Арданаришвара: Танец света и тени

1      Когда их роскошный транспорт остановился у высоких ворот, украшенных изысканными резными узорами, Намджун почувствовал, как воздух подле него задрожал от волнения с ожиданием вкупе. Вокруг ворот развернулся целый ритуал приветствия. Слуги в традиционных скромных одеждах, вытянулись в ряд, встречая гостей с развешанными повсюду гирляндами, ярко сверкающими яркими пятнами оттенков красного и жёлтого на фоне их одежд. В воздухе витал запах свежих цветочных лепестков и ароматов благовоний, окутывая всё пространство тонким слоем святости и уважения.       Чимин же, лишь недавно узнавший о прибытии гостей, вёл себя как тень, скрытая от взоров, ожидая своей участи. Понять истинные чувства юноши сейчас было не под силу, а устроивших всё это торжество людей они даже не заботили. Тэхён, молча обняв друга, стоял сзади него и наблюдал за процессией с чуть приоткрытого окна второго этажа.       Ступая на землю родной страны, Намджун испытывал противоречивые эмоции. Тревога всецело пыталась поглотить его в объятия хаоса, но родная страна не дала этому случится. Он был заворожён традиционным индийским обрядом. Тот олицетворял сочетание древних обычаев и глубокой духовности. На каждом шагу, начиная с ворот и заканчивая входом в дом, следовали многочисленные ритуалы: слуги рассыпали перед ними рис и лепестки цветов, а главный священник, стоящий перед ними, начал свою духовную работу. В его живописном обмундировании — белоснежной дхоти и ярко-красной шале — отражалась гармония и умиротворение. Лицо его было окружено густыми седыми усами и бородой, а в глазах читалась мудрость столетий. Держа в руках сосуд с водой, покрытый золотыми узорами, и, благословениями, он начал окроплять святой водой руки и лоб каждого гостя, символизируя отныне их очищение и новую жизнь, после чего запел молитву на, незнакомом, но казавшимся таким родным, санскрите. Голос старца был мелодичным и глубоким, каждое слово напоминало о древних манускриптах. Руки его, покачиваясь в ритме произносимых мантр, создавали невидимые в воздухе символы. Молитва, звуки которой текли, словно река Ганг, переносила присутствующих в другое измерение, в мир покоя и благословения.       — Они устроили великий скандал, когда я единожды обмолвился об университете, прикрываясь своим печальным финансовым положением, но посмотри только, Тэ, сколько денег они потратили на всю эту процессию и даже выкроили время у самого занятого брахмана нашего города.       — Не злись сильно, — крепче обняв друга за плечи, Тэхён успокаивающе продолжил, — Моя интуиция ещё никогда не обманывала. Мне эти люди кажутся хорошими. Глаза у них добрые.       Вновь доверившись шестому чувству друга, Чимин обратил свой внимательный и изучающий взгляд на двух молодых людей позади мистера Рао. Один из них сразу показался ему знакомым, так как Тэхён ещё месяц назад раздобыл для друга фотографию его суженого, ведь родители даже не удосужились показать его лица. Прибывший казался словно вырванным из легенды. Его подтянутая фигура излучала грацию и элегантность, как будто он сам был воплощением древнего мифа. Движения незнакомца одновременно излучали силу уверенности с блаженной утончённостью, а чуть смугловатый тон кожи ярко переливался и блестел под палящим индийским солнцем, демонстрируя хорошую физическую слаженность.       Ритуальные жесты священника же были точны и отточены, как у мастера, достигшего совершенства в своём искусстве. По мере того как он произносил священные слова, вокруг усиленней витала аура святости, добавляя таинственности этому мгновению. Момент казался загипнотизированным танцем, каждый жест в котором был исполнен в глубокой значимости. Выросшие среди типичных светских англичан парни продвигались в дом маленькими шажочками с почти что разинутыми ртами. Лишь дедушка Вивек учтиво улыбаясь и принимая приветствия с молитвами как того требовалось, наслаждался запахом Родины.       Наконец, навстречу им, вышел господин Мадхукар Рай-Шривастава. В тёплом свете дня, в его доме царила особая атмосфера. Омега, облачённый в яркое сари, скользил по земле, движения его были плавны и грациозны, как водяная лилия, расцветающая на поверхности пруда. Сари, сверкающее своими сложными узорами и глубокими цветами — от оттенков свежей хны до золота — переливалось при каждом шаге, чуть подчёркивая очертания его фигуры.       Прищурившись от бьющего прямо в глаза яркого луча солнца, он, с выступившими кое-где на лбу и кончиках глаз морщинками, обратил свой взор на гостей и мило им улыбнувшись, приподнял руки, согнутые в запястьях, дабы привлечь внимание и начать приветственный ритуал. В руках его находился лоток с праздничными подношениями: он осторожно нанёс кумкум на лоб гостей и обвил вокруг их шей гирлянды из бархатцев. Наконец, в его манере прозвучали мелодичные молитвы, произнесённые с особым благоговением.       — Приветствуем вас! Добро пожаловать, мистер Рао, в нашу скромную обитель.       Намджуну с Сокджином эти слова показались малость приуменьшенными, как, впрочем, и следящим сверху за всем Тэхёну с Чимином. Последний вдруг обратил внимание на мимолётную улыбку самого высокого парня. Широкая и искренняя, она, вселила в его душу надежду, а появившиеся следом ямочки на щеках заставили где-то глубоко в недрах проснуться одну крохотную бабочку и слегка затрепетать своими маленькими крылышками.       — Здравствуйте, господин Рай-Шривастава.       — Здравствуйте, господин! — одновременно поприветствовали главного омегу дома парни.       — Пройдёмте в дом, — приглашающим жестом омега зазывал гостей с долгой дороги. 2      Шагнув за порог дома, они оказались стоять в просторной и украшенной в восточном стиле гостиной комнате, от которой так и веяло индийским духом. Интерьер был выдержан в тонких золотистых и глубоких синеватых оттенках с немалым количеством различного рода декоративных извояний.       — Добро пожаловать! — Поприветствовал всех мистер Поллаб Шривастава.       — Здравствуйте, — хором отозвались его гости.       — Сколько лет, сколько зим, дорогой мой Вивек! — прозвучал весёлый и полный ликования голос мистера Прабху Дхавана.       Старые добрые друзья сразу же принялись обниматься и целоваться. Дружба этих альф прошла испытание длинною в шестьдесят лет и ничто теперь не могло её разрушить.       — Прабху, старый паршивец, ты нисколько не стареешь!       — Беру пример с тебя. Весь такой лощёный! — мужчины звонко рассмеялись друг с друга и уселись вместе со всеми за стол.       Величественный дом, с его высокими потолками и узорчатыми коврами, напоминал древнюю сказку, в которую современные герои были погружены. Благоухание ладана с ароматом различных лакомств повсюду сводили с ума вкусовые рецепторы людей, большую часть своей жизни питавшихся лишь однотипной английской кухней. Они, бесспорно, получили тёплый приём.              После короткого обмена приветствиями и благодарностями, родители омеги дали указание слугам заняться чемоданами гостей.       — Я слышал о различных формальностях приветствия в Индии, но и представить себе подобного не мог, — воодушевлённо отозвался Сокджин.       — Ох, мистер Санджит, ритуал приветствия — это не просто формальность, а глубокий акт почтения и связи, который выполняется с искренним стремлением сделать своих гостей ощущающими себя желанными и почётными, — благосклонно ответил ему альфа.       — Надеюсь, что в дороге вы не слишком утомились. У нас, к сожалению, очень шумный и густонаселённый город, — слишком обеспокоенно отозвался господин Рай-Шривастава.       — Что Вы, мне и моим внукам лишь в радость слышать голоса наших соотечественников, а смешивающиеся вместе с ними звуки рикш, брахманов и национальной музыки для нас словно Рай. Вы даже представить себе не можете, какая эта услада для глаз и ушей после монотонной и такой раздражающе правильной английской речи.       — Ох, мы так рады. Я уже не знал как успокоить мужа, а у него слабое сердце и стресс мгновенно сказывается.       — Вы очень заботливый супруг. Думается мне, что и сын Ваш подобен Вам и столь же добр и искренен в своих переживаниях.       — Ещё бы, — заговорщицки улыбнулся Прабху и покосился в сторону Намджуна, — Чимин для меня, как родной, так что я знаю его лучше многих. Это не юноша, а принц из сказки, что чарует своим природным обаянием и смекалкой. — Намджун на этом замечании сразу навострил слух.       Разговоры начали течь плавно и непринуждённо, словно распутывающиеся нити, соединяя разные жизни в единое целое. Родители Чимина делились историями о его детстве и интересах, в то время как Сокджин и Намджун вежливо расспрашивали их о местных традициях и культуре, а их дедушка с дядей Прабху с ностальгией вспоминали о былых временах.       — Я бы хотел Вас ещё раз предупредить, — обратился мистер Рао к чите Шривастава, — О наших серьёзных намерениях. Мы пересекли почти пять миль расстояния, в надежде заключения скорой помолвки в случае положительного ответа обеих сторон. Обо всех важных атрибутах можете не волноваться, как и приданном.       Пока мистер Шривастава находился в замешательстве, его супруг отозвался, с полным горечи голосом, на столь заманчивое предложение: — О, Великий Махадева, мы и думать о таком не смеем. Как же можно отдавать омегу без приданого?       — Ваш сын уже будет для нас самой дорогой платой, ведь в итоге наибольшую цену заплатите именно Вы — отдадите своего сына в чужую семью. Я прекрасно знаю, что такое отдавать замуж омегу и никогда не забуду слёзы своего брата, когда машина с его женихом тронулась и покинула наш дом.       Осознав свалившееся на них безграничное счастье, Шриваставы, с неувядаемыми улыбками на лицах, начали слёзно благодарить и кланяться мистеру Рао и даже пару раз согнули спины с благодарственным жестом рук перед молодыми альфами, после чего те незамедлительно попросили их встать и больше так не делать. Не принято ведь, чтобы старший младшему в ноги кланялся.       Постепенно разговор стал менее формальным, и родители, улыбаясь, решили, наконец, пригласить юношу, дабы Чимин познакомился с гостями. Намджун почувствовал, как только лишь заслышав эту новость, ритм его сердцебиения участился. Хозяева приказали слуге оповестить Чимина, и спустя некоторое время, Тэхён, так с утра ни на миг и не отошедший от взволнованного с головы до пят друга, помогал ему, придерживая за руку, спуститься к гостям. 3      Заранее образованный сквозняк слугами для большей прохлады в доме ветерком донёс до Намджуна чей-то аромат плюмерии, словно утренний бальзам для души. Он окутал альфу лёгкой, почти эфирной пряностью, стремящейся к высотам, как благоухание в садах тропиков. Полностью заполнив пространство вокруг Намджуна невесомой свежестью и сладостью, одаривал ощущением лёгкости и воздушности. Парень, будто покинул своё бренное тело и возвысился благодаря витающему волшебному аромату, что головокружительно гипнотизировал. Коснувшись чувств, вызывал в воображении яркий, лиственный антураж, где каждый лепесток плотно прилегал к тёплому, бархатистому воздуху. Именно в этом пространстве эйфории Намджун сейчас мысленно и летал. В следе свежей плюмерии словно играли солнечные лучи, пронизывая мягкость и свежесть, которые, раскрывались с каждым жадным глотком вдоха.       Это Чимин появился в мягко струящемся по утончённой фигуре лавандовом сари, словно воздушное облако, символизирующем его внутреннюю стойкость и нежность. Ткань переливаясь в разных оттенках от светло-сиреневого до глубоко фиолетового, окутывала его, создавая эффект лёгкого водопада. Он шёл медленно и осторожно. Каждое его движение наполняло наряд лёгким дуновением, а тонкие золотые каймы по краю сари придавали образу утончённую элегантность. Взгляд его был опущен, и всеми фибрами души лишь он один чувствовал, как дрожит всё его тело под пристальным вниманием всех присутствующих. На шее сверкало великолепное ожерелье из золотых цепочек, инкрустированное драгоценными камнями — рубинами и сапфирами. Тэхён был рядом, как божественная поддержка, укрепляя его уверенность и направляя к гостям. Чимин двигался к ним, как во сне, каждый его шаг был окружён тихим волнением и трепетом, а драгоценности играли светом, создавая гармоничное сочетание с лавандовым оттенком его сари. Изящные серьги аккуратно свисали, добавляя лёгкости его образу, а золотой браслет стражем обвивал запястье, будто сама душа почившего дедушки присматривала и оберегала его в этот момент. Волосы же Чимин решил уложить в скромную косичку, скрывшуюся за сари, как и душа юноши в этот момент.       Его появление, истинно, было гармоничным сочетанием элегантности с утончённой роскошью, каждая деталь в которых подчёркивала его изящную и индивидуальную красоту.       Намджун, несмотря на все свои усилия быть собранным, не мог отвести взгляда от Чимина. Каждое его движение было словно мелодия, наполненная тайным смыслом, который он стремился разгадать. Юноша был поражающе красив, его лицо, озарённое мягким светом, было как отражение утреннего солнца, проникающего через завесу облаков. Намджун поймал себя на том, что полностью погружён в его присутствие, и сердце парня забилось с новой силой от восхищения.       — Здравствуй, сынок.       — Здравствуйте, мистер Рао, и добро пожаловать, — учтиво отозвался Чимин, не смея поднять головы и взгляда на альф. Хотя, в какой-то степени он был этому рад. Чувства тревожности и страха и так били ключом, так что пока только можно было привыкнуть к ситуации. Мужчина довольно прищурился и покосился на своего потерявшего дар речи внука.       — Налей нашим гостям ещё по чашечке ароматного чая с куркумой, — пнув под столом ногу сына, в нежной со стороны и лишь Чимину известной требовательной манере, предложил господин Рай-Шривастава.       — Не стоит. Вы уже вдоволь напоили и накормили нас. Думаю, что настала пора оставить молодых наедине, — мистер Рао не дал Чимину и шанса выполнить приказ папы.       — Верно. Наджендра, имей в виду, если обидишь моего принца, то дело будешь иметь лично со мной. — Мистер Рао хлопнул друга по спине за нарочито сердитые и беспочвенные наказания в адрес своего внука, и увёл его за собой.       — Мы можем остаться тут, — поспешил заверить мистер Шривастава, намекая на то, что молодёжь и сама может выйти в другую часть дома, а взрослые вольны оставаться в комфортном им месте.       — Мне бы хотелось подышать индийским воздухом, — намекнул мистер Рао и зашагал в неизвестном себе же направлении.       Родители Чимина мигом согласились и приглашая гостей в сад с зоной отдыха, направили их в его сторону, искоса поглядывая на оставшихся наедине альфу с омегой.       А Тэхён, пока все неспешно покидали свои места, в последний раз, издали, кинул взгляд на вытянутого, словно струна ситара, тело друга и неуверенного незнакомца, что вечно потирал ладони друг об друга и неумело пытался начать разговор.       — Эээ… Хотите чай?       От удивления Чимин быстро поднял голову и встретился с глазами незнакомца. Они были поразительным произведением искусства, словно вырезанные с бесконечной тщательностью и таинственным замыслом. Глаза, напоминающие наги, были тщательно оформлены, создавая впечатление глубокого мистического взгляда. Контуры их были обрамлены тонкими, чёткими линиями, словно мягкие, но прочные полосы, которые могли бы принадлежать древнему существу. Эти грани, переливающиеся различными оттенками от голубого сапфира до тёмного угля, придавали взгляду ауру силы и древнего могущества. Глядя в эти глаза, невозможно было не почувствовать, что они могут видеть сквозь самые толстые завесы лжи и пронзать самые скрытые уголки человеческой души. В их взгляде была сила и решимость, и вместе с тем неизменная доброта, скрытая за слоем загадки. Эти очи были не просто отражением его внутреннего мира, но и магическим окном в неизведанное, вызывающее трепет и глубокое восхищение.       — Нет, благодарю, — чуть краснея ответил омега.       — Ладно, но зато вы наконец подняли свою голову и посмотрели на меня. Пожалуйста, не надо склоняться передо мной.       Чимину альфа начал нравится, как и его природный аромат кардамона, нежно струящийся и не резавший обоняние своей чрезмерной насыщенностью. Казалось, всё в этом человеке находилось в божественном равновесии. 4      Пока взрослые уселись под пальмами в саду, а Чимин с Намджуном начинали осторожный разговор, Сокджин, под предлогом осмотреть индийский дом, отошёл ото всех. Расхаживая по комнатам и длительно рассматривая мозаичные рисунки на полах, вдруг почувствовал резко возникшую жажду и решил самостоятельно поискать кухню. В поисках стакана холодной воды и бесхозного вышагивания сквозь длинные коридоры незнакомого дома, случайно забрёл в небольшую, мрачную комнатку. Она полностью была погружена в полумрак, стены её настолько были белыми, что аж светили в глаза, а вместо мягкого ковра или досок — холодные неотёсанные камни. В углу, прямо на полу, сидел хрупкого телосложение юноша в позе, выдававшую его глубочайшую концентрацию и полную погружённость в молитву. Он молился перед тёмным цилиндром, высотой всего несколько дециметров, название которого Сокджин припомнил только благодаря подаренной дедушкой в детстве книге об индуизме. Он неплохо запомнил, что это непонятное нечто именовалось лингамом. Даже ненароком вспомнил некоторые факты о нём. Например, он помнил, что поверхность его была гладкой и полированной, излучая мягкий свет. Лингам был выполнен из благородного камня или мрамора, но точного материала Сокджин так и не припомнил. В воспоминаниях размыто проплыла картинка сие произведения и парень успел зацепиться в ней за минимальные декоративные элементы, такие как тонкие бороздки или линии, проходящие по его бокам. Эти детали, вроде как, часто имели символическое значение, означая энергетические потоки или космические силы. В подобные вещи маленький Сокджин не любил вдаваться в подробности. Впрочем, повзрослев эта черта его характера никуда не делась, скорее, только укоренилась. Ещё ему припомнились некие украшения вокруг данной скульптуры, но в данный момент по бокам были установлены лишь несколько палочек благовоний, а сам лингам стоял на простой подставке, которая могла быть из того же материала. Она, если альфа не ошибался, символизировала омежье начало. И вот теперь сомнений быть не могло — юноша молился символическому объекту, представляющему собой обобщённое изображение Бога Шивы. Голос омеги был тихим и мелодичным, словно молитва о мире и покое. Сокджин, заворожённый его благочестивым видом, не удержался, пару раз шагнул в направлении комнаты, случайно громко топнув. Молящийся испугался внезапного звука и просочившегося в его глухую комнату привкуса чили. Глаза юноши вспыхнули тревогой. Он спешно встал и повернулся к двери. Перед ним стоял молодой и очень красивый альфа, явно не из этих мест.       — Что вы тут делаете? — голос его был полон страха и отчаяния. — Уходите, не стойте здесь, это место не для вас. Нахождение в одном помещении с вдовцом может принести несчастье.       — Я… Я искал кухню. — Сокджин моментально выпалил ответ, а сам будто в замедленной съёмке следил за юношей. Он изумился вдовому положению столь юного омеги. Тонкие черты исхудавшего лица юноши перед ним, окаймлённые короткими, аккуратно расчёсанными волосами, создавали ощущение несчастья. В свою очередь, гладкая кожа, тёплого оттенка мёда, нежно переливалась при любом движении, как будто покрытая лёгкой завесой света.       — Она в другой части дома. Рядом с главной гостиной на первом этаже, — отчеканил омега, а парень всё продолжал поражаться его изысканной красоте. Молодой индийский вдовец представлял собой воплощение грусти и невидимой силы. Его красота, была поразительной в своей невидимой печали, излучая неземную нежность и утончённость. Было в его взгляде что-то глубокое, что говорило о больших несчастьях и трудностях, что перенесла эта душа, чем простой человек мог себе вообразить. Однако, даже простому сари, извивающему всё его тело, удавалось украшать фигуру юноши. Тёмные глаза, большие и выразительные, как два глубоких озера, отражали свет и тень, затмевая окружающий мир своим особым, таинственным светом. В их взгляде читалась нежная меланхолия, и светились они таким мягким светом, что Сокджину подумалось, смогли бы согреть даже самые холодные уголки души.       — А Вы, простите, кто?       — Вам этого знать необязательно.       Не долго парень смел лицезреть красавца в белоснежных одеждах. Дверь перед ним захлопнули столь же быстро, как и сердце его начало отбивать чечётку.       Сокджин, удивлённый его реакцией, но не желающий продолжать разговор во избежания недопониманий, лишь кивнул и, потупив взгляд, отошёл. В полном недоумении он, положив руку на сердце, слегка улыбнулся, погружённый в раздумья о странностях и красоте этого дома, а маленький омега, с выдохом прислонившись к двери, судорожно прикрыл глаза и вновь попытался представить альфу перед собой. 5      Параллельно с тем, Намджун с Чимином продолжали свой разговор. Они обменялись именами, возрастом, рассказали о своих увлечениях и взглядах на жизнь. Намджун с интересом слушал Чимина, тихие и вдумчивые ответы говорили о его глубоком внутреннем мире и сострадании. В свои девятнадцать лет Чимин проявлял зрелость, которая соперничала со многими людьми старше его в двое и больше раз.       — Если Вы позволите мне быть полностью с Вами откровенным, то я возьму на себя смелость заявить о своих желаниях.       — Да, конечно. Я буду лишь рад.       — Вы уже виделись и разговаривали с моими родителями. Наверняка они уже успели рассказать Вам о моих увлечениях индийской национальной вышивкой и танцами. Обязательно рассказали о достижениях в школе и о том, как сильно я всегда мечтал побывать за границей, а потому и о муже, живущем за пределами Индии.       — Верно, — немного смутившись, ответил Намджун.       — Всё это правда, но она была преподнесена в искажённом виде.       Тело Чимина трясло от напряжения. Он боялся, что сидевший перед ним человек не оправдает его надежд. Представлял, как сказанные им сейчас слова лишь усугубят положение, однако попробовать он был обязан. Чимин всегда испытывал свою судьбу.       — Не бойтесь и расскажите мне свои истинные чувства и намерения, — с пониманием внезапно отозвался Намджун, — А если боитесь или не уверены, то я могу начать первым.       Делясь своими взглядами по поводу равенства и личной свободы выбора, Намджун вызвал искренний интерес Чимина. Его слова были подобны свежему ветерку, наполняющему его душу новыми надеждами.       — Так значит, Вы считаете, что альфа и омега равны во всём и многие законы и традиции Индии уже давно устарели?       — Я бы не хотел показаться неуважительным по отношению к древним обычаям и традициям собственной Родины, но учитывая эволюцию человека и его развитость в разные периоды времени, считаю, что много чего действительно устарело. Порой мне больно смотреть, как мой народ безо всякой на то веской причины сам же себя и угнетает.       — Мне нравится Ваше отношение к современным проблемам нашего общества. Как я уже говорил, сказанное ранее моими родителями является правдой, но всё же я считаю нужным уточнить некоторые моменты.       Намджун внимательно следил за словами омеги и пытался уловить каждый его смущённый взгляд из-под чуть опущенных густых ресниц, беспокойный вздох и слово, произнесённое мелодично нежным голосом.       — Вышивке меня научил мой любимый покойный дедушка-омега, так что забросить данное занятие я не смел. Танцы же являлись моей отдушиной в этом, полным запретов, мире. Учился я тоже хорошо и прилежно, потому что мечтал поступить в университет. В своих ежедневных мечтаниях я представлял, как будучи самостоятельным и состоявшемся омегой, путешествую по миру и знакомлюсь с новыми культурами и их представителями. Логично предположить, что подобных свободных взглядов альфу сложно, если ни невозможно, найти в нашем городе. Так что и спутника я себе представлял иностранцем или индийцем, живущим где-то в Европе или Северной Америке, например.       — Я понимаю. — Этих двух слов хватило, чтобы унять бешено колотящееся сердце Чимина и окутать его мягким облаком нирваны.       Чимин снова взглянул на парня, его тигриные ока, полные загадочных огней, изучали альфу, ища что-то за пределами простого понимания его рвущихся наружу амбиций и мечт.       Намджун, под пристальным взором глаз, подведённых кайалом, чувствовал, как сердце его начинало таять, словно лёд под солнечными лучами, и он, в свою очередь, ответил омеге своим самым искренним взглядом и широкой улыбкой с манящими ямочками на щеках.       — Да, кстати, можно задать Вам ещё один вопрос?       — Конечно.       — Вы не против того, что у меня были отношения в прошлом?       Чимин замолчал, не ведая, что ему на это ответить. Он знал, что за границей к отношениям между альфой и омегой относились куда легче, но сам он не мог представить себя на их месте.       — Не подумайте чего-то дурного. Я только решил быть с Вами честным и рассказать о своей прошлой личной жизни. На моей дороге часто встречались хорошие омеги, но вот с любовью у меня возникали проблемы. Головой я понимал, что уже не мальчик и пора бы начать строить серьёзные отношения, тем более, что я их желаю, но как-то не вязалось. Только однажды я почувствовал сладкий аромат черники и меня с головой унесло в водоворот влюблённости. Это были мои самые первые и последние, на данный момент, отношения. Продлились они всего год. Хотите узнать причину нашего расставания?       — Если Вы не, — омега покраснел и запнулся на полуслове, однако любопытство вкупе обязанностью знания своего, возможно, будущего супруга взяли верх.       — Не переживайте. Я готов всё рассказать, как есть, если Вам действительно хочется узнать. — Чимин быстро и смущённо кивнул, отводя взгляд куда-то в сторону и рассматривая шёлковые занавески, пляшущие от прерывистого потока ветра.       — Мы расстались, потому что оба поняли одну важную истину. Влюблённость и любовь разные вещи. Изначально нам обоим понравилась внешность друг друга, нас тянуло на приключения и романтику, а потому мы не слишком задумывались о будущем и взаимопонимании. Как выяснилось позже, то было ошибкой. Яркие чувства, которые мы сами себе придумали, прошли, не успели мы и глазом моргнуть. Спустя время оба полностью охладели друг к другу. Так и поняли, что нам стоит разойтись.       — В таком случае, что для Вас является любовью?       — Честно признаться, я и сам не знаю, но отчего-то мне кажется, что любовь это не про любовную лихорадку. Думаю, что это достаточно трепетное и богатое чувство: уважение, понимание, уступчивость, забота, доброта, храбрость, честность, щедрость и страсть.       — Мне показалось, что Вы сейчас скажите о химической реакции, происходящей в головном мозге при романтическом влечении к человеку.       Намджун удивлённо глянул на омегу и от души засмеялся.       — И это тоже. — Двое мягко улыбнулись друг другу.       — Я Вам крайне благодарен за проявленную честность.       В этот самый момент между ними завязалась невидимая нить связи, что соединила их сердца и мысли в нечто большее, чем просто знакомство. Именно в это мгновение каждый из них понял, что встреча их была не случайной. Перед ними раскрылись горизонты, способные изменить их судьбы навсегда. 6      Через какое-то время Чимин спросил: — Хотите стакан свежего молока с корицей?       — Что? Нет, нет, спасибо, — заворожённый Намджун даже не обратил внимания на сделанный омегой тонкий намёк.       — Вы, наверно, не так меня поняли. Хотите молока? Я пойду и принесу Вам стакан свежего и вкусного напитка.       Спустя пару мгновений до Намджуна дошло и смутившись от собственного отсутствия проницательности, он кивнул и отвёл взгляд в сторону, мысленно нарекая себя тупицей.       Чимин на это лишь по-доброму усмехнулся и ушёл на кухню, неожиданно наткнувшись на своего потенциального деверя.       — Что Вы тут делаете?       — Ой, — нервно посмеялся Сокджин, — А я тут всё ходил, кухню искал. — Заметив вопросительное выражение лица Чимина, решил поспешить с объяснениями, — Брат Чирандживи, у вас тут так жарко, что жажда меня не покидает. Ваших занятых слуг тревожить не желал и сам отправился на поиски воды. — О встрече с омегой он решил промолчать.       — Понятно, — мягко улыбнулся Чимин.       — А вы с Намджуном уже закончили, ну, своё знакомство? — попытался быстрее перевести тему.       — Да, мы завершили. Ступайте к брату. Сейчас Вы должны быть рядом с ним. Ко мне сейчас друг придёт.       Быстро сообразив что к чему, Сокджин, от волнения, неизвестно за что поблагодарил Чимина и побежал к брату на всех порах.       Неторопливо беседующие взрослые, узнав от слуг, что молодые сейчас уже находятся со своими доверительными лицами и скоро все узнают их ответ, сидели все вместе в нетерпении.       — Не может быть, чтобы Наджендра не был очарован красотой нашего принца!       — Терпение, Прабху, терпение, скоро обо всём будет известно. Все мы надеемся на положительные ответы, — успокоил его мистер Рао.       Намджун, стоявший у самого балкона террасы, разукрашенной сложными узорами индийского искусства, скосил взгляд на брата. Тот, сдержанно улыбаясь, ждал его решения, внутренне переживая каждый момент данного разговора. Дневное солнце мягко освещало их лица, отчего создавалось ощущение тепла и доверия между ними.       — Я всегда знал, что момент, когда я скажу «да», не будет лёгким, но, кажется, всё-таки наступил этот час, — сказал Намджун, глядя на Сокджина с лёгкой тревогой в голосе.       Сокджин, чья уверенность была как опора, поддержал брата взглядом полным понимания и заботы: — Ты принял правильное решение. Мне брат Чирандживи очень даже понравился. Кажеться, что вы идеально подходите друг другу.       Братья, в привычной им манере, крепко обнялись и взъерошив чуть волосы младшего, Сокджин направился к остальным членам семьи.       Тем временем, в маленькой, уютной кухне, где свет мягко струился сквозь окна, не прерывая разговор, Чимин и Тэхён сидели за столом, украшенным яркими тканями и ароматными специями. Тэхён, с чутким и глубоким взглядом, наблюдала за другом, который, казалось, искал слова, чтобы выразить своё согласие.       — Чимин?       — Я согласен, — внезапно юноша дал свой долгожданный ответ.       — Ты уверен? — Тэхён вгляделся в друга, его голос сейчас был ласковым и осторожным.       Чимин, схватив стакан молока с корицей, сделал глубокий вдох, словно внутренне готовясь к ответу: — Да, уверен. Когда я увидел его… Он будто тот самый человек, о котором даже в самых своих смелых фантазиях я не смел мечтать.       — Боги, да ты влюбился! — Глаза Тэхёна просияли. — Я так рад за тебя.       Допив свой стакан молока, Чимин, наконец, решился выйти к остальным вместе с Тэхёном.       Узнав о решении молодых, дом сразу же наполнился звуками смеха и радости. Сначала зазвучали голоса, полные изумления и восторга. После чего последовала буря поздравлений с объятиями.       — Я ведь говорил, что наш принц не мог не понравиться, — обрадованно восклицал дядя Прабху!       — Ох, слава Богу, — ликующе вторило ему семейство Шривастава.       Мистер Рао, похоже, был рад больше всех. От накативших чувств, альфа даже пустил несколько слёз радости и обнял Намджуна.       — Благословляю вас, мои дорогие. Пусть боги всегда будут присматривать за вами, а счастье, здоровье и удача будут нескончаемыми в вашем союзе. Любите и уважайте друг друга.       По очереди прикоснувшись к ногам мистера Рао, Намджун и Чимин получили его благословение. После чего также склонились перед мистером и господином Шривастава.       — Ребятки мои, мне кланяться не надо. Дайте, я вас обниму, — сквозь слёзы проговорил дядя Прабху и взяв в охапку сразу двоих, прижал молодых к своей груди, впервые столкнув их тела и допустив коснуться друг друга, от чего у обоих по телам табуном поползли мурашки, от столь невинного и нежного, но одновременно показавшимся слишком интимным, жеста.

ॐॐॐ

7      Хозяева дома решили устроить громкое обручение и уже вечером в доме находились все соседи с улицы и несколько близких родственников. Гости, одетые в блестящие сари и курты, большими группами собирались в просторном дворе, украшенном гирляндами, обменивались поздравлениями и хорошо проводили время, не забывая оценить стоимость всего увиденного и обсудить финансовое положение сватов.       Поклонившись родителям Чимина, Намджун с почтением преподнёс традиционные дары — плоды, сладости и драгоценности. Естественно, нёс это всё Сокджин, но недовольства на лице парня не было, ведь это был один из самых счастливых дней для его брата.       Альфа с омегой сели на специально подготовленное место на полу, в окружении своих близких. Все остальные гости стояли позади и следили за нежным процессом, а чтец мантры сопровождал молодых своим легко доносимым голосом и благословением.       Намджун с Чимином, скромно опустив головы, ощутили в этот момент, как сердца их с дыханиями синхронизировались, они посмотрели друг на друга. Время словно замерло, когда они обменялись взглядами, полными искренней решимости. Словно незримая нить связала их сердца, соединяя в единое целое. Их согласие, выраженное не словами, но чувствами, окрасило мгновение в цвета тепла и надежды.       Наконец, взяв, с поданной Тэхёном подушечки, кольцо, Чимин надел его на безымянный палец альфы. Так же взяв украшение у Сокджина, Намджун легонько подхватил кончик пальца омеги своим и тоже надел на него обручальное кольцо, символизирующее отныне их официальную связь. Все находящиеся захлопали и заулюлюкали, поздравляя женихов.       Празднование это было настоящим торжеством. Музыка традиционных инструментов — табла и ситара — создавала живую и энергичную атмосферу. Омеги выполняли яркие танцы под ритмичные мелодии, их сари развивались в воздухе, как флаги радости. Альфы с улыбками наблюдали за танцами, время от времени присоединяясь к ним в ритм. Сокджин же варьировал среди толпы, пытаясь запечатлеть самые красочные моменты с наилучших ракурсов.       Сладкие угощения и ароматные блюда, такие как самосы, пакоры и разнообразные сладости, щедро подавались на красиво накрытых низеньких столах. Гости наслаждались не только вкусной едой, но и дружеским общением. Вечер продолжался под сверкающими огнями праздничных гирлянд, и все присутствующие, без исключения, были погружены в атмосферу любви и единства, напоминая всем о значимости семейных уз и традиций.       Когда последние лучи солнца растворились за горизонтом, оставив ночное веселье, молодые люди, окружённые любовью и поддержкой близких, ощутили, как сердца наполнились светом и надеждой. В этот вечер, полным обещаний и возможностей, они знали, что их путь только начинался. И хотя дорога могла быть извивающейся и сложной, каждый шаг планировался быть сделанным вместе, с уверенностью и любовью, которые будут вести их вперёд.       — Тэхён, Тэхён, — шёпотом позвал омегу чуть загорелый и привлекательный молодой альфа в тёмном тюрбане, — Я сам приготовил их для тебя. Возьми.       — С ума сошёл?! На людях мне что-то тайком передаёшь! Молись, чтобы мои дяди нас не заприметили!       Хоть омега и был возмущён, но миленькое личико альфы не могло оставить его равнодушным и забирая свои лакомые кусочки лукума, он ответил: — Спасибо, а теперь иди отсюда!       Тёплый вечерний ветер, проникающий сквозь раскрытые окна, нёс с собой аромат цветов и обещание нового начала. Каждый уголок дома был наполнен ощущением чуда и предвкушения. Родственники и друзья, осознавая, что этот день станет началом новой главы в их жизнях, не могли скрыть улыбок и счастья.       — Я принёс тебе несколько фотографий с сегодняшнего праздника, — послышалось за дверью.       — Вы меня, видимо, плохо поняли сегодняшним утром. Я ведь, — однако омега не успел докончить начатое предложение. Его перебили.       — Всё-то я прекрасно понял. Видишь ли, я атеист и во все эти обряды и бессмысленные жертвы не верю. С точки зрения искусства и истории интересно, конечно, но на практике я бы не применял. К тому же, на фотографиях семейного торжества явно не хватает одного человека.       Юноша оторопел от подобной беспардонной и бесстрашной, в каком-то смысле, выходки.       — Тебя как зовут, кстати? Я Санджит Рао, но можешь звать меня просто Сокджин или даже Джин.       — Уходите! Нельзя, чтобы Вас тут заметил со мной, — взволнованно протараторил омега.       — Уйду, если скажешь как тебя зовут, — нагло улыбаясь, настаивал на своём альфа.       — Чонгук. То есть, Чандракант Шривастава. Нет, Чандракант Шривастава-Агарвал. Уходите!       Словно под звуки далёкой свадебной музыки, в доме царила атмосфера волшебства. И хотя ни один из них не знал, что принесёт будущее, они были уверены в одном: этот момент, наполненный согласием и радостью, был началом чего-то поистине чудесного.