Бирюзовые глазки родные

Солнышко ясное Киев град стольный освещало, во очах богатыря русского Добрыни Никитича плескалося. Ехал добрый молодец на коне своём верном по делам государственным, князем киевским указанным. Бабочки дивные кружили над головой его светлою, рыбы в речке плескалися, ели изумрудные лапами пушистыми шевелили. Да только думы тяжёлые в головушке его кружили. Одиноко Добрыне было, друг его единственный:Горыныч, далече жил, да и он всё на подвигах. Хозяйки в доме не было, не уютно в избе его было, не родно как-то. Вот он из похода в поход, из подвига в подвиг, легше ему было в дороге, чем в доме пустом. Вот и нынче он поехал дань собрать у басурман. Длился поход его богатырский не долго, доехав до логова супостатова, не сражался он даже, сдались враги его, не начав бой. И поехал Добрыня обратно, в Киев, золотом да иными богатствами нагрузив коня своего. Князь его отблагодарил, да и говорит: -Отдохни, Добрынюшка, отпуск тебе даю! Устал поди от жизни то богатырской! - Да на что мне этот отпуск, княже? Мне дела богатырские в радость, делать мне нечего боле к тому же, - отвечал богатырь. Делать нечего, сложил Добрыня доспехи свои ратные, да отправился в дом свой. Поутру вышел Никитич наружу, воздухом свежим подышать. Подумал, подумал, да к речке пошёл. Шёл, да всё те-же думы печальные голову его заполнили. Вдруг сердце его сильнее забилось, из груди его могучей вырывалось, да рвалось к красной девице, что шла ему на встречу. Русые волосы её в тугую косу заплетены, губы алые, точно розы горят, глаза - чистая бирюза. На ней сарафан был в цвет глаз, поясок плетёный талию тонкую обводил, сапожки красные на ногах надеты. - Куда путь держишь, красна-девица?- задал он глупый вопрос, у неё вёдра в обеих руках были. - Дак на речку, добрый молодец, вёдра чтоль не видишь? - Пособить тебе, девица? - Ни к чему мне помощь твоя, сама справлюсь, - гордо сказала девица и откинув косу за спину, пошла прочь. - Стой! Звать тебя хоть как? - Настасья я, а тебе то на кой знать? Не ответил Добрыня, а Настасья, хмыкнув, ушла. Всё голос её в голове его крутился, да лик её прекрасный. Не выходит из мыслей девица Настасья. Вышла Настасья Филлиповна утречком ранним на речку за водой сходить. Идёт себе, да думает: "Одиноко мне, ой одиноко. Не замужем я, того и гляди старой девой останусь. И приласкать некому и любить некого". Вдруг сердце её сильнее забилось, вот вот прожжёт её грудь белую, да устремится к богатырю русскому, что Добрыней Никитичем зовут. Плечи широкие, глаза васильковые, волосы светлые. Отвела взгляд нехотя Настасьюшка, щёки мягким румянцем вспыхнули. - Куда путь держишь красна-девица? Обернулась она и застыла. - Дак на речку, добрый молодец, вёдра чтоль не видишь? "Чтож я дурёха делаю, зачем так грубо ответила?"- мысленно частила себя Настасья. - Пособить тебе? - Ни к чему мне помощь твоя, сама справлюсь,- гордо ответила та и откинув косу пошла прочь. - Стой! Звать тебя хоть как? - Настасья я, а тебе то на кой знать? Она хмыкнула в ответ на молчание и ушла. Тут уж у неё слёзы на глаза навернулись. "Не удивительно, что я не замужем ещё, с таким-то нравом. Зачем отвечала я так грубо, как теперь мне снова с ним заговорить!" Не выходит богатырь русский из головушки русой.