-Я люблю тебя, Исаги.

- Ты недостаточно стараешься. Его безразличный голос, холодный взгляд, уставившийся на обессиленно свалившуюся на искусственную зелёную траву тушу, режет уши и бьёт по самому сердцу. "Я не стараюсь? Не стараюсь?" Мысли терзали его изнутри, разрывали и не давали разуму мыслить трезво. Одна ошибка. Одна Чёртова ошибка, которую Исаги сделал после беспрерывной пятичасовой тренировки. Одна ошибка, и Хёма буквально становится другим человеком. Он груб с ним, суров. Хоть сам Чигири уже с трудом стоит на ногах он выжимает из своих игроков всё по полной, думая, что бесконечные и усердные тренировки обеспечат им гарантированную победу на матче между командой их клуба и соседней школой. К каждому матчу, начиная со средней школы, капитан команды Чигири Хёма относился со всей строгостью и суровостью. Он воспитывал в своих парнях команду, которую не сломит никто. Команды по сильнее, команды послабее - ничто не должно быть преградой на пути к победе. Только вот порой капитан слишком увлекается и превращает обычный клуб любителей в сборную японской команды по футболу. После такого тренеры, возложившие на парня такую ответственность, отстраняли его от занятий на пару дней, или же вовсе отменяли тренировки, дабы игроки окончательно не довели себя. Всё - таки отдых это важно и увлечённый всем этим Хёма порой не замечал, как доводит свой организм до изнеможеня. Но он не переживает. О нём есть кому заботиться. Есть тот, кто вовремя остановит его, насильно, но оставит дома, избавляя владельца достаточно быстрых и выносливых ног от ещё одной пробежки по району, наверное третьей за день. Йоичи является сокомандником Чигири, его другом, поддержкой, опорой, и любимым человеком. Чигири знал, что всегда может во всём положиться на своего мальчика. До безумия любил его. Всего лишь от одного взгляда в прекрасные голубые глаза, на взъерошенные тёмные волосы, на редкую, но искреннюю улыбку сердце начинает трепетать от восхищения этим прекрасным созданием, Божьим даром, что был послан святыми свыше Хёме как спасательный круг, который не будет давать ему утонуть. Который не даст ему погрязнуть в болоте из вечного негатива, что парень распространяет вокруг себя. Исаги - тот, кто порой может сдерживать его ярость, тот, кто может одним лишь мимолётным касанием чужих длинных волос усмирить рвущуюся наружу пантеру. Но даже его безграничная любовь к Йоичи порой не может сдержать порывы гнева к окружающим. Хочется разодрать в клочья всех. Даже Йоичи. Растерзать вечно холодную кожу, чьи прикосновения согревают холодной зимой, пронзить своими когтями немного подпухшие губы, которые он так любит целовать и выколоть глаза, которые с такой добротой и любовью смотрят на него в момент, когда Хёма поддавшись эмоциям и гневу кричит на него. Чигири чувствует себя полнейшим кретином. Сидя в углу просторной раздевалки, пока все слушают наставления тренера его голова забита совершенно другим. Его мысли занимает лишь он. Чёрт, почему он позволяет себе срываться на нём. Все здесь лезут из кожи вон чтобы угодить строгому капитану и удовлетворить его потребность в победе над каждым. Все выжимают из себя соки, а ему и мало. Он старается для него. Он знает, как Чигири важно показать своё первенство над другими. Он бы давно уже ушёл из клуба, так как для Йоичи - это всего лишь увлечение, всего лишь возможность отвлечься от учёбы, но остаётся только из-за Чигири. Что же он делает. Почему он не врезал ему, не взял за воротник и не начал трясти до помутнения в глазах, лишь бы вытрясти всю грубость и злость из него? Почему он лишь тихо шипит от ноющей боли в мышцах и усталости? Почему он позволяет ему делать себе больно? Почему Чигири считает, что может требовать от него что-то, учитывая, что он и так выкладывается на полную? - Чигири. Бархатный и нежный голос, каким Йоичи всегда зовёт своего любимого, заставил того наконец-то покинуть своё сознание, в котором он активно проводит акт линчевания собственной гнилой души. Он медленно поднимает взгляд на стоящего перед ним Исаги, выдавливающего улыбку. Фальшивую улыбку. Не ту, в которую влюбился Хёма. Не ту, на которую готов смотреть бесконечно и днём, и ночью, и в любое другое время. Его явно расстроила агрессия парня. Но он скрывает это за фальшивой и наигранной улыбкой. Почему? Почему он просто не может сказать об этом? Неужто он боится? - Ты как? На этот вопрос Исаги так и не получил ответа. Хёма медленно, словно сомневаясь, поднялся с деревянной лавочки. Он немного отвёл взгляд в сторону, нервно заправляя прядь розовых волос за ухо. Молчит. Дыхание учащается, грудь вздымается всё быстрее, а мысли становятся всё запутаннее. Что он должен делать? Что должен сказать? Чигири нервно сжал в кулак край своей голубой майки, что не осталось незамеченным внимательными голубыми глазами, читающие каждое его действие, движение. Он знает его наизусть, давно уже заучил все его повадки и привычки. Он знает его как никто другой. Он выглядит задумчивым и поникшим, что не может не разрывать его сердце. - Хэй, Чигири, не переживай, завтра тренировка пройдёт куда лучше. Чёрт, эта улыбка. Она не настоящая. Улыбнись искренне, прошу тебя. Молчание. Долгое и мучительное. Оно течёт по венам, неприятно покалывает в области груди. Он так и не смотрит на него. Слишком стыдно. Слишком страшно увидеть разочарование в его глазах. Хоть он и знает, что Исаги никогда не посмотрит на него так, что-то внутри твнутрио иное, расплываясь по телу и заставляя сжиматься. Чигири нервно закусил губу, и когда входная дверь захлопнулась и последний человек, кратко махнув им рукой в знак прощания, покинул пределы раздевалки, юноша ринулся к Йоичи. Он прижал его к себе, цепляясь пальцами за майку, словно боясь, что он уйдёт, если тот ослабит хватку. Он уткнулся в подрагивающую шею. Вечно холодная кожа казалась как никогда тёплой. Исаги положил ладонь на его спину, второй аккуратно поглаживал длинные волосы, закручивая их на палец, зарываясь в них и немного сжимая. - Прости меня. Произнеся эти слова он сжал его тело ещё сильнее. Ему было приятно ощущать распространяющееся по телу тепло, передающееся от чужой туши, истекающей потом. - Всё хорошо, Чигири, я сам винова... - Нет. Прекрати брать вину за мои проёбы на себя. На выдохе выдал Чигири, перебивая Йоичи. Он немного отстранился, смотря ему в глаза. Ему хотелось смотреть в них. Ему хотелось увидеть в них что-то. Что-то кроме теплоты и любви, которыми он балует Хёму чересчур много. Хотя бы чуть-чуть строгости. Хотя бы немного упрёка. Прекрати смотреть на меня так, будто тебе не обидно и все равно на то, что я на тебя накричал. Он не хотел видеть в этих глазах разочарование. Но он не хотел, чтобы они поощряли все его действия. Даже самые ужасные. - Чигири. Он провёл кончиками пальцев по скуле, кладя ладонь на щёку. Чигири немного приоткрыл рот от неожиданности его действий, будто желая возразить им, но не смог выдавить и слова. Он немного смутился. Расширившиеся зрачки забегали по его лицу. Исаги улыбался, поглаживая чужую щёку. Его касания были нежными, лёгкими и трепетными, выражающими всё, что он чувствует к этому парню. В груди разжигается огонь, пылающий ярким пламенем. Этот огонь расслабляет всё тело, но сознание Хёмы продолжает терзать его. Он виноват перед ним. В очередной раз он срывается на нём. Да чёрт, лучше бы Исаги не лез его успокаивать. Лучше бы ему под руку попался кто-то другой. Ему было бы плевать. Исаги - это другое. Исаги - его всё, его мир, его свет, самый яркий и прекрасный цветок, выделяющийся на огромном просторном поле других, увядающих цветов. Чигири готов отдать всего себя, лишь бы этот цветок продолжал цвести, он будет поливать его своим теплом, удобрять своей любовью и дарить всего себя, и Чигири замечает, что стоит дать этому цветку чуть меньше тепла, чуть меньше любви, и немного охладеть в порыве гнева, как его яркий голубой цвет начинает угасать, как его листья начинают желтеть и опускаться. Он не даст этому цветку поникнуть. Он не даст этому сиянию пропасть. Он будет делать всё, чтобы взращивать его, удобрять всем своим теплом, любовью. - Исаги. Хёма приложил свою ладонь к руке Йоичи, мирно покоившейся на его щеке, немного сжимая её, и потираясь раскрасневшейся щекой. Его касания греют Чигири изнутри, заставляют его сердце таять, плавиться и растекаться по внутренностям. Еще немного вглядываясь в искрящиеся нежностью глаза Чигири подаётся вперёд, прикасаясь к губам Йоичи сначала лишь на пару мгновений, после с куда большим напором, углубляя его, сминая и оттягивая его губы. Исаги от неожиданности распахнул глаза, но уже через долю секунды прикрыл их и поддался его напору. Поддался желаниям. Поддался тому, чего он так жаждал. Чего он так желал. Ему нравились их поцелуи. Короткие, долгие, с языком - любые взаимодействия с любимым мальчиком заставляли сердце трепетать, а уши и нежные щёки горели алым пламенем. Холодные пальцы лезут под чёрную водолазку, едва касаясь кожи, отзывающейся на каждое прикосновение табуном мурашек, пробегающих по всему телу. Проворный язык проникает в чужой рот проходясь по нёбу, нижнему ряду зубов, дёснам и идущему ему навстречу языку. Хотелось проникнуть глубже. В самую душу. В сердце. Слиться с ним в одно целое и никогда не разлучаться. Хочется, чтобы тепло Исаги всегда согревало его. Немного отстранившись от столь желанных губ, почувствовав сырость на ладони, Йоичи увидел текущие по полыхающим щекам солёные капельки. Чигири поджал губы, сжал в кулак чужую майку, до скрипа стиснул зубы и опустил голову, не желая смотреть ему в глаза. Чёрт, собственная слабость перед эмоциями когда-нибудь погубит его. - Прости меня, Исаги. - его рука сильнее сжала ладонь Йоичи, прижимая её как можно сильнее к себе. - Я не должен был срываться на тебе. - Ничего, я сам полез. Услышав его слова Хёма широко распахнув глаза поднял голову на любимого, сводя брови к переносице. Почему ты продолжаешь брать всю вину на себя? - Прекрати. Пожалуйста, хватит. Он уже было начал переходить на крик, но заметив это, глубоко вздохнул и немного помолчав, переводя дух и продумывая свои дальнейшие слова. - Слушай, Исаги. Как бы ты не старался брать на себя вину за мои действия от этого мне легче не станет. Мне ужасно стыдно перед тобой, я не должен был кричать на тебя. - он немного замялся, бегая глазами по лицу Йоичи, изучая изменения, произошедшие в ходе его повествования. - А ты не должен принимать это за обыденность и мириться с этим. Эй, Исаги, прошу, просто ударь меня в следующий раз. - Что ты такое говоришь? Исаги недоумевающе вскинул брови, вновь заключая немного подрагивающее тельце в свои объятия. - Я люблю тебя. Чигири шмыгнул носом. Он не видел его лица, но знал, что Йоичи улыбается. Его слова застали Чигири врасплох. Он ожидал всего, но не внезапного признания в любви, что заметно порадовало Хёму куда больше, чем возможные сценарии крутившиеся в голове парой секунд ранее. Нет, он не может разочаровать его. Он хочет и в дальнейшем слышать фразу "я люблю тебя" из его уст. Она звучит слишком сладко. Слишком прекрасно. Терпение Йоичи когда-нибудь кончится и весь негатив, что он принимал от Чигири рано или поздно выльется наружу. Боже, даже мысль о том, что они могут разойтись, что будут порознь, заставляет сердце Чигири содрогнуться. Он слишком дорог ему и он не может потерять Исаги из-за своей вечно льющейся наружу агрессии. - И я люблю тебя, Исаги.