Eye to eye ( I see you)

Тиреа'кип и Паук проводят дни, а в конечном итоге и целые две недели, в компании сновидцев. Два пленника пытаются работать и найти общий язык с uniltìrantokx во время обучения, но большинство из них не заинтересованы тем, что они говорят. Они насмехаются над словами на языке На'ви, дразнят Тирею и Паука из-за их одежды и часто перебивают, чтобы поговорить между собой или предпочитают просто игнорировать их. Тиреа шипит и сверлит их взглядом, бьет их хвостом и руками, а Паук часто кричит на Куоритча, чтобы заставить их слушать. Куоритч, который обычно переключается между подшучиванием над Тиреей и слушанием, склонен просто пожимать плечами на слова Паука, забавляясь их раздражением, но время от времени что-то, кажется, щелкает где-то в его голове. Тиреа молится Эйве каждую ночь и надеется, что полковник попытается прислушаться к Великой Матери в своих мыслях. Хотя она сильно в этом сомневается. Когда ей разрешают, Тиреа выходит наружу и пытается уловить дуновение свежего, чистого воздуха. Теперь она цокает языком, призывая Хуфве. Аватары оснастили своих икран военным снаряжением, даже после того, как Тиреа умоляла Куоритча не позволять им этого. Хуфве, с другой стороны, летает только с седлом и никогда далеко не улетает. Тиреа'кип чувствует, что ее верная подруга не вернулась в Высокий лагерь, как она ей велела. Возможно, это и к лучшему. В противном случае Атанила может попытаться прийти за ней. Она бы предпочла, чтобы ее сестра была в безопасности и подальше. — Mawey, — мягко говорит Тиреа. Она поднимает большое ожерелье из бисера, которое она сделала из бусинок, упавших с ее шали, и несколько раз свободно оборачивает его вокруг шеи Хуфве. Через мгновение икран поворачивает шею, чтобы устроиться поудобнее, а затем кладет морду на руку Тиреи. — Lor, моя дорогая подруга. — Ты нас этому еще не научила , — раздается его голос позади нее. Уши Тиреи поворачиваются, а затем прижимаются к ее голове. Она бросает взгляд на полковника через плечо, на то место, где он стоит, с раздражающей улыбкой на лице. Чему это он так радуется? — "Красиво". Но это слово здесь особо не пригодится, — говорит она ему. — Что ты хочешь? — Мы выдвигаемся, — говорит он, облокотившись на серую стену здания позади него. Тиреа недоумевает, как она не услышала, как позади нее открылась дверь. Она стала слишком расслабленной. — Обратно в лес. — На На’ви, — командует она. Он закатывает глаза. — Na’rìng, — говорит он, тщательно выговаривая слово, зная, что это ее раздражает. Она позволяет уголкам губ изогнуться в легкой улыбке. Она полагает, что он у нее не худший ученик. — Pelun? — она спрашивает. — Разведка, — отвечает он. — Есть слово для этого? — Skxawng, — бормочет она, улыбаясь. Она даже не до конца понимает, что такое «разведка». Разведка, думает она. Джейк, должно быть, уже говорил это однажды. — Хорошо, хорошо. Паук пойдет? — Kezemplltxe, — говорит Куоритч, выглядя вполне довольным собой. Тиреа позволяет хвосту удариться о его ногу, когда идет к зданию. Он тянется, чтобы схватить его, но она отпрыгивает. — Z-eh-m, — поправляет она. Тиреа'кип приходится скрывать свое волнение по поводу поездки. Даже если ее окружают аватары и преследует Полковник, она все равно получает возможность вернуться домой, пусть и всего на несколько часов. Паук, похоже, тоже очень взволнован этим и даже спрашивает, поможет ли она ему перекрасить его полоски. Они сидят несколько минут, болтают про лес на На’ви, нанося краску на его тело и случайно окрашивая части ее кожаных нарукавников. Полковник стоит в углу, наблюдая за ними. Тиреа задается вопросом, может ли он перевести то, что они говорят, или они говорят для него слишком быстро. Иногда он посмеивается себе под нос. Это беспокоит ее лишь немного. С ионаром на глазах, восседая на Хуфве она порхает высоко над остальными, лишь на границе слышимости. Она выпрямляется, насколько может, вскидывает руки вверх и издает боевой клич. Внизу Паук отвечает тем же, сидя на икране Куоритча. Тиреа улыбается, снова усаживаясь в седло. Если бы только у нее был лук и остальные члены семьи вокруг нее. Со временем местность под ней начинает казаться знакомой. Тошнотворное чувство скручивает ее желудок, и она резко опускается вниз, преграждая путь икрану Куоритча, который сердито вскрикивает на нее. Она продолжает снижение, зависнув прямо над кронами деревьев. Неприятное чувство усиливается. Вот почему Куоритч ей ничего не сказал, а только ответил «разведка», когда она спросила, куда они направляются. Под ней лес обрывается там, где когда-то давно упало старый ствол Келутрала. Эта место все еще покрыта темными ожогами от самых сильных ракетных ударов, но за эти годы молодые побеги начали расти, превращаясь в деревья. Келутрал пустил новые корни, растущие из ствола и глубоко проникающие в лесную почву. Тиреа рычит от ярости, встревоженная внезапным интересом аватара к этому месту, и продолжает спуск, даже когда Куоритч кричит ей вслед. Она спрыгивает с Хуфве, как только достигает земли. Она бросается вперед, не понимая, почему бежит, не понимая, почему у нее перехватывает дыхание, а грудь сжимается. Она не была здесь с детства. Даже ее лук сделан из дерева нового Келутрала, в котором народ Оматикайя жил до переезда в Высокий лагерь, изгнанный опасностью небесных людей. Тиреа'кип останавливается, не дойдя до основания упавшего ствола, и просто стоит, тяжело дыша. Uniltìrantokx привели ее домой, и она вовсе не благодарна. — Кип! — Паук зовет. Она оборачивается и видит, как он бежит к ней, а аватары следуют за ним с оружием наготове. — Мне очень жаль, Кип. Я не знал. — Зачем они нас привели сюда? Чтобы потешаться? Запугать? Чтобы еще больше уничтожить? — рычит она, отходя от него. Она тычет пальцем в сторону полковника, когда он приближается. — Kavuk si’tan! — Mawey, — советует Паук, хватая Тиреа'кип за руку, когда она пытается сделать шаг вперед. Полковник останавливается перед ними, прижимая пистолет к груди. Он наклоняет голову вбок, показывает два пальца и движением руки указывает в ​сторону от Тиреи. Его солдаты идут вперед, проходя мимо двух пленников в сторону Келутрала. Она думала, что ее схватят, но, видимо, у них есть более важные приказы. — Rä ’ä! Оставьте это в покое! — Вам не следовало приходить сюда. Вы не найдете здесь Джейка или кого-либо из Оматикайя. Только тела людей, которых ты убил, — хрипло кричит Тиреа. Она оборачивается, поднимая руки, чтобы закрыть лицо. Слезы быстро наполняют ее глаза, и она не может их остановить. Ожоги на руке и ноге покалывают, а затем возникает ощущение, будто они снова тлеют. "Великая Мать, это часть твоего плана?" – отчаянно задается вопросом она. — "Почему ты вернула меня к моей самой большой боли? К моему глубочайшему горю?" — Успокой ее, — говорит Куоритч из-за ее спины. Рука Паука нежно касается ее локтя, пытаясь отвести ее руки от лица. Тиреа была готова зашипеть на него, но ее голос ломается. Она падает на колени, испытывая стыд и страх. Ее руки не отрываются от лица, а она продолжает рыдать. — Она расстроена, — говорит Паук полковнику. — Тебе не следовало приводить ее сюда. — Она будет жить, — отвечает Куоритч. Если бы Тиреа не плакала так сильно, возможно, она бы заметила колебание в его голосе. — Это был ее дом! Ты уничтожил его! — возражает Паук. Куоритч поднимает глаза, рассматривая дерево. Эта мысль появляется в сознании Тиреи как подарок Великой Матери. "Я не тот человек". Но это все равно не подавляет ярость в ее сердце. Настал момент, когда единственным шумом являются сновидцы, кричащие друг другу на расстоянии, и страдальческие рыдания Тиреи. В конце концов, Полковнику, похоже, теряет терпение, и он отталкивает Паука, оставляя Куоритча и Тирею одних. Она не обращает на это внимания: не пытается ничего сделать или сказать. Ее разум наполнен пламенем. Наконец, полковник приседает перед ней, глядя сначала на Келутрал, а затем на девушку перед ним. — Tìng mikyun, — говорит он. Тиреа всхлипывает, опуская руки на колени, но не поднимая глаз. — Nìn oe. — Хвост Тиреи шлепает по земле позади нее, уши дергаются, а ожоги чешутся. Ее взгляд сосредоточен на лесной подстилке. Еще через минуту полковник рычит и хватает ее за подбородок. — Вот и ты. — Kawngtu, — тихо говорит она, чувствуя давление его хватки на своем лице. Вдалеке она видит свой упавший дом. Ее сердце болит за лучшие времена. Счастливые времена, когда у нее были koak’tsmuke, tsmuke’ewan  и все, что между ними. Но теперь у нее есть работа, если она правильно понимает, что ей говорит Эйва. — Ты можешь называть меня как угодно, но ты уже встаешь, — отвечает он. — Теперь ты собираешься взять себя в руки или мне нужно вынести тебя отсюда? Тиреа'кип наконец встретила его строгий взгляд. Как ни странно, он не выглядит рассерженным, даже отпуская ее подбородок. Кажется, он изучает ее, пытаясь выяснить в ней что-то, чего он не совсем понимает. Она делает глубокий вдох и закрывает глаза, затем вытирает лицо и открывает их еще раз. Она позволяет его рукам взять ее и поднять на ноги. — Вот так, малышка, — говорит он, кладя ладонь ей на поясницу и подталкивая ее вперед. Она делает несколько широких шагов, обнажая на него клыки. Он поднимает руки вверх, защищаясь, позволяя ей уйти самой. — Кип, — говорит Паук, когда она приближается, протягивая к ней руку. Она отмахивается от него, хотя и осторожно, топая мимо аватаров в Келутрал. То, что когда-то было могущественным, теперь слабо. Sa’ewrang был уничтожен, превращен почти до небытия. Уцелела лишь верхняя часть черепа nawmtoruktek, покрытая мхом и находящаяся в руках одного из сновидцев. Тиреа берет палку, ударяет ею по uniltìrantokx и выхватывает у него остатки черепа торука. Аватар раздраженно поднимает пистолет. — Это nawmtoruktek, древний тотем Торука Макто, — рявкает она, кладя руку на ствол пистолета, чтобы опустить его. — Это священно для моего народа. Оставлено здесь, чтобы покоиться. А это... это sa’ewrang, материнский ткацкий станок. Люди могли сидеть вместе, творить вместе. А теперь всего этого нет. По твоей вине! — Последние слова предназначались полковнику, который стоит в нескольких футах от нее, изучая обломки. Не дожидаясь ответа, Тиреа'кип бросается вперед в путаницу спиралевидных корней, унося с собой остатки nawmtoruktek. Когда-то ее народ жил здесь в мире и счастье. Теперь она едва помнит это, только вспышки того, что было раньше. Она ползает между отверстиями, извиваясь к тому, что когда-то было вершиной Келутрала, а теперь является концом упавшего бревна. Тирее удается дойти до конца, войдя в путаницу ветвей и листьев. Она взбирается наверх, неловко держа череп торука в обожженной руке и взбираясь вверх. Через некоторое время она достигает вершины и ползет по толстым ветвям, пока не оказывается на вершине бревна. Наконец она садится с черепом на коленях. — Великая Мать, скажи мне, почему ты привела меня сюда. Я твоя преданная дочь. Я буду делать то, что ты велишь. Но сначала я должна попросить кое-что, — умоляет она небо. — Пожалуйста, Эйва. Наставь меня. Тиреа'кип некоторое время сидит одна, закрыв глаза, прижимая к себе череп торука. Она пытается представить, что находится на охоте, выслеживая следы великой тайны, которую может разгадать только она. Она думает о Нейтири, величайшей воительнице, которую она знает, и о великом долге, который она выполнила, обучая uniltìrantokx, который впоследствии стал Торук Макто. Тиреа должна быть спокойна. Она должна быть рациональной. Она должна прислушаться к голосу Великой Матери, и именно так она поймет. Так она почтит свою старшую сестру. Когда ее глаза открываются, атокирина медленно спускается на останки nawmtoruktek. Он на мгновение поднимается вверх, его усики вертятся, и касается покрытых ожогов на ее руке и ноге, словно нежные поцелуи. Медленно она улыбается. — Спасибо, ma Eywa. Она спускается по склону Келутрала и уверенно приземляется на ноги. Тиреа выглядывает из главного отверстия бревна и видит, что там больше никого нет. Она входит внутрь и возвращается к тому месту, где покоился череп полуторука. Она становится на колени и кладет его в землю обратно на свое место. Есть причина, по которой Оматикайя не забрали его. — Чувствуешь себя лучше, солнышко? — Обычно его голос раздражал бы ее. Теперь она чувствует только ощущение пустоты, близкую, но еще не достигшую к покою. — Нам следует покинуть это место, — говорит она, скользя вперед, когда он собирается встать рядом с ней. Его ботинок пинает череп. Она бьет его по икре рукой. — Это место уединения, место сохранения. Это не должно быть нарушено… — Vrrteps? — спрашивает Куоритч, приседая рядом с ней. Она смотрит на него, но кивает головой в знак согласия. — Поди разберись. — Ко мне пришла атокирина. Это знак Эйвы, — сообщает ему Тиреа'кип. Она учила сновидцев о лесных духах и Древе Душ, Великой Матери и обо всем, что она дарует своим детям, но она не знает, прислушался ли он к ее словам. — Знак уйти? — Знак того, что это место находится в покое, — парирует Тирея. — Здесь похоронены мои родители. Здесь похоронены многие, многие из моих людей. Мы должны позволить им жить в мире. — Да, мы можем это сделать, — говорит Куоритч, выпрямляясь во весь рост. — В любом случае выглядит довольно заброшенным. Но ты должна кое-что сделать для меня. Тиреа ворчит, и Куоритч воспринимает это как ее согласие. — Иди поговори с Пауком. Он расстроен, — говорит полковник, глядя на нее сверху вниз. Голова Тиреи наклоняется в сторону, ее уши дергаются, когда она смотрит на него. — Это раздражает. — Я должна извиниться перед ним, — наконец соглашается Тиреа, тоже вставая. Она смотрит в сторону выхода из Келутрала. Это последний раз, когда она снова будет дома. У нее нет желания возвращаться, и она знает, что это место больше не для нее. — И перед тобой тоже. — Да неужели? — спрашивает полковник, ухмыляясь и поднимая брови. "Lenrra tutan". — Да, — неохотно отвечает Тиреа’кип. — Я винила тебя в этом, но как ты и продолжаешь говорить: ты не тот человек.