Пингвиненок на Рождество

Ранним утром в выходной Мин Юнги не спится. Ноги несут его в ближайший магазин со свежей выпечкой. Юнги до жути любит сладкое, особенно имбирные пряники, медовое печенье, запеченную грушу и пудинг, которые каждое Рождество делает бабушка. Вместо того, чтобы поваляться немного в кровати, побездельничать и просто отдохнуть, парень спешит в пекарню в куртке нараспашку, а длинные концы его шарфа развеваются на ветру, как паруса. Шапка набекрень, шнурки на зимних ботинках слабо зашнурованы, но ничто не остановит голодного парня, в животе которого умирают последние киты. Легкий зимний мороз щиплет щеки и мочки ушей, а ветерок кусает кончики пальцев. Но даже если начнется апокалипсис, Мин понесется в кондитерскую и скупит все сладкое, и только после этого побежит прятаться в бункер от зомби.        Юнги забегает в теплое светлое помещение, а колокольчик на двери оповещает о приходе клиента. Он осматривается на входе и снимает шапку, грозящуюся вот-вот упасть. Декабрьским утром в магазине уже небольшая очередь, а за столиками у окна люди пьют горячий кофе или глинтвейн. Запах теплого хлеба и свежеиспеченных пряников только сильнее раззадоривает аппетит, заставляя слюну скапливаться у уголка рта. Юнги встает в очередь и выбирает себе завтрак.        Буквально через пару минут Мин стоит у прилавка и покупает имбирное печенье, багет и булочки с изюмом и глазурью. Всю выпечку закладывают в бумажный пакет. Парень довольный благодарит продавца, прощаясь и желая хорошего дня, как задевает плечом человека и путается в ногах, чуть не роняя еду. Он уже летит носом на пол, но его внезапно хватают грубо за плечо и капюшон, тяня на себя. Юнги вздрагивает и резко оборачивается, замечая Хосока, который его спас от падения.        Юнги хлопает глазами, прижимая пакет к груди, и двух слов связать не может. Стоило бы выразить благодарность, но язык онемел, а слова вмиг исчезли. Чон в фиолетовом худи с капюшоном, выглядывающим через легкую черную ветровку с логотипом известного спортивного бренда, который Юнги не знает, к сожалению. Засунув руки в карманы, парень свысока смотрит на паренька и выжидающе выгибает бровь надменно, как кажется Мину.        — С-спасибо, — тихо мямлит себе под нос Юнги и опускает голову.        — Будь впредь осторожней, — коротко бросает Чон и встает в очередь, не одаривая больше ни взглядом, ни холодным словом парня.        Юнги стоит пару секунд, смотря вслед широкой спине, и выходит из магазина, чувствуя жуткую неловкость и стыд. Хосок такой холодный и отстраненный, даже грубый. Мину сложно ладить с такими людьми, разговор с ними похож на короткие перекидывания заученных фраз. Юнги к такому не привык. Ему нужен комфорт и открытость в разговоре или хотя бы малейшая заинтересованность.        Но Мин долго не стоит и не думает, почему же Хосок такой безразличный. Парень пару шагов в сторону делает, а из кармана выпадает шапка. Он останавливается и тянется ее поднять, но сталкивается лбами с шоколадной копной волос. И снова Хосок.        — Какой же ты неуклюжий, сил нет, — вздыхает тот. Чон поднимает и отряхивает шапку от снега, надевает ее на рыжую голову и поправляет. — Как ты по улице передвигаешься без происшествий?        Юнги затаивает дыхание на секунду, а ногами примерзает к тротуару, покрытому тонким слоем снега, который через пару часов уберут машины. Чон так близко, так еще и трогает его, отчего щеки покрываются румянцем, который точно от холода.        — Ч-чего? — Юнги, как кукла, веером ресниц взмахивает.        — Ничего, — Чон пинает носком кроссовок снег. — Давай провожу тебя до дома, а то устроишь еще аварию по пути.        — Не устрою.        — Еще как устроишь.        Хосок ближе становится и застегивает курточку Юнги, опускается на корточки и завязывает шнурки, пока парень пребывает в немом шоке, держа пакет с выпечкой у груди, словно Чон ее отнимет.        — Ты и правда неуклюжий пингвиненок.        — Кто я? — возмущенно спрашивает Мин, а брови вверх взмывают. — Ты почему обзываешься?        Хосок смеется и за щеку щипает парня.        — Пингвиненок для тебя оскорбление?        — Нет, но…        — Тогда в чем вопрос? — Чон перебивает и склоняет голову, как попугай на жердочке.        Парень только рот открывает, а в оправдание ничего сказать не может.        Юнги надувает щеки и разворачивается на пятках, быстро уходя от невежественного парня, который только и может оскорблениями бросаться и внезапно заботу проявлять. Странный одним словом. Мин недовольный шагает в сторону дома, слушая хруст снега под ногами и ощущая снежинки на ресницах и щеках, а спиной чувствует, как за ним кто-то идет. И парень точно знает, кто именно за ним следит.        Уже у самого дома Мин останавливается и разворачивается, замечая в паре шагов Хосока.        — Ты за мной следишь? — Юнги хмурит брови и мило морщит нос.        — Я же сказал, что провожу тебя до дома, — как ни в чем не бывало, заключает Чон, засунув руки в карманы ветровки.        — А я не соглашался! — Юнги повышает голос и только сильнее щеки надувает.        — Но я уже проводил.        — Ты… Ты. Да ты, — парень культурных слов подобрать не может, бросаясь местоимениями.        — Джентльмен, да еще и очень благородный. Спасибо, я это знаю.        — Скромностью ты не болеешь.        — Переболел в детстве, как и ветрянкой. Что-нибудь еще скажешь, пингвинчик?        Юнги щурит глаза и глубоко вздыхает, морща нос сильнее. Этот Хосок сильно раздражает, пререкается и не считается с мнением Мина.        — Dum apple-kjerne, — бросает едко Юнги и разворачивается, по ступенькам топая громко.        — Чего-чего? — кричит ему вслед Чон, оскорбленный и лингвистически униженный.        — Больше книжек читай, боксер, — прилетает в ответ уже у порога.        Дверь закрывается, а Хосок стоит пару минут у одноэтажного домика, украшенного к празднику, смотря, как в окне мальчишка ставит пакет на стол и снимает верхнюю одежду. Этот рыжеволосый пингвиненок заставляет улыбаться чаще и зарождает желание спорить по глупым пустякам. Чон бы простоял до вечера, переговариваясь с Юнги. И ему бы это не надоело.       

***

Очередную встречу в кафе на этот раз назначает Тэхен, прося прийти всех и принять коллегиальное решение насчет празднования Рождества.        Сам Мин уже хочет встретиться с друзьями после самого праздника. Он знает, что Чимин хочет посидеть с семьей и понянчиться с племяшками, которые приедут к родителям Пака из Айдахо. Сокджин проведет канун праздника с Намджуном и Тэхеном в придачу.        Что касается Юнги, он в одиночестве будет сидеть у рождественской ели, которую поставил еще в начале декабря, и кушать блюда, приготовленные и принесенные дружелюбными соседями. Он не хочет быть нигде лишним колесом, поэтому согласен встретиться со счастливыми друзьями и вкусить самому крупицу праздничного счастья уже после.        Юнги приходит одним из первых и садится за столиком у окна, успевая принять лекарства. Напротив садится сам Ким и хвастается успешным закрытием истории. Юнги радуется за него и заказывает ягодный чай и круассан с шоколадом и фисташками. Постепенно дальний столик заполняется компанией в полном составе.        — Так, что вы обсуждали без меня в прошлый раз? — Намджун садится с краю, обнимая одной рукой Сокджина за талию.        — Мы ни к чему не пришли. Нужно голосовать, — Чонгук через трубочку потягивает молочный банановый коктейль с большим количеством взбитых сливок сверху.        — Какие варианты? — Джун оглядывает друзей, ожидая предложений, словно он на правах старшего может все решить.        Юнги пьет чай и рассматривает фотографии, которые ему показывает Чимин под боком. Парень на днях был в галерее и хочет поделиться впечатлениями, а Юнги хороший слушатель.        Ребята бурно обсуждают идеи, а Мин замечает, как к их столику направляется сомнительная личность в лице Чон Хосока в черной меховой толстовке с белыми полосами на локтях. Юнги сразу отводит взгляд и прижимается к холодному стеклу, сливаясь с окном.        — Ребят, это Хосок. Мы вместе ходим на бокс, — Намджун представляет парня, и тот садится с краю, сразу замечая рыжую макушку. Ее трудно не заметить или упустить из виду.        — Всем привет, — здоровается довольно дружелюбно Чон и заказывает американо.        Юнги под столом сминает пальцы и делает вид, что сегодня утром не столкнулся с этим невежей в пекарне, и не он проводил его до дома самым странным образом. Мин берет салфетку в руки и теребит ее края, чуть ли не рвя в руках от странного волнения, щекочущего внутри. Хосок же часто поглядывает на притихшего парня в нежно-персиковом свитере с длинными рукавами и вьющимися концами волос, из-за которых он выглядит еще милее, чем в своей зимней одежде. Пушистые черные ресницы хлопают, а Чон не упускает ни одного взмаха, не притрагиваясь к своему напитку.        Чон Хосок ни одного удара не пропускает, но самый главный — удар любви — получает прямо сейчас.        Что-то в Юнги есть простое и родное. Не его рыжие волосы взгляд притягивают и не одежда, цвета которой кажутся слишком яркими. Что-то гораздо большее. Это нечто лежит в сознании и будоражит его, стоит только почувствовать запах мандаринов и сладкого, которое всегда по близости с Мином. Его пухлые щеки не покрывает нежный розовый, невероятно идущий карим блестящим глазам, точно рождественские стеклянные игрушки. Такие всегда на самый верх вешают, чтобы не разбились.        И теперь Хосок понимает почему.        Он пытается урвать взгляд, встретиться с глазами Юнги, но тот старательно прячет их в кружке чая или переводит все внимание на улицу. А Хосок расплывается в дурацкой улыбке, понимая, как же глупо выглядит со стороны. Но чувствовать себя здоровым и с высоким интеллектом не получается, когда Чон смотрит на Мин Юнги. В голове ураган смешанных мыслей и все они, как метель, вертятся вокруг рыжеволосого паренька с глазами цвета кофейной пенки.        Это не уходит от внимания Пака, и он интересуется, все ли в порядке, а Мин буднично отвечает, что в норме. Спустя пару минут Сокджин, Намджун отходят сделать заказ, а Чонгук в уборную. Хосок двигается к окну и оказывается напротив Юнги. А улыбка на его губах расцветает, как бутоны подснежника с первыми проталинами.        — Ну здравствуй, пингвиненок, — Чон снова ведет себя, как идиот, разглядывая лицо парня, каждую черту.        Чем ближе — тем красивее. А быть к прекрасному опасно. Ослепнуть можно.        Юнги игнорирует его слова и фыркает, отворачиваясь к окну.        Чимин удивленно распахивает глаза и смотрит поочередно то на Мина, то на нового человека в компании, не понимая, как настолько разные люди могут быть знакомы. — Юнги, не хочешь ничего сказать? — тихо спрашивает Пак, глядя на своего молчащего друга.        Тот мотает отрицательно головой и продолжает молчать, делая вид, что смотреть, как падают снежинки, гораздо интереснее, чем хотя бы раз взглянуть в лицо Чону. Хосок с этого только шире улыбается и подпирает рукой подбородок, не отводя глаз от парня.        Глупый, несмышленый, милый пингвиненок.        Вскоре парни возвращаются и без лишних возмущений садятся рядом.        — Что насчет сегодня? — Тэхен стучит пальцами по столу скучающе. — Не хотите на каток сходить? Вечером здорово будет.        — В выходные дни много народу, — закатывает глаза Чимин. — Нужно выбрать каток, на котором будет не так много людей.        — Проще уж лужу сделать и заморозить, чтобы покататься, — Чонгук лопает пузырь жвачки и та прилипает к губам и коже.        — В позднее время людей будет гораздо меньше, — подает голос Хосок, привлекая внимание. — Обычно приходят семьи или дети, а после одиннадцати лед свободен. Либо можно на хоккейной площадке покататься, но она не очень большая.        — Мне нравится, — Сокджин кладет голову на плечо Киму, и тот зарывается в его волосы. — Все ведь согласны?        Юнги на коньках кататься не умеет, но погулять ночью по зимнему городу звучит очень романтично, пускай и в компании друзей. Хотя бы не будет одиноко и скучно. Он замечает, как ребята заражаются этой идеей и обсуждают, во сколько встретиться и как потеплее одеться, а сам пропускает теплую улыбку, отпивая сладкий чай, замечая пристальное внимание. Мин поднимает взгляд и сталкивается со взглядом Чона.        — Ты ведь тоже идешь? — говорит в полголоса Хосок.        — Конечно. Я люблю гулять зимой, хоть и не умею кататься на коньках, — честно признается Юнги.        — Не страшно. Можешь скользить на животе, как пингвины, — ухмыляется гадко Чон.        Мин кидает в него салфетку разозленно и складывает руки на груди.        — Почему ты такой противный? Больше слова тебе не скажу, грубиян.        Хосок замечает довольно милую деталь: когда Юнги злится, его губы в трубочку складываются, как у уточки, а шепелявый голос совсем не звучит угрожающе.        — Это хорошо, что ты кататься не умеешь. Так никто не пострадает, — Хосок продолжает улыбаться, провоцируя Мина, но тот ничего больше не говорит ему.        А Хосоку так хочется видеть хмурые брови и недовольный лисий прищур на светлом лице. В этом теперь его смысл существования заключается.        — Обиделся? — склоняет голову Хосок, заглядывая в карие глаза, скрытые за рыжей челкой. — Не дуйся, пингвиненок. Я научу кататься.        Юнги пыхтит и ерзает на месте. Если бы он сидел с краю, то давно бы уже ушел, но он прижат к холодному стеклу, а тревожить Чимина не хочется, еще и Тэхена с краю. Вот и приходится терпеть нападки Чона. Его ужасный характер и несмешные шутки в адрес Юнги сильно раздражают, выводят из себя по щелчку.        Рядом с ним и штиль, и пламя загорается по щелчку, стоит только ему открыть рот. Когда Чон молчит, то даже нравится Мину. Он заставляет выходить из равновесия Юнги, привыкшего к порядку и балансу. Хосок — пурга, сметающая все на своем пути, переворачивающая сознание и чувства, которые пробуждаются медленно в Юнги.        Ребята за столом замечают, как Хосок пытается разговорить Юнги, но ничего не получается. Со стороны это выглядит забавно, особенно учитывая мягкий характер Мина и закрытый нрав Чона. Они противоположности, которые по закону магнитных полюсов сталкиваются притяжением. И за этим наблюдать одно удовольствие.        На их глазах зарождается искренняя любовь.        — Что ж, если договорились, то встретимся сегодня на катке в одиннадцать? — уточняет Намджун, помогая подняться Сокджину, задремавшему на плече парня. На его щеке отпечатался след теплого свитера Кима.        Джин трет глаза и принимает помощь второй половинки, накидывая капюшон на растрепанные волосы. Но даже таким несобранным и уставшим он нравится Киму.        — Я могу немного опоздать, но обещаю прийти, — Пак уходит к кассе, чтобы взять с собой горячий чай с имбирем и лимоном, чтобы не заболеть. На улице идет снег, а изящные узоры паутинкой на стекле трескаются, сообщая о скором похолодании, как и сам прогноз погоды.        — Круто! Я давно не катался на коньках. Уже не терпится, — Чонгук с Тэхеном прощаются и уходят по магазинам в поисках комиксов, которые пару минут обсуждали за столом.        Юнги незаметно проскальзывает за ними к вешалке на входе и цепляет свою курточку, лишь бы его не заметил Чон и не увязался следом. Парень поправляет шапку, смотря в зеркало, отворачивается, беря в руки шарф, и вздрагивает, видя в отражении довольную нахальную улыбку.        — Сбежать от меня решил, пингвиненок? — растягивает прозвище намеренно, как наевшийся сметаны кот.        — Мне просто нужно идти, — парень наспех завязывает шарф, пыхтя и кряхтя. Задерживаться от не намерен. Тем более в компании боксера.        — Я могу снова проводить, — парень следит за каждым движением пальцев.        Мин хлопает глазами, смотря на Чона через зеркало.        — Не стоит. Я в состоянии дойти до дома.        — Не упадешь? — с издевкой спрашивает он.        — Да хватит! — Юнги пихает его кулаком в плечо, а шапка спадает на лоб.        Хосок смеется и поправляет ее, а Мин пользуется моментом, чтобы разглядеть смешинки в глазах и розовый контур губ. От Чона пахнет горьким кофе, но этот запах не отталкивает. Юнги глупо и наивно хочет прижаться ближе и разделить невкусный крепкий американо, который терпеть не может. От внезапной мысли он растерянно дергается и краснеет, хлопая пушистым ободком ресниц. Это так неожиданно и странно думать о таком. Присутствие Хосока на него дурно влияет, всякие мысли в голову лезут, что не попадя.        Чон тянется рукой к румяной щеке, но не успевает коснуться горящей кожи, как Мин пулей вылетает из кафе. Хосок за ним следом, но на выходе сталкивается с мужчиной, и его коробки летят на снег. Чон извиняется и помогает их поднять, но на это уходит много дорогого времени. Юнги уже скрывается на людной улице. Чон стоит у кафе, смотря на прохожих и пытаясь урвать в толпе белый шарф и разноцветную шапку с помпоном, которых в Нью-Йорке — один на миллион.        Мин Юнги один такой на всем континенте. Неповторимый и незаменимый.        — От меня все равно не убежишь, пингвиненок, — усмехается Хосок, качая головой.       

***

На улице стемнело. Город освещают фонарные столбы, уходящие вдаль. Снегопад прекратился пару часов назад, но, несмотря на это, все равно холодно, как ни утепляйся.        Компания парней собралась на безлюдном катке, огражденном высокими бортиками из темного дерева. Недалеко стоит фургон, в котором можно купить горячий шоколад или кофе, чтобы согреться в холодную погоду. А на другом конце женщина выдает коньки на прокат. Небольшой домик, крыша которого засыпана снегом, как и табличка. Обычно в позднее время прокат не работает, но для них сделали исключение, так как Хосок дружит со знакомой той женщины.        Вот только самого Чона нет. Это радует Юнги.        Он еще отойти от мыслей в кафе не может, а тут еще встретиться с Чоном вновь. Это страшно. Хоть Хосок не умеет читать мысли, но у Юнги складывается ощущение, что по его взгляду все и так понятно без слов. Его глаза слишком очевидны.        Парни рассекают лед, гоняясь наперегонки. Сокджин и Намджун катаются по кругу, держась за ручки и мило щебеча о чем-то, деля один длинный шарф на двоих. Чонгук сначала помогает Тэхену завязать шнуровку на коньках, а затем ловит его каждые пару минут, но с Чимином под боком Ким быстро осваивает технику катания, вот только тормозить не получается. Ким либо приземляется на задницу, либо врезается с громким треском в борт. А уже через пару минут троица, весело гогоча, играет в догонялки на льду. Осаливают всегда первого Тэхена, а тот не может никого коснуться, кроме злосчастного деревянного ограждения, в которое врезается с частой периодичностью и ругается себе под нос, пока Чон и Пак отъезжают в другой конец катка.        Юнги сидит на лавочке и наблюдает, как щеки друзей быстро наливаются румянцем. На собственном лице сияет улыбка. Он так рад, что в этот вечер не один и может подышать свежим морозным воздухом, приятно шиплющим нос, полюбоваться заснеженным городом и почувствовать себя счастливым. На руках красные варежки, которые на размер велики, но главное, что греют. Шапка натянута по самые брови, а шарф закрывает рот. Только розовые щеки виднеются и рыжая челка со сверкающими глазами, точно фонари ночью.        — Юнги, давай с нами! — кричит Чимин, зазывая друга на лед.        — Мне и здесь хорошо, — отнекивается Мин, засунув руки в карманы, улыбаясь из вежливости, хотя нос уже отморожен.        Парень спокойно сидит на лавочке и смотрит на веселящихся друзей, которые уже кучкой лежат на льду и громко смеются. Юнги лезет в карман, сверить время, не замечая хруста снега позади.        — Бу! — Хосок касается плеч парня и в самое ухо выдыхает.        Мин дергается, чуть не падая с лавочки, но Чон придерживает его сзади и смеется беззлобно. Юнги поворачивается резко и бьет его в грудь несильно. Хотя стоило бы ударить посильнее, чтобы тот упал в ближайший сугроб и остался валяться побитым и униженным.        Но ведь боксер не пропускает ни одного удара.        — Дурак! — гневается тот и огрызается, вставая с насиженного и нагретого местечка.        — Почему сразу оскорбления? Я вот соскучился, пингвинчик, — Чон обходит лавку и становится рядом, смотря на профиль Мина.        Его нежные и ровные черты приковывают внимание. Хосок замечает милый округленный кончик носа, блестящие тонкие приоткрытые губы, пушистые рыжие волосы и сияющие глаза. В этих глазах тонет Чон Хосок. Они точно звездопад. И каждая падающая звезда врезается и оставляет кратер на сердце боксера, который дышать рядом с Мином боится — легко спугнуть.        Но как же хочется разделить одно дыхание на двоих зимним холодным вечером. Чтобы глаза в глаза и сбитый ритм сердца.        — Не хочешь покататься? — спрашивает уже без шуток и юмора в голосе Чон, так и не взглянув на ребят.        — Я не умею. И лучше не пытаться, — фыркает Мин. — Я упаду и опять кому-то наврежу, — передразнивает его самого парень.        — Именно поэтому я буду рядом, — любовно и нежно роняет Чон, что доносится до ушей Мина и до струн сердца, тепло отзываясь внутри. — Не обещаю, что ты не упадешь, но если так случится, то будешь не один — я следом полечу.        Юнги медленно поворачивает голову, отводя заинтересованный взгляд с друзей на Хосока. Эти слова слишком сильно отзываются и эхом проносятся в голове.        И, кажется, они не только про каток.        Юнги в глаза внимательно смотрит напротив, выпуская изо рта клубы пара, а Чон не может глаза выше поднять. Он на ряд верхних зубов смотрит, выглядывающих из-под верхней губы. Так и манят прикоснуться. Они точно сладкие, как и тонна сладостей, которые потребляет Мин. Эту приторность между губ растянуть хочется, смешать со своей горечью.        И Хосок не боится, если вдруг Юнги может читать его мысли.        Если бы не пугливый характер Юнги, Чон бы об этом на всеуслышание заявил.        А сердце Юнги не должно стучать предательски громко, как барабанная дробь. Мин облизывает нижнюю губу, а Чон сглатывает. Выглядит чертовски мило и обворожительно. Как и сам Юнги.        — Опять твои шуточки, — Юнги не это хотел сказать, но лучше это, чем согласие.        — Я не шучу, — и Хосок говорит не то, что сердце просит.        А оно кричит: «Чувства, которые ты заставляешь меня испытывать, ни разу не шутка. Мне самому не смешно, а впервые страшно, что я могу ранить кого-то даже без физической силы».        — Хочешь посмеяться надо мной? — Мин голову задирает и смотрит прямо, нерешительно. Смелости в нем все меньше.        — Я смеюсь не над тобой. Я хочу смеяться с тобой, пингвиненок.        В этих словах слишком много смысла, а голова у Мина уже отморожена, чтобы воспринимать такое.        Хосок протягивает руку в открытом жесте. Чон не толкнет его в снег, не даст упасть. Он дает руку, чтобы держать крепче и падать вместе, ведь так не страшно и не больно. Ведь так правильно и нужно. Юнги долго смотрит на раскрытую ладонь и несмело вкладывает свою в варежке. Чон тут же ее сжимает и утаскивает в сторону проката коньков. Он узнает размер и просит у женщины именно тот, который необходим. И с улыбкой уходит, благодаря.        Чон усаживает Юнги на скамью и снимает ботинки, замечая зеленые мягкие носки с оленями и леденцами. Это в стиле Мина.        — Любишь Рождество? — спрашивает, попутно шнуруя первый конек.        — Очень.        — И почему же?        — Я просто люблю зиму, снег и подготовку к празднику. Это нетерпение и ожидание чуда, щекочущего внутри. Оно всегда приходит в канун Рождества. Я верю. Можешь смеяться и осуждать меня, — парень качает свободной ногой, уперевшись руками в скамью по бокам.        — Я не осуждаю, — поправляет конек Чон. — Впервые вижу человека, которому нравится зима. Весь этот холод, мокрый снег и метель.        — Мне нравится, — со смущенной улыбкой бормочет тот, пряча нос в шарфу. Хосок поднимает взгляд и сам улыбается влюбленно и глупо.        Хосок проделывает то же самое со второй ногой, спрашивает удобно ли и нужно ли затянуть потуже или ослабить, а Мин головой мотает. Себе он шнурует наспех и помогает подняться Юнги. Ощущения непонятные, сложно устоять на коньках, те так и просятся наклониться вбок. И если бы не Чон, Юнги бы прямо на месте споткнулся. Хосок выходит первым на лед и выводит парня, у которого в глазах страх, а зрачки сужаются.        — Не бойся. Я тебя держу, — напоминает дружески Чон и сжимает теплую варежку. — Тебе нужно отталкиваться ногами поочередно. Держи их немного согнутыми. Когда отталкиваешься, то приподнимай ногу надо льдом невысоко. Не смотри вниз. А еще корпус тела наклони вперед, но не переноси центр тяжести на задницу, а то точно упадешь.        — Как много подводных камней, — вздыхает Юнги, вцепившись в руку Хосока. — Со стороны это казалось проще.        — Так и есть. Научишься и не будешь об этом так усиленно думать, — пожимает плечами тот. — Давай сначала просто научу перебирать тебя ногами и скользить.        — А потом?        — А потом начнутся тренировки по подготовке в олимпийскую сборную, — серьезно заявляет Чон.        Юнги закатывает глаза, а Хосок смеется.        — Тренировать тоже ты будешь? — скептически с ног до головы оглядывает того парень.        — А что? Сомневаешься в моем профессионализме? — Чон оскорбленно хватается за сердце.        — Сердце с левой стороны, мистер тренер.        — Не умничай, пингвиненок. А то будешь на животе кататься.        — Давай, учи! — Юнги топает ногой и чуть не падает, но Хосок придерживает его со спины и не дает этому случиться.        — Поехали, — коротко бросает Чон и отталкивается ото льда.        Юнги долгое время пытается запомнить все советы Хосока и слушает его внимательно. На удивление тот больше не шутит, а серьезным тоном объясняет, как правильно отталкиваться, показывает фонарики ногами и постоянно просит смотреть вперед, а не под ноги. Юнги впитывает все, как губка, и спустя пару кругов по периметру катка уже спокойно передвигает ногами, держась за руку Чона. Его радостная и широкая улыбка заставляет Хосока долго засмотреться, а самого парнишку смутиться и отвернуться от столь пристального внимания к своему лицу.        Они катаются медленно, не спеша и аккуратно. Хосок не отпускает его, да и Мин забывает, что его рука в надежном и согревающем плену боксера, который держит ее, словно самый хрупкий бриллиант на планете. Они нарезают круги и болтают. В основном говорит Юнги, а Хосок внимательно слушает, не перебивает. Шепелявый нежный тембр ласкает уши, заставляя каждый раз усиленно проморгаться, чтобы лужей на льду не растечься.        Конечно, без падений не обходится. Но Чон научил его падать на бок. Юнги каждый раз улыбается и поднимается, точнее Чон тянет его наверх. Удержать неуклюжего пингвиненка не всегда получается. Его магнитом тянет на лед лицом. И каждый раз от разбитого носа или смещенной переносицы спасает Чон, который точно мама-пингвин следит за своим непоседливым дитя.        Ребята следят за тандемом Чона и Мина и их необъяснимой химией, зарождающейся прямо на их глазах. Весь такой сильный и холодный Хосок становится заботливым рядом с Юнги. А Мин выходит из своей скорлупы и улыбается чаще, даря все улыбки Чону.        — А они мило смотрятся вместе, — подмечает Сокджин, греясь в объятиях своего парня.        — Жду, когда они уже поцелуются, — Чонгуку только попкорна не хватает в руках.        Чимин дает ему подзатыльник.        — Хватит следить за ними. Пусть катаются, — Чимин затягивает шнурки потуже. — Хосоку за весь вечер удалось Юнги на лед вывести. Это что-то да значит, — и покидает сборище сплетней.        Мин уже спокойно катается по кругу, держась близь бортика, а по другую сторону Хосок, который уже не держит его за руку, но все равно находится рядом. Они продолжают болтать и смеяться вместе. И Юнги совсем не замечает, как за беседой уже далеко отъезжает от деревянной опоры, оказываясь посередине катка. Чон прибавляет скорости, чтобы не отстать от него. А Юнги берет азарт. Он разворачивается и разгоняется, вот только как тормозить, его никто не научил, поэтому он выставляет руки перед собой и резко врезается в борт, поворачивается и припечатывается всем телом к опоре. Хосок оказывается слишком близко, прижимая Мина к борту, и дышит часто и громко. Испугался за глупого пингвиненка. Страх взял в тиски, как только парень начал разгоняться.        — Ты, — Юнги заворожено смотрит в глаза Чону, медленно высвобождая слова из своего рта, — не сказал, как тормозить.        Хосок залипает на распахнутые губы и теряет связь с реальностью. Но слышит на периферии сознания голос Мина. Их тела так близко, что может случиться что угодно. Инфаркт — первый в списке.        — Несносный пингвиненок, — выпаливает Чон и прислоняется своим лбом ко лбу Юнги, сгорбившись над его фигурой.        Мин глаза распахивает и стоит пару секунд неподвижно, не зная, куда деть руки, что по швам висят, как у тряпичной куклы, а вот сердце точно град по стеклу тарабанит. И Хосок его слышит, улыбаясь куда-то в висок парню. Трепетное биение в собственной груди отзывается.        — Никогда меня так больше не пугай. Слышишь? — просит без иронии в голосе Чон. Действительно испугался.        — Больше не буду, — Мин и не противится.        Парни у бортика ахают и улыбаются, следя за милой картиной. И за тем, каким красным возвращается Юнги под ручку с Чоном, который тоже покраснел, но явно не от смущения, а низкой температуры и занятий спорта. Юнги снимает коньки и отдает их Чону, который возвращает их обратно и отходит поговорить по телефону с кем-то.        — Ну, как тебе? — сбоку садится Чонгук, улыбаясь гадко и смотря выискивающе.        — Что? — Юнги глазами хлопает в непонимании и брови хмурит.        — Обжиматься с Хосоком. Что еще? — с другого края подсаживается Сокджин.        Юнги оказывается прижат с двух сторон и абсолютно безоружен. И даже ничего сказать не может, потому что мозг его покинул, как только Чон прижался всем телом и начал говорить тихо и низким голосом. Мысленно Мин еще там, у бортика, в плену Хосока.        Мочки ушей краснеют, а взгляд увиливает в сторону.        — О-о-о, — растягивает Чонгук, вцепляясь в плечо Мина. — Да ты влюбился, друг!        — Тише, Чон! — Чимин стреляет взглядом в сторону Хосока, который стоит неподалеку и может услышать радостные крики и вопли.        — Я не влюбился, — отнекивается Юнги и хватается за горящие огнем щеки.        — А что тогда? — интересуется Тэхен, прислонившись задницей к бортику.        — Мы просто… друзья? — Юнги переходит на мышиный писк.        — Мы рады, что вы так крепко сдружились, — подмечает Намджун и тем самым закрывает обсуждение, из-за которого у Юнги горят щеки и уши.        Вскоре подходит Хосок, но не с пустыми руками. Он держит стаканчик с горячим шоколадом и маршмеллоу сверху. И вручает критическую дозу сахара Юнги, который принимает с улыбкой и тихо благодарит. Парни только переглядываются между собой и говорят, что уже расходятся. Нужно же поболтать и обсудить, какие Хосок и Юнги милые, но совсем не замечают этого.        Чон вызывается проводить Юнги до дома. И в этот раз он не отказывается.        Они идут размеренным шагом по улице, освещенной фонарями и гирляндами, висящими на крыше домов. Некоторые и дымоход оплетают. Кто-то во дворе поставил ель, а кто-то украсил и автомобиль. Горящие Санта Клаусы встречаются у каждого дома и чертовски пугают Чона, который каждый раз тихо матерится себе под нос, вызывая короткую улыбку у Мина. Под ногами громко хрустит снег, который заменяет общение. Они идут в тишине, и она не вызывает смущение и неловкость. В ней уютно и тепло, как у камина с кружкой какао и фильмом.        Хосок думает о том, как же сильно хочет взять Юнги за руку. Мин вспоминает, как приятно провел время, и все благодаря Чону. Время летит быстро, и вот они уже у дома Юнги. Хосок решает проводить парня до порога дома и застывает, когда приходит время по-настоящему прощаться. Оба не хотят уходить и разрывать прекрасное мгновение. А найти предлога никак не могут, чтобы остаться или задержаться на пару секунд.        — Еще увидимся? — спрашивает Хосок, стоя близко, на расстоянии вытянутой руки.        — Несомненно, — кивает Мин.        Хосок тянется, чтобы обнять парня, но тот медленно делает шаг назад. Чон понимает, что Юнги еще не готов, потому больше не двигается.        — Пока? — Хосок вздыхает.        — Пока.        Чон делает неосознанно шаг назад, не замечая позади сугроб, и летит спиной в него, но прежде чем упасть, успевает потянуть Юнги за концы шарфа на себя.        Если падать, то всегда вместе.        Они оказываются в снегу. Точнее Хосок в снегу, а Юнги на боксере, руки которого резко оказались на талии, а губы на его губах. Столкновение произошло успешно. И оказалось очень приятным. Мин не сразу понимает, что происходит, но когда ощущает тепло в районе рта, глаза широко распахиваются, и он видит лицо Чона максимально близко. Как никогда до этого. Мозг подает сигналы телу, но до Юнги они не сразу доходят. Пару секунд он растерянно смотрит на Хосока, а потом резко вскакивает и убегает в дом, громко хлопнув дверью.        Чон лежит еще какое-то время в сугробе, смотря на звездное небо. Пальцы касаются губ и любовно обводят, ощущая легкую влажность и сладость.        — Все-таки сладкие, — мечтательно произносит Чон, улыбаясь, как идиот.        Если есть в мире шанс поцеловаться лучше, чем этот, Хосок хочет разделить его с Юнги.        Мин же прижимается спиной к двери и сползает по ней, напуганно смотря перед собой. Это все до жути смущает и будоражит спокойную и размеренную жизнь Мина. В ней слишком много в последнее время потрясений. И все связаны с Чон Хосоком, который свалился на его голову, как снег с крыши. Но этому стечению обстоятельств он несомненно рад. Осталось успокоить сердце и уменьшить улыбку в размере. Но она растет в геометрической прогрессии.        Он только что поцеловался с Хосоком.        Если есть в мире шанс отмотать время и вернуться в прошлое, Мин вернулся бы на пару секунд и остался в приятном моменте.