив вести урок математики. — «Ух, мы чуть не попались» — произнес Санрайз в мыслях, на что незамедлительно последовал комментарий: — «Говори за себя, я то ее слушал, пока ты портил листы в тетради, а если она потом за это отругает? Как в тот раз, а?» — голос хоть и был детским, однако звучал с укором. — «Мун, ты опять за свое! Это не «портить», а рисовать, я просто отвлекся..» — возмутился Сан, в это время нахмурив личико и отведя взгляд в сторону, к чему одноклассники уже привыкли и не обращали должного внимания, хорошо хоть, что опять сам с собой не ссорится или смеётся. — «А я говорю, что «портить», смотри, на другой странице наверняка остался след! Дождись, пока урок кончится, и мы сможем нормально порисовать, я уже придумал свою часть рисунка» — тема перешла на нейтральную сторону, и хрипловатый голос приобрел веселые нотки. — «Ладно, ладно, а что рисовать то будем?» — мысленно спросил Солнышко, решая уйти от небольшого разногласия. — «Не знаю как ты, но вот я придумал новый дизайн замка. Теперь ещё больше башенок!» — тот самый голос хихикнул, заставив Санрайза улыбнуться. — «Звучит интересно, тогда я буду..буду рисовать нас и представлять королями! Мы обязательно будем править вместе, верно, Мунни?» — улыбка стала ещё шире, от ожидания их скорой посиделки. Голос в мыслях утвердительно хмыкнул, завершая диалог. Парнишка снова перевел взгляд на доску, обнаруживая, что на ней появилось ещё два уравнения, которые теперь надо переписывать в тетрадь. Черт, он опять все прослушал. * * * — Санрайз, то есть ты говоришь, что слышишь этот голос с самого детства, так? — спросил мужчина в классическом костюме, сидя за столом и держа в руках большой блокнот, а в руке обычный карандаш, иногда делая заметки. — Я же уже говорил вам, что помню Муна с самого начала, как начал помнить себя. И, простите, доктор, но вы отвлекли нас от рисования... — немного зашуганно ответил мальчик, сидя напротив доктора и ерзал, все время мечясь взглядом по кабинету, который никогда не вызывал симпатии у них с Мунрайзом. Эти холодно-зеленые стены и старые сертификаты с дипломоми в таких же старых рамках под стеклом, висящие почти на каждой стене. В глаза бросался яркий календарь над столом, в нём была отмечена дата 16 июля 1993 год. Ещё и эта противная лампа над их головой постоянно гудела и трещала, неужели починить нельзя? — Сан, ты же понимаешь, что наши встречи важны и рисование может подождать. Ты сегодня слышал своего воображаемого друга? Что он говорил? — опять раздался голос врача, и тот почесал темную, недельную щетину. — Доктор, он не вооброжаемый! Он помог мне сегодня на математике, когда я отвлекся и не услышал ответ, а Мунни мне подсказал, иначе бы учительница нас наругала! — привел аргумент блондин, сжав ладони в кулаки, чего благо не видел мужчина напротив. — А ты не думал, что мог сам услышать ответ? — скептично спросил лечащий доктор, приподняв левую бровь. — Почему вы не верите мне? Мун хоть и бывает недружелюбным, но он хороший, честно! — он искренне защищал «брата» и знал, какой он на самом деле, а ещё знал, что тот действительно существует, хоть и в его голове. — Два дня назад ты накричал и попытался ударить медсестру, как ты это объяснишь? Мы уже говорили с тобой об этом инциденте, но тогда ты был все ещё на эмоциях, а сейчас спокоен и мне бы хотелось услышать ответ вновь, — напомнил врач, а перед глазами всплыла картина, как медсестра сначала хватает Сана за руку, а затем дёргает и ведёт в процедурную, хмуря лицо в морщинах. Мальчик замялся, отводя глаза, и ещё какое-то время молчал, пока в его голове зазвучал все тот же голос: — «Сан, скажи ему, что та медсестра хотела дать нам те таблетки, я же знаю, что их нельзя пить, нам будет плохо, как в прошлый раз! И, пожалуйста, не говори, что это я вспылил на ту старуху.» Мальчик кивнул сам себе, что было почти незаметно, а после снова посмотрел в лицо доктора. — Нам..мне, мне не нравятся те таблетки, они горькие и от них кружится голова, а медсестра заставляла ее выпить..простите меня ещё раз...— Сан с самого прибытия в психиатрическую лечебницу показывал спокойный и мягкий характер, тем более он мог видеть хорошее, даже в самых печальных и неприятных моментах, и по началу, был со всеми дружелюбен, поэтому агрессия и психоз для него были не естественны. — Чтож, надеюсь такого больше не случится, Сан, помни, что твоя голова только твоя и в ней не место голосу, который делает гадости и отвлекает тебя. Передай это Мунрайзу, раз на то пошло, — доктор серьезно глянул на мальчугана с блондинистыми волнистыми волосами почти до подбородка. — Но.. — И про таблетки. Ты должен их пить, потому что твои родители привели тебя сюда, чтобы ты лечился, чтобы тебе было лучше, ты же хочешь обратно к маме и папе? От слов о родителях у Сана закололо в груди, а голос его соседа по телу изобразил тихое рычание. — Х-хочу..наверное, если папа больше не будет пить, — все же озвучил свою мечту парнишка, закрывая личико руками, после поправив непослушные волосы и убрал руки от лица, уже не выглядя таким оживлённым, как раньше. Доктор покачал головой, что-то записывая в старый блокнот. Над их головой жужжащая длинная лампа на секунду мигнула, и комната всего на момент погрузилась в темноту, от чего Санни дернулся, но голос в голове мягко прозвучал со словами: «Сан, всего лишь неисправная лампа, не обращай внимания.», от чего мальчик снова расслабился. Как на зло именно в этом кабинете было забито окно. — Хорошо, думаю на сегодня мы закончили, возвращайся в комнату отдыха и не забудь сказать вахтеру, что ты вернулся. — Ладно, до свидания, доктор, — мальчик поднялся с вязанного кресла, оглядев мрачный кабинет ещё раз, после чего поспешил выйти, лишь бы не оставаться здесь больше. Как только дверь за ним закрылась и они оказались последи коридора, то в голове снова запречитал Мунрайз: — «Этот доктор снова говорит чепуху! Ты же не веришь ему, Санни?» — Конечно нет, Мунни, я знаю, что ты настоящий, — Сан говорил это тихо и немного улыбнулся, когда проходя по коридору, заметил на стене его любимую картину. Наверное, это было единственный приятный момент походов к психиатру. На ней был изображён закат в поле с пшеницей, солнце только касалось горизонта, становясь ярко красным, заливая заревом все небо поблизости. Ещё он любил эту картину за то, что тем дольше ты на нее смотришь, тем больше начинаешь замечать деталей: вот в дали на опушке леса вырисовывается силуэт избушки, и так как лето, из дымохода не идёт дым. Хм, а может художник просто забыл про него? Среди колосьев пшеницы можно разглядеть торчащие заячьи уши, а ещё.. — «Сан, может мы уже пойдем?» — его отвлёк родной голос, что звучал с нотками раздражения. Почему-то Мун не видел в этой картине ничего особенного. Ему нравилась другая, где была изображена старая церковь по среди леса, сверкая золотыми куполами. Сан лишь оторвал взгляд от картины с пейзажем и неспешно направился дальше, видя девочку в белой ночнушке, чуть младше его самого. Она стояла и смотрела на плитку, словно разглядывала свои черные туфельки в первый раз. — Мария? Ты чего тут? — сразу начал с вопроса Санни, улыбнувшись своей фирменной улыбкой, обножая беловатые резцы. Девочка дрогнула, и как-то отстраненно глянула на Сана, а затем, словно отошла от транса, поприветствовала друга такой же улыбкой, только два передних зуба немного выпирали вперёд. — Привет, Сан! Привет, Мун! — второе она сказала намного тише, зная, что последнего считают причиной, по которой первый попал в это место ещё пол года назад. Санни кивнул ей, передав приветствие от второй личности, на что улыбка девочки стала шире, — Вы опять были у того доктора? Что на этот раз? — Ничего нового, все как было, — вздохнул блондин, почесав затылок, — А ты чего тут? — А я подслушала разговор одной из медсестер, она говорила, что сегодня на ужин будут булочки со сгущенкой! — она облизнула потрескавшиеся губы и подняла руки к груди. От такого известия у Сана слюнки потекли и глаза засияли, ведь такое им привозят очень редко, считай по праздникам, — Уже не терпится их попробовать! — «Пф, ага, если их как в тот раз не заберёт повариха.» — фыркнул Мун, и по интонации было ясно, что тот бы скрестил руки и отведя взгляд, стояв бы он сейчас рядом. От воспоминания о прошлом неудачном таком ужине, Сан немного расстроился, но надеялся, что сегодня та жуткая женщина, что работала на кухне, не вышла на смену. * * * К слову, булочки были, и были довольно вкусными, жаль, что Муну никогда не достается отдельная порция, хотя зачастую он не хочет есть вместе с Саном и основную, потому что обычно это либо холодный суп, или борщ, либо рыбная котлета с пюре, или каша, но она была только на завтрак. Зато вот овсянку они оба любили, только ту, что мама готовила, а не эту, с большим количеством жёстких хлопьев, что так и наравили застрять в зубах. После ужина их отвели по палатам, в дверях которых имелось смотровое окно. В небольшой комнате с персиковыми стенами стояло три койки, и как на зло, Сан спал на самой скрипучей, а повозиться перед сном он любил, поэтому остальные двое мальчишек зачастую кидались в него подушками, так выражая свое недовольство. В таких случаях Мун мог и грубо ответить им, после чего Сан всегда извинялся и старался скрыться под одеялом как можно скорее. Его кровать была прямо над широким окном, за стеклами которого стояли решетки, которые уже успели покрыться в некоторых местах ржавчиной. Вид из него был так себе, на заброшенное здание напротив, вроде бы это был госпиталь. Сан и любил и не любил эту койку, потому что с одной стороны тут было светлее, чем у остальных, а с другой, в холодные дни дул ветер, завывая между щелями, и становилось прохладно. Особенно было тяжело зимой, когда он попал сюда почти сразу после нового года, и все по вине его второго «я». Тогда они снова начали ругаться из-за мелочи, и так как Сан был дома, и зачастую не скрывал от родителей свою особенность, так как им было по поосту все равно, и они списывали это на вооброжаемого друга, то все говорил в слух. Но на этот раз все зашло гораздо дальше, отец снова напился, готовясь так отмечать Рождество, и Сан, точнее Мун, смог взять контроль над телом, что происходило редко, и кинулся с ножом на мужчину, который не мог дать отпора сейчас, обвиняя его во всех бедах семьи Сана. Когда все закончилось, и светловолосый мальчик самостоятельно открыл глаза и мог двигать телом, то он обнаружил заплаканную мать, которая куда-то звонила, а так же немного красных пятен на полу, похожих на томатный сок, возле которых валялся кухонный нож. Отец по звукам был в ванной и тихо матерился под звук текущей воды. А дальше все как в тумане..приехали какие-то люди в халатах, заполнили документы, быстро опросили Сана, где он всё подробно им рассказал, не став скрывать Муна и его проделку, и вот они уже едут в карете скорой.. он впервые видит то здание, которое в последующим чуть ли не станет его домом. Первое время Санни не слышал своего соседа, все равно сильно обидевшись на него, но после, стал скучать, и тогда Мун снова заговорил с ним, объяснив свое отсутствие тем, что был зол на всех и не хотел ни с кем иметь дело, а особенно с Саном, что так легко выдал его. — «Мун, ты понимаешь, что мог убить папу?» — тихо думалось ему на третий день пребывания в больнице, когда он лежал в постели и смотрел в потолок, а на глазах выступали капли. — «Знаю. А тебе самому с ним жить не надоело, м, Со-олнышко?» — с противной издёвкой в голосе отвечал хриплый голос, совсем как у типичных хулиганоы восьмидесятых годов. — «Мунни..нельзя так, он все же и твой папа, хоть и такой..» — Сан был добрым мальчишкой, что всегда не хотел идти на конфликты, что не скажешь про его вторую личность. — «Из всего уважения к тебе, я не считаю нас родными, слишком уж мы разные, не находишь? Я уже говорил тебе об этом.» — продолжал шипеть Мун. — «Тогда почему ты в моей голове?» — хозяин тела всегда боялся поднимать эту тему, хоть и мог о ней думать, потому что Мун, благо, мысли читать не умел. — «Я просто есть, и все, я сам не знаю» — «Иногда мне хочется, чтобы тебя не было, особенно когда ты делаешь подобные глупости.» — буркнул Сан, нахмурив лицо, после чего ему по щеке прилетела пощёчина от собственной руки. Хорошо, что других этот звук не разбудил. — «Ау! Мун!» — воскликнул Сан в мыслях, потирая ушиблинную щеку той же рукой. Однако больше ничего не последовало. Ни ругательства, ни обиженного тона, ничего, что было присуще Мунрайзу, даже никакого «гррх» в его стиле. Когда это растянулось на несколько дней, Сан забеспокоился, начиная мысленно звать друга, однако в ответ следовала тишина. Сан переживал, что действительно сболтнул лишнего, ведь, Мун был единственным, кто понимал и защищал его, можно было сказать, что он был единственным настоящим другом. Через неделю Санни и вовсе ходил расстроенный, доктор отмечал, что состояние двенадцатилетнего ребенка ухудшается, но причину Сан не озвучивал, лишь продолжал тихо звать Муна, а ночью и вовсе не мог уснуть, прячаясь под одеялом от темноты, которая всегда пугала его, но Луна каждый раз успокаивал его, хоть и по-своему, объясняя, что в ней ничего страшного то и нет, и ему наоборот она по душе. Но в те моменты никакого присутствия Сан не ощущал, и чувство вины лишь сильнее захлестывло его, наровясь утопить в пучине. Мун вернулся лишь тогда, когда Санни совсем стало невыносимо без него, ведь не слышать родного голоса даже в бытовой ситуации, было равносильно тому, будто частичку его души вырвали. Ему было даже трудно подняться с кровати, и это всего то после трёх недель молчания второго. — М-мунни..прости меня за те слова, я не х-хотел!..— говорил тот уже в слух, привлекая внимание соседей, обнимая колени и смотря в стенку под подоконником, а после зажмурился и тихо заплакал, он был ранимым, безусловно. — «Считай, что я тебя простил.» — внезапно возникло в голове, от чего Сан аж подскочил, не веря в то, что ему это не послышалось, — Мун?! Мунни! — улыбка расцвела на его губах, а глаза наконец-то заблестели не от слез. — «Это все ещё я. Знаешь, как было тяжело не подавать виду?» — в голосе слышались нотки обиды. — «Зачем ты так со мной?..» — слезы опять потекли по щекам, и мальчик закрыл глаза руками, чтобы не видеть к тому же удивлённые лица проснувшихся ребят. — «А ты почему так со мной? Думаешь, мне было приятно это слышать, вот я и решил проверить, правдивы ли твои слова были, но как вижу, что нет.» — «Конечно нет! Нет! Я не знаю, зачем так сказал тебе!» — снова всхлипнул мальчишка, смотря на свои руки, что нервно теребили край белой простыни, что задралась ещё неделю назад. Он обнял самого себя, словно пытаясь дотянуться до Мунрайза, который что-то говорил ему довольно мягко, но Сан не слушал, лишь чувствовал, как его сердце быстро бьётся и становится все больнее и труднее дышать..хватаясь рукой за ночную сорочку в области сердца. Так случилась его первая паническая атака, и пока что, благо, последняя. Однако это было аж пять месяцев тому назад, и они оба предпочитали больше не вспоминать об этом. А Мун пообещал не пропадать так надолго. * * * — «На это раз, я обыграю тебя!» — прогремел ликующий голос Муна, пока одна рука, которой он завладел, передвигала черную шашку, при этом «съев» две белых. — Ну ничего, ничего, ещё не конец. — шептал губами Сан, соображая, как выпутаться из этой ситуации. Его фигур оставалось всего четыре, в то время как у противника пять, одна из которых стала «дамкой» и лежала перевернутой на стороне солнечных войскя опасливо преграждая путь двум из них. Сан передвинул свою шашку в правую сторону, когда до финальной клеточки оставалось всего две, однако путь преграждала черная, хищно сверкая пластиком на солнечных лучах из окна. Они сидели прямо под ним, на котором была только белая, но все-таки немного испачканная временем, тюль. Они старались не привлекать к себе внимания, сидя спиной ко всем ребятам, а Сан так вообще тихо шептал, когда переворачивал бумагу с клетками, дожидаясь, пока Мун сделает ход. Почти доиграв, они услышали, как сзади к ним кто-то подошёл, и обернувшись, Сан увидел худую девочку с рыжими косичками из жидких волос. Она была одета в домашнюю одежду, в отличие от многих, кто носил ночнушки, что выделяла им больница. — Опять сам с собой играешь, псих? — противно оскалилась в ухмылке та, на что Санни опустил глаза в пол, зная, что сейчас произойдет. Девчонка ещё какое то время понаблюдала за тихим парнишкой, после чего обернулась и громко крикнула противным, визгливым голосом, — Медсестра! А Санрайз опять сам с собой играет! Ух, и не зря же у нее прозвище «надоедливый скелет». Сан поспешил смахнуть все шашки с поля, быстро складывая его в двое, пытаясь спасти их с Муном положение, однако было поздно. К ним подошла молодая девушка в голубом халате, оглядев детей и покачав головой, — Дорогой, разве ты забыл, что говорил доктор? — Мне просто скучно было..я играл один... — опустив голову тихо буркнул Санни, а кулаки сжал уже не он. — «Опять эта девчонка! Надо будет её проучить!» — зашипел хриплый голос в сознании, от чего Санни дернулся, испугавшись, что Мун снова что-нибудь натворит, но кроме этих слов и тихого ворчания, ничего не последовало, и он спокойно выдохнул. — Играл-играл, да не один! Я всё-всё слышала! — подтрунивала девочка, раскрывая зеленоватые глаза, что походили больше на болотную воду, чем на мягкую свежую траву. — Санни, ну чтож ты, тебе дать лекарство? — мягко спрашивала медсестра, садясь на колени, что утыкались в мягкий ковёр. Мальчик лишь покачал головой, начиная хрустеть пальцами от нервов, — Что Вы..в этом нет необходимости..Мун...мы просто играли, все было спокойно. — Почему ты просто не можешь пойти поиграть с другими ребятами? — «Потому что они все, как эта дура.» Солнце продолжал молча сидеть, словно ребенок, которого застукали за чем то плохим, и в итоге, от него отстали, вот только, когда девочка хмыкнула, и решила вернуться к подругам, то заметила на себе злостный взгляд Сана..точнее нет, не Сана, глаза словно на какой-то момент сверкнули красным оттенком, да и лицо как-то побледнело, поэтому та решила быстро ретироваться подальше. А на обеде она обнаружила в своем компоте часть рыбной котлеты. * * * «Номер пациента: 6683 Имя: Санрайз Пол: мужской Возраст: 12 Диагноз: Диссоциацивное расстройство личности Диагностика: Пациент ощущает в себе вторую личность, которую зовёт «Мунрайз», слышит её голос в голове, что зачастую приводит к плохим последствиям. Мальчик спокоен, но случаются приступы агрессии, временной амнезии. Подвержен паническим атакам, тревожности, никтофобии. Возникновение болезни возможно наследственное. Лечащий врач: доктор Карлос Нуньес Лечение: консультации психотерапевта, психолога, антидепрессанты (проходящие испытание), витамины, успокоительные.» Который раз уже Сан перечитывал это на листе, что был прикреплен на стене рядом с его койкой, и каждый раз Сану, или быть точнее, Муну, хотелось сорвать ее и порвать к чертям, однако этого делать было нельзя. У всех пациентов были похожие листы над койками, например у соседа с лева: «Номер пациента: 7595 Имя: Брайн Уэллс Пол: мужской Возраст: 14 лет Диагноз: Параноидальная шизофрения Диагностика: Пациент испытывает сильные галлюцинации, которые не может отличить от реальности. Помещен в психиатрическую больницу после побега из «горящего» дома, был найден в лесу, почти замёрзшим насмерть. Больной часто бредит и замыкается в себе. Лечащий врач: главный врач Даниэль Андерсон Лечение: антидепрессанты (проходящие испытание), консультации психолога, невролога, витамины.» — «Хм, а помнишь, что написано у той самой девчонки с косами?» — язвительно спросил Мун, пока Санни сидел на кровати, обняв колени и положив на них голову. Сейчас был тихий час, а спать совсем не хотелось. — «Ага, помню конечно.» «Номер пациента: 7894 Имя: Дейзи Нельсон Пол: женский Возраст: 15 лет Диагноз: Расстройство пищевого поведения. Анорексия. Диагностика: Пациент попал в больницу после недели голодовки. На момент госпитализации вес составил 37 кг. Пациент отказывается самостоятельно принимать пищу на фоне собственных убеждений. Лечащий врач: доктор Карлос Нуньес Лечение: консультации диетолога, психолога. Нейролептики, витаминизированные капельницы.» — «Сан?» — мягко позвал его Мунрайз, заметив, что парнишка уже минут пять сидит неподвижно. Раздалось короткое «м?», после чего Мун словно вздохнул, — «Я тут подумал, что было бы, будь мы в отдельных телах?» — «Я бы тебя крепко заобнимал, и мы бы вместе доказали взрослым, что я здоров.» — ответил Санни, прикрывая глаза. На самом деле он знал, как выглядит тот, кто сейчас беседует с ним.

Однажды он увидел сон, где-то два года назад, где Сан стоит напротив парня, что был выше него всего на пару сантиметров. Он запомнил выраженную особенность его внешности — альбинизм. Волосы были идеально белыми, но не такими длинными, как у Сана, и тем более без лёгких кудряшек, брови тоже были светлыми, а кожа была такая, словно парень никогда не видел солнечного света, а ещё эти красные глаза с мутными зрачками. и казалось, он видел немного выпирающий клык из-под верхней губы. Он был таким же худым, как Сан, и они просто стояли неподвижно друг перед другом, внимательно оглядывая каждого. В то время, как Солнце был одет в светлое и на вид теплое, Луна же наоборот, в темно-синие и более открытое.

— Это ведь тогда был ты?.. — вслух просил Сан, когда его сосед по палате вышел, и мальчик остался один в комнате. Тихий час окончен. — «Ты про тот сон, чтоль? Наверное я, кто ж ещё.» — Ты красивый.. — «Чтож, этот комплимент определенно мне был необходим, ага» — скептично усмехнулся Мун, а Санни ощутил, как его щеки стали теплее, хотя он не испытывал сейчас смущение. Санни улыбнулся, пряча лицо в коленях, устраиваясь поудобнее, сейчас чувствуя себя очень даже хорошо. * * * Пока они вместе росли, становясь всё старше, их переводили на этажи выше, в другие отделения, и домой Сан ездил всего-то пару раз в год, что не приносило ему особой радости, а к его шестнадцати годам, отец скоропостижно скончался в порыве очередной пьянки, и мать осталась одна, потихоньку сходя с ума и всё чаще виня сына в смерти отца, что не приносило радости никому из жильцов в теле. Однако Санни хоть и взрослел, но был все так же наивен и прост, как и в детстве, а вот Мун становился с каждым годом все серьезнее, и почти все важные решения принимал как раз таки он. Агрессия постепенно затупилась, но все-таки он продолжал защищать Сана от жестокого мира, когда это было нужно, а ещё он все чаще стал повторять фразу «Учись постоять за себя сам, Солнышко, в один прекрасный день я не смогу тебе помочь». Поначалу Сан не обращал внимания на это, потом стал волноваться и даже обижаться, и только к двадцати годам, когда вот как уже два года они свободны от жёлтых стен больницы, так как Солнце за все годы взросления научился держать язык за зубами и скрывать своего товарища, даже по настоящему принимая лекарства, которые, как оказалось, помогали не ему, а Мунрайзу, становиться спокойнее и сдержаннее, в восемнадцать лет их выпустили. Работу сначала было трудно найти, все же, кроме аттестата об окончании девятого класса, у него ничего не было, трудоустраивать его никто не хотел, ещё и со справкой из психиатрической больницы, но все же местечко нашлось и для такого, как Сан, не без помощи Муна, конечно. Санни вообще долгое время очень хотел устроиться работать куда-то с детьми, так как их очень любил и понимал, однако такой возможности не было, у него же теперь на всю жизнь клеймо психа, конечно. К тридцати годам умерла мать, с которой он продолжал поддерживать общение после смерти отца, но все же под ее гнётом это было проблематично. И Сан, уже взрослый мужчина, но все с такой же светлой внешностью и улыбкой на губах, остался в этом мире один. Но как же Мун? Его верный спутник по жизни, которого Санни любил искренне и безвозмездно?.. Его исчезновение он переживал с трудом, но все же, разобравшись в последних месяцах, как Мун был с ним, он только сейчас понял, что тот давал намеки и наставления не просто так. Он подготавливал его к самостоятельной жизни, постепенно исчезая из неё. Серая машина доехала до нужного квартала, и водитель заглушил двигатель, забирая пакет с продуктами и выходя из авто, блокируя двери, после, хрустя снегом, направился к подъезду его первого дома, где они все вместе когда-то проводили детство, с чего все начиналось. Квартиру он не смог продать, нет. Слишком памятной она для него была. Каждый раз, заходя в нее, он видел насечки на дверном косяке, которые оставляла его мама по мере роста сына. А каракули на старых обоях в его комнате? Там же даже есть то, что писал и рисовал непосредственно Мунни. Его родной Мунни. — Я все ещё скучаю по тебе... — тихо вздохнул мужчина, снимая обувь и ставя ее на батарею, после принимаясь за верхнюю одежду, вещая на крючок. Однако Мун не окончательно покинул его. Нет, это было бы слишком жестоко. Хоть и не часто, но Сан видел его во снах, и тот всегда приходил не просто так, например, когда ему грозило увольнение, Мунрайз явился и подсказал, что и как нужно сделать, чтобы избежать этого. А иногда он приходил в спокойные дни, чтобы напомнить Сану, который все ещё боялся темноты, хоть и не так яро, как в подростковом возрасте, что ничего она в себе не таит. Солнце был готов поклясться, что чувствует его нежные прикосновения во снах, и даже объятия, которых так не хватает Сану в повседневной жизни, ведь, друзей он таки завёл, только вот они не были с ним так близки, чтобы взрослый мужчина мог каждый раз при встрече набрасываться на них с объятиями, а вот на Мунни во снах, мог, и тот всегда отвечал на них, запуская свою холодноватую руку в светлые кудряшки, с улыбкой смотря в ярко-голубые глаза. Беря пакет с продуктами, Сан пошёл на кухню, чтобы приготовить их любимое с Муном блюдо, и главное, такое прстое, бональное, которое обычно не готовят к ужину, но у него все было по другому. Овсянка по маминому рецепту, с добавлением сахара и цукатов.