Глава III: Возвращение домой
12 ноября 2024 г. в 16:56
Темнота заваленной шахты окутывает всё вокруг, создавая атмосферу безысходности и страха. Стены, покрытые слоем чёрного угля и плесени, кажутся живыми, словно шепчут о давно забытых тайнах. Пол покрыт обломками камней и старым ржавым оборудованием, которое скрипит под ногами. Каждый вдох даётся с трудом, вызывая ощущение удушья. Вдоль узких коридоров едва пробивается свет фонарика; его лучи рассеиваются в густой темноте, словно пытаясь найти выход из этого лабиринта страха. Шум капающей воды отдалённо напоминает плач, а звуки, доносящиеся из глубины шахты — это треск и скрежет, которые заставляют сердце замирать. Каждое эхо шагов отзывается в пустоте, создавая иллюзию того, что кто-то или что-то наблюдает из тени. Внезапный скрип старых деревянных опор вызывает дрожь: они могут рухнуть в любой момент. Тёмные углы кажутся особенно зловещими; там может скрываться нечто ужасное, готовое вырваться на свободу. Каждый поворот в узком коридоре может привести к неожиданной опасности — заваленный проход, обрушившаяся крыша или даже что-то более страшное. С каждым шагом нарастающее напряжение давит на грудь, как будто сама шахта пытается удержать нас внутри. Или я снова начинаю бредить? Здесь нет места для ошибок; каждый звук, каждое движение могут стать последними. Крис идёт впереди и даже не оборачивается, будто знает, что я никуда не денусь. И его мысли верны. Не только потому, что сзади идёт его верный напарник, а потому, что мои силы иссякли. Из-за повреждения лобной кости рога кажется, будто мне пробили череп. С каждым новым шагом мне всё больше кажется, что он отвалится и упадёт мне под ноги, продвигая моё тело жгучей болью. Из-за этого мои раны затягиваются медленнее.
— Выглядишь очень плохо, может всё-таки помочь? — он настойчиво нагнал меня и теперь шагал наравне.
— Без тебя справлюсь, солдатик, — я попыталась придать своему голосу уверенность, но в груди всё же затаилась лёгкая дрожь.
— Будет очень неудобно, если ты свалишься тут без сознания. Лишний груз, — его голос стал язвительным, словно он наслаждался этой игрой слов, а в глазах зажглась искорка насмешки.
— А ты умеешь быть грубым, как интересно, — я усмехнулась, стараясь скрыть собственное беспокойство, и увеличила шаг, чтобы догнать Криса. Ветер играл с моими волосами, придавая им легкость, но в душе царила буря. — Но из нас двоих помощь нужна только тебе.
Я бросила взгляд на его лицо, и в ту же секунду меня охватило чувство беспокойства. На его скулах легли тени усталости, а в глазах читалось напряжение, словно он нес на своих плечах тяжесть целого мира. Я осторожно взяла Криса под руку — это было больше, чем просто жест поддержки. Это был мой способ сказать ему, что он не одинок. Он даже не дёрнулся и просто продолжал идти, светя фонариком вперёд; его лицо отражало не злость, а усталость и негодование, которое постепенно перерастало в смирение. Казалось, будто эти коридоры никогда не закончатся, их бесконечные стены обрамляли нас в этом мрачном лабиринте.
— Что случилось с твоим солдатом? Почему он выглядит так? — я завела разговор, произнося слова шёпотом.
— В 2013 году, когда произошла атака на Китай и США, нас направили в подводный комплекс. Он спас меня от монстра, но был сильно ранен и вколол себе С-вирус. Когда мы выбрались, он всё ещё контролировал своё сознание. Ему вкололи сыворотку, основанную на крови Джейка Мюллера. Он лишился руки и глаза, но остался жив, — его голос был спокоен, но я точно знала, что за этой спокойной оболочкой прятались горечь и вина.
Когда он произнёс название вируса и чью кровь использовали, дрожь пробрала меня до самых костей. Я слегка повернула голову и посмотрела на парня, и тень сомнения проскользнула у меня в голове. Можно вылечить человека от вируса с помощью вакцины, если он находится в сознании, но он останется инвалидом из-за ран, нанесённых мутацией. Но он выглядел здоровым, словно никогда и не был заражён. Я смотрела головой, чувствуя неприятный запах.
— Запах тухлых яиц? — Крис остановился на краю обрыва. Его глаза заострились, когда он взглянул вниз, в мрак, который простирался перед нами.
— Сера, — произнёс Пирс, приближаясь к краю с настороженностью. Его голос звучал так, словно он сделал открытие, которое не предвещало ничего хорошего. — Я так понимаю, когда-то тут произошёл взрыв. И теперь, по удачной воле судьбы, нам придётся прыгать на ту сторону.
— Леон должен быть в той стороне. Он прибыл раньше и последний раз сказал по рации, что находится в восточной части шахты, — выговорила я, прикрывая нос от этого резкого запаха.
— Мои ребята тоже пошли в ту сторону. Значит, нам так и так нужно туда, — кивнул Пирс, и в его взгляде зажглось решительное намерение. Он разбежался и, словно хищная птица, прыгнул на другую сторону.
— Давай, Кэролайн, прыгай. Я тебя поймаю! — крикнул он мне, его голос звучал уверенно, но в нём проскальзывала нотка тревоги.
Я тяжело выдохнула, чувствуя, как нереальная слабость охватывает мои ноги. Запах серы окутывал меня, словно наркотический туман, затуманивая разум и заставляя сердце биться быстрее. Неужели мой вирус не переносит серу? Мысли метались в голове, как дикие звери в клетке. Я задумалась всего на несколько секунд, прежде чем подойти к краю и прыгнуть вниз. Я приземлилась почти удачно, однако пол под моими ногами внезапно стал рушиться. Сердце заколотилось в груди, когда я почувствовала, как спиной начинаю падать в бездну. Реакция не позволяла быстро перекатиться вперёд. В этот момент он схватил меня за руку и притянул к себе с удивительной осторожностью. Следом за мной прыгнул Крис.
— Всё нормально? — спросил он. Его голос звучал низко и напряжённо, когда он смотрел вниз на бездонную тьму.
— Не скажешь, что помощь была тебе не нужна? — ехидная улыбка парня была неуместной в этой ситуации. Я лишь тяжело вздохнула, чувствуя, как внутри меня борются страх и облегчение.
— Да, всё хорошо, — ответила я, глядя на парня, который по-прежнему держал меня за руку. — Спасибо, Пирс.
Я отодвинулась от него, убедившись, что стою ровно на ногах, и сделала шаг вперёд. Нескончаемые лабиринты наконец-то кончились, и мы вышли на испытательный полигон, который выглядел так, будто сам ад выплюнул его на поверхность. Запах был ещё хуже, чем серный — сладковато-кислый привкус гниения и разложения наполнял воздух, заставляя мои глаза слезиться, а горло першить. Я закашляла, прикрыв рот рукой, а Пирс постучал меня по спине, будто это могло хоть как-то помочь. Чем дальше мы шли, тем больше крови и костей замечали вокруг. Кровь лилась по земле, образуя зловонные лужи, в которых мы вскоре оказались по самые щиколотки. Я слышала, как хрустят кости под ногами, словно мы топтали хрупкие скорлупки яиц, а вокруг лежали недавно убитые тела. Это место больше походило на братскую могилу, нежели на полигон. В воздухе витал запах смерти, и даже тени казались более угрюмыми и зловещими. Мы дошли почти до середины этого кровавого поля, когда раздался громкий щелчок. Сверху, словно марионетки на верёвочках, упали два тела. Глаза обоих мужчин округлились от ужаса, а я лишь наблюдала за тем, как их истерзали. Распоротые животы, с которых вниз свисали склизкие кишки, обагрённые кровью, создавали жуткое зрелище. Их лица были изуродованы до неузнаваемости; только значки на их кофтах позволяли понять, кем они были. Его солдаты. Пирс смотрел на это зрелище с нескрываемым ужасом, словно никогда не сталкивался с таким зверским убийством. Его лицо побледнело, а глаза наполнились страхом.
— Что за чёрт?! — выкрикнул он, отворачиваясь в попытке скрыть своё смятение. — Кто это сделал?
— Их мучили перед тем, как убить… — произнесла я с дрожью в голосе, не сводя глаз с их изуродованных тел. — Вряд ли это заражённые…
Мужчина не сводил с них взгляда, его выражение лица изменилось — в нём смешивались шок и гнев.
— Мы не успели, — прошептал Крис, после чего быстро поднял оружие и наставил его на темноту.
Оттуда, слегка прихрамывая и держа в руках какой-то затёртый кейс, вышел Леон. Его одежда была порвана на куски, словно он только что вырвался из ада, а на теле виднелись многочисленные раны, сочащиеся кровью. Он внимательно смотрел на нас. Его глаза искрились надеждой, и он даже успел улыбнуться мне, как будто это было единственное, что могло скрасить его страдания. Но радость была недолгой — Крис, не сдержавшись, со всей силы ударил его по лицу. Я хотела что-то сказать, попытаться разнять их, но на моих глазах возникла пелена. Вся сцена вокруг меня расплывалась, теряя чёткость и цвета. Я не могла понять, что происходит, пока не почувствовала слабый укол в шею. Мой разум заполнили смутные ощущения, и я провела рукой по шее, чтобы обнаружить что-то холодное и металлическое. Прощупав, я осознала, что это был шприц. Наваждение быстро прошло, но гул в голове и слабость никуда не ушли. Внутри меня возникло неприятное ощущение, словно под кожей начали ползать мерзкие черви, но из-за темноты я не могла этого увидеть. Каждую кость ломила так, что казалось, будто они трещат под давлением. Я больше не могла стоять на ногах и, ослабев, упала на колени, испачкавшись в этой зловонной гнили. Смотрела на их лица и не могла понять, что не так. Почему они так странно смотрят на меня? Крис светил фонариком прямо мне в глаза, и только теперь я заметила, как жирный червь проползает по моей роговице. Неприятное чувство расползлось по всему телу, вызывая мурашки на коже. Казалось, будто я слышу чей-то смех — тихий, зловещий, будто он доносился из самой глубины тьмы. Вокруг меня сгущались тени, и я понимала: это не просто страх. Это было предчувствие чего-то ужасного, готового вырваться наружу.
***
Меня снова ведут в какую-то лабораторию, и от этого холод пронизывает меня до костей. Стены, обшарпанные и выцветшие, покрыты зловещими надписями, которые словно шепчут о неведомых ужасах. Я внимательно осматриваюсь по сторонам, пытаясь уловить хоть какую-то подсказку о том, что здесь происходит. Мимо проходят люди в белых халатах, их лица скрыты под масками, а шаги звучат как удары молота — ритмично и безжалостно. Я не понимаю, почему они так спешат, будто время для них — это нечто священное. Ну а я всего лишь помеха на их пути. Я пытаюсь вырвать свою руку из крепких тисков, но они держат меня с такой силой, что вены на запястье начинают болеть. Вокруг меня множество детей моего возраста, но они сидят с опущенными головами; их глаза пусты и безжизненны, словно они стали частью этого мрачного места. Меня завели в палату и посадили на кушетку, обитую грязным материалом с пятнами непонятного происхождения. Медсестра суетится вокруг, её движения механические и отчужденные. Я смотрю в зеркало и вижу отражение, которое пугает меня — маленькие рожки и жёлтые глаза сверкают в тусклом свете, словно я была каким-то драконом, пришедшим из глубин ночи. Это не я. Это чудовище. В конце концов, мне снова вводят какое-то лекарство зелёного цвета. Я чувствую, как оно проникает в меня, и внутри всё жжёт, словно в меня залили 90% спирт. Боль пронизывает каждую клеточку моего тела, и я не могу сдержать стон. Я смотрю на людей, ходящих туда-сюда, и среди них вижу его — размытое пятно, которое смотрит на меня через окно. Я пытаюсь вспомнить его лицо, но оно ускользает от меня, как тень при свете луны. — Папа… — вырывается из моих уст с отчаянием и надеждой. Но ответом мне служит лишь глухое эхо в стенах этой бездушной лаборатории.***
Солнечные лучи, словно золотые нити, пробирались сквозь полупрозрачную занавеску, наполняя комнату мягким светом. Я приоткрыла глаза, щурясь от яркости, и пыталась понять, где нахожусь. Тело ощущалось ватным, как будто я провела вечность в объятиях тяжёлого сна, и даже простое движение давалось с трудом. Судя по всему, было совсем раннее утро, и солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая мир в теплые оттенки. Я попыталась сесть на кровати, но усилия казались почти невозможными. С десятой попытки мне всё же удалось приподняться, и я почувствовала, как голова закружилась от резкого движения. Боль пульсировала в висках, а перед глазами всё ещё стояла завеса размытых контуров и теней, требуя времени, чтобы вновь обрести четкость. Собравшись с силами, я начала осматривать комнату. Мягкий свет создавал уютную атмосферу, но я могла разглядеть лишь стены бледно-синего цвета, которые казались будто обернутыми в тишину. На одной из стен висела картина — пейзаж с мирной деревенской сценой, где нежные облака плавно плыли по голубому небу. В углу стоял старый комод с выцветшими ручками, на котором лежали несколько книг с обещающими увлекательные истории обложками. Вдруг я заметила на столе рядом с окном чашку с остывшим чаем и маленькую вазу с несколькими увядшими цветами. В комнате витал легкий аромат жасмина, который казался знакомым и успокаивающим. Я глубоко вдохнула и попыталась вспомнить, как я здесь оказалась, но мысли путались в голове, словно листья на ветру. Я попыталась встать, но тут же пожалела об этом, упав на деревянный пол. Только теперь я заметила, что мои руки были перебинтованы, а через некогда белые бинты проступала кровь. Морщась от боли, я встала, держась за кровать, и пошла к двери, выходя в коридор. Не было ни единой души. Оперевшись о стену, я стала идти по ней, фокусируя своё внимание на том, чтобы не упасть. Наконец-то, я услышала вдалеке чьи-то голоса. Они кричали друг на друга. Подходя ближе, я облокотилась на стену, прислушиваясь. — Ты знал, что она жива, и ничего не сказал, — его голос был твёрд, как сталь, с нотками предательства, которые резали воздух. — Я узнал об этом только тогда, когда убил Симмонса. Доволен? — Леон сидел на старом, потертом диване. Его руки сжаты в кулаки, а взгляд был прикован к Крису, который, как зверь в клетке, гневно ходил из стороны в сторону. Вокруг них стояли другие солдаты; их лица выражали смесь удивления и тревоги, но никто не осмеливался вмешаться в эту напряжённую перепалку. Они просто слушали, словно зрители на спектакле, где каждое слово могло стать решающим. — А остальные два года? Где она была? Что она делает? Что вообще забыла в тех шахтах? — Крис остановился и уставился на Леона. Его голос напоминал гром среди ясного неба, полный злобы и недоумения. — Я не знаю, что или кого она ищет. Она уже не маленькая и сама может разобраться со своими делами. Ты воспитал её, но она не обязана отчитываться перед тобой обо всём. Она не твоя дочь, Крис, — Леон произнёс эти слова с такой уверенностью, что они повисли в воздухе, как тяжёлые облака перед грозой. Крис замолчал, и его лицо потемнело от гнева и разочарования. Он отвернулся и уставился в окно. Я же выдохнула, чувствуя острый укол в области груди, как будто кто-то невидимо сжимал меня в тисках. Осторожно вошла в комнату, ловя на себе взгляды солдат — одни быстро отвернулись, словно боясь встретиться с моим взглядом, другие же остались. Их глаза полны сочувствия и любопытства. В воздухе витала напряжённость, которую можно было резать ножом. Каждое слово звучало как выстрел, а каждый взгляд был полон вопросов без ответов. Я знала, что этот разговор станет поворотным моментом для всех нас. Я осторожно села на диван, еле как держа веки открытыми, и посмотрела на них. — Снова ругаетесь, как старая супружеская пара, — с лёгким смехом произнесла я, протирая глаза, которые всё ещё не могли избавиться от утреннего тумана. — Опять одни и те же темы, одни и те же слова. — Зачем встала? — Крис, словно заботливый врач, подошёл ко мне и приложил руку к моему лбу. Будто я хоть когда-то болела. Его выражение лица было серьёзным, но в глазах проскользнула искорка беспокойства. — Вы так громко дискутируете, что даже из комы вывести можете, — ответила я с лёгкой усмешкой. Но он, как обычно, не оценил мою шутку и, стиснув губы, ушёл в свой кабинет, оставив за собой атмосферу напряжения и недосказанности. — Он рад тебя видеть, но зол, — произнёс Леон с лёгкой улыбкой на губах, прежде чем последовать за Крисом. Его голос звучал как тихий шёпот среди гудящего офиса, оставляя меня одну в этом пустом пространстве. Я оглядела штаб-квартиру, наполненную солдатами в форме, которые обсуждали свои планы и задачи. Некоторые из них бросали на меня быстрые взгляды. Внезапно передо мной появилась фигура, которая уверенно опустилась в кресло напротив. Я узнала его по характерной осанке и крепкому телосложению. На его глазу была новая повязка синего цвета, которая резко контрастировала с бледной кожей. Он внимательно осматривал меня, а я, в свою очередь, не могла отвести взгляд от его механической руки — она блестела в тусклом свете лампы, словно была частью какого-то футуристического устройства. Каждый её изгиб и деталь говорили о том, что за этой конструкцией стоит сложная технология и множество жертв. — Я удивлён, что ты так быстро восстанавливаешься, — начал он с лёгким недоумением в голосе. Я подняла палец в знак того, что мне нужна тишина. В этот момент вокруг нас повисло молчание, как будто весь мир замер в ожидании. — Что там случилось? — спросила я, пытаясь собрать воедино осколки своей памяти, словно детектив, разыскивающий улики на месте преступления. — Тебя кто-то подстрелил, — произнёс он, и его голос был полон тяжёлого осознания. — Шприц с вирусом Т-Фобос. Это им выстрелили тебе в шею. Мы так и не увидели, кто это был, но ты стала вести себя очень… Агрессивно. — Что было дальше? — мой голос был спокоен, словно для меня это было обыденностью. Он провёл рукой по затылку, словно пытаясь стереть из головы неприятные воспоминания. Я заметила, как его пальцы дрогнули, когда он продолжил: — По твоему телу словно червяки ползали, и ты стала… Пытаться вытащить их, — его взгляд упал на мои бинты, и я почувствовала, как внутри меня всё сжалось. — Ты разрывала свою кожу, чтобы достать их. Тебя было сложно удержать. А потом… Ты отошла и схватила пистолет из своей кобуры, приставив его к виску. Ты так боялась нам навредить, что решила застрелиться. Леон вырубил тебя. Я смотрела на него с нескрываемым шоком. Мои глаза округлились от ужаса, и я вновь стала осматривать свои руки. Раны должны были давно затянуться, но почему-то до сих пор кровоточили. Неужели я так глубоко разрезала себе вены? Откинувшись на спинку дивана, я тяжело выдохнула, ощущая, как в груди поднимается волна паники. Моя рука инстинктивно потянулась к рогам — это была привычка успокаивать себя, как будто прикосновение к ним могло вернуть мне контроль над собой. Я чувствовала, как холодный пот стекает по спине, а сердце колотится в унисон с тревожными мыслями. В голове всё смешалось: страх, гнев и недоумение – как будто я оказалась в центре кошмара, из которого не могла выбраться. Почему вирусы так действуют на меня, и я никогда не мутирую? Тысячи вопросов тут же посыпались на мои плечи, и я тяжело вздохнула. — С тобой… Всё нормально? — его голос звучал с лёгким беспокойством, когда он помахал рукой возле моего лица, словно пытаясь разбудить меня от глубокого сна. Я медленно подняла голову, и в этот момент мир вокруг меня вновь обрел чёткие очертания. Я уверенно встала и направилась обратно в комнату, чувствуя, как каждое движение наполняет меня решимостью. — Ну и куда ты? — спросил он, и его тон стал настороженным. — Туда, откуда начинается эта поганая история.
