Два близнеца: гениальность и безумие

Он знал, что она захочет свести счёты с жизнью снова. Стоило догадаться, что тяга к саморазрушению рано или поздно приведет к печальному финалу. Именно поэтому после того, как всё закончилось, Экко рванул к ней, игнорируя окружающих. Это что-то сродни иррационального импульса. А она всё выдирала чеку из гранаты и выдирала, а он всё возвращал время, да возвращал. Яркая карминово-кобальтовая вспышка, один взвод устройства — и заряженное облако исчезает. Конечно, Джинкс повторила бы взрыв без всяких сомнений. Рано или поздно. Паудер давно отступила на задний план, она не справилась с безумием, которое полностью завладело разумом, заняв крепкую позицию. Он вернулся из утопии, чтобы поправить ход событий дистопии. Девочка, с которой он некогда играл на улицах, как нельзя лучше олицетворяла собой перемену: со спокойной улыбчивой Паудер до недосягаемой сумасшедшей Джинкс. Разрывая воздух собственным телом, он парил в пространстве разрушенного города на своём ховерборде в поисках знакомого синего блеска, а когда нашел, сердце больно сжалось. Она падала в «объятиях» монстра. Экко сиганул вниз, не помня себя, вырвал из лап смерти старую подругу и всё никак не мог остановиться, даже когда Джинкс трясла его за плечи, чтобы привести в чувства. С тех пор прошло немало времени, но перед его глазами всё ещё стоит образ оскалившегося зверя, некогда бывшего человеком. Вай до сих пор благодарит его за спасение сестры, и ему даже неловко, насколько мягче к нему относилась такая суровая девушка, чем к другим людям. Сложно поспорить, между ними всегда были тёплые приятельские отношения до смерти Вандера, только сейчас их связывало нечто покрепче — любовь к синевласой красавице. Для Вай — сестринская, для Экко — тут посложнее… Каждый из них в глубине души надеялся, что в Джинкс еще жива Паудер. — Ты вновь витаешь в облаках? Экко моргнул, сбросив задумчивость, и посмотрел на свои руки, лежащие на чертежах, словно увидел впервые. — Да. — Расскажи хоть, о чём думаешь? Джинкс отбросила в сторону инструменты и наклонилась к нему, нарушая личное пространство. Мягкое мятное облако с примесью пороха заполнило его обонятельные рецепторы. Фиолетовые радужки блестели безумием, которое граничило с искренним любопытством. Экко раскрыл рот, уставившись на неё, и не мог произнести ни слова. Это пытка — разглядывать её и делать вид, что между ними ничего не было. Конечно, в другой вселенной, но влюблённость существует вне пространственно-временного континуума. Казалось бы обе версии одного и того же человека разительно отличались друг от друга, поэтому испытываемое им волнение в её присутствии было абсурдным, но тем не менее… — Ты странно себя ведёшь, Экко. Будто тебя подменили. Искорка опасения пробежала в зрачках, отчего Джинкс заподозрила неладное, наклонившись ещё ближе. Острый нос находился в опасной близости, и можно было разглядеть самую мелкую прожилку радужек цвета фуксия. Отросшая косичка свесилась с хрупкого плеча и упала между ними. Джинкс никогда не брезговала подходить слишком близко. Экко ощущал в груди спазм, дышать становилось всё труднее, рот беззвучно раскрывался и тут же закрывался, силясь вымолвить хоть одно внятное предложение. — Экко? Выдохнув, он отвернулся, чтобы избежать катастрофы. — Всё нормально, просто паническая атака. Вообще он не испытывал подобной тревоги с кем бы то ещё, хотя эту подробность стоит опустить. Тонкие пальцы взяли подбородок и повернули голову обратно. От простого касания в солнечном сплетении произошло короткое замыкание. — Когда ты врёшь, то отводишь глаза, и голос смешно повышается. Над ним издеваются. Мало у него крови выпили. Самая настоящая пытка. Сладкие в меру пухлые губы были слишком близко, они приоткрылись, зазывно выставив передний ряд белых зубов. Плоская ладонь опустилась на его грудь, и вес той ощущался несравнимо тяжёлым. — Твоё сердце бьётся, как бешеное. Экко нашел в себе силы и оторвал взгляд от губ, чтобы прямо посмотреть на старую подругу, которая привычно нахмурилась — так, что контур бровей повторил глубокие морщинки. Она искала в его лице подсказку, ключик к странному поведению, и, немного погодя, её зрачки расширились от осознания чутко охраняемой истины. — Ты что, вл… Девушка не успела договорить, когда парень подался вперед всем корпусом, замедлившись перед намеченной целью. Он проглотил растерянный выдох и припал к желанным устам, подобно изнывающему от жажды человеку. Повинуясь инстинкту, или банальной растерянности, Паудер опустила веки и сбросила броню. Как и в прошлый раз, её вкус был сладок — сироп из ягод ежевики. Кончик языка провёл влажную полосу по нижней губе. Издав странный тонкий звук, она отпрянула назад, разорвав их связь. Экко пытался прочитать по лицу, что сделал не так, но встретил лишь озлобленность в фиолетовых очах, которые высверливали в нём дыру. — Какого… — Я всё объясню. По мере рассказа о путешествии в параллельную вселенную рот девушки приоткрывался шире и захлопнулся на моменте поцелуя перед прыжком между пространствами. Экко ощущал огонь на щеках. Жар добрался даже до ушей. — И я… сама потянулась к тебе? — Да, то есть мы оба. — Хм, — соблазнительные губы искривила ухмылка, которая воткнула острый кинжал в его грудь. Дослушав историю, Джинкс странно пожала плечами, почти что сбросила ненужный груз, и вернулась к работе. Практически каждый день после неловкого недопоцелуя Экко встречал, стиснув зубы, потому что они вместе работали над инженерным проектом, который должен был улучшить качество жизни жителям Зауна. Ничего грандиозного, просто установка фильтрации воздуха, вывод тяжелых металлов. Простым всё казалось лишь на бумагах, и то тем, кто не разбирается, на деле же гораздо сложнее. Что и следовало ожидать, проблемы верхних и нижних слоев населения не решились после победы, и, вполне возможно, усугубились, если бы Экко не выдвинул предложение совету пойти навстречу Зауну, улучшить качество жизни города. В помощницы он взял презираемую многими Джинкс, которой и так было не сладко, из опасений за её жизнь. Джинкс становилось лучше. Поначалу Экко волновался, что та вновь потянется к ручной гранате, теперь же он волновался по меньшим причинам. Поцелуй нанёс серьезный ущерб дружбе. Ведь друзей не целуют по-французски, максимум в щёчку. Он лично подорвал с трудом восстанавливающееся доверие. Вечно между ними всё наперекосяк: бросает то в огонь, то в холод. Нет золотой середины. Иногда парень ловил на себе долгие взгляды, но стоило ему поднять голову, как они исчезали. Растворялись в воздухе. Однажды вечером Джинкс подала голос откуда-то сверху, напугав ничего не подозревавшего парня, который пришёл разгрузить голову в лагерь Поджигателей. Девушка лежала на ветке дуба, согнув правую ногу в коленке, синяя коса свисала вниз. И как сразу не заметил яркое голубое пятно на фоне зелени? Тем более местные косо поглядывали вверх, однако не трогали гостью, прекрасно зная, что теперь они работают вместе. — Тогда ты был серьёзен? — Когда? — прикинулся дурачком. Она зыркнула на него и спрыгнула на землю, он сделал осторожный шаг назад. Джинкс медленно подходила ближе вальяжной походкой человека, у которого всё схвачено. — Ты влюбился в ту версию меня, которая не потеряла рассудок? Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем послышался ответ: — Да, в некотором смысле. Не знаю… Девушка хмыкнула, едва дёрнув плечами, и ушла, ничего не сказав. По случайному стечению обстоятельств на следующий день они закончили основную работу над общим проектом. Суматоха будней вновь разделила старых друзей. Экко был занят организационными вопросами, он всё-таки лидер и, к сожалению, лидеры не располагают свободным временем. Мысли о Паудер, то есть Джинкс, донимали его каждый день. Он всё гадал, зачем ей понадобилось задавать тот вопрос, он довольно странный. Ради чего? Праздное любопытство? От его признания Джинкс не горячо, не холодно, не она ведь сходит с ума от неразделенной любви. Разве он не достаточно унизился, когда открыл душу нараспашку? Для развития влюблённости оказалось достаточно, чтобы Паудер проявила ласку вместо пинков и колкостей. Всего лишь… Молодой мужчина мечтал о встрече, боялся, но мечтал сильнее, и вскоре мечта осуществилась. И нет, не случайно. Нарушив все меры приличия, Экко пошел прямиком в старую крепость-полигон Джинкс. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. Она сидела в укрытии, окружённая гирляндами, и рыдала, зарывшись лицом в колени. — Джинкс! Тяжелые шаги раздавались эхом. Он почти бежал по навесному мосту к источнику переживаний. Девушка затравленно посмотрела на нежданного гостя и принялась яростно стирать слёзы. — Что ты здесь забыл? — С тобой что-то случилось? Девушка шмыгнула носом и повернулась к нему спиной. — Уходи. Опустившись рядом, Экко аккуратно положил ладонь на острое плечо, с которого её тут же скинули. — Почему ты плачешь? — Сумасшедшим не нужен повод. И тут до него дошло. Он обидел её, сказав, что влюбился в Паудер, т.е. прежнюю версию Джинкс — нормальную, а не сломленную обстоятельствами. Конечно, последнее — это всё додумки самой девушки, но сейчас Экко осознал в полной мере то, что привело к подобной бурной негативной реакции. Не думал, что это способно задеть до глубины души человека, которому абсолютно плевать на его мнение. — Чувствовать боль — это нормально, ты не сумасшедшая. — Да что ты знаешь о боли? — острый подбородок лег обратно на колени. — И сумасшествии… — Я противостоял Силко многие годы, так делают лишь законченные психи, которым не дорога собственная судьба. Я мог остаться в мире, где живы дорогие мне люди, но предпочел вернуться сюда, чтобы не дать загнуться тем, кто ещё жив здесь, а не там. Если этого не достаточно, то я не знаю, что ещё способно тебя впечатлить, — поведав об этом, Экко подождал ответа, который так и не последовал, затем, собрав волю в кулак, решил признаться в сокровенном, пока они открыты к уязвимостям друг друга: — Ты для меня всегда будешь Паудер, даже если ты изменилась и теперь предпочитаешь называться Джинкс. Ты — это всегда ты, что бы ни произошло. Прежде чем Экко пожалел о том, что пришел на запретную территорию, Джинкс стрельнула в его сторону зенками и, перекинув ногу, оказалась сверху, вонзив острые ногти в плечи. — Ты любишь Паудер — невинную девочку с голубыми глазами, — в глубине зрачка заплясали бесы, которых так сильно опасался Экко. Когда-то её радужки имели оттенок спокойной реки, сейчас же — мечта наркомана, юзающего «мерцание». И всё после взрыва на мосту… Если бы они не сражались, всё могло быть по-другому. — Для меня дороги назад не существует. Он хотел встать и возразить, но девушка опустила на него задницу, раздвинув ноги шире, не позволив уйти. Кадык сделал неопределенное движение, поднявшись и резко опустившись. Во рту резко пересохло от двусмысленности происходящего. — Не надо, пожалуйста. — Боюсь-боюсь… Острый ноготь пропутешествовал от ключицы до горла, оставив белую полоску, которая жгла его изнутри. — Что если я давно не девочка и невинности во мне столько же, сколько сочувствия? Полюбишь такую Паудер? Она злобно оскалилась. По спине побежали мурашки, а сердце пропустило удар. Экко крепко сжал предплечья, чтобы привести её в чувства. — Зачем ты всё портишь? Сорвавшись с губ, слова вылетели пулей прямо в лоб. Женское тело дрогнуло, будто его стеганули плетью. Она попыталась встать, но в этот раз уже он стиснул её в объятиях, плотно прижимая к груди. — Не обязательно говорить о себе плохо, когда тебя любят без условностей. Нежные поцелуи осыпали тонкую шею, жилка под кожей предательски напрягалась под натиском губ. Сначала Джинкс вонзила в бицепсы когти, будто пыталась предупредить, что дальше заходить нельзя, но обмякла в объятиях после следующих слов Экко: — Я влюбился в тебя, а не в какое-то одно проявление твоей личности. Просто раньше я путал это с ненавистью. Тонкие пальцы спешили разделаться с одеждой. Экко прошиб озноб. — Ты уверена? Девушка убрала руки и с осуждением уставилась на него. Молодой мужчина обхватил личико ладонями и стёр подушечками дорожки слёз с щёк, прежде чем нежно припасть губами. Аккуратные касания разгоняли электричество по нейронам. — Уверена, — прошептала Джинкс. Они сдались чувствам раз и навсегда, разбираться в том, кто прав, а кто виноват, пусть будут люди поумнее. Выяснить отношения они успеют. Короткий топ слетел быстро. Экко позволил голодному взгляду насытиться аккуратной формой груди с розовыми ореолами, хотя внутренне сильно смущался. После победы он не знал, куда деть сексуальную энергию, которая всё разрасталась от общения с помощницей по проекту, поэтому у него случилось несколько интрижек. Хрупкие ключицы получили порцию внимания. Рот кружил вокруг области декольте — ни на сантиметр ниже. Джинкс поглаживала голую спину, слегка царапая, и целовала мочку уха. Это была сладостная щекотка. Девчонка обнаружила его эрогенную зону и не успокоится, пока не наиграется, но, когда это всё-таки случилось, она полезла к пряжке ремня. Экко задержал дыхание и посмотрел на подругу с немым вопросом, стоит ли так быстро развивать события, на что она ухмыльнулась и бросила между делом: — Успокойся, коротышка. — Пф… я давно не коротышка. Ладони покрылись холодным потом, он никогда так чётко не ощущал брюки на себе, пока их не стянули вниз. Джинкс замерла, разглядывая показавшийся член, отчего Экко отвернулся, словно того застали врасплох. — Уля-ля, большой мальчик. Возможно, это сон при температуре 39 градусов, у них не могло состояться подобного диалога. Не в силах терпеть неловкую прелюдию, Экко притянул девушку к себе, которая по-хозяйски устроилась сверху. Обхватив ствол, она дала ему точное направление. Под веками разорвался фейерверк. Экко сильно прикусил нижнюю губу Джинкс и положил обе ладони на бёдра, наконец-то отбросив скованность в движениях. Горячее дыхание на шее, гладкая прохладная кожа, слияние тел в одно целое, срывающие башню и одновременно тихие стоны. Внутри было жарко и тепло. Врываясь в податливое тело, он тонул в сладком озере забвения. Крепкие руки стискивали бёдра, направляя их по траектории вверх, затем вниз. Девушка изгибалась на нём, подстраивалась под темп, выбирала угол проникновения, старалась угодить им обоим, сыграть на потребностях, как на музыкальных инструментах. Он всегда догадывался об её страстной натуре. Округлый бюст с острыми сосками елозил по тёмной груди, что распаляло в паху дикий огонь, рождало электрические заряды, стрелявшие по лопаткам. Он владел ей в том единственном правильном смысле, в котором никто не унижал человеческое достоинство. Сейчас она — женщина, а он — мужчина. Вместе они и есть определение безумия. Она наконец его.

***

Завязывая шнурки на ботинках, полностью одетая девушка улыбалась сама себе, пока за ней наблюдала пара любопытных карих глаз. Теперь он знает, насколько шелковистые синие волосы, в отличие от характера их обладательницы, и сколько в ней женственности, которую старательно скрывают от посторонних. — Лицо треснет, недокоротыш. Запоздало осознав, что губы непослушно делали крен вверх, Экко расплылся ещё сильнее от нового прозвища. Джинкс улыбнулась от уха до уха и положила голову парню на колени. Рука потянулась, чтобы нежно погладить щеку и убрать прядь синих волос с лица. — Да пожалуйста.