Отныне и навеки: Петербург и Париж

Глава XI

Бал

      Наполеон разрешил Пруссии покровительствовать вольному Данцигу не потому, что слезы прусской королевы разжалобили его. Он дал эту поблажку Фридриху Вильгельму исключительно ради союза с Александром. Покровителем Данцига помимо Пруссии была также союзная Бонапарту Саксония, так что Франция почти ничего не потеряла. Зато русский император должен был оценить этот широкий жест победителя.       Наполеон рассчитывал, что Александр продемонстрирует это на балу, который был устроен тем же вечером. На торжестве собрался весь цвет прусской знати, а также все те, кто сопровождал в Тильзите императора французов и русского царя.       Бал этот был организован поистине с размахом. Свет огней блестел в бокалах с вином и шампанским, в дорогих украшениях. Прекрасная музыка заволакивала в сказку. Прекрасные дамы в полупрозрачных платьях обворожительно помахивали своими веерами. Галантные мужчины в мундирах и фраках не избегали возможности потанцевать с красавицами и завести с ними светскую беседу. Но куда уж там! Практически всё внимание милых дам было приковано к русскому царю.       Высокий, златовласый с ангельским ликом— вот он, идеал многих женщин! Всем было известно, что к жене он давно охладел, а потому умело пользовался вниманием юных красавиц, что влюблённо глядели на красавца-императора. Но увы, царь пока что был увлечён прусской королевой Луизой. Пока король Фридрих танцевал с какой-то девушкой, пытаясь себя отвлечь от дурных мыслей, Александр увлечённо беседовал с его женой. Издалека казалось, что молодой царь очень увлечён ей. Даже появление Наполеона не заставило его отвлечься от неё. — Мои поздравления, Луиза, — с улыбкой сказал Романов. — Ваш муж должен быть вам благодарен, как ваш народ. Вы буквально спасительница всей Пруссии. Смелая женщина.       Для пущей убедительности Романов поцеловал ей руку. Как только он ее отпустил, то через несколько секунд сами руки Луизы дотянулись к нему, нежно обвивая.       Наполеону сразу же бросилась в глаза статная фигура русского императора. Александр был особенно красив в тот вечер: конногвардейский мундир из дорогого сукна с золотыми, блестящими в огнях свечей аксельбантами, офицерский пояс на тонкой талии подчёркивали, как удивительно хорошо сложен русский царь. Бонапарт прекрасно понимал, почему многие женщины так мечтали привлечь к себе внимание Романова.       Самолюбие его было задето в тот момент, когда Александр не оставил общество прусской королевы и не подошел к нему. Наполеон рассчитывал на то, что этот ангел теперь будет более благосклонен к нему. Кроме того, он надеялся, что Александр сам продемонстрирует свою заинтересованность в общении с ним. Но Бонапарт не пал духом, подойдя к кружку из своих генералов. Наполеон вёл беседу с Мюратом и Коленкуром, однако не терял из вида Александра. Он отлично видел, как тот флиртует с героиней сегодняшнего дня — Луизой. Неясное чувство тревоги, чем-то похожее на ревность, волновало корсиканца, однако он был готов подавлять его. Наконец Бонапарт не выдержал и сам подошел к Романову. — Сегодня прекрасный вечер, — Наполеон улыбнулся Александру, глядя ему в глаза.       Александр отпустил руку Луизы и повернулся к подошедшему Наполеону. Искры в глазах и вежливая улыбка сияла на его лице. — Ах, Бонапарте, прошу прощения, что не подошёл раньше. Я вас не заметил, — сказал Романов.       Конечно же, он врал. Он заметил и ещё как заметил. Но решил продолжить общение с королевой. — Рад, что вы пришли сюда. Здесь необычайно хорошо, — с улыбкой продолжал царь. — Всегда хорошо там, где рядом вы, Александр Павлович, - не могла не вставить словечко Луиза. Тут же королева, бросив недовольный взгляд на Наполеона, увела Александра подальше от коварного француза в сторону прусской знати, чтобы император больше пропитался духом этой страны.       Романов только посмеялся, когда, обвив руками, королева утащила его подальше от Наполеона. Лица его он не видел, однако чувствовал прожигающий взгляд корсиканца. — Ох, начинается мой любимый вальс! — двусмысленно воскликнула Луиза. — В таком случае, мадам, я просто обязан вас пригласить. Надеюсь, Фридрих не будет против, — ответил царь, беря даму за её ручку. Перчатки на руках императора лишь подчеркивали изящество русского монарха.       Романов повёл королеву в центр зала. Гости расступались перед такой парой. Загремел вальс, и Александр закружил Луизу. Они неотрывно глядели друг на друга и улыбались. Кое-где пошли шепотки, что юный царь всерьёз рассчитывает на внимание королевы. Та, видимо, и не против была.       Зато в стороне стоял Наполеон, наблюдая лишь за одной парой. Более всех удивляло то, как спокойно реагировал на происходящее прусский король. Похоже, он был не прочь стать рогоносцем с русскими рогами или же был готов простить увлечение своей жены императором Всероссийским, пока они вдвоем были заняты спасением Пруссии.       Слухи о близких отношениях между русским императором и прусской королевой впервые пронеслись еще лет пять назад, в первое посещение Берлина Александром. Тем проще сейчас было снова пустить разговоры об их связи.       Луиза и Александр чудесно смотрелись вместе. Прусская королева, считавшаяся одной из красивейших женщин Европы, и русский царь, которого повсеместно называли ангелом, танцевали легко и изящно и приковывали к себе восхищённые — и не только — взгляды. Бонапарт едва сдерживал себя, чтобы не уйти с бала в ту же секунду, когда Романов вывел Луизу на паркет. Александру же, казалось, было слишком хорошо и весело, чтобы обратить внимание на Наполеона.       Наконец императору французов надоело смотреть на эту счастливую пару, и он перешёл в другую часть зала, где, как ему показалось, в толпе гостей стоял, опираясь на трость, его министр иностранных дел.       Талейран стоял на этом балу, презрительно глядя на всех остальных, но умело подбирая дружелюбные маски, если того требуют обстоятельства. Нога ему мешала танцевать, но никак не могла преградить путь ангажирования хорошеньких дам или наблюдения за ними. В этот момент рядом прошел император, который явно был не в духе. — Не кипятитесь так сильно, ваше Величество, если вы спалите своей злостью этот дворец, то ничего хорошего из этого не выйдет. Да и показывать свои эмоции неприлично.       Талейран наконец убрал свой лорнет, прекратив наблюдение за одной милой дамой, оголившей свою мраморную грудь глубоким декольте, и посмотрел на Наполеона. — Злостью? — переспросил Наполеон. — Не понимаю вас, Талейран. Вы видите во мне злость? Вы ошибаетесь, я абсолютно спокоен.       Бонапарт намеренно поворачивался лицом к Талейрану, чтобы не было соблазна смотреть на одну конкретную танцующую пару. Его немало удивляло то, как князь Беневентский успевает одновременно видеть все то, что происходит вокруг него, даже расположение духа его самого, и любоваться откровенными туалетами дам и девиц. От взгляда этого дьявола невозможно было укрыться. — Вы, я смотрю, нашли себе занятие по душе? — с сарказмом поинтересовался император. - Да, и я крайне рад этому.       Талейран вновь приложил к своим глазам лорнет, ведь та дама уже хотела присесть на диванчик. — Но меня больше интересуют ваши наблюдения иного рода. Как вы думаете, положение Пруссии в нынешнем виде способно наконец удовлетворить императора Александра?       Голос Наполеона уже воспринимался как некий шум, созвучный с тем, что создает все остальное общество, но Талейран воспринимал каждое его слово, хотя казалось, что он и вовсе его и не слушает. — Положение Пруссии меня интересует меня лишь в том виде, чтобы оно могло удовлетворить интересы Франции, а не русского императора, который про вас, наверное, никогда и не думает. Возможно, мальчишеская обида.              Последние слова Талейрана задели Наполеона. Хромой дьявол знал, куда надо бить. Однако показать свою слабость перед министром Наполеон не мог. — Интересы Франции в данный момент может удовлетворить политический союз с Россией, — отрезал Бонапарт. — Поэтому Александр должен быть доволен теми уступками, что я сделал в пользу Пруссии. — Ну, тогда он вполне доволен. Ведь вы обидели его лучшего друга, с которым они поклялись в вечной дружбе над гробом Фридриха Великого. Талейран немного прервал свою речь, чтобы взять шампанское, любезно предложенное ему одним из слуг. — Это было несколько лет назад, — отмахнулся Наполеон. К тому же Александр во время нашей встречи на плоту заявил мне, что считает меня своим другом и братом. — Поверьте мне, он говорит это каждому встречному. Несильно-то воодушевляйтесь его словами. — И все же, почему вы так уверены, что с Фридрихом он был искренен? — допытывался Бонапарт. — Я убежден в этом лишь потому, что Фридрих слишком глуп, чтобы воспользоваться человеческой искренностью ради своих корыстных целей. Он не политик, значит, в нем не сидит дьявол. — Это не опровергает моего предположения, — ответил Наполеон. — Фридрих глуп, и Александр вполне мог разыграть дружеские чувства к нему столь совершенно, что это было бы невозможно отличить от настоящих эмоций. Но мне важно, чтобы со мной Александр, этот византиец, был искренен.       Слова, как бы невзначай брошенные Талейраном, не давали покоя Наполеону. Этот разговор о прусском короле не так занимал императора, как мысли об Александре, который в это время, вероятно, действительно не задумывался о Бонапарте. — Кстати, с чего вы взяли, что русский император обижен на меня? — император французов вновь заговорил со своим министром. — И позвольте узнать, за что? — Да помните, — ответил Талейран, сделав глоток шампанского, — вы хорошо так ранили его в спину, когда при личной беседе высказали ему свое ненужное мнение. И после этого вы хотите найти его расположение? Хоть я и не принимаю такое всерьёз, но меня бы это обидело.       Бонапарт, разумеется, догадывался, каким образом Талейран обыкновенно добывает секретные политические сведения. В любой другой ситуации, если бы дело касалось, скажем, настроений в венском или лондонском кабинетах, он даже не стал бы возмущаться. Но как можно было узнать содержание интимной беседы, которая происходила за закрытыми дверьми и втайне от посторонних?       Наполеон побледнел от злости и бросил раздражённый взгляд на князя, который вел себя невозмутимо. Выводы о том, как тот добыл информацию, напрашивались сами. — Вы… Подслушивали наш разговор? — прошипел император. — Иначе откуда вам известно это?       Талейран исподлобья посмотрел на него то ли с возмущением, то ли с явным презрением. Поправив свое кудрявое каре, он сказал невозмутимо, как будто отвечая какому-то офицеришке: — Подслушивание — дело неблагодарное, достойное недошпионов. У меня есть более изящные способы. — Это уже не имеет значения, — недовольным тоном пробормотал Бонапарт. –Главное, вы располагаете информацией, которая явно не предназначалась для ваших ушей.       Наполеон заметно беспокоился. Назначенный им же министр с большим мастерством выбивал его из колеи и играл на его слабых точках. А Талейран чувствовал себя легко и непринуждённо, расшатывая нервы Бонапарта. Можно сказать, это было его любимым занятием, которому он посвящал каждую свободную минуту. Наконец ему и морочить Наполеона тоже надоело, и он любезно удалился от него, как будто его кто-то звал. Мало было таких прирожденных актеров на свете, применяющих так много масок на политической арене. Бонапарт собирался еще многое сказать Талейрану, но к сожалению, с его уходом возможность была упущена. Вальс все продолжался, и видеть Александра в паре с Луизой после этого неприятного разговора стало еще более невыносимо. Фридрих, казалось, давно уже перестал замечать это, а тем более шепотки о возможном романе Александра и Луизы. Со стороны это и правда так выглядело. — Мне кажется, у Фридриха явно будут к нам потом вопросы. Ведь ещё с прошлого раза он о чём-то подозревает, — предположил царь. — Вам так не кажется, мадам? — Вы думаете, он станет подозревать меня в неверности из-за обыкновенного вальса? — с кокетливой улыбкой произнесла королева. — Спешу успокоить вас: мой муж совсем не ревнивец. Тем более, что он абсолютно уверен в вашей дружбе.       Луиза на мгновение повернула голову и случайно поймала на себе пронзительный взгляд Бонапарта. — Право, Наполеон так ведёт себя, как будто вы обделили его своим вниманием, — улыбнулась Луиза. — Только взгляните, как он расстроен. Могу ли я узнать, чем это вы так его огорчили? — Ах, милая Луиза, — улыбнулся царь, наклонившись в момент вальса ближе к королеве, — переговоры наши ещё не окончены, а это значит, что Наполеон получит от меня внимания в предостаточном количестве. Что поделать, иногда я хочу быть в обществе таких прелестных дам, как вы, нежели в мире жестокой политики.       Вальс окончился, однако Александр с Луизой не решились разойтись в стороны. Напротив, они встали вдалеке от центра, продолжив свою беседу. — Хм. и правда, он кажется недовольным, — заметил Романов. — Но это не значит, что вы должны пренебречь своими желаниями, бросить все и бежать к нему, — улыбнулась королева, обмахиваясь веером. — Он вам не отец и не господин, чтобы вы постоянно оглядывались на него. — Что же, вы правы, возможно, моё внимание к нему излишне, — согласился Романов. — Здесь стало очень душно, не находите? С вашего позволения, я выйду в сад, пока у меня не закружилась голова.       В зале и правда стало душно. И если королева страдала от затянутого корсета, то на Александре буквально вся его одежда его стягивала: шейный платок, мундир, пояс, рейтузы и даже ботфорты. — Нахожу и ещё как, Луиза, — ответил Романов. — Я присоединюсь к вам, если позволите? — Конечно, — улыбнулась она. — На свежем воздухе нам обоим сейчас должно быть очень хорошо.              Саша подал свой локоть королеве, глядя на ее покрасневшее от духоты личико. Луиза оперлась на него, и вдвоем они вышли из зала.       Наполеон сразу же заметил исчезновение императора Александра и прусской королевы. Теперь уже он практически не скрывал своё недовольство.       Александр вывел под руку королеву. В саду и правда было легче дышать. Они прошлись немного среди кустарников и деревьев, пока не заприметили лавочку, скрытую листвой. Александр не чувствовал себя виноватым ни перед кем: ни перед Бонапартом, ни тем более перед женой и любовницами.       Королева присела на лавочку и сняла перчатки со своих рук. — Надеюсь, вы простите мне эту вольность? Очень уж жарко. — Что вы, совершенно не против, — ответил царь, чуть ослабив свой шейный платок. — Очень верю, что Фридрих нас не потеряет. Недовольство Бонапарта я пережить смогу, хотя это и может осложнить наши переговоры. — Меня больше беспокоит то, что Наполеону явно не понравилось то, что мы так тесно общались на балу. Вам не кажется, что вы чрезвычайно жестоки к нему? Похоже, он всерьез верит в вашу дружбу. — Я не меньше его, признаться честно, грежу о нашей с ним дружбе, — вздыхая, отвечал Александр, хотя и нехотя. — Но правда в том, что Наполеон имел неосторожность в откровенном разговоре сказать то, о чём следовало бы молчать. И теперь он расплачивается за это. Хотя буквально на следующий день после нашей размолвки он преподнёс подарок в качестве извинений: прекрасного скакуна, какого я ещё не видел. Но пусть он не думает, что искупить вину так просто. Он прекрасно знал о моей слабости и задел её. — Он жестоко обошёлся с вами, — покачала головой Луиза. — На вашем месте я бы, пожалуй, также не хотела бы прощать этот проступок так скоро. Однако… Через несколько дней вы расстанетесь, когда подпишете договор. Кто знает, встретитесь ли вы еще лично или нет? Быть может, вам стоит быть снисходительнее к нему и показать свою открытость? То, что он сделал вам подарок, красноречиво говорит о его отношении к вам. — Я редко кому открываюсь. Тем более волнительно мне было попытаться открыть свою душу перед Бонапартом. С этим человеком тяжело. Признаться, рядом с вами я ощущаю странную лёгкость.       Расслабленная улыбка показалась прусской королеве. О них многое болтали, но они так и не смогли перейти черту дружбы. — Если это так, то мне стало еще дороже ваше внимание, — тихо проговорила Луиза. — Совсем недавно ваш муж мне заявил, что я всерьёз проникся к Бонапарту, — вспомнил он. — Что ж, ежели это так, то моя холодность к императору вдвойне жестока, — заключил Александр. — И должна вам заметить, мой муж абсолютно прав. Я могу сказать то же самое, только глядя на вас со стороны. И тогда вы вдвойне жестоки к самому себе. Ладонь королевы, освобождённая от перчаточной ткани, случайно легла на руку Романова. Александр опустил взгляд на маленькую ладонь на своей руке и вернул обратно к доброму и понимающему лицу королевы. — Хотите сказать, что я должен вновь открыть ему свою душу? — Романов прикрыл глаза, поджав губы. — Я настолько очаровал этого корсиканца, что он мучается без моего внимания. — Такая участь постигает всякого, кто попадает под ваши чары, — кокетливо ответила королева, улыбаясь. — И вам решать, хотите ли вы дальше мучить его. Вы говорили, вам тяжело с ним?       Ладонь, окутанная перчаткой, обвила руку дамы, сплетясь с ней длинными тонкими пальцами. — Мне тяжело, в то же время я желаю быть его другом несмотря ни на что, — признался император, заглянув в любопытные глаза Луизы. — А кто сказал, что в дружбе, даже в ее начале, все бывает легко? — усмехнулась королева, крепче обхватывая ладонь императора. — В общем-то вы и сами ответили на свой вопрос. Или же вы хотите, чтобы я вам подсказала?..       Свободная рука Луизы легко коснулась лба Александра, поправляя выпавшую из причёски светлую прядь. — Но с вами мне всегда легко, Луиза, — усмехнулся русский император, второй рукой огладив щеку дамы и неотрывно глядя в ее глаза. — Я бываю на редкость тугодумом, когда речь идёт о собственных чувствах, подскажите, — усмехнулся Романов. — Вы правда так считаете? — прошептала королева, игриво взмахнув длинными ресницами. — Мне это льстит. И если вы хотите, чтобы я вам дала подсказку, то вам следует сделать шаг навстречу Бонапарту и прекратить вести себя с ним столь холодно. Разумеется, если вы хотите сохранить его расположение к вам.       Не дожидаясь ответа Александра, Луиза прильнула к его губам в быстром поцелуе. Саша остался на месте. Его щёки вспыхнули. Он с удивлённым взглядом уставился на игривую королеву. — И как я должен это расценивать? — выгнул бровь Романов. — А что же скажет Фридрих? — Как вы хотите, так и расценивайте, Ваше Императорское Величество, — хмыкнула королева, несколько отстраняясь. — Только Фридрих ни о чем не узнает. — Я буду нем, как рыба, — с ухмылкой прошептал Саша. — Иногда мне становится жалко Фридриха…       Александр наклонился к Луизе, прильнув к ее нежным устам в более настойчивом поцелуе. — Однако жалость к нему не мешает вам сейчас? — пробормотала та, целуя Александра в ответ. — Трудно устоять, вы же знаете, как я очарован вами, — улыбнулся в поцелуй Александр. — Догадывалась, разумеется, но не знала, что смогла столь сильно очаровать вас, — ухмыльнулась Луиза. — Вы себя недооцениваете, ma chère, — томно прошептал ей на ушко, прикасаясь к тонкой коже шеи.       Сильными руками он обвил хрупкое тело королевы, умастив ладони на тонкой талии, постепенно перемещая одну из них выше. Королева не могла не отвечать ему взаимностью. Искры между ними существовали давно. Она была умной и проницательной женщиной, не лишённой привлекательности, а он белокурым ангелом с истрёпанной душой, к которой тянуло Луизу. — Я надеюсь, что мои советы будут вам полезны. Рада, что смогла помочь вам, мой друг, — ответила Луиза, прижимаясь ближе к Александру. Пока руки императора двигались по ее телу, ее ладони ворошили его светлые волосы. — Вам не жалко Фридриха? — улыбнулся Романов. — Он так верит мне и вам. — А вам, вам не жалко его? — так же томно прошептала Луиза, хитро сощурив глаза. — Мне кажется, вы сейчас поступаете не совсем по-дружески. — Хм. Да, наставлять рога не совсем по-дружески… Саша посмотрел также хитро на нее. Его рука скользнула к обнажённой спине муслинового платья. — Но, кажется, ему это даже польстит - получить рога от русского императора… — О, значит, вы все-таки намерены обмануть его, зная, что он обязан спасением своего королевства и мне, и вам?       Луиза снова прижалась к губам Александра, опустив руки на его плечи. — Я не посмею зайти дальше позволенного вами, — отвечал Александр, оторвавшись от женских губ.       Он снял перчатки, положив их рядом с собой. Обнаженной ладонью, обжигая кожу лица королевы, прикоснулся к горящей щеке. — Будем честны: если бы не моя бабушка, то моей женой могли бы стать вы, — с весёлой ноткой произнёс Александр. — К сожалению, когда императрица Екатерина искала вам невесту, я уже была помолвлена, — улыбнулась Луиза, в свою очередь чуть отстраняясь от Романова. — Мы могли бы составить неплохую пару, но все-таки я бы не смогла отказать моему нынешнему мужу. — Вы уничтожили моё мужское эго! — наигранно воскликнул Александр, хватаясь за сердце, чем вызвал смешок у королевы. — Однако, — продолжил он, беря её за руку и целуя ее, — я не смогу оставить попыток быть лучше в ваших глазах. — У вас хорошо получается. Это сможет восстановить ваше мнение о вашей власти над женщинами? — томно произнесла королева. — Я готова дать вам еще одну возможность попытаться, но не сейчас. Нас могли уже потерять. — Мы вполне могли бы продолжить этот приятный вечер чуть позже, скажем, в моей квартире? Я думаю, Фридрих доверит мне… вас.       Александр с неохотой отстранился, дабы сохранить самообладание, но не перестал смотреть на королеву. — Тогда давайте вернёмся в залу и вместе спросим его разрешения! — шутливо ответила та и весело рассмеялась. То, как Александр ухаживал за ней и сдерживал себя в ее присутствии, безусловно тешило ее самолюбие, подтверждая ее и так неоспоримую привлекательность. — В самом деле, наше отсутствие могло быть замечено в обществе. Расстраиваться не стоит, ведь мы с вами, я уверена, еще увидимся сегодня, — загадочно проговорила королева, вставая и натягивая на себя перчатки.       Романов с неохотой поднялся и взял королеву под руку. В самом деле, ему было много приятнее находиться в обществе Луизы, нежели возвращаться на шумный бал. К Бонапарту. Луиза сказала, чтобы он не был так жесток к нему. Что же, он прислушается к ее совету, но, пожалуй, потом. Сегодня ему хотелось быть рядом с этой удивительной женщиной. И хотя он каждый раз спрашивал ее о Фридрихе, он его мало волновал, особенно каждый раз, когда Александр ласкал ее уста. — Фридрих обеспокоился бы, если бы вы захотели уйти с Бонапарте, но с вами буду я, — наклонившись, сказал Романов. — Тогда тем более нет причин для беспокойства. Хотя, возможно, мне и стоило бы еще побеседовать с Наполеоном, — шепнула в ответ Луиза.       Когда они вернулись в залу, она тут же отошла от Романова, ненадолго оставив его одного. Пользуясь этим, к русскому императору направился Наполеон, давно уже выжидавший момент, когда Александр не будет окружен прусской королевской четой.       Александр ожидал, когда Луиза завершит разговор с мужем. Та, по всей видимости, как раз говорила об отьезде ее и русского императора. Сам же Александр решил пригубить немного вина, что ему любезно предложили. — Бонапарте? — расплылся в улыбке Александр, заметив приближающегося к нему корсиканца. — Прошу простить, что пропал из поля вашего зрения. Надеюсь, вы смогли развлечься в моё отсутствие? — Ах, ну что вы, Александр, — любезно ответил Наполеон. — Ведь вы не обязаны отчитываться предо мной, если вас увлекла своим обществом королева Луиза.       На губах корсиканца появилась усмешка. — Что поделать, — пожал плечами Романов. — королева Пруссии хороша. Как умом, так и внешне. Грех упустить возможность побыть в её обществе, вы со мной согласны. Вы ведь сами любите умных женщин. — Женщине хорошо, но совсем не обязательно обладать этим качеством. В любовнице я все-таки больше ценю внешность, а не ум. Не вы ли вчера говорили, что за душевными и занимательными разговорами предпочитаете обращаться к жене? — Обращаюсь, однако сейчас жены рядом нет, — ответил Александр. — Но всё-таки, вам нужно учесть тот факт, что, разумеется, хорошая любовница чарует своей внешностью, но поражает и умом. — Я говорил с моим министром иностранных дел о будущем Пруссии. Мы могли бы сейчас отправиться в мою квартиру и обсудить это в более интимной обстановке, чем здесь.       Русский император отдал опустевший бокал из-под вина и повернулся обратно к Наполеону. — Ах, вы немного припозднились, Бонапарте. Я обещал сегодняшний вечер королеве Луизе, — Саша повернул голову в сторону прусской четы, где королева помахала царю, подав знак. — К слову, она меня уже ожидает. А ведь знаете, заставлять дам ждать, тем более, королев не очень хорошо.       Наполеон разочарованно вздохнул и поджал губы. Он, сам не зная, почему, в глубине души все-таки надеялся, что Александр отдаст предпочтение ему, а не прусской королевской чете. Но этот скиф, казалось, нарочно избегал его общества и заставлял томиться в унизительном ожидании. Раздражение стало одолевать Бонапарта. — Я понял вас. Хорошего вечера, Сир. Только будьте осторожны: постарайтесь не обмануть дружеские чувства прусского короля. — Бонапарте, не думайте, что Пруссия может стать важнее вас только из-за прусской королевы, — напоследок ответил русский государь. Хорошего вечера.       И с этими словами Александр развернулся и бодро зашагал к Луизе. Оба при виде друг друга расплылись в улыбках. Взяв королеву под руку, Романов повёл ее из зала. В спины им смотрел рассерженный и униженный Наполеон.