Под плеск воды

Первые лучи рассветного солнца только начали пробиваться через кроны деревьев, стеной окружавших небольшое озеро. Было прохладно и влажно. Осень еще не вступила в свои права полностью, но лето постепенно оставляло полуостров Ханбандо. Небо прояснилось после ночного дождя, но мошкара еще не поднялась в воздух. Было тихо, почти оглушающе. Чонин кутался в объемную толстовку и слегка завидовал Минхо, который надел термобелье. Наверное, стоило последовать совету хена, но Чонин отчего-то решил, что его кровь достаточно горячая, чтобы он не замерз. Болеть было категорически нельзя, так что парень нашарил рукой термос с горячим чаем, который Минхо молча всучил ему, как только заметил, как младший поежился от холода. Забота Минхо всегда была для Чонина особенной. Со времен трейни он чувствовал, как все внутри него сводит от нервного смущения, стоит хену справиться о том, как у него дела, или закинуть готовый обед в школьный рюкзак. Но даже теперь, когда Чонин вырос и сам может позаботиться о мемберах, сердце все равно простреливает судорогой от ненавязчивого, почти робкого внимания Минхо. Думая об этом, Чонин сделал глоток зеленого чая, который заварил хен перед выездом. Даже после нескольких часов дороги напиток остался обжигающе-горячим, так что Чонин тихо ойкнул, когда кончик его языка пронзила боль. Кажется, термос Минхо был одним из тех крутых качественных термосов, которые созданы для походов. Возможно, он даже был среди вещей, которые Чонин и Минхо брали с собой, когда примерно год назад ходили в кемпинг. Фотография с полароидной камеры, на которой Минхо готовил для них двоих на углях, до сих пор хранилась у Чонина в кошельке. И каждый раз, стоило ему достать карту рядом с Минхо, он немного переживал, что снимок вывалится. Но ощущение это отчего-то было даже немного приятным. Не то чтобы Чонин любил риск… Просто это могло бы наконец избавить его от бремени, которое он носил так долго, что привык к его весу так же, как привык к тому, что на указательном пальце есть кольцо-четки. Ведь это была не просто фотография — обещание самому себе признаться Минхо в чувствах. Но даже спустя год этого не было сделано. Забавно, ведь Чонин всегда считал себя человеком слова. Ну, старался им быть, ладно? Воспоминание о прошлогоднем походе были островком спокойствия среди тревог, которые приносила работа. Чонин мысленно возвращался к нему каждый раз, когда чувствовал стресс, но постепенно память о тех двух днях становилась все менее четкой, словно выцветала, и Чонину хотелось создать новые воспоминания, которые могли бы заменить ему поблекшие. Просто небольшая подзарядка перед мировым туром. Как удачно, что Минхо предложил ему рвануть на ближайших выходных на рыбалку. Чонин был несколько удивлен, когда хен добавил: — Я устал, поехали поймаем всю рыбу в Корее. Чонин не понимал, зачем он нужен был Минхо на рыбалке, но не мог не согласиться. Так они и оказались на озере, про которое старший вычитал на каком-то сайте для крутых рыболовов. Чонин не жаловался, тут было по-особенному хорошо. Туман лежал на воде, добавляя атмосфере какой-то мистичности, но солнце, словно разлившееся по озерной глади, разбавляло эту картину, так что она казалась почти искусственной. Но еще менее реальным казался профиль задремавшего Минхо. Лоб его был расслаблен, глаза закрыты, так что Чонин не мог не засматриваться на красивые длинные ресницы и приоткрытые губы. Их обладатель вольготно расположился на раскладном стуле. Удочка лежала в его расслабленной руке, и Чонин был уверен, что, как только рыба возьмет наживку, хен тут же проснется. Была только одна проблема — у них не клевало. Ладно, возможно, проблемой являлись еще и мысли Чонина, которые противной мошкарой роились в его голове. Пожалуй, он из тех людей, которым просто нельзя оставаться наедине с самим собой, потому что каждый раз, когда это происходит, он погружается слишком глубоко в исследование своих неудач и своей личности. Чонин мог быть совершенно разным. И порой ему казалось, что где-то среди всех образов, которые ему приходилось примерять по работе, он терял себя настоящего. Он милашничал для фанатов, смеялся вместе с мемберами во время шоу, но при всем этом чувствовал какую-то разъедающую изнутри пустоту. Чонин, безусловно, любил петь, любил участников своей группы, но его эмоционального ресурса словно никогда не было достаточно. Он понимал это каждый раз, стоило взгляду зацепиться за лучезарного Феликса. Так что дни, когда группе давали выходные, точно можно было назвать его любимыми. Чонин предпочитал проводить их в одиночестве, наверное, именно поэтому он и согласился съехаться с вечно пропадающим в агентстве лидером. В общежитие Чан приходил только для того, чтобы отоспаться (и то не всегда). Так что действительно был лучшим сожителем для Чонина, хотя и был один хен, на которого Чонин бы с радостью променял Чани-хена. Конечно, со всем уважением к последнему. Просто Минхо… Он был все еще особенным для Чонина, и наверняка будет таковым всегда. Но не то чтобы у их отношений были какие-то перспективы. Чонин до сих пор точно не знал, нравятся ли Минхо парни. А даже если и нравятся, то кто такой Чонин, чтобы у него были шансы. Конечно, в последнее время он улучшил свое тело, соблюдал диету и, кажется, даже стал увереннее в себе. Но это не давало ему права рушить те отношения, что у него с Минхо выстроились за годы существования Stray kids. Был и еще один важный момент, который Чонина останавливал. Он не знал об отношениях Минхо абсолютно ничего, он не знал, каким партнером тот является. А для самого Чонина было очень важно, чтобы раз — и навсегда. Поэтому… куда безопаснее было держать чувства в себе, не позволяя светлому образу Минхо, который Чонин искренне полюбил, разрушиться. В конце концов, в том, чтобы любить хена со стороны, было свое особое очарование. Любоваться им исподтишка, точно как сейчас, когда он дремлет рядом. Чонин еще раз окинул взглядом Минхо: от резиновых сапог до смешной панамки, которая слегка съехала. Это заставило его тяжело вздохнуть и попытаться отвести взгляд. Чонин всегда старался ни на что не надеяться, но радовался каждый раз, когда Минхо звал его куда-то выбраться. Когда они жили вместе, то часто ходили в зал вдвоем: в их общежитии только они тягали веса, пока Феликс и Сынмин предпочитали более задротские виды досуга. Но теперь, когда эти совместные выходы прекратились, Чонин по ним тосковал. Конечно, в его чувствах к Минхо было больше платонического, чем плотского, но, эй, он был взрослым человеком, а его хен безумно привлекательным. Хотя нельзя было не признать, что тренировки с Чанбин-хеном были для Чонина чуть более продуктивными. Именно тогда Минхо сам начинает звать Чонина куда-то выбраться вместе. Сначала пишет, что скучает, потом вытаскивает поесть. И неизменно платит. Как самый настоящий хен, который заботится о младшеньком. Даже сейчас это именно Минхо организовал им поездку: пригласил Чонина, нашел это озеро, арендовал машину, довез их в целости и сохранности до нужного места, одолжил одну из своих удочек. Чонин решил, что ему тоже стоит сделать что-то для хена. Недолго думая, он поднялся с насиженного места. Стул Чонина пошатнулся, но не упал, и парень искренне поблагодарил Господа за то, что хотя бы раз ничего рядом с ним не грохнулось. Минхо будить не хотелось — все-таки тот вез их к озеру, да и расписание пред заслуженным выходным оказалось настолько плотным, что отдых хену был просто необходим. Трава под ботинками была мокрая, и Чонину отчего-то захотелось провести по ней рукой, чтобы собрать росу. Но вместо этого парень зашагал к машине, выуживая ключ из кармана: хорошо, что ее закрывал он. Порывшись на задних сиденьях, Чонин достал теплый плед, который привез из дома. Он напоминал о Пусане, и почему-то укрыть им Минхо казалось не просто правильным — необходимым. Дверь машины хлопнула, и Чонин внутренне сжался. Но когда он вернулся к воде, Минхо все еще выглядел спящим, так что Чонин смог выдохнуть. Он аккуратно развернул плед, чтобы укрыть им хена — от воды тянуло холодом. К тому же, Чонин знал, как Минхо любит тепло. — М? — приоткрыл один глаз тот, и Чонин замер, прямо так, как был. Полусогнувшись над Минхо, перекрывая для него утренний свет. Небольшая теплая ладонь коснулась запястья Чонина, затем скользнула к кисти, и до этого гладкий лоб его хена наморщился. — Ты почему меня укрываешь, когда у самого руки ледяные? — Э… — только и смог выдавить из себя Чонин, на что Минхо усмехнулся. — Чонин-а, — пожурил он, отдавая свободной рукой одеяло назад. — Спасибо, что хочешь позаботиться обо мне, но в первую очередь заботиться надо о себе. Если ты сейчас не начнешь греться, то я отправлю тебя назад в машину, так что ты не сможешь поймать всю рыбу в Корее вместе со мной. Он вытянул руку и коснулся кончиками пальцев носа Чонина, а когда обнаружил, что тот холодный, закачал головой. Под строгим взглядом пришлось послушно сесть и укутаться в плед. Внезапно захотелось как-то ответить, чтобы не выглядеть таким беспомощным в глазах хена, так что Чонин на одном дыхании заявил: — Что-то я не вижу ни одной пойманной рыбы. Она тут вообще есть? — Конечно есть, просто ты распугал ее тем, что слишком громко думаешь. — Но… Когда я думаю, я же не издаю никаких звуков, — как-то глухо произнес Чонин, словно он действительно чувствует вину за то, что они ничего не поймали. — К тому же, у рыб нет ушей. — Верно, но они считывают вибрации, так что твою печаль чувствуют за километр. А озеро меньше в диаметре! Так что ты действительно распугал всю рыбу, — объяснил Минхо серьезным тоном, так что Чонин задумался, не пытаются ли его подловить. Не то чтобы он так уж хорошо разбирался в рыбах, да и хен был безусловным авторитетом в его глазах, но приподнятые в улыбке уголки губ все-таки сдали Минхо. — Кажется, на Хенджин-хене это не работает, — пошутил Чонин, что заставило на губах старшего расцвети полноценную улыбку. Она сделала его совершенное лицо еще более прекрасным, каким-то искрящимся изнутри, так что Чонин почувствовал, как жар опалил лицо. Забавно, что он снова мерз рядом с Минхо на природе, и забавно, что именно хен снова отогревал Чонина. Даже не прикасаясь. — Он непробиваемый, — согласился Минхо. Затем они оба поддерживали тишину несколько мгновений. Чонин почувствовал себя неловко, потому что Минхо все еще смотрел на него. Это не был тяжелый или пристальный взгляд, это был тот взгляд, от которого по позвоночнику бегут мурашки. Чонин попытался прислушаться к звукам природы, сконцентрироваться на пении птиц, шелесте деревьев, плеске воды… Но сделать это, когда на него смотрел Минхо, оказалось невозможным. — Хен, — выдохнул Чонин, — почему ты так смотришь? — Хм, у тебя такое сложное лицо сейчас. Очаровательно, — верхняя губа приоткрыла кроличьи зубы, так что Чонину захотелось поспорить, кто из них более очаровательный. — Передай чай, пожалуйста. О, конечно же Минхо сделал как нормальный человек — а не как Чонин, — отлил себе напиток в крышку от термоса и начал ждать, пока тот остынет. — А если серьезно, тут есть рыба или мы зря тут морозимся? — Не знаю, — пожал плечами Минхо и сделал глоток. — Кому как не тебе знать, что все, что пишут в интернете, надо делить на восемь. Может, тут раньше было много рыбы, а потом ее выловили браконьеры с сетями, а может, дело в том, что мы приехали не в сезон. — Тогда зачем мы приехали? — А почему нет? — хмыкнул Минхо. — Ты вот переживаешь о том, что мы приехали сюда зря, но, будем честны, ты выглядишь в последнее время как человек, которому нужно уединение. Не люблю оценивать со стороны, но раньше ты чаще приходил ко мне за помощью. Конечно, мы больше не живем вместе, но ты все еще можешь делать это. Я просто… Я знаю, что к Чан-хену ты не сунешься, когда тебе плохо, потому что у него слишком много забот. Но я хочу, чтобы ты знал, что я все еще есть у тебя. Чонин грустно улыбнулся. Снова Минхо заботился о нем, и это, как и проведенное наедине время, заставляло его ощущать это призрачное чувство нужности. — То есть ты позвал меня, потому что решил, что мне нужна помощь? — прозвучало горько, но горечь была именно той эмоцией, которая сопровождала Чонина каждый раз, когда Минхо доказывал, насколько он хороший хен. — Нет, я позвал тебя, потому что хотел позвать тебя. При всей любви к ребятам, ты единственный, Ян Чонин, кто не начал бы меня бесить, как только мы отъедем от города. Ладно, шучу. — Тогда почему ты не поехал один? — А что, если озеро действительно окажется безрыбным? Может, мне просто хотелось разделить статус неудачника с кем-то еще? Минхо подмигнул, и Чонин буквально возненавидел то, насколько сильно его пробрало от этого. Нужно было что-то делать с этими чувствами — только вот что? Чонин не представлял. — Хен, если мы так никого и не поймаем, поехали в рыбный ресторан? Я угощаю, — возможно, если Чонин накормит Минхо, тот не будет злиться? Сынмин всегда использовал эту тактику, чтобы задобрить хена, когда они жили вместе. — Хорошо, Инни, но я не подниму свою задницу с этого стула ближайшие три часа, — он сделал еще глоток чая. — До этого момента мы будем сидеть тут и ждать, пока не клюнет, а ты не будешь нам распугивать рыбу. — Тогда, хен, тебе не стоит налегать на чай. — Пф, — закатил глаза Минхо, — как будто я не смогу сделать так. Он поднялся вместе со стулом, прижимая его к себе сзади, и сделал пару кругов вокруг стула Чонина. Это заставило младшего рассмеяться: все-таки вид держащего у задницы стул Минхо был крайне забавным. Для таких моментов, когда хен показывал свою ребячливую, озорную натуру, в сердце Чонина существовало особое место. Интересно, как бы вел себя Минхо, если бы Чонин ему признался? Он бы свел все к шутке? Или, может, возненавидел своего любимого донсена (конечно, Чонин не отдавал себе это звание безоговорочно, потому что Феликс и Джисон могли составить ему конкуренцию)? А может, принял бы, ведь не зря же Минхо сказал, что он хотел позвать именно Чонина. Так или иначе, узнает об этом Чонин позднее. И он планировал насладиться этими часами неведения, потому что они могли стать последними, когда Минхо, его любимый хен, хорошо к нему относится. Чонин собирался потратить это время на то, чтобы налюбоваться на Минхо, оценить по достоинству пейзаж, пение птиц и красоту момента. И, возможно, все-таки поймать несколько щук. А в идеале — одну особенно крупную рыбу.