Мне снилось сладкое тесто (приготовленное на топлёном масле)

      Идея приходит к Драко во сне.       Несмотря на то, что большую часть лета он отчаянно пытался избавиться от этой привычки, он твердо решил ходить в туалет после каждого скудного приема пищи. К тому времени, когда наступили зимние каникулы пятого курса, он уже мог делать это, даже не задумываясь: извиниться, добежать до туалета для старшекурсников рядом с гостиной Хаффлпаффа, опуститься на колени перед фарфоровым троном, подавиться своим наманикюренным пальцем и в конце концов выблевать половину ужина.       Всегда половину своего ужина.       Ни меньше.       Он так и не понял, как заставить все это работать. Он сходит с ума от того, что не знает, как это сделать, но он не может ни у кого спросить совета. Он обыскивает библиотеку в поисках чего-нибудь, что могло бы дать ему совет; может быть, какого-нибудь малоизвестного медицинского трактата. Но Малфою не везет, он лишь ловит на себе странные взгляды грязнокровки Грейнджер, когда она видит, что он приходит уже третий вечер подряд.       Он бы хотел просто перестать. Он бы хотел просто вернуться к тому, чтобы есть меньше. Есть понемногу. Не есть совсем. Он каждый чертов день пытается голодать, как раньше. Проявлять умеренность. Практиковать самоотречение. Быть хорошим.       Он просто больше не может. Может быть, дело в состоянии его тела, в том, что его светлые волосы стали ломкими и выпадают клочьями, в том, что он задыхается, поднимаясь по лестнице, в том, что эти пятна перед глазами больше не исчезают. Может быть, дело в отсутствии самоконтроля. Может быть, дело в отсутствии самодисциплины.       Но ему теперь просто нужно есть.       На самом деле, все, что он может сделать, — это выблевать половину того, что он съел, выпить много кофе, чтобы попытаться вытошнить вторую половину, и на следующий день постараться еще сильнее голодать. Но каждый день подросток снова и снова терпит неудачу: он сдается. Он ест. Его тошнит. Каждый чертов день.       К его ужасу, к зимним каникулам он поправился на целых три сантиметра в талии. За столько лет он впервые заметил такие изменения. Это... Совершенно неприемлемо. Мама дает это понять, ущипнув его за бедра, когда он приезжает домой на каникулы, и цокает языком, глядя на небольшую выпуклость вокруг пупка. В тот рождественский день она велит эльфам подать салат из капусты с жареными куриными грудками без кожи.       — Салат был очень вкусным, дорогая, — хвалит отец маму, как будто она приложила к нему руку, и вежливо вытирает салфеткой свои тонкие губы. — Какое отличное праздничное блюдо.       — Не за что, — отвечает мама, когда эльфы подходят и убирают их тарелки. Она роняет салфетку с колен на большую стопку посуды, которую несет маленькое существо рядом с ней. — Пойдемте в гостиную, выпьем по стаканчику на ночь?       — Мы еще не пробовали пудинг, — заявляет Люциус, смущенный. Они оба смотрят на маму, которая игнорирует сына, предпочитая смотреть в глаза своему мужу.       — Нам ведь не нужен пудинг, правда, дорогой? — отвечает мама с натянутой улыбкой, ее зубы кажутся особенно острыми и устрашающими. — Драко и так набрал достаточно веса за этот семестр.       Ее слова пронзают его насквозь, Драко смотрит на свои колени и морщится от вздутия живота, которое видно сквозь тесную одежду. Он выпивает еще один стакан воды, готовясь к тому, что будет блевать. Как бы ни было больно от матушкиного неодобрения, он знает, что она права. Ему действительно не нужны сладости.       Он просто хочет их.       Очевидно, что и отец тоже. Он хмурится и неодобрительно скрещивает руки на груди.       — Нарцисса. Ради всего святого, сегодня Рождество, — ругает он ее. — Неужели ты не можешь хоть на один день расслабиться?       — Миг на губах, всю жизнь на бедрах, — весело напевает мама. Отец выглядит крайне недовольным, но молчит. Он знает, что нет смысла спорить с ней о чем-то столь фундаментальном с ее точки зрения.       Тишина, пьянящая невысказанным разочарованием, продолжается, пока они втроем направляются в гостиную и вместе наслаждаются прекрасным коньяком. Алкоголя достаточно, чтобы вызвать у подростка усталость, поэтому он извиняется вскоре после того, как допивает свой бокал.       Он умывается, чистит зубы, надевает свою прекрасную шелковую пижаму, выключает свет и ложится в постель. Вскоре после этого дверь со скрипом открывается, и луч света от канделябров в коридоре падает на пол. Он оглядывается и видит силуэт отца.       — Я принес тебе кое-что, — шепчет он с набитым чем-то липким ртом и подходит к кровати сына. Драко выпрямляется. — Съешь их, пока она не узнала о моем тайнике, — подмигивает он и кладет на прикроватную тумбочку три блестящие конфеты в фольге. Подросток улыбается и берет одну, стараясь как можно тише развернуть шуршащую обертку и положить шоколадку в рот.       О, это просто восхитительно.       — Спасибо, отец, — шепчет он с набитым ртом, и в его сердце разливается радость, а Люциус взъерошивает его волосы. Его сердце ликует.       — С Рождеством, — желает он, возвращаясь в прихожую комнаты.       — С Рождеством, папа, — тихо отвечает Драко, и отец выходит, закрыв за собой дверь. Малфой младший быстро съедает оставшиеся две конфеты. Что-то в том, что папа дарит их ему, заставляет его казаться безгрешным, чувствовать себя абсолютно свободными.       Это невероятное ощущение.       Он засыпает, и вскоре приходит сон, который все меняет.       Все начинается обыденно. Он на уроке зельеварения, профессор Снейп читает лекцию, но Драко в кои-то веки не слушает. Вместо этого он варит то, чего никогда раньше не видел в реальном мире. То, что, как он позже подумает, должно быть чудом от какого-то божества. В кипящий котел он добавляет подготовленные ингредиенты: измельченные желтые цветки сенны, нарезанный кубиками сушеный корень ашваганды, измельченные листья коки, выжимки из орехов бетеля.       И когда Снейп не смотрит, он бросает в него длинного, извивающегося, живого ленточного червя.       В его сне зелье становится темно-фиолетовым и начинает шипеть, как жарящийся бекон. Быстро, все еще за спиной профессора, он переливает его в стеклянную колбу. Оно искрится и светится. От него пахнет жиром.       Сцена меняется, и Малфой стоит перед зеркалом в своей комнате, один, в нижнем белье. В его ладони — секретное зелье. Не колеблясь, он откручивает крышку и выпивает все до дна, глядя на себя в зеркало.       И это случилось.       Наконец-то это случилось.       В мире грез, прямо у него на глазах, жир в его теле начинает таять и просачиваться через поры. Он наблюдает в равной степени с болезненным восхищением и восторгом, как его кожа сдувается, желтые маслянистые вещества стекают по нему, как по запекающейся рождественской ветчине. В его теле не так уж много жира, который нужно терять, и вскоре процесс завершен, и у него его совсем не осталось.       Он выглядит как скелет.       Он выглядит как смерть.       Он выглядит прекрасно.       В зеркале Драко наблюдает, как поднимает руку, с нее свисает дряблая кожа, как рукав. Он медленно двигает рукой, рассматривая ее со всех сторон. Наслаждаясь каждым взглядом, который бросает на себя в таком состоянии.       И сон исчез.       Когда он возвращается в Хогвартс на зимний семестр, у него есть список покупок. Или, точнее, список краж. Цветы сенны легко достать, сказав мадам Помфри, что он не ходил в туалет несколько дней. Готово. Ашваганда и бетель хранятся в шкафах с ингредиентами для зелий. Когда он берет нужные ингредиенты для урока, он незаметно кладет несколько корней и орехов в карман мантии. Готово, готово.       Однако с листьями коки все оказалось сложнее. Он мог бы поклясться, что они были в стандартной комплектации в шкафах с ингредиентами для зелий, но его поиски, как и в случае с двумя другими ингредиентами, оказались безрезультатными. Он не сложил два и два, пока однажды по пути в туалет не наткнулся на один из многочисленных указов Амбридж.       Постановление об образовании № 139, в котором говорится, что учащимся не должны быть доступны вещества, вызывающие привыкание.       Что ж, тогда орехи бетель еще можно достать.       Драко лениво размышляет о том, что Филч сделал со всеми листьями коки, которые он, должно быть, собрал в кабинете зельеварения. Возможно, он оставил их себе, зная репутацию этого человека, но подростку кажется, что пробираться в его кабинет — слишком рискованно.       Итак, он прибегает к тому, чего никогда не думал, что сделает.       Он спрашивает Пэнси, а она спрашивает Блейза, а он спрашивает когтевранку, с которой трахается, а та спрашивает гриффиндорца, с которым она учится, а тот спрашивает грязнокровку-хаффлпаффку, у которой он покупает травку, а у нее, как по волшебству, оказывается несколько пакетиков магловского кокаина. Малфой покупает их все; деньги для него не проблема, и ему не хотелось бы, чтобы они закончились.       Если это действительно сработает.       Нужно проверить.       Остается последний ингредиент: Солитер. Живой солитер. С этим ему помогут книги в библиотеке. В них говорят, что ленточные черви могут жить в навозе инфицированных животных, вне хозяина, месяцами.       Он не раздумывает ни секунды. Какое-то существо, которое держит этот здоровяк, должно быть, заражено глистами. В конце концов, в книгах написано, что это очень распространенное явление. И Драко знает по его запаху, что он постоянно сгребает дерьмо в большую кучу за своей хижиной. Итак, однажды холодной ночью он надевает мантию не по размеру, украденную из шкафа одного из его толстых друзей, вдевает рукава в высокие кожаные перчатки и пробирается во владения Хагрида.       Он обходит хижину, в которой все еще горит свет и из трубы валит дым, на большом расстоянии. Огибая опушку леса, он добирается до компостной кучи, куда сбрасывают вышеупомянутый навоз.       Сказать, что от нее воняет, — значит ничего не сказать. И все же, погружая руки в перчатках в кучу, он даже не думает о том, как далеко он отошел от чистоты голода. Чистота — это когда не ешь. Нет, все, о чем он может думать, — это о том, как близок он к последнему ингредиенту зелья его мечты. Того, что наконец-то даст ему тело мечты. Драко в восторге от этого, копаясь в навозе животных пять, а потом и пятнадцать минут.       Текстура не стоит упоминания.       Тридцать минут, и он просмотрел примерно четверть кучи, но безрезультатно. Час, и он просмотрел еще шестую часть. Он ругается про себя, выдыхая клубы теплого воздуха в холодную ночь. Он начинает терять надежду.       И не чувствует свои пальцы       Как раз в тот момент, когда он уже готов сдаться из-за холода и попробовать еще раз на следующей неделе, он чувствует, как что-то шевелится под его пальцами в перчатках. Взволнованный, нервный, в отчаянии, он вытаскивает комок грязи, в который оно попало, чтобы не сломать хрупкое существо пополам.       Там, извиваясь и живя, находится плоский ленточный червь длиной в метр с выпуклой головкой.       — Да! — восклицает Малфой, может быть, громче, чем следовало бы, но Хагрид, кажется, не слышит. Он вытаскивает отвратительного червяка из навоза и кладет его в банку, которую стащил с кухни именно для этой цели. Через двадцать минут у него в банке еще четыре червяка из той же кучи, и они готовы к отправке.       Он бросает свои отвратительные, грязные перчатки и верхнюю мантию в кучу, все еще желая смыть с себя все следы грязи, когда вернется в замок. Уже поздно, луна высоко в небе, и он дрожит от холода. Он сжимает банку в руках и возвращается в замок, в подвал, к слизеринским душевым.       — Что ты делаешь, Малфой? — раздается позади голос Поттера, и Драко чуть не роняет свою драгоценную добычу на каменный пол замка от неожиданности.       — Черт возьми, Поттер! — восклицает он, поворачиваясь к нему лицом и одновременно пряча банку за спину. Уже слишком поздно для этого дерьма.       Утром ему нужно сварить зелье.       Поттер все еще одет в ту же одежду, в которой Малфой видел его днем. Он держит в руках кусок пергамента, который складывает и убирает в карман, когда замечает, что подросток смотрит на него. На мгновение Драко переводит взгляд на него, оценивая его неуклюжую фигуру, пока он пристально смотрит на изможденное лицо и раздувшийся живот.       — От тебя воняет дерьмом, — говорит он через мгновение. — Что ты делаешь, раз не спишь?       — Я мог бы спросить тебя о том же, — парирует Малфой, все еще пряча банку за спиной и отступая к территории Слизерина. Гарри следует за ним, делая шаг вперед с каждым его шагом назад.       — Что ты там прячешь? — спрашивает он, пока они вдвоем странно танцуют в коридоре.       — Ничего, — отвечает Малфой. Это глупая и очевидная ложь.       — Покажи мне, — просто настаивает он.       — Нет! — восклицает он, повышая голос слишком громко для столь позднего часа. Поттер достает волшебную палочку. Прежде чем подросток успевает что-то сделать, он произносит заклинание.       — Акцио, — произносит он, и банка выскальзывает у Малфоя из рук и летит к нему. В тускло освещенном коридоре ему требуется мгновение, чтобы понять, что в банке. — Господи! — восклицает он, определенно слишком громко для ночного времени, и с отвращением роняет банку.       Время замедляется.       Молниеносно Драко ныряет за ней, хватает в воздухе и приземляется на колени перед Гарри. Быстрой смены положения достаточно, чтобы у него закружилась голова, поэтому он просто стоит на коленях секунду, переводя дыхание от напряжения.       Гарри смотрит на Малфоя, стоящего перед ним на коленях и обхватившего руками толстую банку.       Он смотрит на Поттера, стоящего перед ним с руками на бедрах.       Судя по тому, как их щеки краснеют, в их подростковых головах явно проносятся мысли определенного характера. Отчаянно пытаясь привести мысли в порядок, Драко использует все оставшиеся силы, чтобы встать. Когда он это делает, лицо Гарри почти незаметно меняется, румянец сходит.       — Это ведь не ленточный червь, да? — спрашивает он, скривив лицо от отвращения.       — Это пять ленточных червей, — отвечает Малфой, не совсем понимая, почему говорит ему правду.       — Малфой. Ты ведь не собираешься это есть, да? — снова шепчет он. В его голосе та же интонация, что и в прошлом году в туалете. Беспокойство.       Это невероятно вкусно.       — Нет, — честно отвечает подросток, задирая нос. — Я собираюсь приготовить из них зелье, большое тебе спасибо.       — Драко... — говорит он, и что-то в его голосе задевает за живое. Через секунду Малфой понимает, что никогда раньше не слышал, чтобы он называл его так. Что-то переворачивается у него в душе. — Я беспокоюсь о тебе. Ты выглядишь... Больным. Люди говорят... — он замолкает, словно ему больно думать о конце предложения.       От этих слов у него внутри все сжимается, он чувствует, как ускоряется сердцебиение. Или, может быть, это из-за того, что он встал.       — Это зелье исцелит меня, Гарри, — гордо заявляет он. Ему не нужно знать, что Драко имеет в виду. Это меньшее, что он может сделать, — назвать его по имени.       Между ними повисает тяжелое молчание.       — Если ты так говоришь, — вздыхает он после паузы, потирая лицо. — Я просто не хочу, чтобы ты упал в обморок и умер на ступенях Астрономической башни, хорошо? Это пугает, насколько ты слаб.       Его сердце замирает. Он никогда в жизни не слышал более приятного комплимента. Малфой чувствует гордость, радость, добродетель. На его губах появляется улыбка, которую он не может сдержать, и Гарри выглядит смущенным.       Может быть, организм подростка начал переваривать белок в его мозге. Это единственное объяснение тому, что он делает дальше. Быстро, как будто Поттер может не заметить, если он будет достаточно шустрым, он хватает Гарри за руку и притягивает его ближе, быстро и нежно целуя в губы.       Это похоже на удар молнии. Тело Драко пронзает дрожь, возникшая там, где его губы нервно коснулись чужих.       — Черт! — восклицает Гарри. Прежде чем он успевает понять, что происходит, Малфой убегает, трусцой направляясь по коридору прочь от него. Его крепкое тело могло бы легко обогнать, но он не гонится.       Он просто смотрит вслед.       У Драко кружится голова.       На следующее утро он остается в общей комнате со своим набором для зелий, пока остальные домочадцы идут завтракать. Он делает все так, как велело ему божество, явившееся ему во сне: сначала он растирает цветы сенны в пасту боковой стороной лезвия и добавляет ее в кипящий котел. Вода становится желтой.       Затем он нарезает корень ашваганды на идеальные кубики, соскребая каждый из них с разделочной доски в котел. Ничего не меняется, по крайней мере, до тех пор, пока он не добавляет измельченную коку и сок бетеля, выжатый с помощью ручного пресса. Цвет становится более коричневым, с вкраплениями чего-то бесцветного и блестящего.       Наконец он открывает банку, хватает ленточного червя длинным пинцетом и бросает его в кипящую жидкость. Малфой с интересом наблюдает, как тело животного растворяется в кипятке, извиваясь при этом, и начинает помешивать, пока оно полностью не растворится.       Затем, к его удивлению, зелье становится фиолетовым и начинает пузыриться сверху.       Малфой не может поверить своим глазам.       Сняв с огня, он роется в своей аптечке в поисках достаточно большой фляги, чтобы вместить все. Он приготовил большую порцию, надеясь, что этого хватит, чтобы вылечить себя навсегда. Как только она достаточно остывает, он переливает ее в большую флягу, которую обычно использует для воды. Его руки дрожат от волнения, когда он закрывает ее и перекидывает ремень через плечо.       Если Драко собирается избавиться от всего жира через поры, то, по его мнению, ему следует принять душ, чтобы было легче отмыться. К счастью, все еще завтракают, и душевые мальчиков-слизеринцев, к счастью, пусты. Он раздевается, включает воду и заходит в кабинку, перекинув сумку через плечо.       Он не задумывается об этом дважды.       Он делает большой глоток.       В тот момент, когда жидкость касается его желудка, его начинает рвать так, как никогда раньше. Он и не подозревал, что остатки вчерашнего ужина все еще находятся в желудке, пока они не вырываются изо рта с силой, разбрызгиваясь по стене душевой кабины. Подростка не тошнит, не рвет. Это даже не больно.       Оно просто появляется и выходит из него. Все это.       Каждый кусочек пищи и кислоты в желудке легко выводится наружу.       Без особых усилий.       Возможно, это не то, что он хотел.       Но это именно то, что ему было нужно.       — Ты выглядишь стройнее, дорогой, — первое, что говорит Нарцисса, когда он возвращается на летние каникулы, улыбаясь и целуя его в обе щеки.       — Как и ты, мама, — отвечает Драко, кладя руку ей на поясницу и чувствуя, как там проступают кости, когда он неловко обнимает ее. Когда он разжимает объятия, она тоже улыбается.       — В чем твой секрет, Драко, дорогой? Ты, должно быть, сбросил несколько килограммов с тех пор, как я тебя видела в последний раз, — спрашивает она, когда они оба садятся пить чай. Эльфы накрыли стол: на нем стоит горшок с оранжевым пеко, тарелка с ломтиками огурца и моркови и больше ничего. Мама по-дружески, непринужденно подает ему по три ломтика каждого овоща и наливает чашку черного чая. Она в хорошем настроении, несмотря на отсутствие мужа.       — Если бы я тебе сказал, это не было бы секретом, — подмигивает Малфой. Она откидывает голову назад и вежливо смеется, а затем откусывает кусочек своего огурца. Она тоже выглядит меньше, возможно, даже сбросила полкило…       Он даже не знал, что в ней есть лишний вес.       — Ну, если бы ты мог разливать это по бутылкам и продавать... — шутит мама, протягивая руку и поправляя его воротник. — Ты выглядишь просто потрясающе.       — Спасибо, мама, — говорит Драко с ощутимым облегчением в голосе. Приятно доставлять ей удовольствие.       — Итак, о твоем отце. Его адвокаты говорят, что его, скорее всего, освободят к концу месяца, — начинает она, и его облегчение удваивается.       Все в порядке.       По крайней мере, так кажется, когда он не истекает кровью.