Дживс и чашечка чая

На ежегодном курительном концерте в клубе «Дроунс» ожидались прямо-таки фейерверки, — метафорические, естественно. Нашему маленькому клубу очень повезло, что здесь есть целая коллекция юных талантов, и я нисколько не преувеличу, если включу себя в их число. Мой старый приятель Кэтсмит прописал для меня роль в одной из своих слегка заумных пьес, ну, знаете, одной из тех, где парень бьет зонтиком другого по голове, а тот отвечает ему своим зонтом, ну и так далее. Роль принесла ошеломляющий успех, и вот теперь мы, ваши покорные слуги, поздравляли друг друга заслуженным бокалом старого доброго б. с с. По правде говоря, в последний момент концерт едва не сорвался, когда пианист заявил, что слег со свинкой, очень неприятным заболеванием, как мне сказали. Но, к счастью, вмешался мой слуга Дживс и быстро спас положение. У него огромный, великолепный мозг, который всегда придумывает такие хитроумные планы, благодаря которым он вытаскивал меня из затруднительного положения больше раз, чем я и сосчитать могу. Так он оказался на сцене как раз тогда, когда остальные участники уже собирались было выпить после концерта: мы с Кэтсмитом, как обычно, лепетали «ну что за прекрасный концерт», хлопая друг друга по спине, когда я заметил неожиданные фейерверки со стороны пианино. И пусть они тоже были метафорическими, но все равно заставили меня вздрогнуть не меньше, чем если бы все было взаправду. Дживс все так же продолжал свою прекрасную игру, вот только теперь ему аккомпанировал другой парень, склонившийся над пианино, совершенно не считаясь с неприкосновенностью личного пространства, и что-то шептал Дживсу на ухо. — Хэй? Земля вызывает Берти! — протрезвонил Кэтсмит, бодро потрепав меня по голове. Кажется, он хэй-берти-л уже приличное время, пока я завороженно любовался зрелищем за пианино. — А кто этот парень? — спросил я, кивая в сторону сцены. — Господи, Берти, я надеюсь, ты узнаешь своего камердинера. Как сильно тебя стукнули зонтиком? — Естественно, я в курсе, что это Дживс, я его везде узнаю. Я имел в виду того парня, что с ним шепчется. — А, этого? Это Форестер. Новенький, я полагаю. Боже, а он решительно настроен. Они шепчутся уже весь вечер. — Должно быть, Дживс умеет вести интересные разговоры. — Мне кажется, он хочет немного большего, чем просто разговор, — сказал Кэтсмит с едким смешком, вовсе не беспокоясь о наличие рядом меня. — Что ты имеешь под этим в виду? — раздраженно кинул я в ответ. — Он флиртует с Дживсом. Черт побери, Берти, я в курсе, что у тебя для такого мастерства не хватит, но мне казалось, что ты хотя бы различить столь яркое проявление жанра-то сможешь. Я оглянулся на действо, разворачивавшееся на сцене. Форестер теперь стоял, прислонившись к пианино так, чтобы получше продемонстрировать все свои изгибы и выпуклости пианисту, а на лице его виднелась такая дьявольская ухмылка, и бровь была приподнята под таким сомнительным углом, что и по виду скажешь, что он явно замышлял что-то развратное. К тому же, в глазах показался странный блеск, от которого я сразу насторожился — пришлось горячо надеяться, что и Дживс к его чарам невосприимчив, и с каким же облегчением я заметил, что взгляд его прикован к клавишам и все внимание сосредоточено только на том, как получше ударить в слоновые кости, а вовсе не на прихотях этого Форестера. Вот только когда песня подошла к концу, Форестер сунул руку в карман пальто и достал визитку. Кровь застыла в жилах — он протянул ее Дживсу. И это чувство усилилось еще больше, когда Дживс эту визитку взял и, к моему ужасу, изобразил парню подобие улыбки. Дживс никогда не улыбается. Просто подергивает лицевыми мышцами вокруг губ. Тогда чего же такого мог наговорить ему этот парень, что заставило его приподнять уголки губ? Расправившись с пианино, Дживс подошел к нам с Кэтсмитом. — Если вы не возражаете, сэр, я, пожалуй, откланяюсь, — произнес он со своим привычным непоколебимым видом, ничем не выдающим, что его обладателя только что едва не свалил наповал новый поклонник. — Один? — спешно спросил я, отчего-то захотев это узнать. — Да, сэр, — ответил Дживс, слегка сбитый с толку таким, как он думал, очевидным вопросом. — Я провожу. Ну то есть, ты ведь возвращаешься в квартиру? Потому что тогда нам как раз по пути. — Конечно, сэр. Но, пожалуйста, вам нет необходимости покидать концерт так рано из-за меня. Я вполне в состоянии добраться до квартиры самостоятельно. — Нет-нет, я буду только рад, — быстро попрощавшись с Кэтсмитом, я выскочил вслед за Дживсом. Мне вдруг стало как-то необходимо убедиться, что в последний момент из-за угла не вылезет этот Форестер и не утащит Дживса в свою огненную геенну, или куда он там утаскивает людей для своих сердечных дел.

***

Высоко над Лондоном светила луна, и маленькие звезды сияли, как херувимы — так часто говорил мне Дживс. И отчего-то сегодня сияли они настолько ярко, что мне хотелось, чтобы они потухли вовсе. Вся эта ночная красота не уживалась с моим необычайно тревожным настроением: я все не мог понять, почему тот фейерверк между Дживсом и Форестером меня так расстроил. Дживс все же всего лишь мой камердинер, не более. И то, чем он занимался в свободное время, меня не касалось. Если ему хотелось порезвиться с этим Форестером, то это его личное дело. Но все же узнать точные намерения хотелось сильнее. — Я заметил, как вы болтали с тем парнем, Форестером. — Да, сэр, — задушенно выдал Дживс. — И о чем вы двое там болтали? — подсказал я. — Разговор шел об игре на пианино, сэр. Он похвалил мое умение владеть инструментом. — О. И это все? Я видел, как ты взял у него визитку. — Он приглашал меня поиграть у него дома, сэр. По-видимому, у него имеется довольно большое пианино, которое было бы в моем распоряжении. — Так значит ваше общение сводилось исключительно к музыке? — Я полагаю, с его стороны нет. Временами он был довольно прямолинеен, сэр. — О! И ты собираешься принять его предложение? Не то чтобы я спрашивал по какой-то конкретной причине, — пока Дживс обдумывал свой ответ, я весь продрог. — Нет, сэр. Я так не думаю. Он не… в моем вкусе, — после услышанных слов меня охватило огромное облегчение. Но как бы мне ни хотелось в это чувство зарыться, словно в теплое одеяло морозным утром, я не смог сдержаться и высунулся, чтобы разузнать еще. Дживс о моих романтических похождениях знал все и даже больше, потому что часто был рядом и избавлял меня от тучи подозрительных знакомств. А вот о нем, как я только догадался, я не знал ничего. — Потому что он парень? — Нет, сэр. — Тогда кто же в твоем вкусе, Дживс? Дживс на мгновение задумался и, наконец, пристально рассматривая меня, ответил. — Полагаю, довольно высокие, слегка худощавые, или, как некоторые сказали бы, пластичные. С густыми каштановыми волосами, — с этими словами он убрал выбившуюся прядь волос с моих глаз. — И красивыми голубыми глазами. И, конечно, благородным духом. — Что ж, звучит как подходящая для тебя партия, Дживс. — Действительно, сэр, — он так выжидающе смотрел на меня, словно задал важный вопрос и ждал ответа. Но, как я помню, вопросов он не задавал, а лишь описал довольно привлекательного джентльмена. — Ты состоишь с кем-нибудь в отношениях, Дживс? — рискнул спросить я, надеясь, что это то, чего он ждал. — В настоящее время нет, сэр. — Что ж, тогда желаю удачи в поисках, — с тем мы подошли к порогу Беркли-Меншнс, нашего скромного дома в ст. — Благодарю, сэр, — ответил Дживс, и я не смог отделаться от мысли, что в словах его просквозило толикой грусти.

***

Следующие несколько дней Дживс занимался домашними делами без своего привычного joie de vivre. На него словно опустился туман бесплодного отчаяния, потому в моем присутствии он казался особенно сдержанным и выскальзывал из комнаты быстрее, чем я успевал вставить хоть слово. И хоть мы, Вустеры, известны своей тонкой проницательностью, я никак не мог понять, почему у этого парня случился такой острый приступ хандры. Я все прокручивал в голове наш приятельский разговор той роковой ночью, когда состоялся курительный концерт. Должно быть, именно я сказал что-то, что вызвало в нем такую перемену. Должно быть, виной всему мое излишнее любопытство к его личной жизни. Напомнил парню об ее отсутствии, потревожил заколоченное в сердце отчаяние — теперь придется исправлять. К счастью, Дживс на блюдечке преподнес все невообразимо точное описание парня, которого искал. Раз я помог большинству своих школьных приятелей связать себя узами брака, так почему бы не сделать то же самое с Дживсом? После всего, что он для меня сделал, он заслуживал счастье. И пусть я буду скучать по его присутствию в квартире, потому что уверен, он захочет проводить свободные вечера с новым воздыхателем, но все же. Придется потерпеть. Все-таки речь о Дживсе. Он заслуживал всего мира, и если бы я мог, я бы его подарил. Но так как это было за пределами моих возможностей, придется довольствоваться тем, что я найду ему его настоящую любовь. Весь день, прогуливаясь по ст., я высматривал рослых и стройных парней, подходящих под описание Дживса. И, знаете ли, найти таких было чертовски трудно. Каждый раз, когда мне казалось, что я нашел как раз такого парня, он оборачивался, и оказывалось, что у него зеленые глаза вместо голубых или какие-то жидкие светлые волосы на макушке вместо каштановых локонов. И это еще не говоря о благородном духе, которого так жаждал Дживс и выследить который было чертовски сложно, просто наблюдая за людьми в парке. В общем, в слегка понуром настроении я решил пойти в клуб «Дроунс» на ланч и все еще размышлял о своей невезучести, когда ко мне подоспел Кэтсмит, таща за собой парня, которого я никогда раньше не видел. — Берти! Тебя-то я и искал! Знакомься, это Эдсел, друг Корки и голливудский актер. Он только что с корабля и, как я думаю, направляется прямиком в Вест-Энд. Черт побери, Берти, ты можешь стать его дублером, если он понадобится. У вас одинаковое телосложение. Да и все остальное, в целом, одинаковое. Уму не постижимо! Времени раздумывать над предложением Кэтсмита о работе не было: мозг был слишком занят размышлениями о том, как точно этот Эдсел соответствует описанию Дживса. Потому я схватил его за руку и уже через час заручился обещанием зайти ко мне попозже на чашечку чая.

***

В организации различных чаепитий и посиделок я давно не зелен, но вот на этом званом вечере я чувствовал себя не в своей тарелке. Нервы были на пределе; думаю, точно так же чувствовал себя Наполеон перед каждой из своих битв. Хотелось, чтобы все прошло идеально гладко, когда Дживс встретит своего мистера Правильность. Мысль о том, что он так и останется пребывать в состоянии бесплодного отчаяния от моих бессердечных речей, угнетала в равной степени с той, что, если они все же поладят, Дживс перестанет принадлежать только мне, и я буду все реже и реже видеть его в квартире. Но прежде чем я успел как следует пораскинуть мозгами над любой из этих мыслей, раздался стук в дверь, и Дживс вмиг объявил о появлении Эдсела собственной персоной: я попытался понять, как наличие в комнате такого красивого парня оценивает камердинер, но его лицо как и обычно оставалось нечитаемым. И прежде чем я успел поточнее разглядеть его циферблат, он уже выскользнул из комнаты, чтобы принести чайные принадлежности. Не теряя времени, я пригласил Эдсела присесть, устроив его так, чтобы Дживсу было лучше видно, когда он будет входить и выходить с чаем и бутербродами. И пусть мне редко доводилось жаловаться на его сервировку, в этот раз толку ей не хватало. Ну или, скорее, наоборот. Он слишком расторопно готовил каждое блюдо и снова исчезал на кухне, даже не успевая обменяться парочкой многозначительных взглядов с красивеньким гостем, приглашенным на чай. Тогда уж неудивительно, почему он был холост, раз вел себя так хладнокровно и рационально во всех делах. Мне пришлось постоянно придумывать предлоги, чтобы заставить его вернуться к столу — я даже опрокинул молочник не менее трех раз подряд, просто чтобы снова привести его в присутствие Эдсела. Да вот только настойчивому стремлению Дживса к идеальному обслуживанию я противостоять не смог, и уже через пару мгновений почувствовал, что времени должным образом соединить их сердца не осталось — Эдсел собрался уходить. У двери я энергично пожал ему руку и бросил, что он может заходить в любое время и что я надеюсь, что происходить это будет довольно часто.

***

Я вернулся в гостиную, обнаружив Дживса, прибиравшего чайные принадлежности. Тот бросил на меня любопытствующий взгляд, осматривая с головы до ног, словно врач потенциального пациента. — Сэр, вас что-то беспокоит? Во время чаепития вы вели себя совсем не так, как обычно, и, как полагаю, установили новый личный рекорд по опрокидыванию молочника. Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — Пока я в полном порядке, Дживс. На самом деле, мне кажется, я вот-вот на грани, потому что могу помочь тебе. Что думаешь о нашем посетителе? Довольно симпатичный, не правда ли? — Я бы предпочел не высказываться о ваших друзьях, сэр. — О, так он не мой друг. Я его тебе привел! — Сэр? — редко когда можно увидеть Дживса сбитым с толку, но сейчас он уставился на меня так, словно такса, которую бросили в озеро. Совершенно растерянно, я имею в виду. — Я тут вспомнил, что ты сказал той ночью, Дживс, про тех, кто в твоем вкусе. А этот парень как раз подходит. Думаю, можно направить в него стрелу Купидона. — Очень мило с вашей стороны, сэр. Но я бы предпочел, чтобы вы не утруждали себя такими… одолжениями. — Но почему? Я где-то просчитался? Вроде, следовал твоему описанию, — продолжил я, загибая пальцы. — Высокий, стройный, каштановые волосы, голубые глаза. И выглядит довольно благородным, хотя, думаю, по одному чаепитию не скажешь. Дживс уставился на меня с таким выражением, какое у него бывает, стоит мне рассказать о своем довольно щепетильном положении и попросить его придумать один из тех гениальных планов, что разрулит всю неразбериху. Если он просто размышлял, серьезно ли я пытался свести его с тем парнем, что заходил на чай, то соображал он немного медленнее обычного. Стоит поинтересоваться, хватает ли ему рыбы в рационе последнее время. Но в конце концов тучи рассеялись, и его лицо озарилось теплотой, какую я не видел последние несколько дней, с прошлого разговора после курительного концерта. Я продолжил. — Не думал, что ты из тех, кто зациклен на внешности. Ты же в курсе, что это только оболочка. И такого парня чертовски трудно найти, Дживс. Поверь мне, я искал по всему Лондону. — Я абсолютно уверен в ваших способностях его найти, сэр, — сказал Дживс с необычайно радостным выражением на лице. Больше похожим на улыбку, чем все, что я видел раньше. — Он ближе, чем вы думаете. — Боже! Надеюсь, нет, — выпалил я, не сумев остановиться. — Почему же, сэр? — Дживс шутливо приподнял бровь. Вряд ли бы я смог объяснить весь свой ком чувств за последние дни. Я приоткрыл рот, тут же закрыв его. Дживс пристально смотрел на меня, приподняв бровь, казалось, вполне довольный тем, что я начал в этом коме разбираться. Разве я мог сказать, что буду скучать по его присутствию, если он сбежит с кавалером своей мечты? Или что буду завидовать его приятелю, что сможет проводить с Дживсом время, за которое мне придется доплачивать? Хотя, может, я завидую ему по другим причинам. Например, из-за того, что он сможет делать с Дживсом ночами, которые они будут проводить, прижавшись друг к другу. Например, за возможность его поцеловать. — О. О. — Сэр? — Боже, Дживс, я не уверен, что такое даже твой огромный мозг мог предвидеть. Я думаю… В общем, я думаю, что ты в моем вкусе, если ты понимаешь, о чем я. Дживс все так же смотрел на меня, едва дернув бровью. — Но я, конечно, помогу тебе в поисках того самого. Найду того, кто в твоем вкусе и все такое, — продолжал я. — Сэр, принести вам зеркало? — Чего? — не понял я, почему Дживс решил прервать такой серьезный монолог столь не важным предложением. — Мне стоит напомнить вам, что вы выше среднего, ваши друзья часто описывают вас как стройного мужчину, и у вас довольно привлекательные каштановые волосы и голубые глаза? Благородство духа, я полагаю, само собой разумеющееся. — О, — по правде говоря, он не лгал. — Дживс, не меня ли ты имел в виду? — Именно, сэр. Я описывал вас в том судьбоносном разговоре пару ночей назад после концерта. И воспринял ваш ответ как отказ. Теперь все встало на свои места. Последние несколько дней Дживс был таким подавленным, потому что я не правильно его понял. Что ж, черт побери, не ему ли знать, что лучше не говорить со мной намеками. — Тебе лучше не говорить со мной намеками, Дживс. — Теперь вижу, сэр. — Я уже успел наворотить дров, понимаешь. Поставил нас обоих в затруднительное положение. — Да, сэр. За время разговора Дживс успел сократить расстояние между нами, и я поймал себя на том, что рассматриваю легкую улыбку, играющую на его губах. Напоминает одну из историй Дживса, что-то там о вещице, пойманной во время прилива, которая ведет к богатству. Не сумев сдержаться, я склонился ближе и поцеловал его, даже не представляя себе своего огромного счастья. И фейерверки, что, как я думал, я видел в клубе «Дроунс» за пианино тем вечером, быстро померкли в сравнении с тем, что происходило между мной и Дживсом сейчас. Они стали не больше чем искрами, летящими от костра, на фоне разрастающегося между нами жара. И я рад сказать вам, что этот настоящий подвиг пиротехники мне довелось испытать еще много-много раз после этой ночи.