paper princess

      Оставшуюся часть дня мне удается пережить и не расплакаться, но как же мне хочется стать невидимкой и проучить своих одноклассников, да так, чтобы мусор в шкафчике показался им сущим пустяком! Во время урока я получаю сообщение от Черён: Che_r: Ты как? Слышала о шкафчике. Розэ овца. Dgi_hwang: Все нормально. Тупость такая, как ты и говорила – никакой креативности. Мусор? Она слизала это из сериала канала «Дисней»? Che_r: Ха! Лучше молчи. Иначе она придумает что-нибудь похуже. Dji_hwang: Поздно Che_r: Я принесу цветы на твою могилу:) Dji_hwang: Ох как мило🤏🏻       Заметив на себе взгляд учителя, я убираю телефон. Когда звенит звонок – пафосный перезвон колокольчиков – оповещающий нас о конце урока, я засовываю вещи в рюкзак и выхожу на улицу, надеясь, что меня уже ждет Дюран и я смогу сбежать в свою спальню принцессы. Сочетание розового и белого начинает мне нравиться. На школьной парковке шумно, куча народа и дорогих машин, но Дюрана нигде нет.       — Хван. – Справа от меня появляется Черён. – Тебя некому отвезти домой?       — Ага. Я не вижу своего шофера. - Она сочувственно цокает языком.       — Я бы предложила поехать с нами, но боюсь, тебе не захочется находиться в одной машине с Розэ.       — Что есть, то есть.       — Но тебе лучше убраться отсюда, после уроков может стать только хуже.       — Прямо здесь, среди бела дня? - Это вызывает тревогу. Черён озабоченно морщит лоб.       — Розэ иногда бывает очень изобретательной. Не стоит ее недооценивать. - Я покрепче перехватываю лямку рюкзака и мысленно ругаю себя за то, что решилась таскать с собой столько наличных. Наверняка в шиновском дворце найдется место, где я смогу их спрятать.       — Почему ей все сходит с рук? Дженни Пак рассказала мне, что здесь все особенные. Так почему Розэ оказалась лидером, раз каждому, кто здесь учится, есть что предложить?       — Связи, – прямо отвечает Черён. – Кэррингтоны не входят в топ-десять мультимиллионеров, как Шины, но они знают всех. Они работают со знаменитостями, членами королевских семей. Тетка Розэ по линии отца замужем за каким-то итальянским графом. Если она приезжает к нам на Новый год, мы должны обращаться к ней «леди Перино». Я не шучу.       — Мне тебя жаль       — Так что Розэ… – подруга умолкает. – Держись. Вот и она. - Я мысленно готовлюсь к бою, в то время как Розэ направляется в нашу сторону. За ней, как за любым другим вожаком, хвостом следует ее свита. Они выглядят так, словно вышли из рекламного ролика зубной пасты – сплошь сияющие белые зубы и колыхающиеся за спиной длинные гладкие волосы.       — Если это тебя как-то взбодрит, то у Розэ кудрявые волосы, и она каждое утро по часу вытягивает их утюжком, – еле слышно шепчет мне Черён. И почему у Чер  нет ничего серьезного на Розэ? То, что «она тратит уйму времени на то, чтобы выпрямить свои волосы» – не самое оскорбительное заявление.       — Теперь я чувствую себя непобедимой, – сухо говорю я. Черён криво усмехается и берет меня под руку в качестве моральной поддержки. Остановившись в двух шагах от меня, Розэ пару раз довольно громко втягивает носом воздух.       — От тебя воняет, – сообщает она мне. – И это не мусор из твоего шкафчика. Это ты.       — Спасибо, что сказала. Наверное, теперь мне придется принимать душ дважды в день, – сладким голосом отвечаю я, хотя внутри меня рождается беспокойство. Розэ вздыхает и перекидывает светлые волосы через плечо.       — Этот запах не смыть в душе. Видишь ли, ты оборванка. - Я вопросительно смотрю на Черён, которая в ответ лишь закатывает глаза.       — Ну ладно, – радушно отвечаю я. – Спасибо, что просветила. - Розэ хочет выставить меня идиоткой, так что единственное, что мне остается – не позволить ей втянуть меня в свои игры. Но мое равнодушие не заставляет ее уйти. Она продолжает говорить, ей, наверное просто нравится слушать звук собственного голоса.       — От оборванцев всегда несет отчаянием. - Что ж, тут она права. Аромат стрип-клуба. Я заставляю себя пожать плечами.       — Я так понимаю, что, назвав меня «оборванкой», ты хотела меня оскорбить. Но вот чего я не понимаю: с чего ты решила, будто мне так важно твое мнение. Розэ, мир огромен. Через два года уже никто и не вспомнит, как ты запихала в мой шкафчик гору мусора или как обзывала меня. Черт, да об этом уже все забыли. - У нее открывается рот, а Черён утыкается лицом в мое плечо, чтобы скрыть смех.       Но мне так и не удается дождаться от Розэ ответа. За моей спиной происходит какое-то движение. Народ разбегается в стороны, и еще до того как идеальные розовые губы Розэ произносят имя, я уже знаю, кто стоит позади меня.       — Рюджин, – выдыхает она. – Я тебя не заметила. - Неуверенность в ее голосе порядком меня удивляет. Интересно, что именно содержалось в указаниях Рюджин касательно меня? Я мысленно делаю пометку спросить об этом у Черён.       — Ты закончила? – спрашивает Шин, и я не понимаю, к кому именно обращается девушка – ко мне или к Розэ. Судя по тому, что взгляд Кэррингтон направлен куда-то выше моей головы, она тоже не понимает.       — А я все думала, когда ты захочешь заняться нашим заданием по английскому, – наконец произносит она.       — Я его уже сделала, – резким тоном отвечает Рюджин. Розэ облизывает губы. Для нее это как пощечина, и мы все это понимаем. Мне даже почти жаль ее… почти.       — Привет, Рюджир, – раздается другой голос, более тихий. Он принадлежит очень хрупкой на вид девушке со светлыми волосами. Ее карие глаза обрамляют невероятно длинные ресницы, которые дрожат, словно перышки, пока она ждет ответа Рюджин.       — Минджон – произносит черноволосая, и её лицо тут же смягчается. – Рада тебя видеть.        Половина парней в школе, да и девчонок тоже, заявляют, что переспали с ней, но говорят ли они правду – кто знает. Я точно знаю только про одну, подругу Розэ, Минджон.       Так вот кто сумел поймать Рюджин на крючок, по крайней мере, один раз. И я вижу почему. Она прекрасна. Ничем не уступает Розэ, но во внешности Минджон куда больше мягкости. В отличие от Розэ, в отличие от меня. Так вот кто нравится Рюджин? Нежные девочки, которые умеют вовремя отступить? Неудивительно, что она не заинтересовалась… стоп, о чем я вообще думаю? Мне плевать, привлекаю я эту дубломину  или нет. Пусть встречается с бледными, мечтательными девицами типа Минджон сколько влезет.       — Я скучала по тебе, – произносит она, и печальное томление в ее голосе заставляет нас всех смущенно переступить с ноги на ногу.       — Летом у меня было много дел, – засунув обе руки в карманы, отвечает Рюджин. Она избегает встречаться взглядом с Минджон, а в её голосе звучит намек на то, что их отношения закончились. Она тоже это слышит, и ее глаза начинают блестеть. Возможно, для Рюджин все кончено, но совершенно очевидно, что Минджон еще не смирилась с этим. Я невольно ей сочувствую.       Когда тяжелая ладонь Рюджин опускается на мое плечо, я чуть не подпрыгиваю от неожиданности. И от меня не ускользают полные злобы взгляды девочек из рекламы зубной пасты и уязвленное выражение лица Минджон. Если Шин Рюджин и должна кого-то касаться, то точно не меня.       — Ты готова, Йеджи? – бурчит она.       — Э-э-э, да? - Пока Рюджин ведет меня в сторону гелика Юны, я даже не спорю – разыгравшаяся перед этим сцена все еще вызывает у меня нервную дрожь. Но когда мы оказываемся рядом с машиной, я вырываюсь из её хватки.       — Где Юна?       — Повезла домой двойняшек.       — Ты только что использовала меня, чтобы отделаться от своей бывшей? – спрашиваю я, когда она открывает дверцу и заталкивает меня внутрь.       — Она не моя бывшая. – девушка захлопывает дверь. Пока Рюджин обходит машину, я смотрю, как Черён, улыбаясь широченной улыбкой, машет мне рукой. Розэ стоит позади нее и сверлит меня сердитым взглядом. А у Минджон вид брошенного щенка.       — Пристегнись, – приказывает Рюджин и заводит двигатель. Я делаю, как велено, но только потому что так безопасно, а не потому что она сказал.       — Где Дюран? – Я тоже машу Черён, и она показывает мне поднятые вверх большие пальцы. Надеюсь, Розэ этого не видит, иначе Черён может переехать из своей спальни в чулан в подвале. – И почему меня везешь ты?       — Я хотела поговорить с тобой. – Рюджин делает паузу. – Ты пытаешься поставить нашу семью в неловкое положение? - Изумленная её словами, я разворачиваюсь на сиденье, чтоб посмотреть на неё, и стараюсь не обращать внимания на то, какими сексуальными выглядят её руки, когда девушка с досадой сжимает руль.       — Ты думаешь, я сама засунула себе в шкафчик мусор? – с негодованием спрашиваю я.       — Я не про этот детский розыгрыш, который устроила Розэ. Я имею в виду твою работу в пекарне.       — Во-первых, как ты об этом узнала, мистер Следопыт? И во-вторых, почему эта работа может поставить вас в неловкое положение?       — Во-первых, по утрам у меня тренировки. Я видела, как Дюран подвозил тебя, – огрызается Рюджин. – Во-вторых, это намек на то, что мы недостаточно заботимся о тебе. Во время обеда кто-то спросил, не купил ли Хи Гё эту пекарню, иначе почему там работает новый член семьи Шин. - Я откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки на груди.       — Ох, господи, мне так жаль, что во время еды тебе пришлось отвечать на такие неприятные вопросы. Ты, наверное, чувствовала себя очень неловко. Это гораздо хуже, чем вылетающий из твоего шкафчика тампон, который попадает тебе на обувь.       Когда она ухмыляется, я теряю всякое самообладание. Меня переполняют досада и обида, накопившиеся за все это время. Я устала притворяться спокойной девочкой. Встав с места я ударяю её по голове.       — Блять, – ругается она. – За что это?       — За то, что ведешь себя как идиотка! – Я снова набрасываюсь на неё, спрятав большой палец и выставив костяшки – в точности так, как учил меня один из бойфрендов моей мамы. Рюджин силой усаживает меня обратно.       — Сядь, ненормальная! Из-за тебя мы разобьемся!       — Не буду я садиться! – Я снова замахиваюсь на неё. – Я устала от тебя, от твоих нападок, от твоих мерзких друзей!       — Может, если ты будешь со мной честна, я отзову псов. Что за игру ты ведешь? – Она со злобой смотрит на меня, удерживая на расстоянии одной рукой. Я пытаюсь добраться до неё, но ловлю лишь воздух.       — Опять ты про игру? Хочешь знать, что за игру я веду? Я хочу окончить школу и поступить в колледж! Вот какая у меня игра!       — Почему ты приехала сюда? Я знаю, что ты взяла деньги от отца.       — Я не просила твоего папу привозить меня сюда!       — Но ты не очень-то сопротивлялась, – отрезает она – Если сопротивлялась вообще. - Это обвинение уязвляет, наверное, отчасти потому, что это правда, но еще потому, что так нечестно.       — Да, я не сопротивлялась, потому что я не какая-нибудь идиотка. Твой отец предложил мне будущее, и я была бы полной дурой, если бы отказалась от такого предложения. Если из-за этого я кажусь кому-то охотницей за чужими деньгами, мне плевать. По крайне мере, я не из тех, кто заставляет других идти три километра пешком в темноте по незнакомой местности. - Я с удовлетворением наблюдаю, как в её глазах мелькает сожаление.       — Значит, ты признаешь, что тебе совершенно не стыдно, – выплевывает она       — Да, мне не трудно признать, что мне ничуть не стыдно, – огрызаюсь я в ответ. – Стыд и принципы лишь для тех, кому не нужно волноваться о всяких мелочах, как, например, о том, сколько еды я могу купить себе на десять тысяч, или как мне оплачивать счета за мамино медицинское обслуживание, или смогу ли я купить немного травки, чтобы она хотя бы на час перестала чувствовать боль. Стыд – это роскошь. - Я в изнеможении откидываюсь назад. Я прекращаю попытки ударить её. Это все равно бесполезно. Она слишком сильная. Черт бы её побрал. – Ты не единственная, на чью долю выпала тяжесть утраты. Ты не единственная, кто потеряла мать. О, бедненькая Шин Рюджин, – насмешливо говорю я, – она стала превращаться в полоумную, когда умерла её мамочка.       — Заткнись.       — Сама заткнись. - Но как только эти слова слетают с моего языка, я осознаю, как нелепо мы себя ведем, и начинаю смеяться. Минуту назад мы кричали друг на друга, словно дети. Я смеюсь так сильно, что начинаю плакать. Или, может, я плакала с самого начала, просто мой плач был похож на смех. Наклонившись вперед, я прячу голову в руках, потому что не хочу, чтобы Рюджин видела, как сильно задел меня.       — Перестань реветь, – бурчит она.       — Перестань говорить мне, что делать, – всхлипываю я. Наконец она затыкается, и к тому времени, когда мы проезжаем через ворота и сворачиваем на боковую дорожку, мне удается взять себя в руки. Неужели я действительно сказала, что мне не стыдно? Это неправда. И я в ужасе от того, что целых пять минут рыдала на глазах у Шин Рюджин       — Ты закончила? – спрашивает девушка после того, как останавливает машину и заглушает двигатель.       — Да пошла ты, – устало отвечаю я. – Я хочу, чтобы ты перестала работать в пекарне.       — Я хочу, чтобы у Розэ вдруг появились чувства. Но ведь мы не всегда получаем то, что хотим, да? - Рюджин раздосадовано вздыхает:       — Хи Гё это не понравится.       — О господи! Ты постоянно меняешь правила. "Держись от меня подальше, Йеджи." "Залезай в машину, Йеджи." "Не вздумай оставить моего отца без гроша, Йеджи." "Не работай, Йеджи." Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.       — Значит, нас таких двое, – мрачно говорит она. Я даже не хочу развивать эту тему. Поэтому открываю дверцу машины и вылезаю.       Но тут непокорное начало снова просыпается во мне, и, похоже, я все-таки смогу хотя бы чуть-чуть сохранить свое лицо. Я резко разворачиваюсь.       — И кстати, Рюддон. Больше не прикрывайся мной из-за того, что у тебя не хватает смелости встретиться лицом к лицу со своей бывшей.       — Она не моя бывшая, – выкрикивает она мне вслед. Эти слова не должны принести мне столько удовлетворения, но как же я рада их слышать.       Едва переступив порог дома, я бросаюсь наверх и запираюсь в своей спальне. Кинув на кровать учебники, хватаю первое попавшееся домашнее задание, но трудно сосредоточиться на чем-либо, когда во мне по-прежнему клокочет смесь из злости и замешательства из-за того, что только что произошло между мной и Рюджин.       Рациональная часть меня понимает, почему я не сдержалась. Меньше чем за неделю вся моя жизнь изменилась коренным образом. Хи Гё увез меня из Ченджу в этот странный городок, в свой роскошный дом, где мне то и дело приходится давать отпор его детишкам-придуркам. С самой первой минуты моего приезда младшие Шин только и делали, что демонстрировали свою враждебность. Их друзья опозорили меня на той идиотской тусовке и унизили сегодня в школе. И все это время Шин Рюджин устанавливает свои золотые правила, но при этом меняет их чуть ли не каждую секунду.       Какая бы нормальная семнадцатилетняя девушка не сорвалась в такой ситуации? Но другая часть меня – та самая, что стремится защититься любой ценой, скрывая любые эмоции – эта часть упрекает меня за то, что я позволила себе расплакаться на глазах у Рюджин. Позволила ей увидеть, насколько неуверенной и уязвимой я ощущаю себя в этом новом мире. И я ненавижу себя за то, что дала слабину.       Каким-то образом мне удается выполнить все домашние задания, но вот уже шесть часов вечера, и в желудке урчит от голода. Боже, как же мне не хочется спускаться вниз! Как бы здорово было заказать еду в свою комнату, как в гостиницах! И почему в этом доме нет таких услуг? Он очень похож на отель.       Хватит прятаться от неё. Зачем доставлять ей такое удовольствие? Если я пропущу ужин, Рюджин решит, что победила, чего я не могу допустить. Я ни за что не позволю ей сломать меня. Но даже решив встретиться лицом к лицу с этой идиоткой, я продолжаю тянуть время. Долго принимаю душ, мою голову и переодеваюсь в спортивные штаны и белую футболку. Потом расчесываю мокрые пряди. Потом проверяю телефон – может, написала Черён. Потом…       Ладно, что толку оттягивать неминуемое. Всю дорогу вниз по винтовой лестнице мой пустой желудок выражает свое одобрительное согласие. На кухне один из двойняшек вертит лопаткой что-то, напоминающее ком из лапши, и жалуется своей сестре:       — Какого черта? Я думал, Чо Хи уже вернулась из отпуска.       — Завтра. – Следует ответ.       — Слава богу. Зачем вообще экономкам нужен отпуск? Я задолбался сам себе готовить. Надо было поехать на ужин с папой и       Рюджин.       Я морщу лоб, переваривая информацию. Во-первых, эти детишки очень избалованы – они даже не могут приготовить себе еду? Во-вторых, Рюджин уехала ужинать со своим отцом? Хи Гё пришлось приставить к её голове пистолет? Парень, что стоит у плиты, замечает меня в дверном проеме и хмурится.       — На что пялишься? - Я пожимаю плечами.       — Да так, смотрю, как ты сжигаешь свой ужин. - Он мигом поворачивается к сковороде и издает стон, обнаружив поднимающийся оттуда дымок.       — Проклятье! Шу, дай прихватку! - Господи, эти ребята и правда ни на что не годятся. И что, скажите на милость, он собирается делать с прихваткой? Ответ приходит сам собой, когда Сынмин надевает брошенную сестрой прихватку и поднимает сковороду за ручку, которая, если, конечно, сковорода не бракованная, и не должна быть горячей. Я с наслаждением наблюдаю за тем, как двойняшки пытаются спасти свой ужин, и мне не удается сдержать смешок, когда горячее масло выплескивается из сковороды и обжигает открытую кожу на запястье Сынмина.       Он вопит от боли, в то время как его сестра выключает конфорку. И затем они оба с разочарованием смотрят на сожженную курицу с лапшой.       — Овсяные хлопья? – спрашивает Шухуа. Сынмин вздыхает. Даже несмотря на повисший в воздухе отвратительный запах гари, мой живот продолжает урчать, и я подхожу к стене с полками и шкафчиками и начинаю доставать нужные ингредиенты. Двойняшки с опаской наблюдают за мной.       — Я собираюсь сварить спагетти, – не оборачиваясь, говорю я. – Вы будете? - После долгого молчания парень все-таки бурчит «да». За ним и девушка. Я молча готовлю ужин, в то время как Шины сидят за столом – ленивые, наглые Шины во всей своей красе – и даже не предлагают помочь. Спустя двадцать минут мы втроем едим спагетти. Снова в полной тишине.       Под конец ужина входит Юна и тут же прищуривается, когда замечает меня, убирающую тарелку в посудомоечную машину. Потом она смотрит в сторону стола, где её брат и сестра уминают по второй порции.       — Чо Хи вернулась из отпуска? - Шухуа качает головой и засовывает в рот полную вилку спагетти. Её брат кивает на меня головой.       — Она приготовила.       — У нее есть имя, – сухо говорю я. – И добро пожаловать на ужин. Неблагодарные засранцы. – Последнее предложение я бормочу себе под нос, когда выхожу из кухни.       Но вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, я вдруг иду в библиотеку. Как-то Хи Гё показал мне ее, и я по-прежнему испытываю благоговейный трепет от такого огромного количества находящихся здесь книг.       Встроенные полки поднимаются до самого потолка, и для того, чтобы добраться до самых верхних, рядом приставлена старая лестница. В противоположной части комнаты обустроена уютная зона отдыха – два мягких кресла перед современным камином. Читать мне не хочется, но я все равно плюхаюсь в одно из кресел, вдыхая запах кожи и старых книг. Но как только мой взгляд опускается на полку над камином, пульс тут же ускоряется.        На каменной поверхности расставлены фотографии, и одна из них особенно привлекает мое внимание. Это снимок молодого Хи Гё в форме ВМФ, его рука заброшена на плечо высокого блондина, тоже в форме. Должно быть, это и есть Ли Донхёк. Мой отец.       Я рассматриваю его точеное лицо, карие глаза, которые, кажется, озорно поблескивают, глядя в объектив фотоаппарата. У меня его глаза. И мои родные волосы точно такого же оттенка, как у него. За спиной раздаются шаги, и, обернувшись, я вижу входящую в библиотеку Юну.       — Слышала, сегодня ты пыталась убить мою сестру, – растягивая слова, говорит девушка.       — Она заслужила. – Я снова поворачиваюсь к ней спиной, но Юна подходит и встает рядом со мной. Боковым зрением замечаю каменное выражение её лица.       — Давай начистоту. Ты реально думала, что появишься тут, повиснув на руке нашего отца, и мы совершенно спокойно к этому отнесемся?       — Мне от вашего отца ничего не нужно. Он мой опекун.       — Да? Посмотри мне в глаза и скажи, что не трахаешься с моим папочкой. - Господи боже мой. Стиснув зубы, я встречаюсь с её мрачным взглядом и говорю:       — Я не трахаюсь с твоим отцом. И меня тошнит даже от одной мысли об этом. - девушка пожимает плечами.       — Я бы не удивилась. Он любит молоденьких. - Это явный намек на Чу, но я не комментирую её слова. Мой взгляд вновь устремляется на каминную полку. Мы с Юной храним молчание так долго, что я начинаю задаваться вопросом, почему она все еще здесь.       — Дядя Донхёк был крутым мужиком, – наконец произносит она, поправляя рукав кофты – Телки скидывали с себя трусики, когда он входил в комнату. - Фу! Фу! Фу! Вряд ли кому-то захочется узнавать такие подробности о своем отце.       — А каким он был еще? – пересилив себя, спрашиваю я.       — Мужик как мужик. Мы не особо много времени проводили в его компании. Он всегда зависал в кабинете моего отца. Они могли просидеть вдвоем за разговорами несколько часов. – В голосе Юны слышится горечь.       — О, твой папочка любил моего папочку больше, чем вас? Поэтому вы так сильно меня ненавидите? - Она закатывает глаза.       — Сделай одолжение, перестань дразнить мою сестру. Если ты и дальше продолжишь её провоцировать, пострадаешь сама.       — К чему это предостережение? Разве ты сама хочешь не этого – чтобы я страдала? - девушка ничего не отвечает, отходит от камина и оставляет меня одну, а я продолжаю смотреть на фотографию своего отца.

***

      В полночь меня будят приглушенные голоса, которые доносятся из коридора рядом с дверью в мою спальню. Я плохо соображаю, но голос Рюджин узнаю сразу, и хотя лежу на кровати, все равно чувствую слабость в коленях. Я не видела её с нашей ссоры в машине. Когда она вернулась после ужина с Хи Гё, я уже снова заперлась в своей комнате, но, судя по разъяренным тяжелым шагам и хлопнувшей двери, вечер прошел не очень хорошо.       Не понимаю, зачем мне пришло в голову вылезти из кровати и подкрасться на цыпочках к двери. Обычно я не подслушиваю, но сейчас мне хочется знать, с кем она говорит и о чем. Мне хочется знать, обо мне ли идет речь, как бы амбициозно это ни прозвучало. Мне действительно нужно знать.       — …у меня тренировка утром. - Это говорит Юна, и я прижимаюсь ухом к двери, чтобы лучше слышать.       — … тренер согласился уменьшить на все время сезона. - Рюджин что-то бормочет, но я не могу разобрать слова. - Я поняла, ясно? Я тоже не в восторге от того, что она здесь, но это не причина, чтобы… – Юна обрывает предложение.       — Дело не в ней. – Это предложение звучит громко и четко, и я не знаю, то ли радоваться, то ли огорчаться, что тема их разговора не касается меня.       — …тогда я еду с тобой.       — Нет, – резко отвечает Рюджин. – Сегодня поеду одна.       Она куда-то собирается? И куда же, ёмаё, она собирается так поздно, когда завтра нам в школу? Внутри разрастается чувство тревоги, что, вообще-то, даже смешно – с чего это я вдруг начала беспокоиться о Шин Рюджин, девушке, на которую еще недавно набросилась с кулаками в машине?       — Ты заговорила как Хо – упрекает Рюджин Юну.       — Ну да, тогда, может, ты… - Их голоса снова становятся едва различимыми, что чертовски досадно, потому что, судя по всему, я пропускаю кое-что важное.       Меня так и подмывает распахнуть дверь и остановить Рюджин, но уже слишком поздно. По коридору эхом отдаются звуки шагов, с щелчком закрывается дверь. Потом слышны шаги лишь одного человека, все тише и тише по мере того, как она спускается вниз по лестнице.       Спустя несколько минут во внутреннем дворе раздается урчание двигателя машины – Рюджин уехала.