Сладость или гадость

Широкие поля конусообразной шляпы мешали увидеть отражение. Одри хотела их поправить, но жест вышел нервным — головной убор полетел на пол. Она усмехнулась и стала разглядывать свой костюм. «Ну, конечно, кем я ещё могу быть?» В зеркале на неё смотрела современная интерпретация образа ведьмы. Классическое маленькое чёрное платье дополняли полупрозрачная невесомая мантия, кружевные перчатки по локоть и пластиковая метла, которая осталась лежать на кровати. «Интересно, что Давид приготовил для остальных?» Нетрудно было догадаться, кто организатор и идейный вдохновитель вечеринки. Одри обнаружила пригласительный, написанный от руки на клочке судебного постановления, приклеенный клейкой лентой к её двери. Улыбка не сходила с лица весь вечер. Она сохранила обрывок приятного воспоминания в блокноте. Её первый Хэллоуин. Невольно перед глазами замелькали картинки из детства: отец застукал её за подглядыванием в окно, как соседские дети в костюмах привидений и монстров бегают по их улице с полными ведёрками конфет. Он не кричал, не ругал, просто смотрел глазами полными презрения и разочарования. Его взгляд стыдил и наказывал одновременно за попытку хотя бы на мгновение очутиться по ту сторону, отречься от всего, что находилось в стенах дома, стать счастливой. Но эти праздники не для них. Одри убедилась в этом ещё раз в старшей школе, когда тайком улизнула на танцы. Отец приехал за ней и выволок при всех за шкирку, как нашкодившего котёнка. Сидя в машине и захлёбываясь слезами, она не понимала, почему не может быть как все? А он всю дорогу с остекленевшими глазами бормотал слова молитвы и не смотрел в её сторону. В университете стало не до развлечений: учеба отобрала силы полностью, подавила желание попробовать жизнь на вкус. Одри была рада постоянной занятости и усталости. Казалось, что если она расслабится и станет счастливой, возникший из-за спины отец всё разрушит и снова опозорит её. И мёртвым он крепко держал за шиворот и не отпускал. «Только не сегодня!» — Одри обвела алой помадой нижнюю губу и улыбнулась своему отражению. Предвкушение чего-то нового будоражило. Она хотела поддаться чувствам, плыть по течению и не думать ни о чём этим вечером. Познакомиться ближе с обитателями Астреи в неформальной обстановке — хорошая идея. В особенности её волновал один единственный обитатель. В голове возник образ Кассиэля: серьезное лицо, поджатые губы и морщинка между бровями, когда он хмурился. А хмурым он был большую часть суток. Между ней и Касом что-то происходило, но знать бы что? Каждый раз, делая шаг навстречу друг другу, при следующем столкновении оказывалось, что отдалились они на три. Под его пристальным и задумчивым взглядом Одри робела, терялась и выдавала совсем не то, что думала и хотела сказать. Лёжа подолгу без сна, она прокручивала в голове их скупые диалоги и чувствовала себя глупой, неопытной, по-детски ранимой. Иногда Одри казалось, что их переглядки, полунамёки, короткие перепалки, после которых они украдкой улыбались как школьники — воображение, плод её разыгравшейся фантазии. Невозможно сидеть поздно ночью в саду в его накинутой на плечи куртке и молчать, касаясь друг друга лишь взглядами, а на утро делать вид, будто ничего и не было. Невыносимо проходить мимо его комнаты, стоять подолгу под дверью и не решиться постучать. Может, когда все окунутся в атмосферу праздника и наденут костюмы, чтобы притвориться ненадолго другими, она отбросит неуверенность и спросит у него прямо обо всём, что так долго мучило. Одри подавила желание продумать вопросы наперед, подняла шляпу, закрепила её парой шпилек, взяла метлу и вышла за дверь. Коридор преобразился: с потолка свисали клочья паутины, на стенах мигали оранжевые гирлянды в виде тыковок, рядом с лестницей стоял, облокотившись на перила, скелет. Внизу приглушенно гремели басы. Путь вёл в каминную — лучшую комнату в доме по мнению всех жителей и место, где одинаково хорошо было смеяться под выпивку из бара Давида и играть в молчанку с мужчиной, который нравился, несмотря на все но. Одри лишь сейчас поняла, что всё это ради неё. Не скажи она на кухне, что никогда не была на вечеринке по случаю Хэллоуина, всех бы ждал обычный вечер: Микаэль решал вопросы агенства, Давид пропадал в клубах, Рафаил изучал очередной странный предмет, Фелония забывалась в работе, а Кассиэль... Он избегал бы её. «Только не сегодня!» — Одри глубоко вдохнула и распахнула двери каминной. Если бы кто-то сказал, что она станет частью вакханалии, которую Давид гордо назвал вечеринкой, Одри бы ни за что ему не поверила. Увиденное поразило. Коллеги, которые с каждым днём занимали все больше места в жизни, в этот вечер сами на себя не походили. Она чувствовала себя ребенком, внезапно оказавшимся в парке аттракционов с неограниченным выбором развлечений. Отец бы никогда ее не простил, но почему-то эта мысль уже не вызывала такой острой реакции, как прежде. Первым, на кого Одри наткнулась, стал конечно же главный нарушитель спокойствия: Давид смотрелся экзотично, слегка даже откровенно в своем костюме. Наверное, кожаные облегающие шорты и бабочку на голое тело можно считать образом. Задорные кудри и неизменная расслабленная улыбка лишь служили вишенкой на торте. — Я так и знал, кем ты станешь, ведьмочка. Я всегда ощущал твою колдовскую сущность. Одри было немного неловко. Чего точно нельзя было сказать о Давиде, который умудрялся болтать с ней и делать несколько дел одновременно. Сейчас он энергично тряс шейкер, довольно ухмылялся, внимательно изучал её костюм и отпускал колкие шуточки. Типичный Давид. — А вот я удивлена, что добропорядочный юрист скрывает под бабочкой. — Она покраснела, когда её взгляд опустился к разноцветным носкам. — Если честно, у меня была другая идея, но Кассиэль наотрез отказался в ней участвовать, — страдальчески протараторил он. — Это какая же? И зачем тебе понадобился второй человек в таком деле? Давид качнул головой, смахивая со лба непослушную прядь волос: — Я хотел нарядиться кентавром, но увы, такие костюмы всегда должны складываться из двух частей. Про то, чтобы стать задними ногами, Кас даже слушать не захотел. Не думаю, что мне теперь безопасно выходить в наш сад после полуночи. «Давид в своем репертуаре. Интересно, Кассиэль смог бы его за это проклясть? Или чем он там на самом деле занимается?» Вслух же Одри наигранно удивилась: — Как он мог отказаться? С другой стороны, ты вполне мог предложить ему поменяться ролями, если костюм кентавра был настолько для тебя важен, не думаешь? Давид цокнул языком, продолжая что-то трясти в шейкере, и выдал на одном дыхании: — Дорогая ведьмочка, неужели ты считаешь, что эта мордашка должна остаться в тени? Я слишком хорош, чтобы быть лишь чьими-то ногами. Одри машинально осознала: «Кассиэль, кстати, тоже. Боги, о чем я только думаю?» Беседу прервали подошедшие Рафаил и Фелония. Фел было слышно ещё за дверью: её выдал цокот тонких шпилек по паркету. Рафаил же двигался бесшумно, словно призрак, хоть и образ на этот вечер он выбрал абсолютно иной. Или нет? Одри охнула, когда увидела, что аристократическая бледность Рафаила сегодня дошла до абсурдной. Его глаза обрамляли стрелки, которым позавидовала бы любая девочка-подросток, ступающая на тропу борьбы с макияжем. Под этим великолепием были прорисованы черные слезы. Дополнял образ огромный белый балахон, как у художника из прошлого века. Однако творческий подход. Одри даже стало неловко, что она не стала выдумывать что-то оригинальнее, нежели классический костюм ведьмы. Хотелось надеяться, что шляпа все же продержится хотя бы час на двух шпильках, которые могли предать в любой момент. Фелония выглядела не менее колоритно, хоть и вид у нее был откровенно скучающий. Длинный кожаный плащ выгодно облегал фигуру, словно перчатка. Расстёгнутые верхние пуговицы открывали вид на длинную шею, где виднелись слишком реалистичные следы чьего-то укуса. Она крутила на своем пальце наручники, с тоской оглядываясь по сторонам. Явно сегодняшняя вечеринка не была пределом ее мечтаний . «Получается, она вампир?» — пронеслось в голове у Одри. — Ребят, что же вы такие кислые? — прогремело у нее над ухом. Фелония закатила глаза, однако удостоила Давида ответом: — Ты, наверное, удивишься, но у меня мог быть миллион альтернативных версий этого вечера. И ни в одной из них я бы не оказалась здесь. Давид обезоруживающе улыбнулся и возразил: — Многое бы потеряла! Ладно тебе, Фел. Сериалы про домохозяек могут и подождать вечерок, я лично скачаю их на флешку, чтобы ты уж точно не лишилась ни одного из них. Рафаил лишь покачал головой с таким страдальческим видом, будто его нарисованные слезы стали реальными. В дверях показались оставшиеся гости вечера. Микаэль и Кас явно не могли о чем-то договориться. Строгий взгляд одного не уступал по своей силе насупленному у второго. Если бы этим можно было ранить, оба определенно уже бы лежали сражённые. Одри невольно засмотрелась на Каса. На нём был облегающий черный костюм, в нагрудном кармане пиджака приколота белая роза. На его лице произошли некоторые перемены. Она внезапно поняла, что эта странная густая белая борода ему удивительным образом шла, контрастируя с тоном кожи. «Интересно, Кассиэль постареет также красиво или?.. Такие как они вообще стареют?» Одри прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, чтобы унять свои мысли. Пора завязывать столько думать о нём. Надо поговорить уже и не мучать себя недомолвками. Кассиэль и Одри удивлённо застыли, встретившись друг с другом взглядами. — Привет...— Решительность и боевой настрой куда-то испарились. — Красивый. В смысле, мне нравится твой костюм. Хотелось одновременно напиться и удариться головой о стену. Собственные смущение и неловкость рядом с ним начинали раздражать. Она вскинула подбородок вверх в попытке вернуть самообладание и показать, что готова дать отпор на любую его колкость. Но едкого комментария не последовало. Глаза Кассиэля внимательно разглядывали каждую деталь её образа. Показалось, он усмехнулся, когда заметил пластиковую метлу, которую Одри выставила вперёд, будто собиралась обороняться или вылететь в окно. Но мимолётная улыбка пропала, когда его взгляд остановился на её губах. — Ты чарующая... Он хотел сказать что-то ещё, но возникший из ниоткуда Давид, встал между ними, притянул в свои объятия и заговорщически прошептал: — Так-так, что тут у нас? Больше двух говорят вслух. Или я помешал вам пялиться друг на друга? — Нет, я как раз собиралась выпить. — Одри попыталась высвободиться, но Давид притянул их с Кассиэлем ещё ближе. — Да, помешал. — Кас отпихнул Давида, поправил пиджак и многозначительно посмотрел на плечи Одри. — И держи свои руки при себе. — Только не говори, что я причина твоего плохого настроения. Это у тебя с рождения. Кстати, знакомый костюмчик. — Да? — Одри окинула взглядом Кассиэля. — Я заинтригована, кто вы, мистер таинственность? — Хм. — Он на мгновение смутился от её пристального и любопытного взгляда. — Костюм нашего предка. — А он какая-то выдающаяся личность? Давид громко расхохотался, привлекая к их маленькой компании внимание: — Ты не представляешь насколько, ведьмочка. Одри заметила, как к ним приближаются остальные. — В чем дело, красотка? — Фелония протянула ей бокал с дымящейся голубой жидкостью. — Они тебя достают? Мне применить силу? — И тебе добрый вечер. — Одри взяла напиток и улыбнулась. — Ты такая femme fatale. — Фел, посмотри, кем вырядился наш скромник! — Давид хлопнул Каса по плечу. — И не смей заявлять, что из всех нас тебя меньше всего заботит мнение окружающих. Что, решил так познакомить ведьмочку с одним нашим почившим родственником? — Откуда он у тебя, Кассиэль? — Фелония нежно погладила ткань на рукаве. — Я думала, он сгорел. Всё сгорело. — Микаэль кое-что спас, — еле слышно ответил Кас. — Я подумал, хороший повод, чтобы вспомнить. Одри понимала, что стала невольной свидетельницей семейной тайны, на подробности которой не имела права. Решив перевести тему и разрядить обстановку, она подняла повыше бокал и спросила: — Что за коктейль? — О, не обзывай мой фирменный пунш каким-то коктейлем. — Давид мечтательно улыбнулся. — У него есть волшебный побочный эффект. — Мигрень на утро? — Одри недоверчиво понюхала содержимое. — Какой необычный оттенок голубого. — Небесный. — Фелония пригубила из своего бокала. — Рецепту оригинального напитка не одна тысяча лет. Давид долго экспериментировал, чтобы хоть немного воссоздать вкус глифта. — Глифта? Мне нужно волноваться? — Одри сделала маленький глоток и почувствовала, как онемели губы, а во рту будто взорвался пакет с конфетами. — Ох, как сладко. — Интересно. — Давид задумчиво посмотрел на неё. — Держи в курсе, если почувствуешь себя странно. Кассиэль смотрел на Одри с беспокойством, пока Фелония улыбалась своим мыслям. — А теперь танцы! — Давид хлопнул в ладони, в комнате стало темнее, музыка сменилась на энергичную. Фелония схватила Одри за руку и потащила в центр импровизированного танцпола. Зажатость и стеснительность сменились желанием двигаться в такт музыке. Она отбросила метлу в сторону, расстегнула накидку, и та плавно упала к её ногам. По телу разливалось тепло. Одри впервые чувствовала себя настолько живой. Украдкой она поглядывала в сторону бара, где лениво переговаривались Давид и Кассиэль и каждый раз ловила на себе бесстыжие глаза, которые последний отводил, делая вид, что не был пойман на горячем. Ей хотелось, чтобы Кас смотрел, как плавно она двигает бёдрами под томный голос певицы и электронные биты, как проводит руками, подчёркивая изгибы тела, как хочет, чтобы он касался её в тех местах, которые пылали под его тяжёлым взглядом. Одри не заметила, что ритмичная композиция сменилась медленной. За её спиной оказался Рафаил и протягивал руку: — Не окажете мне честь? — С удовольствием. Они медленно раскачивались под плавную мелодию. От Рафаила исходил тонкий цветочный аромат, а грим придавал лицу ещё большую меланхоличность. — Веселитесь? — Одри попыталась начать разговор. — А вы? — Будем играть в викторину без ответов? — Мне приятно находиться в компании, пускай всем кажется обратное. Полезно выбираться из пыльного кабинета и приобщиться к общему веселью. — Ваш костюм кричит о безудержном веселье. — Считаете его нелепым? — Нет, вам идёт. — Когда мы перейдём на "ты"? — Сейчас? — Сейчас. С ними поравнялись Микаэль и Фелония. Её начальник резко крутанул Фел вокруг руки. Одри не успела моргнуть, как оказалась в его объятиях. — Как вы?.. — Ловкость рук и многолетний опыт. — Не помню, чтобы устраивалась на работу к Гарри Гудини. — Предпочли работать у Гарри Поттера? — Микаэль кивнул на её шляпу. — Спасибо, что согласились устроить этот бардак. Мне правда приятно, что все вы делаете для меня. — Одри улыбнулась. — Благодарите Давида. Он — наш генератор безумных идей и их воплотитель. — Но без вашего одобрения ничего бы не было. — Чтобы устроить бедлам в нашей гостиной, Давиду не нужно ничьё одобрение, поверьте. Поверьте, я хочу, чтобы вы чувствовали себя своей. — Я пытаюсь. — Не превозмогайте. Говорите как есть. Все мы порой ощущаем себя лишними. Такова уж наша природа. Со временем вы поймёте, что я имею в виду. — Кажется, я уже. Микаэль вёл уверенно. Каждое его движение было четким и выверенным. Он знал, что такое поддержка и давал её. Одри ни на секунду не задумывалась, что может наступить ему на ногу или оступиться. Он вселил в неё свои спокойствие и уверенность. Мелодия неслась и неслась, пока они кружили по комнате. Звонок мобильного прервал их маленькую идиллию. Микаэль извинился и вышел через стеклянные двери в сад. Одри взяла со столика свой недопитый бокал и на секунду представила, что падает в первое попавшееся кресло и растирает порядком уставшие ноги, как её перехватили чьи-то руки. — Вы?.. — Она удивлённо смотрела в наглые глаза Малека Сингера. — Я. — Он хищно усмехнулся, глядя в её растерянное лицо. — Не рады мне? — Не ожидала, что вы появитесь здесь. — Сюрприз. Надеюсь, приятный. — Он прижал её к себе теснее. — Иначе ваш приятель разорвёт меня напополам. Одри покосилась в сторону бара, где стоял Кассиэль. Его поза и выражение лица были расслабленными, но в глазах отражалась злость, которую усиливал мигающий свет стробоскопа. Он не сводил взгляда с Малека. Одри покачала головой, когда их с Касом глаза встретились. — Надо же, кто пришёл! — За спиной Малека возник Давид. — Дай угадаю — костюм зануды? Малек Сингер разжал руки и развернулся. Мужчины буравили взглядом друг друга, пока Давид не улыбнулся во весь рот и не протянул бокал со своим фирменным пуншем. — Угощайся, Микаэль вышел сделать пару звонков. — Ты сегодня в роли официанта? Ну да, кто-то должен делать грязную работу. Тебе идёт. — Он поправил бабочку на шее Давида, опрокинул содержимое одним махом, а после согнулся пополам и закашлялся: — Чёрт, что это за гадость? Ты совсем обалдел со своими шуточками? Одри в недоумении смотрела, как Малека трясёт, как побледнели его губы. Его кашель стал похож на рычание. Она подошла ближе и стала растирать ладонью его спину. — Не понимаю, я тоже пила. — Движение руки было методичным. — Обычный сладкий коктейль. Вы как? Хотите воды? — Ай, ведьмочка! Ещё никто не называл мой пунш обычным. Погоди, ты изменишь своё мнение. — Что ты сделал? — подошедшая Фелония наклонилась к Малеку, который готов был вот-вот задохнуться. — Был гостеприимным. Она с недоверием посмотрела на Давида, закинула руку Сингера себе на плечо и повела его на выход. — Пока-пока! Заходи к нам почаще. — Давид махал в сторону удаляющейся парочки. — Скажи честно, ты что-то ему подсыпал? — Обижаешь. — Лицо Давида изображало саму невинность. — Он почувствовал то, что у него внутри. — Он сказал: "гадость". — Одри пыталась воссоздать каждую деталь. — Ты же не хочешь сказать... — Я — нет. — Давид перебил. — А его нутро очень даже захотело высказаться, вот и полезло наружу. Если не веришь, выпей ещё. Он подмигнул ей и направился к столу с закусками. Одри развернулась и пошла в сторону бара, где стоял Кассиэль. Злость в его глазах сменилась безучастьем и отстранённостью. Сейчас она встанет рядом, наберёт воздуха в грудь и... И что? На этом план заканчивался. — Выпьем? — Голос Каса вывел из раздумий. Он смотрел на тонкие бретели её платья и протягивал бокал с дымящимся пуншем. — Не боишься после того, что случилось с Малеком? — Их пальцы на мгновение соприкоснулись. — А ты? Одри смотрела, как небесно-голубая жидкость исчезает в его приоткрытых губах. Сглотнула. По телу пробежала дрожь. Она зажмурилась и осушила бокал в три глотка. Сладость обволакивала рот, пробуждая вкусовые рецепторы. Внутри неё будто смешались все эмоции разом. Она пошатнулась и мгновенно оказалась в тёплых объятиях Кассиэля. — Почему ты не пригласил меня на танец? — Она смотрела на него затуманенным взглядом. — Хочешь потанцевать? — Его пальцы убрали за ухо непослушную прядь волос. — Да! — Она вцепилась в его пиджак, сминая ткань. — Нет... Не знаю. Одри выглянула из-за его плеча и поняла, что они остались вдвоём. Свет стал мягче, интимнее, музыка — романтичнее, её тело льнуло к нему. Их фигуры замерли, губы не произносили ни звука, но страсть во взглядах кричала о большем, чем просто желании касаться, раздеть, обладать. Напряжение обволакивало и разжигало нечто первобытное и животное. У Одри перехватило дыхание… Почему она чувствовала себя совсем девчонкой рядом с ним? Это абсолютно нелогично… В голове проносился вихрь мыслей: одна сумасшедшее предыдущей. Кассиэль обвил её талию руками и прижал крепче. От его касаний по телу разносились неконтролируемые жаркие волны. Одри внезапно поняла, что почти дрожала, а дыхание сбивалось все больше и больше. Её ничто не волновало больше, чем его близость в эту секунду… Здание могло разрушиться, а из-за угла появиться Мор с толпой религиозных фанатиков, она бы не шелохнулась. Пронзительный взгляд темных глаз будто бы поймал в плен, из которого не хотелось вырываться. Одри даже не замечала, что совершенно не следит за их танцем, лишь интуитивно следует за уверенными движениями Каса. Удивительно, как она при своей удачливости до сих пор не отдавила ему ноги. — Одри? Она поняла, что он обратился к ней и удивилась собственному охрипшему голосу. — Д-да? Кассиэль усмехнулся — не язвительно, а по-доброму. Если бы Одри была знакома с ним дольше, то знала, что он умиляется. — Эта лабуда, которой нас напоил Давид, осталась у тебя на губах… Одри внезапно осмелела. Может, так называемая лабуда ударила ей в голову? Иначе она просто нашла бы салфетки, чтобы справиться с этой проблемой. — Не хочешь помочь? — Она невинно опустила взгляд. Кассиэль остановился. На его лице снова стало невозможно прочесть ни одной эмоции, ведь он будто окаменел. Он едва ощутимо коснулся ее щеки, и Одри, казалось, перестала дышать на эти долгие мгновения, ожидая, что же Кас сделает дальше. Вторая рука Кассиэля все еще покоилась на ее пояснице, прижимая ее стройное тело все теснее. Он прошептал ей в губы: — Ты ужасно флиртуешь, Одри… Она вытянулась струной от возмущения. «Каков наглец…» Кассиэль обнял ее крепче и не позволил вырваться, чтобы залепить пощечину. Наклонился и примирительно поцеловал в уголок губ. Одри прикрыла глаза, цепляясь за его широкую спину, словно за спасательный круг, не дающий пойти ко дну. В животе порхали бабочки: ни одна, ни две, а целый рой. Воображение снова услужливо подкидывало абсолютно непристойные картинки, которые так сильно хотелось воплотить в жизнь. Прижаться сильнее, не оставив между их телами ни миллиметра, сорвать с него этот чертов костюм, оставить след от помады на каждом участке тела. Боги, это же не ее мысли… Когда он отстранился, Одри заметила, что голубое пятнышко от загадочного пунша перекочевало на щеку Кассиэля. Ухмыльнувшись, она нежно стёрла эту яркую капельку: — Ты же говорил, я ужасно флиртую. А сам? Рядом с ними внезапно появился, словно черт из табакерки, Давид. Одри было искренне интересно, не устаёт ли он постоянно улыбаться? Давид подмигнул и протянул два бокала с дымящимся пуншем. — Не хотите продлить вечер, голубки? Одри смутилась, однако высказаться ей не дал появившийся из-за спины Давида разъяренный Малек Сингер. Помертвевшим он больше не выглядел, но выражение лица не предвещало ничего хорошего. Он выхватил бокал, притянул Давида к себе за бабочку и влил ему в рот всё до капли. Никакого сопротивления со стороны последнего. Кассиэль решительно сделал шаг вперёд и закрыл собой обзор на разворачивающуюся драму. Одри зажмурилась, но вместо звуков драки по залу разлетелся… смех? — Бедный зануда. Неужели ты думал, что моё оружие можно использовать против меня же? Одри осторожно выглянула из-за спины не менее шокированного Каса. Давид скрутил руки вырывающемуся Малеку. В руках подоспевшей Фел блеснули наручники. Она недолго думая пристегнула друг к другу обоих нарушителей спокойствия или обломщиков вечеринки. Давид, дергая рукой и косясь на осколки разбитых бокалов, разочарованно протянул: — А я то надеялся, что после стольких лет ты за меня… Фелония лишь ухмыльнулась, парируя: — Тебе бы немного успокоиться, а этой жиже бы выветриться. До сих пор помню, как в прошлый раз Рафаил полетел из-за нее встречать рассвет с голубями, потому что внезапно соскучился по щебету птиц. Рафаил укоризненно посмотрел на Фел, пряча что-то в карман. Одри, не осознавая, что она делала, опустила руку в свой и неожиданно нащупала там что-то твердое и круглое. Она осторожно вытянула вещицу наружу и удивлённо уставилась на нее. Губы растянулись в дурацкой улыбке. На ладони лежал медальон с фотографией, на которой запечатлён их с Кассиэлем танец. А внизу подпись с выделенным жирным первым словом: «Сладость или Гадость?»