Кожаные сапоги

Говорят, первое впечатление о человеке создается, посмотрев на его обувь. Увидев ковбойские сапоги Цеппели, Джонни посчитал его самовлюбленным мудаком без манер и хорошего воспитания. Парень и не подозревал, насколько сильно он ошибался.

***

Четвертая дистанция в гонке стартовала восемь дней назад. Вот уже месяц Джайро и Джонни блуждают по бескрайним пескам скалистых пустынь, порой встречая редколесья и мелкие озера. Деревья обернулись яркими желто-красными цветами, обращая на себя внимание путников, каждый раз, когда те проходили мимо лесов. С наступлением вечера, тела путешественников покрывались мурашками от прохладного, хоть и легкого ветра. Они шли до тех пор, пока солнечный свет не переставал освещать им путь, а на небе не показались первые звёзды. С наступлением ноября пелена ночи окутывала небосвод быстрее, чем в первые дни начала гонки, так что парням нужно было привыкнуть. Было, безусловно, сложно. Спины двух участников ныли, умоляя, дабы те остановились и позволили себе отдохнуть. Лошади устало дышали, нечасто издавая тихое фырканье, позволяя наездникам понять, что те утомились. Держать лидерство в гонке – задача не из простых. – Эй, Джайро, – окликнул того американец, – думаю, уже пора сделать привал. Не горю желанием идти дальше в кромешной темноте. – Цеппели окинул его взглядом, затем улыбнулся и, не сказав ни слова, остановил Валькирию, потянув лошадь за поводья. Джонни провернул тоже самое. – Я рад, что ты предложил, – наконец отрезал второй, – Сам устал, как собака, да и мороз какой уже! – Это была правда. Ночи в пустошах Канзаса не были ледяными, однако луна выбиралась из под туч вместе с неприятным холодом, мучительно пронзающим кожу во время сна. Без источника тепла и света скитальцы наверняка бы уже лежали задубевшие где-нибудь на песчаном холме. Джайро подбирал с земли мелкий хворост, нечасто натыкаясь на большие ветви, всё дальше и дальше отходя от лагеря. Тем временем, Джостар рылся в сумках в поиске спичек или чего-нибудь ещё, что бы могло ему помочь в разведении костра. Не сильно ему хотелось разжигать огонь методом трения, как будто тот в каменном веке. Приятель Джонни не особо беспокоился за то, что тот рыскает в его вещах. Всё их имущество, можно сказать, было общим, давно перемешавшись между их багажом, да и не было у европейца ничего ценного или секретного, что должно быть скрыто от чужих глаз. Разве что, маленький розовый мишка, что взрослый мужчина брал в спальный мешок, нежно обнимая, каждый раз, как он шёл спать, однако Джонни и к этому привык. Всё же, спустя несколько тысяч километров, пройденных вместе, спустя столько ночей проведенных у одного огнища и тот факт, что ни один из них всё ещё не зарезал другого, означал доверие со стороны обоих. Обнаружив спички во внутреннем кармане сумки Джайро, Джонни шустро выдвинул коробок из картонной этикетки и, найдя в нём последние три спички, аккуратно подставил серную головку одной из них к тёрке. «Это действительно удивляет, как человек мог изобрести столь полезную вещь, как спичечный коробок. Изобретению от силы год, но человечество уже умело им пользуется. Всяко лучше, чем искать поверхность, чтоб провести по ней соломенной палочкой, что ломается от любого резкого движения.» – Думал Джостар, отвлекаясь от компульсивных мыслей, связанных со своим прошлым. Джонни не любил думать о сложных вещах, хоть это и не было так легко. Всякий раз, засыпая, его мысли трещали от мерзкого чувства в груди, выворачивающего его всего наизнанку. Это была смесь всех его ощущений и эмоций, пережитых до тех пор. Ностальгия, раздражение, разочарование, а местами и счастье с любовью. Но даже последние два пункта не спасали блондина от вечного путешествия между его нейронами и бесконечной потребности в поддержке. К его собственному сожалению, всё что он мог сейчас сделать – это заглотить это всё глубоко в себя с противным порывом тошноты. Единственный человек, которому Джонни смог довериться за последние несколько лет – это Джайро. Хоть изначально неаполитанец и показался последним человеком, которому, по мнению Джостара, он мог бы открыться, сейчас его отношение к нему в корне изменилось. Самым обидным стало то, что как бы жокей не старался проговорить это с ним, привлечь его внимание, всё это заканчивалось дурацкой шуткой или незначительной болтовнёй. Такие моменты заставляли Джонни размышлять о паршивом еще больше. Голубоглазый терпеливо ждал Джайро с потенциальными углями, держа одну из оставшихся спичек в ладони. К счастью, сейчас его мысли были заняты тушёнкой и его ненавистью к ней, появившейся за последние несколько недель. Он летал в облаках, представляя образы аппетитного варёного картофеля с сочным говяжьим стейком на блюде, поданными со стаканом ароматного бурбона. У Джонни, еле заметно, потекла струйка слюны по подбородку, которую тот сразу же вытер рукавом и вернулся из своих грёз в настоящее, что, судя по всему, было ошибкой. Парень стал тревожиться отсутствием Цеппели, но продолжал безмятежно ждать. Через десять минут Джайро так и не вернулся, луна всё ещё не показалась из облаков, а озноб волнами накрывал тело. Джонни привык ждать – ждать брата с тренировок, выписки из больницы или начала нового дня, но сейчас был другой случай. На них в каждую минуту могли из-под тяжка напасть наёмники, так что отходить куда-либо на длительное время в одиночку – не лучшая идея. Одна лишь мысль об утрате друга заставляла Джостара вздрагивать. – Джайро! – Воскликнул тот, с надеждой на то, что его друга просто не видно из-за тьмы, – Ну где ты там? – Продолжал Джонни, смиренно дожидаясь ответа. Отходить от лагеря, лишь, чтоб проверить где его попутчик, не хотелось, да и в положении параплегика это было довольно проблематично, поэтому он снова решил обождать. – Эй, Джайро, ты меня слышишь? – Выкрикнул блондин, с неумением скрыть свою обеспокоенность, когда уже не смог терпеть. Как вдруг из-за спины донёсся тихий шорох, исходящий от высокой травы. Жокей развернулся и инстинктивно направил указательный палец правой руки на место, издающее тот звук. Он уже приготовился выстрелить, если бы через пару секунд из сухой растительности не появился слегка испуганный длинноволосый мужчина в шляпе, с поднятыми руками. – Воу-воу, Джо Кид, спокойнее! Так ведь и не заметишь, как убьешь меня, – послышался голос итальянца, который затем расплылся в улыбке и триумфально поднял кулак, сжимающий связку веток, вверх, как трофей. – Извини. Не хотел тебя напугать, – сухо ответил второй, оценивая Джайро взглядом. Цеппели кинул дрова с высушенной травой в вырытую для кострища яму и отошёл, дав Джонни возможность кинуть туда зажженную им спичку. Джостар ловко поднёс серничек к торчащему из середины листу и языки пламени стремительно поднялись в воздух, отдавая жаром путешественникам в лицо, отчего те прищурились. Недолго привыкая к ярко-красному свету, Джонни полез в свою сумку, перебирая её в поисках консервов с тушеными грибами или тунцом, а если повезет, то и с говядиной. Джайро уселся рядом, вынимая уже из своих вещей помятую картонную коробочку с чаем. Сегодня всегда доставучий и разговорчивый Цеппели на изумление много молчал. Джонни не привык заводить беседу первым, однако эта тишина была уж слишком неприятной, и лишь треск угольков в костре перебивал затишье. – О чём задумался? – Наконец выдал американец. – О твоей придурковатой шапке, – с шуточной интонацией ответил Джайро, пересыпая чайные листья в котелок с кипяченой водой. – Это было грубо. На свою бы посмотрел! – Тем же тоном сказал Джостар, поняв что Цеппели в своем репертуаре. Джайро хихикал, разливая уже горячий черный чай по алюминиевым кружкам, после чего подал одну из них приятелю. – Спасибо, – Джонни думал, как бы лучше продолжить диалог, – Не хочешь сыграть? – Во что? Карты уже надоели. – Как насчет «правды или действия»? – Предложил Джонни, ехидно улыбнувшись. – Ни за что! В прошлый раз ты заставил меня засыпать песок в ботинки, я еле его вытряхнул! – Обиженно вскрикнул Джайро, после чего второй разразился хохотом, вытирая слезы с уголков глаз фалангой указательного пальца. – Тогда, может, просто в «правду»? Будем спрашивать друг у друга вопросы, но отвечать нужно честно! – Ну, – итальянец потёр подбородок, делая вид, будто размышляет над предложением, – думаю, в этом нет ничего страшного. Давай! – Шустро придумав первый вопрос, Джонни спросил: – Что планируешь делать после выигрыша в гонке? – Хм, наверное спасу Марко от казни и продолжу дело своей семьи, – так же быстро сообразил ответ Джайро. Он уже рассказывал напарнику историю о несправедливо сказанным на смерть мальчике, так что выше сказанное жокея не удивило. – Вот как, – протянул Джостар, – в таком случае, твой черёд задавать вопрос. – Что есть во мне такого, что бросилось тебе в глаза первым? – Поинтересовался старший после полминутных размышлений. – Твоё ворованное золото в зубах! – Отозвался Джонни, указав на приоткрытый рот Цеппели. Джайро стукнул товарища по спине, а затем они оба зашлись от смеха. Фраза американца звучала достаточно дружелюбно, так что второй, не смотря на языковой барьер, сразу сообразил что тот шутит. Когда те успокоились, Джостар решил продолжить: – Твоя обувь. – А? – С недоумением переспросил Джайро, озираясь на Джонни. – Твои сапоги – то что я заметил первым, – услышав это, итальянец невольно хихикнул. – Серьёзно? Да кто при знакомстве станет пялиться на чужую обувь? – А мне всегда говорили, что, посмотрев на ботинки человека, сразу понимаешь кем он является на самом деле, – уже без улыбки, но с нежностью в голосе произнес Джонни, – Ты единственный, с кем это не сработало. – Да ну, правда? И что же ты подумал сперва? – Заинтересовался Цеппели. – Что ты эгоистичный дурак, – признался младший, произнося каждый слог ровным тоном. Джайро с читаемым непониманием пялился на облик Джонни. Тени на их лицах красиво переливались в свете огня, а в воздухе опять повисла глухая тишь, что невообразимо бесила Джостара. Ему было неясно, что так поразило его напарника и тот повернул голову, ощущая его взор на себе, после чего неаполитанец разразился громким хохотом. Джонни был в замешательстве от его реакции. – Ах вот оно как? – Джайро заговорил дрожащим от смеха голосом. – За последние десять минут ты уже три раза оскорбил мой стиль! – Как будто это я начал. – Так значит, ты всех по туфлям оцениваешь? Как ты сказал? «На мне не сработало»? И какого же мнения ты обо мне сейчас? – Цеппели раз за разом спрашивал что-то новое. – Мне кажется, или я уже ответил на один поставленный тобой вопрос? – Вспылил жокей. Джайро кинул на Джостара разочарованный взгляд и, вспомнив о консервах, стал закидывать тушеную рыбу в другой котелок и поставил на угли, чтобы та нагрелась. Позабыв о игре, отдыхающие наездники доедали малосъедобный консервированный тунец, попивая горячий чай маленькими глотками, чтобы не обжечься. Был уже поздний вечер, но лунный свет только-только показался из черных туч, дрова в кострище хрустели, выбрасывая из себя белый пепел, что разлетался по ветру, словно снежные хлопья, а когда облака рассеялись, во мраке ночи засверкали тысячи ярких звёзд, что притягивали взгляд путешественников своей красотой, отвлекая их от приготовления своих спальных мест. Засмотревшись на один из самых сверкающих огоньков на небе, Джонни выдал, позабыв припомнить другу контекст: – А что насчёт тебя? – Что ты имеешь ввиду? – Повернул голову Джайро с вопросительным выражением лица. – Ну, – продолжил первый, – мы ведь играли, так? Я повторю твой вопрос. Назови одну вещь, что тебе приглянулась во мне при первой встрече. – Я уж и забыл, что мы играли! Умеешь же ты неловкие паузы делать. – После сказанного старшим, Джонни сердито глянул на него, будто его самого это не раздражало. Тем не менее, взор Цеппели расплывался в звёздном свете, пока тот задумчиво мычал, размышляя об ответе. – Наверное, твоя решительность, – уже с серьезным видом сказал тот. Джостар лёгко улыбнулся ему, однако второй, вероятно, не заметил. Всё его внимание было сосредоточено на сиянии ночных светил. Над воздухом снова повисло молчание, пока жокей не вернулся к начатому и не стал шуршать спальным мешком. – А ещё твои голубые глаза, – пьяняще приятным голосом произнёс Джайро, заставив младшего снова остановиться и поглядеть на его облик. – Эй, я думал мы по одной вещи называем! – Джонни издал легкий смешок, не зная как иначе отреагировать. Цеппели тоже вернулся в реальность, оскалился и засунул ладонь под помятую шапку приятеля, потрепав ему волосы. Американец аккуратно толкнул его и те снова стали хохотать, сами не понимая с чего. На щеках обоих проявился румянец, о котором они не догадывались, однако, сразу после столь неловкой беседы, приятели всё так же стали готовится ко сну. Закончив со спальным мешком, Джонни вложил в него ещё два дополнительных одеяла и влез внутрь, не снимая ничего из своей верхней одежды. Его друг, напротив, снял обувь и головной убор, разделся до нижнего белья, сложил это всё стопкой возле лошадей, а затем, накрывшись всего одним покрывалом, улёгся в расстоянии нескольких дециметров от Джостара. Американец мельком подглядел за Цеппели из своего кокона, не замечая как его веки слипаются, а он проваливается в сладкий сон. – Спокойной ночи, Джайро, – слабо прошептал младший. – И тебе, дружище, – чрезмерно ласково ответил итальянец. Джонни наверняка уже его не слышал и мирно сопел, лёжа на боку и повернутый лицом к другу. Его с виду сухие, без помады губы были расслаблены и слегка приоткрыты, что непривычно для Джостара, который постоянно напрягал их и сжимал в тонкую ниточку. Лоб и щеки покраснели от жара огня, а Джайро всё не мог шевельнуться, отвести глаз от спящего и заставить себя потушить и без того слабенький огонёк, погружая себя и товарища в непроглядную мглу. Наконец, сделав это, длинноволосый устроился на своем спальном месте и еще пару минут продолжал всматриваться в чёрный силуэт напротив, надеясь что-нибудь разглядеть, но в итоге, сам стал проваливаться в глубокий и крепкий сон. Сегодня они решили не стоять на вахте. Оставалось всего пару часов до рассвета, так что в дежурстве не было надобности, да и ни один из них бы не выспался, охраняя другого пол ночи. Риск был большой. После обнаружения частей трупа и пробуждения у Джонни стэнда опасность быть убитыми возросла вдвое, особенно когда оба были без сознания. Рисковали они не только из-за выше сказанного, но так же и из-за посторонних участников скачек, что с легкостью могли бы подло украсть или зарезать лошадей наших героев, выкрасть их личные вещи, а может, сделать что похуже. Причин было достаточно, особенно, учитывая то, что оба парня лидировали и конкурировать с ними довольно сложно, а подставить их в позднее время суток, пока те спокойно отдыхали, было бы куда проще. Однако и об этом они не переживали, так как обгоняли остальных на множество километров.

***

В этот раз фортуна их не подвела. Ночь прошла умиротворенно, а путники вдоволь набрались сил. Дремали они недолго, однако, давно привыкнув к подобным условиям, не жаловались. На удивление, четырёхчасового спанья им хватало на целые сутки. Джайро приподнялся на локтях, протёр очи, сжав ладони в кулаки и, прищурившись, кинул взгляд на встающее за горизонтом солнце. Было только семь утра, но ночной озноб уже давно начал пропадать. Тепло нового дня окутывало наездников, заставляя тех сбросить с себя одеяла и окончательно проснуться. Итальянец уже поднялся, разминая мышцы перед долгой поездкой, чего нельзя было сказать о Джонни. Он ещё не встал на ноги. Не только потому-что тот инвалид. Мягкость спальника притягивала его к себе и Джостар в полусне недовольно промычал, показывая Джайро, что хочет ещё полежать. Цеппели возражать не стал. Он оставил приятеля, отреагировав на его мычание дружелюбной ухмылкой, и потянулся к своей одёжке. Парень напялил на себя штаны, застегнув их ремнём с придурковатой пряжкой, а затем запросто справился с изумрудно зелёными пуговицами на своей рубашке и, только после того как надел на себя дырявую шляпу, он заорал от ужаса. – А-а-а! – Кричал Джайро, всё-таки разбудив друга. Джонни подпрыгнул, мимолетным движением скинув с себя все одеяльца. – С ума сошёл, Джайро?! – Возмутился проснувшийся. – Мои сапожки! Их нигде нет, – итальянец бегал по всему лагерю, заглядывая в каждый угол с надеждой отыскать потерянное, – мою обувь кто-то стырил! – Думай о чём говоришь. Кто станет красть твои грязные башмаки? Разумнее бы было украсть лошадей или нашу еду. – Мне откуда знать? Может какие-то ценители обуви заметили и решили продать, увидев такой редкий экспонат! – Это уж вряд ли, – Джонни издал тихий смешок, всё ещё находясь в полудрёме. Старший всё так же метался туда-сюда, рыская по всему багажу, что у них был, пока американец собирал их вещи в одну кучу, чтобы потом разложить по сумках. Свежий воздух опять наполнился такой, ненавистной Джостару, тишиной. Немного успокоившись и начав работать головой, Джайро изумлённо раскрыл пасть, указывая пальцем на юнца напротив: – Это ты спёр! – Джонни приподнял бровь, вопросительно рассматривая обвиняющего его товарища. – Джайро... – ... Это у тебя тут непонятное влечение к человеческой обуви! – Перебил юношу Цеппели, – или от подков ты тоже возбуждаешься?! – Джайро выдал это как раз в момент, когда второй поправлял аксессуар подковы на своей шапке. – Это мерзко, – отрезал Джонни с невозмутимым видом, – как бы то ни было, ничего я у тебя не брал. Мне и запрятать то это некуда. – Ага, конечно! Да даже если ты их в задницу себе свернул, я свои сапожки найду! – Цеппели понял что сказал лишь через пару секунд. – Я это представил! Отвратительно! – Джостар схватился за живот и разразился смехом. – Да-да! Обхохочешься. Когда я говорил, что обыщу тебя, я не шутил. – Джайро направился в сторону напарника, отчего смех второго стих и тот стал возмущаться: – Эй-эй! Ты ж это не серьёзно? – Уже находясь на корточках возле Джонни, итальянец стал всячески двигать сидячего, выискивая под ним тайники или ямы, куда тот мог бы вложить пропажу. Вывернув, всё так же не сложенный, спальный мешок друга и не найдя там желаемого, он поднял его за невольные конечности, отчего второй резко ахнул. – Наверняка всё проделки твоего стэнда, – ДжоДжо показалось, что Джайро уже просто дурачился, – фетишист чёртов, – обозвался старший, ухмыляясь. У американца и правда был фетиш, но он никак не был связан с чьими-то вонючими ботинками. Джайро о чём-то задумался, но, почему-то, не отпускал колени Джостара. Они уже какое-то время сидели в этой неудобной позе, пока Джонни не покраснел как помидор, вернув Цеппели в реальность своими словами: – Джайро, я конечно не чувствую твоих прикосновений, но выглядит всё это довольно неприлично, – итальянец повернул голову в сторону говорящего, а затем почувствовал свои руки на штанинах собеседника, раздвинувшие его ноги в разные стороны. Они оба понимали абсурдность всей ситуации и заливались краской от стыда. – Ах! – На удивление высоким для мужчины голосом вскрикнул Джайро, а затем упал на спину, накрывая пылающее лицо ладонями. Противное молчание будто подстерегало Джонни, чтобы вцепиться ему в горло и не дать ничего выговорить, заставляя того сгорать от смущения, вот только ДжоДжо не мог этого позволить. Спасением для него стала Валькирия, спокойно жующая сухую траву вместе с сапогами, из которых уже вытекала липкая жидкость, чем выявилась слюна лошади. – Эй, Джайро, кажись, я нашёл пропажу, – еле-еле сдерживая смех, заговорил Джостар. Итальянец резко поднялся с грунта с приятным удивлением на физиономии, что быстро сменилось на испуг, когда тот отвернул голову в сторону привязанных к дереву коней. Он подпрыгнул и рывком подался к жеребцам, выкрикивая ругательства по итальянски, которых американец никак не сумел разобрать. – Ну что же ты творишь, милая моя?! – Джайро аккуратно доставал влажные сапожки из пасти кобылы. Чувство смеха уже переполняло диафрагму младшего и тот, не сумев сдержатся, выпрыснул из своих бронх глумливый хохот, на что Цеппели не обращал внимания, будучи разочарованным в своей любимой лошадке. – Guarda il buco che hai masticato nella mia scarpa! – Джайро разговаривал с Валькирией так, словно та его понимает, – Ebbene, cosa dovrei fare con te?! – Ругал он животное, что не выглядело виноватым и продолжало удовлетворительно фыркать, причмокивая сеном. – Знаешь, лошади не понимают ни по английски, ни по итальянски, – заумничал Джонни, – но, как я вижу, ей тоже приглянулась твоя обувь, она в ней дыру прогрызла! – Подкалывал друга жокей, не переставая хихикать. – Повезло, что твои драгоценные башмаки кожаные! – Заткнись, – раздраженно, но, в то же время, дружелюбно ответил второй.

***

Прошло несколько часов с отправления наших героев. Солнце припекало кожу путников, а безветренность заставляла духоту напитывать тела участников, из-за чего они истекали потом. Внутренняя сторона сапог Джайро была уже менее влажной, но до мерзости склизкой, отчего тот, время от времени, кривил физиономию и ёрзал стопами в стременах, посматривая на товарища так, будто тот в этом виноват. – Почему бы тебе не поменяться со мной? – Итальянец отвлёк младшего от записывания чего-то в свой маленький блокнотик. Он не уточнил, чем хочет меняться, однако, смотря на его постоянные извивания в седле, Джонни сразу сообразил о чём речь. – С чего это вдруг? – Спокойным тоном отрезал второй. – Ты всё равно ничего не чувствуешь, мог бы и сжалится! – Сам не осознавая того, Джайро задевал больную тему Джостара, хоть тот к этому и привык. – Моя инвалидность не имеет к этому никакого отношения, да и сама мысль о том что слюни твоей подружки побывали в этих сапогах меня не очень радует, –буркнул ДжоДжо. – Ещё раз назовёшь так мою лошадь, я тебе вмажу, – Цеппели расстроенно вздохнул и отвернулся в сторону дороги. Около десяти часов назад, замыкая глаза после услышанного от его приятеля ответного «спокойной ночи», Джонни был в сознании ещё около тридцати минут. Он чувствовал это. Ощущал взгляд Джайро на себе, даже с закрытыми очами. Он чуял как его зрачки пробегаються от его соломенных волос до его предплечий. Чувствовал, как тот разглядывал всю, не накрытую покрывалами, часть его тела. Самым странным было то, что ДжоДжо был не против, ему нравилось. Его кожа покрывалась приятными мурашками, а щёки, розоватые от жара костра, краснели ещё больше. Желание открыть глаза и столкнуться зрительным контактом с Цеппели было невыносимым, но Джонни не мог. Усталость была сильнее. Впервые он ощутил себя любимым. По крайней мере, надеялся, что это так, но боялся ответить тем же, думая, что его бросят, оставят позади и забудут. После состоявшегося короткого разговора, Джостар собирался спросить что-то, что хотел сказать с самого пробуждения. Он собрался с мыслями и, накопив всю свою решительность, безмятежным голосом произнёс: – Зачем ты рассматривал меня прошлой ночью? – Его взгляд был опущен на свои руки, с силой сжимающие поводья. Джайро молчал. Он не знал как ответить. – Так ты не спал? – Риторически спросил Цеппели. Джонни кивнул. Мучительная пауза раздирала изнутри обоих. – Меньше знаешь – крепче спишь. – ДжоДжо оценил двусмысленность сказанного его товарищем, однако не сказал ни слова в ответ. Джайро ринулся вперёд на один корпус и, пока жокей оставался позади, стиснул зубы и тихо-тихо выругался по итальянски. Американец не спешил его догонять, так как сам ещё не понял его реакции. Это был не первый раз, когда Цеппели сверлил взглядом попутчика. Он делал это постоянно, пока тот не видел – на ночном дежурстве, когда Джонни шагал впереди или когда его внимание было сосредоточено на чём угодно, кроме Джайро. Парень, наверное, запомнил уже каждую черту своего друга – его редкие светлые пряди, которые ДжоДжо всё время прятал под шапкой, его длинный, слегка оттопыренный нос, родимое пятно в форме звезды на плече, выглядывающее из под толстовки, когда та сползала, а главное – его выразительные, небесного цвета, глаза, в которые итальянец хотел запрыгнуть и утонуть в них, как в океане своей любви. Джайро не мог так просто принять, что влюблён – не по его принципам это. «Не давай волю чувствам.» – твердил его отец. «Как бы он во мне разочаровался.» – думал Цеппели. Итальянец немного сбавил темп Валькирии, чтобы Слоу Денсер могла её нагнать. Младший заглянул в его глаза, после чего второй сделал тоже самое, образовав зрительный контакт. Джонни приготовился услышать ответ, которого так жаждил, однако расстроился после последующих слов: – Дрыхнул ты смешно, вот и всё! – Соврал Цеппели. Джостар знал, что тот солгал, но не стал доставать его, выпрашивая правду. – И зачем было отходить на несколько минут? Вот ведь вы итальянцы странные. – Как будто ты много итальянцев в жизни повстречал! – Умело перевёл тему Джайро. – Хм, – Джонни подставил два пальца к подбородку, изображая размышления, – один раз переспал с итальянкой, – гордо выдал тот. – Это тот ещё повод для гордости, знаешь ли! В Америке таких роскошных женщин не сыскать! – Старший уже и позабыл о неприятном ощущении в голенях и о диалоге, состоящимся пару минут назад. – И что? Неужели с этой барышней было интереснее, чем со мной? – Ну ты и сравнил! Ты – мой лучший друг, – на физиономии жокея показалась маленькая улыбка, – самый лучший из всех, что были, – добавил он, вспоминая всех знакомых, которые общались с ним из-за славы и которые бросили его сразу после того, как тот словил пулю. – О! Лучший друг, говоришь? Я польщён, – итальянец гордо расставил руки по бокам, продолжая скакать прямо.

***

Путешественники странствовали по бескрайнему Канзасу от раннего утра до позднего вечера, болтая о всякой ерунде, временами останавливаясь, дабы перекусить или напоить лошадей, если остановка возле водоёма. Сегодня они сделали привал раньше, чем обычно, поскольку нашли мелкую речушку – идеальную местность для ночлега. «Было бы неплохо пополнить запасы воды здесь, раз предоставилась возможность» – подумали оба. Джайро снял сапоги и закинул в воду, чтобы те намокли и их было легче постирать, а затем стал раздеваться сам, оголяя смуглую кожу. – Погоди, ты не хочешь сказать, что собираешься купаться здесь? – Удивился Джонни. – Уже почти ноябрь и вода, наверное, ледяная. – Да брось ты. Сегодня жара была невыносимая, не думаю, что будет аж так холодно, – отмахнулся старший и, взяв хозяйственное мыло, которое они нашли на рынке в неприметной деревушке, ступил одной ногой в воду, проверяя дно, – тебе тоже стоит помыться. – Ни за что. Я дождусь когда мы до города доберемся. Там и скупаюсь, – ДжоДжо показушно повертел головой. – Джонни, скажи ка мне, сколько дней назад ты мылся? – Джостар промолчал, смущенно отвернувшись. – До города ещё двое суток ехать, а я не желаю вдыхать твои ароматы на протяжении такого длительного времени. Раздевайся и полезай в реку, – настоял старший. Он отломал кусок мыла и кинул жокею на колени. Джонни понял, что выбора у него не осталось и нехотя стал стягивать с себя пропахшую потом одежду, оставляя только нижнее бельё. К сожалению, пляж не был полностью песчаным, как большая часть их пути. Перед глазами Джостара рассыпались груды мелких камешков, на которые он всеми силами пытался не наткнуться, а когда сталкивался, то вздрагивал от резкой боли, но продолжал ползти дальше. Джайро смотрел на страдания приятеля и, не услышав просьбы о помощи, предложил её сам: – Уверен, что сам справишься? – Да, – отрезал Джонни, а затем ахнул от очередного острого камушка, что впился ему в ладонь. Парень даже не оглядывался на свои ноги, зная, что те наверняка уже все в ссадинах и царапинах. Не смотря на протесты, Цеппели закатил глаза и направился в сторону Джостара. Он взял его под подмышками, а затем уложил себе на плечо. Джонни цокнул, но смирился с ситуацией. – Сказал же, не надо мне помогать, – вырвалось у ДжоДжо вместо благодарности. – Не вижу, чтобы ты сопротивлялся, – ухмыльнулся Джайро. – Не нужно делать что-то из жалости, – прошептал младший, в душе надеясь, что Джайро его не услышал. Джонни считал себя обузой для товарища. Лишним грузом. Он ненавидел себя за свои неживые ноги, но ещё больше он не мог терпеть то, что не мог ответить приятелю такой же заботой, какую он ему оказывал. – Если ты действительно так думаешь, то ты – глупец, – разозлился Цеппели. Он разозлился не на Джостара, а на то, как он думал о нём. – Тогда почему?... – ... Взаимопомощь, ясно? Взаимопомощь, – старший в полуслове перервал жокея, медленно выговаривая каждое слово по слогам. Улыбка Джайро уже давно куда-то испарилась. Американец не помнил моментов, когда тот помогал Цеппели также, как он ему, поэтому, ничего не ответив, томно вздохнул. Итальянец усадил параплегика на булыжник с ровной поверхностью, что находился близко к берегу. От резкого погружения в холодный водоём Джонни затрясся и издал невольное «др-р-р». Его поражало, как его напарник так быстро адаптировался в этом морозе. – Извини, если мои слова прозвучали грубо, – выговорил Джайро, – думаю, дальше ты сам. – Парень уже хотел отплыть подальше, пока голубоглазый не схватил его за запястье. – Эй, – протянул Джостар, – не уплывай. Мне без тебя грустно. Недобрые мысли в голову лезут. – Американец уже приготовился быть высмеянным и, возможно, обрызганым каплями морозной воды, однако ошибся. – Тебе помочь помыться? – Джайро сказал это шёпотом и немного зарумянился, разглядывая опущенный взгляд под длинными ресницами напротив. – Нет. Просто будь тут, пожалуйста, – ДжоДжо надеялся, что это не прозвучало слишком жалко. Длинноволосый, стараясь не обращать внимания на присутствие второго, растирал тёплое тело мылом, вспенивая воду вокруг. Джонни делал тоже самое, но медленнее. – Тебе не кажется странным то, что двое мужчин в одних боксерах омываются рядом друг с другом? – Промолвил Цеппели, издав нервный смешок. – Тебе не кажется странным то, что на тебя пол ночи пялится взрослый мужчина, пока ты спишь? – Хорошо подмечено, – пробурчал старший. Закончив с водными процедурами, Джайро уселся на небольшое пространство, остававшееся на камне, так, что они с Джонни соприкасались плечами. – Джайро, – до приторности приятно вымолвил жокей, – я так больше не могу. – Неаполитанец вопросительно поднял бровь. – Я лгал, когда сказал что ты мой лучший друг. Я думаю, ты – что-то большее. Я считаю тебя своей семьёй. – Ты тоже для меня как брат, Джонни. – Нет, Джайро, не сейчас. Ты прекрасно понимаешь, что я имею ввиду, – ДжоДжо насупился, – последнее, чего мне сейчас хочется – это слушать твои издёвки. – Прости, – Цеппели глядел на закат, отворачивая голову от Джостара, облик которого выглядел до тошноты красиво в оранжевом свете заходящего солнца, – я тебя тоже, – еле слышно сказал итальянец, отвечая совсем не на те слова, что сказал Джонни. Жокей, наконец, услышал фразу, которой жаждил уже пару недель. Не зная, как реагировать, он выдал: – Хочешь взять меня за руку? – ДжоДжо, ей Богу, ведёшь себя как девчонка! – Воскликнул Джайро, снова взглянув на милое личико младшего. Недолго думая, Цеппели схватил Джонни за мягкие щёки и, рывком притянув к себе, впился своими губами в, так им желанные, уста возлюбленного. Не сумев сдержаться, американец влез языком в рот Джайро, переплетаясь с мышцой в его ротовой полости. Их поцелуй был одновременно нежным и агрессивным, они слишком много времени ожидали его. Нуждались в нем, как в здоровом сне. Нехватка кислорода заставила обоих отпрянуть друг от друга. В этот момент по щекам Джостара потекли слезы радости. Он снова навалился на итальянца, чуть не сбросив его в воду. Они снова сплелись в чувственной оскуляции, параллельно поглаживая друг-друга по мокрым волосам. Джайро расцеловывал лицо второго, пока тот обнимал его до боли в ребрах. Сердца бились как бешеные, а души на миг отправились в рай. Джонни не хотел, чтобы это кончалось. Всё что проносилось в его мозгу – это пухлые губы любимого, его необычная бородка, что легонько покалывала щёчную область младшего, и его светлые локоны, которые заплетались в пальцах жокея, пока тот расчесывал его пряди ладонью. «Не отпускай.» – думал ДжоДжо – «Ни за что не отпускай.» Наши герои нежились до тех пор, пока солнце не зашло за горизонт, заменив себя непроглядной мглой. Чужая плоть была настолько горячей, что кровь закипала, а озноб холодной реки почти не ощущался. Неохотно, но они были вынуждены прекратить, дабы не переохладиться и продолжать гонку дееспособными. Джайро и Джонни сидели возле только-что зажженного пламени и прижимались друг к дружке, накрываясь сухим полотенцем. Лошади уже во всю храпели недалеко от кострища, на водной глади красиво переливались дорожки света, которые раскидывала луна, а слабый ветер колыхал густую траву, создавая приятный шелестящий звук. Глухое молчание, которое Джостар на дух не переносил, уже не казалось таким ужасным. – Джонни, ты хочешь поговорить со мной о своих мыслях? – Предложил один из наездников, вспомнив о том, что сказал другой у реки. – Нет, Джайро. Уже нет. – Джонни лежал на плече у итальянца и приобнимал его за талию. – Спасибо, мой дорогой Джайро, – вырвалось у ДжоДжо вместе с мягкой улыбкой, в которую превратилась тонкая нить его уст. Ему нравилось раз за разом повторять имя своей любви, – спасибо, что ты со мной. – Я тоже благодарен тебе, mio caro. – Слова Цеппели влетели в память Джостара вместе с одной мыслью. Он вспомнил о чём-то неважном, незначительном в данный момент, но, всё же, решил припомнить об этом любимому: – А твои кожаные сапоги случайно не снесло течением? – Джайро подпрыгнул от ужаса, услышав сказанное хихикающим американцем, а затем с воплем помчался к берегу, надеясь найти, брошенную им в воду, обувь. – Сапоги!