Слушаюсь

Подчиняться Ему - привычно. Так было в детстве, и остаётся сейчас. Но если раньше следовать указанием значило остаться в живых: “Пригнись!”, “Спрячься!”, “Держись за моей спиной”. То теперь это приобрело новые грани. Теперь, стоит проявить упорство, доводя его до бешенства своими вопросами или пошлыми шуточками, можно услышать то, что заставляет рой мурашек предвкушения пробежать по телу и собраться тяжестью в паху: - На колени, - ровным голосом, и ноги привычно подгибаются. С шнуровкой брюк он всегда расправляется сам. - Поработай языком. Вот так. Возьми глубже, как ты умеешь. Властная рука направляет, заставляя едва ли не вжаться лбом в его пресс, в горле саднит так, что по щеке скатывается слеза, но стоит посмотреть вверх, увидеть, как меняется его лицо, какой жаждой горят глаза, ощутить, как мозолистый палец заботливо утирает слезу - и все мелочи и дискомфорт проходят. Остаётся только желание - принадлежать и подчиняться. - На локти и колени, - наконец командует он. Когда-то было стыдно, теперь - легко, ведь это - ещё один приказ, значит не нужно копаться в себе - просто выполнять. Он не готовит долго, раньше казалось - ему хочется наказать за то, к чему его склоняют. Но куда приятнее думать, что даже он теряет контроль от нетерпения. - Расслабься. Дышать, дышать, ощущая, как головка растягивает вход, как проникает глубже, заполняя без остатка. - Вот так. Насаживайся. Самому двигаться навстречу пока ещё боли - преодоление. Но ослушаться нельзя. - Я велел тебе двигаться. Тяжёлая рука звонко опускается на ягодицу - он не терпит промедления в исполнении команд. Качнуться вперёд и податься назад. И снова вперёд. Пальцы сжимаются на бедре, не давая отстраняться слишком сильно. - Куда? - насмешливый голос звучит у уха, пряди чужих волос щекочут щёку. - Я думал тебе нравится ощущать меня внутри. Не разочаровывай меня. Дыхание опаляет, и тепло растекается по телу, двигаться становится проще. Проявляет одобрение и покрывает поцелуями плечи, прикусывает кожу на шее. Этот знак - словно звериная метка главенства - бесит, но по позвоночнику пробегают разряды и хочется больше и быстрее. - Молодец, - такая похвала раздражает, ещё бы “мальчик” добавил. Но по телу теперь скользяет его руки, поглаживая, сжимая, дразня ногтями. Стискивает пальцами напряжённые соски, и вместо возмущений с губ срываются только стоны. Теперь он не сдерживается и движется сам - размашисто и жестко. Пошлые хлопки звенят в ушах, а мир шатается перед зажмуренными глазами, остаётся хвататься за подлокотник дивана, чтоб бушующий внутри шторм эмоций не снёс нахрен. Но тут руки отрывают от спасительной обивки и заводят за спину, он удерживает запястья одной ладонью, словно и этим демонстрируя превосходство в силе. - Чувствуй только меня. Дёргает назад, заставляя выгнуться, остаться на весу. Теперь единственная опора - его член, свободно скользящий внутри. Угол изменился, с каждым толчком задевает точку, от которой по телу пробегает сладкая судорога, скручивающая стопы напряжением, жаждущим высвобождения. - Оближи, - подносит ладонь ко рту. Кожа перчатки отвратна на вкус и хочется впиться зубами, но остаётся лишь послушно провести языком. Влажный палец оглаживает головку, затем он сжимает кулак так, как надо, движет рукой в такт толчкам. Сил терпеть не остаётся, хочется звать его по имени и молить продолжать, ведь если он остановится сейчас, мир просто рухнет. - Пожалуйста…. - Молчать! - приходится прикусить губу. Сладкое болезненное напряжение почти достигает пика, каждая клетка тела дрожит в предвкушении, но он не позволит кончить раньше. Рука с члена исчезает, он наваливается сверху, опрокидывая грудью на диван и кажется пытается войти глубже, хоть это физически невозможно, отпечататься изнутри, объять снаружи. Толчки быстрые и хаотичные, он напрягается внутри, распирая натёртые стенки ещё сильнее, а затем крупно вздрагивает всем телом и изливается внутрь, прижимая к себе почти до боли. Ухо обжигают губы и рычащее: - Мой. От одного этого слова внизу живота вспыхивает щекочущий фейерверк, и копящееся напряжение, наконец, изливается бурным оргазмом, сотрясающим тело, оборачиваясь после приятным опустошением и лёгкостью. Сильные руки заботливо выпрямляют, разворачивают лицом, он откидывается назад, позволяя растечься по его груди. Гладит успокаивающе, ласково. Сцеловывает след от давно высохшей слезы. Целует в висок, щёку, макушку - но не в губы. Никогда не в губы. Что ж. Слушаться его - привычно, правильно, необходимо. Вот только у этой связи есть и иная сторона. Приходится напрячься, чтоб опереться на руки и нависнуть сверху. - Поцелуй меня, - в ответ он лишь изгибает бровь. Нет уж, Я решил. Щурусь на него: - Это приказ. - Слушаюсь, мой принц.