Время чтений

Бетани постукивала каблуком по кровати Изабелы. Пиратка лежала, откинувшись на подушки, её волосы до сих пор были распущены, а высокие сапоги валялись в углу. Изабела листала книжку, и тишину нарушали лишь шелест переворачиваемых страниц и редкие «О-о-о!» или «М-м-м». Наконец Бетани не выдержала. — Могла бы ты… — начала она, отчаянно краснея. И почему каждый раз, обращаясь к Изабеле, она говорит так по-ханжески? — То есть, я хотела сказать… Ты ведь читаешь эту… эту неприличную книгу прямо при мне. Изабела приподняла бровь. — Хм, должна же я как-то убить время до того, как явится твой брат. Или ты хочешь, чтобы я почитала вслух? — Изабела! — Но тогда тебе придётся устроиться у меня под бочком. Ты упустишь половину удовольствия, если не сможешь разглядывать картинки. — Что ты… — Ты такая милая, когда краснеешь. Я знаю, что где-то там прячется испорченная девчонка, которая кричит и требует выпустить её на волю. — Изабела, в самом деле, я не… — Кричит, пинается, извивается… — Ривейнская пиратка положила книгу на живот и посмотрела на Бетани сквозь ресницы. — Так жаждет обрести… свободу. Бетани слегка поёжилась под пристальным взглядом янтарных глаз. Она открыла было рот, чтобы выпалить любое пришедшее на ум оправдание: что Гаррет может войти в любую минуту, что неприличные книги не её конёк, что она девственница, что ей, — хотя Изабеле и так это известно, — легче убежать подальше, чем столкнуться с чем-либо, что заставляет щеки пылать. Какого демона, внезапно подумала Бетани. Они обе здесь. Рядом. Кто знает, когда такое повторится — завтра? Или никогда? Ей отчаянно захотелось хотя бы раз в жизни забыть о приличиях и правилах. — Ладно. Изабела подняла брови ещё выше. — Ни хрена себе! Тогда, милая, забирайся сюда и устраивайся поудобнее. Поколебавшись, Бетани легла рядом с Изабелой. Смуглая кожа пиратки была тёплой и пахла солью, напоминая о морской воде. Бетани явственно ощущала сквозь тонкую тунику пиратки все её изгибы и выпуклости. Изабела крепко обняла Бетани за плечи и притянула к себе. — Во-первых, хорошенько запомни, что такие книги не «неприличные». Это жанр называется «эротика». Скажи это. — Эротика? — пролепетала она, смущённая требованием Изабелы произнести это слово вслух. — О-о-о. «Эротика» — это одно из немногих слов, что звучат сексуально вне зависимости от того, кто их произносит, — заявила Изабела, перелистывая страницы. Обложку книги украшала витиевато-аляповатая надпись «Копьё Гессариана» и рисунок, предположительно изображающий архонта Гессариана, обнимающего за талию теряющую сознание пророчицу Андрасте, причем оба находились в той или иной степени раздетости. — О, вот эта часть хороша. — Изабела откашлялась и запустила пальцы в кудри Бетани. — У тебя такие чудесные волосы, милая. Тебе хорошо видно? Картинок пока нет, но я уверена, что на следующей странице будет одна. Бетани почувствовала, как от волнения в горле застрял ком и внятно ответить не получится, и поэтому просто кивнула. Изабела издала низкий грудной смешок. — Расслабься, милая. Это эротика, а не наручники. Ладно, давай начнем. И она стала читать чуть более низким и глубоким голосом, чем обычно, заставив Бетани невольно подумать о тающем шоколаде. — «Гессариан увидел перед собой женщину поразительной красоты. Даже будучи прикованной к холодной каменной стене, она выглядела как королева до кончиков ногтей. В льющемся сквозь зарешеченное окошко свете луны её светлая кожа сияла, точно слоновая кость, а чёрные как смоль волосы блестели, словно вороново крыло». Да, милая, тот, кто сочинял эту историю, явно любит прилагательные. «О, моя Андрасте», выдохнул Гессариан, не сводя взгляда с ее пышной груди. «Мне жаль, что пришлось так поступить с тобой». «Не лги мне!», страстно воскликнула Андрасте, рванувшись в тяжелых оковах. Она ненавидела Гессариана с яростным исступлением, но еще больше ненавидела себя за то, что её собственное тело предает ее. От вида его неотразимой мужественности между стройных бедер разливался жар, а фарфоровые щеки сравнялись по цвету с лепестками роз. «Ты не испытываешь никакой вины! Эта старая карга, твоя жена, заставила тебя! И ты ей поверил!» «Нет!» Низкий мужественный голос Гессариана был полон боли. Он в два стремительных шага пересек комнату и прижал пророчицу к своей мускулистой груди. «Не говори мне об этом, возлюбленная моя!» «Андрасте прижалась пылающей щекой к мягкому бархату облачения архонта. Ей хотелось плакать горячими солеными слезами, но она уже выплакала все свои слезы, в отчаяньи оплакивая его. «Эта последняя ночь всё еще принадлежит нам», — тихо прошептала она, поднимая на него взгляд и трепеща ресницами. «Так давай не будем тратить её понапрасну». А вот и пикантный кусок. Прости за этот диалог, он весь ужасен. «Гессариан коснулся её восхитительных волос, и его мужественная рука задрожала. «Ты права, как всегда. Мы не должны растрачивать впустую этот дар судьбы». В его миндалевидных глазах вспыхнуло желание. Гессариан склонил свою покрытую каштановыми кудрями голову и приник к её розовым пухлым губам, пока она не простонала прямо ему в рот, сладострастно умоляя его о большем. Её нежные руки всё ещё были прикованы холодными цепями к стене, и Гессариан с проклятием укорил себя, что как последний дурак, забыл взять ключ, как вдруг его пронзила мысль, что эти цепи можно использовать по-другому». Слушай, а мне нравится Гессариан. Он использует то, что под рукой. Весьма изобретательно. «Гессариан медленно развязал её тунику и потянул шелк вниз, пока ему взору не открылись совершенные кремовые груди. Его пульсирующий член был так налит кровью, что казалось, вот-вот взорвётся». «Ты так прекрасна», прошептал он хрипло, опускаясь на колени перед Андрасте. Она выгнула изящную спину и чувственно застонала, когда он принялся ласкать языком её бледно-розовые соски. Она хотела зарыться руками в его густые и великолепные каштановые волосы и сильно потянуть в возносящий её на волну удовольствия момент, но грубые оковы удерживали её. Гессариан лизнул сосок и слегка прикусил, повергая пророчицу в неистовый омут похоти. «Твоя очередь», сказал он с улыбкой, сбрасывая бархатные и шёлковые одежды и представ перед ней во всем великолепии своей мужественности. Андрасте почти благоговейно опустилась перед ним на колени, но внезапно замерла, охваченная ужасным волнением. «Я никогда не…» «Ты никогда не дарила удовлетворения мужчине при помощи своего рта?» Андрасте кивнула, сгорая от стыда. О, ее бедный дорогой Гессариан, она не сможет принести ему удовлетворения! «Не волнуйся, моя милая Андрасте», мягко сказал Гессариан, зарываясь рукой в её чарующе пахнущие волосы и направляя её прекрасное лицо к своему пульсирующему паху. «В этом нет ничего страшного. Это просто… мое копье». — Изабела произнесла последние два слова с нарочитым пафосом. — Всё нормально, я знаю, что диалог ужасен. «Преисполнившись решимости, Андрасте нежно погладила член Гессариана. Во имя Создателя, как же он был огромен. Отбросив все свои сомнения, она скользнула по нему своим изящным ртом, осыпая поцелуями и лаская языком. Огромный член Гессариана был на её языке как бархат, но по твердости своей мог соперничать с камнем. По телу Гессариана пробежала крупная дрожь, и он простонал: «Андрасте, как хорошо ты это делаешь!» Она подняла взгляд, довольная новообретенной властью, и начала медленными и изящными движениями приближать его к неистовому пику удовольствия. Гессариан входил в ее рот сильно и ритмично, и чем острее он чувствовал близость развязки, тем резче становились его движения. Ощутив, как от необузданного выплеска мужской силы по телу Гессариана пробежала дрожь, заставляя ослабнуть колени, Андрасте сладострастно застонала и проглотила каждую излившуюся каплю его восхитительного семени. «А теперь, Андрасте, — сказал Гессариан, тяжело дыша, — я покажу тебе, что такое настоящее удовольствие». На всякий случай, милая, имей в виду, что настоящий живой мужчина не способен перезарядиться так быстро, и неважно, что там думает на этот счет Варрик. «У Андрасте побежали мурашки от его глубокого голоса, пронизанного неистовым желанием. Гессариан нежно положил свои мужественные руки на её округлые бедра и повернул так, что её раскрасневшаяся щека прижалась к прохладной каменной стене. Андрасте с тревогой оглянулась на своего героя, ища поддержки, и он, нежно шепча, поцеловал её в уголок прекрасно очерченного рта. Гессариан умело избавил её от вышитой шелковой юбки и… Изабела перевернула страницу и с победным видом улыбнулась. — Я же говорила, что где-то здесь должна быть картинка! Бетани вытянула шею, чтобы посмотреть. Всю правую страницу занимала тщательно прорисованная иллюстрация: Андрасте с блаженным видом прильнула к стене, а Гессариан вжимается в её бедра, крепко притягивая к себе. Грудь пророчицы могла бы с легкостью дать фору Изабеле, а мышцы Гессариана по рельефности соперничали с орлесианскими статуями из самых вычурных особняков Киркволла. — Нет ничего лучше иллюстрированной эротики. Так, на чём я остановилась? А, вот. «…и проник пальцем в её истекающую щель, улыбнувшись тому, как Андрасте выгнулась и застонала от неописуемого желания. Он прижался своей скульптурной грудью к её плечам и искушающе прошептал: «Иди ко мне». Она закричала от наслаждения, когда его пальцы принялись умело теребить её потайную жемчужину. Гессариан, услышав столь явное свидетельство удовольствия, ухмыльнулся и укусил её за белое плечо. «О, трахни меня, трахни меня, мой любимый Гессариан», — умоляюще простонала она на одном дыхании, и он охотно подчинился, направив свой пульсирующий член внутрь неё, и каждое миг скольжения в её жаркой и влажной щели дарило ему сладкое наслаждение. Он слегка отстранился и почти вышел из неё, вызвав всхлип отчаяния — а затем резко вошёл, снова и снова, теребя её потаенную жемчужину, пока Андрасте не закричала от мучительного удовольствия и не сжалась вокруг него. Это чудесное ощущение оказалось слишком сильным, и Гессариан, зарычав, кончил так бурно, что семя потекло по ее бедрам. Осторожно выскользнув из неё, он обвил мускулистыми руками талию Андрасте и укусил за соблазнительную шею. «Обещаю: я буду любить тебя вечно». Изабела слегка потянулась и протянула книгу Бетани. — Если хочешь, можешь полистать её дальше. К сожалению, это последняя пикантная сценка. После прочитанного Изабелой щеки Бетани горели, как огонь. — Нет, я… Я думаю, мне этого достаточно. — В самом деле? — Изабела чуть повернулась, оказавшись с девушкой лицом к лицу. — А меня это… слегка завело. Бетани посмотрела в янтарные глаза Изабелы, понимая, что тонет. — Изабела… — Решай сама, милая, — сказала пиратка, поднимая руку и начиная наматывать на палец локон Бетани. — Если хочешь, чтобы я остановилась, просто скажи. Бетани чуть-чуть наклонилась к руке Изабелы. Взгляд пиратки смягчился, и она погладила щеку Бетани тыльной стороной ладони. Та еле слышно выдохнула: «Не останавливайся». — Твое желание для меня — закон. Изабела положила ладонь на шею Бетани и мягко привлекла к себе, помедлила мгновение и приникла губами к губам девушки. От Бетани пахло лютиками и мёдом, и Изабела напомнила себе сказать Варрику, что прозвище Солнышко девушке удивительно подходит. Глаза Бетани распахнулись, а затем она подалась вперёд, едва не стукнувшись зубами с Изабелой. Изабела невесомо провела языком по таким неопытным, но нежным губам Бетани, и сорвавшийся с них стон стал ей наградой. Изабела медленно повела одну ладонь вниз, остановившись на талии Бетани. В ответ та робко подняла свою и едва ощутимо коснулась груди Изабелы. Пиратка рассмеялась, не разрывая поцелуя. — Не бойся. Обещаю, они не кусаются. Решительно вздохнув, Бетани погладила Изабелу по груди — и поразилась пышности. Как же так? Она раньше и не задумывалась, и даже на секунду предполагала, что ей может понравится такое. Изабела слегка придвинулась, скользнув ладонью по пояснице вниз. По телу Бетани пробежали мурашки от желания узнать, какие открытия её ждут дальше. И в этот неподходящий момент распахнулась дверь. — Э-э-э… Бетани? — Гаррет? — вскрикнула Бетани, вырываясь из объятий Изабелы и стараясь с самым невинным видом привести волосы в порядок. — Я, э-э-э… — Изабела? — поинтересовался Хоук. — Я совращала твою младшую сестрёнку, — с беспечным видом призналась та. — А ты мне помешал. — Да, это я заметил, — усмехнулся Хоук, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку. — Так вы уже готовы или мне зайти немного попозже? — О, перестань строить из себя ханжу, — сказала Изабела и швырнула в него книжкой. — Только не говори, что сам не мечтал отсосать у своего угрюмого отступника. Хоук раскрыл «Копье Гессариана» и наугад пролистал несколько страниц. — А это ещё что? — Мое орудие совращения. — Изабела подобрала лежащую на столике косынку. — Так ты идёшь? Бетани свесила ноги с кровати, посмотрела на протянутую Изабелой руку и с внезапной радостной улыбкой приняла её.