У смерти твои глаза

Твари всегда были среди людей. Они мастерски скрывались: практически не отличишь, если не знаешь, с кем имеешь дело. К тому же, ещё и выползают по ночам: свет солнца был для них практически смертельным. Нет, они не превращались в горстку пепла: это, конечно же, к сожалению. Они медленно покрывались ожогами — сначала кожа просто краснела, потом покрывалась волдырями, а дальше обугливалась. Если тварь продолжала находиться на солнце, то солнце повреждало её мышцы, связки и кости, расплавляя кожу. Тварь постепенно обугливалась — как если бы человека кинули в открытый огонь.  Иногда они выходили на свет божий — но чаще это было в городах, где мало солнца и, в основном, пасмурно. Настоящее время для приключений начиналось после захода солнца. Закат будоражил их хлеще, чем таблетка экстази. Они выползали из своих укрытий, наполняли улицы города, пытаясь найти себе ужин. Тварью мог быть любой случайный прохожий, но охотник знал, как можно их отличить от всех остальных.  Во-первых, твари всегда холодные. Прикасаться к их коже — всегда чувствовать январский мороз. Сначала это может испугать, но когда человек привыкает, то холод становится даже приятным. Отрезвляющее действие прекращается: то, что должно было сигнализировать об опасности, превращается в орудие соблазнения. Холод больше не пугает. Он ощущается прохладным и легким ветром в жару.  Во-вторых, тварь всегда будет привлекательно выглядеть. Она будет интереснее, чем все остальные люди вокруг. Нет, это не значит, что нужно бояться всех красивых людей. Тварь будет соблазнительнее… она будет очаровывать. Это ощущение не спутаешь. Но это верный признак — тварь зазывает в свои сети. Ещё чуть-чуть и ловушка захлопнется. В-третьих, это становится заметно позднее, тварь не дышит. Сердце твари не бьется. Тварь — как бы мертвец, который почему-то ещё не лежит в могиле, а ходит среди людей. Когда человек окутан чарами и только начинает доверять твари, она умело притворяется, чтобы претворить в жизнь свои страшные задумки. Тварь поднимает плечи и грудную клетку, стараясь изобразить вдох, опускает их, имитируя выдох. Но если вы приблизитесь к её лицу, то не почувствуете воздуха, который она должна была набрать в грудь, потянув носом. А после вы не почувствуете выдоха — теплого потока воздуха, прошедшего через ее легкие.  В-четвертых, тварь не устает. Ее невозможно довести до состояния изнеможения. Невозможно увидеть, как тварь уставшая падает на кровать от усталости. Если вы танцевали всю ночь напролет, то на твари не будет даже капельки пота. Она будет готова танцевать ещё столько же. Тварь может делать это бесконечно. Скорее всего, она пытается измотать вас — хотя, для чего? Может, чтобы вы не заметили обманок? Но даже если вы поймёте, что что-то не так, то вы не сможете убежать. От твари убежать невозможно.  В-пятых, как вы уже, вероятно, поняли, твари невероятно быстрые. В фильмах восхищаются скоростью животных, говорят о самолетах… но тварь может обогнать машину. И, черт возьми, не запыхаться! А ещё они невероятно сильные. Настолько, что, обогнав машину, твари легко остановят её на полном ходу, смяв своими руками капот. Наверное, слон для них легче воздушного шарика. Как хорошо, что им было не за чем поднимать слона.  Хороший охотник знает, как распознать тварь в толпе. Она словно подсвечивается: как нужный предмет в компьютерной игре после использования подсказки. А ещё хороший охотник знает, как тварь можно убить. Да, бессмертную и вечную тварь можно убить! Нужно было только ее перехитрить.  — Не рыпайся, — холодно произнёс охотник, прислоняя дуло пистолета к лопатке твари. Ее красное платье сильно обтягивало тело — совершенно четко видно, что она не дышит. Будь тварь живой, то не смогла бы так сильно затянуть корсет.  Она в ответ рассмеялась. Тварь попробовала вырваться, но лишь зашипела. Он схватил её за руку перчаткой, вымоченной в святой воде.  — Что тебе нужно? — тихо спросила тварь, растеряв всякое веселье в голосе.  — Очистить мир от таких, как ты, — отозвался охотник. Он был готов выстрелить. Она слышала, как он набирает в грудь воздуха, и чувствовала, как пистолет сильнее прислоняется к её лопатке.  — Я… я расскажу тебе, где первородный!  Я скажу тебе, как найти первородного, — нервно предложила она. Кажется, это была попытка твари заключить сделку.  — Откуда тебе знать, где первородный?  Тварь была счастлива. Ей удалось заинтересовать охотника! Она заговорила быстрее.  — Он… он подарил мне бессмертие.  — Бессмертие — это плохой подарок.  Напарник охотника испуганно слушал разговор в комнате, где его друг уединился с тварью. В один момент раздался выстрел, отчего напарник выдохнул с облегчением. Охотник вышел из комнаты, вытирая салфеткой дуло пистолета.  Теперь у охотника было целых две фразы о первородном. Две — это уже лучше, чем ничего. «Via in aeternum» и «Мирон Фёдоров». А в городе больше не будет таинственных убийств и обескровленных тел. Сегодня была тяжелая ночь. Охотнику нужен был сон.    ***   — Пер-во-род-ные, — прочитал Ваня по слогам, рассматривая пособие в руках друга. — Ты думаешь, что вампирша тебе не наврала?  Слава закатил глаза. Он не знал: солгала ли ему вампирша. Карелин думал о собственных достижениях. В их рядах был всего один человек, убивший первородного, и тот умер двадцать лет назад. Он мог стать вторым за всю историю существования их ордена по борьбе с тварями! Ему было мало, что он и так был единственным, кто за двадцать шесть лет жизни смог убить восемнадцать вампиров.  — Если ты веришь, что существует какой-то таинственный Мирон Фёдоров, некий серый кардинал в их бессмертной тусовке, то ты уже нарушаешь главный принцип работы охотника.  Слава посмотрел на него удивлённо. Ванечка был отличником в школе, зубрил всё, о чем им рассказывали. Но, к сожалению, убил только двух вампиров — одного на занятиях, преподаватели приволокли тварь, уже порядок вымученную на солнце, и хотели, чтобы смертельный удар нанес их лучший ученик; второго — по чистой случайности: тварь убегала от Славы и удачно напоролось на его кинжал, выставленный перед собой от страха.  — Нельзя верить тварям и всему, что они говорят, — напомнил Ваня. — Ты можешь всех нас затащить в ловушку!  Карелин в ответ лишь устало закатил глаза. Он медленно потер переносицу, откладывая от себя пособие по первородным. Почему-то никто не хотел заниматься единственной версией! Вампиров становится всё больше с каждым годом, а охотников — меньше. Их профессия, как и существование вампиров, от общественности скрывалась. Говорят, чтобы не сеять панику. Среди них были либо потомственные охотниками за вампирами — такие, как Слава и Ваня, либо те, кто столкнулся с вампирами в реальной жизни, выжил каким-то чудом и захотел с ними бороться.  — Первородный убил моих родителей, — напомнил Слава.  — Это была женщина, а не загадочный Мирон Фёдоров. Вряд ли у них есть беседа, где сидят все первородные и обсуждают, кого они убили, а потом злорадствуют, — произнёс Ваня.  Карелин встал с кресла, тут же разворачиваясь и пиная его. То в ответ отодвинулось, скрипя колесиками. Славе казалось, что он вообще единственный, кто хочет найти первородных. Правление реагировало только на сообщения об обескровленных телах. А разве такое часто попадается! Люди ведь иногда просто пропадают без вести.  — Первые вампиры произошли от единого предка, — проговорил Слава. — Они братья, сестры… неужели среди них не сохранились родственные связи. Я ведь общаюсь со своей сестрой! А она после смерти родителей предала всё дело.  — Поздравлять с днём рождения — это не общение, — буркнул Ваня вполголоса. — Опять же, у них нет чувств, они мертвые. Они не испытывают этих связей… — Первородные изначально были людьми, — напомнил Слава.  — Все твари до обращения были людьми! И сколько раз они сжирали от голода всю свою семью, которая не была обращена.  Карелин поежился. Наверное, самое страшное — это если охотник на вампиров обратится. В их среде было принято: если твари побеждают, то лучше покончить с собой прежде, чем они напоят тебя своей кровью. Ведь если охотник обратится, он может рассказать всё об их службе в среде тварей, и это сделает работу в несколько раз опаснее.  — Не хочу сидеть я на месте, когда могу хотя бы на шаг приблизиться к убийце родителей!  Слава опустился на колени, упираясь лбом в подлокотник кресла. Ваня похлопал его по плечу: то ли подбодрить друга хотел, то ли пожалеть и успокоить. Но на Карелина подобное практически на оказывало влияния, он лишь нервно дернул плечом в ответ.  — Правление тоже не хочет рассматривать это как ниточку, — продолжил Слава. — Они говорят: «Слишком опасно». И они не знают, на что она намекала, говоря о «Via in aeternum». Правление считает, что нас может ждать ловушка. Ваня молчит: он согласен. Карелин зачастую не замечал опасности, иногда даже казалось, что у него нет инстинкта самосохранения. Сколько раз он рисковал своей жизнью! Светло задумывался о том, что у Славы просто девять жизней, как у котов. Тот и на крышах висел, и в окна забирался, и между этажами перелезал. А это не говоря уже про главную опасность — они охотники на вампиров. Если ангелы хранители существуют, то у приписанного Карелину — это была работа с полным рабочем днем без выходных и без права на сон.  — Пособие тоже бесполезное, там нет ничего про «Via in aeternum», — пожаловался Слава. — «Дорога в вечность», — перевел он вслух. — Кому вообще нужна дорога до вечности? Бессмертие — это гадко.  Он вскочил с корточек, подходя к открытому настежь окну. Солнечный свет касался его кожи, утренний прохладный ветер гладил лицо. Разве можно променять это на вечную жизнь? Слава вот не хотел.  — Может, она вообще это выдумала? — устало спросил Светло. — Тварь хотела выжить, вот и придумала историю про Мирона Фёдорова, который подарил ей бессмертие. А может, он был, но он и не первородный вовсе. А фраза… да выдала первое, что знала на латыни, лишь бы ты ее не убивал. На латыни всё звучит дохрена загадочно. Вот, например… «Pulli mortui hodie pro prandio».  — Господи, Ваня, — Слава тяжело вздохнул. — «Pullum coctum hodie pro prandio», — исправил он. — Сегодня на обед запеченная курица, а не мертвые цыплята.  — Запеченные у нас теперь не мертвые? — спросил Светло. — В любом случае, согласись, это тоже отдает такой легкой ноткой тайны.  Карелин закатил глаза. У них в руках может быть настоящий ключ к поиску первородного, а Ваня всё меряет цыплятами! Латынь, конечно, мертвый язык. Но твари тоже мертвые. А значит, используют они его не просто так.  — Я не хочу обедать, — с сожалением произнёс Слава, — я пойду ещё потренируюсь лучше. Так мне будет спокойнее.    Карелин в зале устало бросал ножи. Это было так скучно! Одно и то же действие успело ему надоесть, он отточил навык до идеала. Когда последняя мишень была поражена в сердце, Слава услышал аплодисменты.  — Браво! — обрадовался учитель, закатывая рукава толстовки. — Ни одного промаха на двенадцать бросков.  — Они даже не двигаются, — вздохнул Карелин, не принимая комплимент. — Это не настоящие твари, мне ничего не мешает по ним попасть. Слава вытащил тренировочный нож из мишени. Он по привычке сунул его в ботинок: когда имеешь дело с вампирами, то тут либо козырь в рукаве, либо кинжал в ботинке. — У нас не хватает финансирования на всё, — отозвался учитель. — Правление выделяет на всё необходимое, но мы очень сильно ограничены в средствах на учебный материал.  — Алексей Викторович, — примирительно произнёс Слава. — Я понимаю. Просто не вижу смысла в похвале, если я не сделал ничего выдающегося.  — Ничего выдающегося? — уточнил мужчина. — Ни одного промаха!  — Я и занимаюсь этим всю свою жизнь.  Их разговор прервали. В спортивный зал ввалился один из охотников, лихорадочно бегая глазами по их фигурам. — Там Леон! Он ранен!  Алексей Викторович поспешил к дверям, пока охотник сопровождал его. Слава помчался следом. Большая часть охотников была на обеде, который Карелин решил пропустить. После таких новостей он явно откажется ещё и от ужина.  В коридоре все было заляпано кровью. Леон, с которым Слава так часто тренировался, лежал на полу. Из его горла хлестала густая кровь, и он безуспешно пытался остановить её оторванным куском футболки. Увидев Карелина поблизости, он оживился. Слава не понимал, почему ещё никто не ринулся спасать его жизнь! Но стоило Леону схватить окровавленной ладонью его за ботинок, как Карелин увидел след от укуса на его запястье. Тварь захотела его обратить.  Слава упал на колени перед старым знакомым, который старался набрать побольше воздуха в грудь.  — У…убей меня, — простонал Леон, хватаясь своей ладонью за Славину. — Прошу тебя, — взмолился он.  Карелин потянулся в ботинок за кинжалом. Рука предательски дрожала.  — Слава, пожалуйста, — повторил Леон, внимательно глядя ему в глаза. — Я чувствую… чувствую, что обращаюсь, — нервно проговорил он. — Я умоляю тебя, Слава. Карелин оглянулся в поиске помощи. Ему хотелось всучить этот кинжал любому человеку в руки и убежать прочь, но Леон слишком сильно вцепился в его руку. — Да сделайте хоть что-нибудь, — попросил он. — Я… я не могу убить его.  Слава почувствовал себя бессильным. Никто не спешил помочь ему, а рука с зажатым в ней кинжалом так и зависла над телом Леона.  — Слава, — снова позвал он, когда Карелин в панике сам стал пытаться перекрыть его рану на шее. — Дорога… дорога в вечность начинается со смерти, — произнёс он.  — Что? Что ты сказал?  Леона начало трясти. Карелин отбросил от себя кинжал, стараясь удержать голову охотника и не дать крови полностью покинуть тело. — Что ты сказал? Откуда ты это знаешь?  Слава не верил своим ушам. Откуда охотник это выяснил? Кто ему это сказал?  — Хватит устраивать здесь цирк и пугать молодняк, — со злостью прошипел директор Академии, подбирая с пола кинжал Славы и с силой вгоняя его в чужую грудь. В самое сердце.  Карелин вздрогнул. Тело перестало дрожать и обмякло у него на руках. Он потерянным взглядом следил за директором, который также холодно прикрыл глаза Леона двумя пальцами. — Господа, здесь не на что смотреть, — громко произнёс директор. — Прошу вас разойтись по своим комнатам!  Сверху за ними следили увлеченные взгляды охотников, оторвавших от обеда. Слава то оглядывал их, поднимая голову вверх, то возвращался взглядом к бездыханному Леону, лежащему у него на руках. Карелин не знал, что ему делать: отпустить погибшего на пол? Но разве это правильно? Почему никто не поможет ему отнести его?  Директор схватил его под руку, оттаскивая в сторону.  — Вас, Карелин, моя просьба тоже касается.  Слава теперь сидел на полу, смотря на тело и не поднимая взгляда на директора. Он замер, не в силах заставить себя подняться на ноги.  — Вы меня вообще слушаете?  Директор поднял его на ноги и хорошенько встряхнул.  — Отведите его в медкабинет и умойте! Он явно не в себе. Слава вздрогнул. В последний раз из его близких умирали родители. И он не видел их смерти. Это не было у него на руках, они не просили убить их…  С Леоном он рос. Тот был его братом по оружию! Его другом… а теперь его нет. И снова во всем виноваты твари. Охотники умирали часто: Карелин бывал на похоронах регулярно. Но это были почти не знакомые ему люди. А Леон! Леон научил его правильно завязывать бинты на ладонях перед спаррингом.  Славу била мелкая дрожь, и она совершенно не собиралась никуда уходить, даже когда его привели в медпункт. Карелину всучили несколько таблеток успокоительного и стакан воды.  — Вам не стоит принимать это близко к сердцу, — произнесла пожилая медсестра.  Слава смотрел на мысы своих ботинок. Он отправил таблетку в рот, тут же запивая её водой. Ему нужно было умыться и сходить в душ, чтобы смыть с себя этот день. — Удивительно, конечно, убийца вампиров так распереживался из-за смерти, — пожала плечами медсестра. — Я охочусь не на живых людей, — поспорил Карелин. — Это другое.  — А что вы подразумеваете под «живым»? — спросила женщина, заполняя бланки. — Они ведь тоже реагируют, бегают, разговаривают… — Твари не живые, — истерично отрезал Карелин.  — Но и не мертвые тоже, — отозвалась медсестра, записывая что-то в своем бланке. — Зачем вы вообще пошли сюда работать, если сочувствуете им!  Карелин вскочил с кушетки, отправляясь прочь из кабинета. Только что его ровесник погиб на полу академии, чтобы не обратиться в тварь. А ему пытаются доказать, что они похожи на людей!  Слава не знал, куда себя деть: метать кинжалы в мишени не хотелось, кусок в горло ему не лез, а в комнате к нему обязательно кто-нибудь зайдет, чтобы успокоить.  Карелин выбрался на улицу под прохладный дождь и побежал. Он бежал бесцельно, уговаривая себя, что это просто внеплановая пробежка. Слава нарезал круги по пустынной аллее перед Академией, надеясь, что только ему пришло в голову бегать под мелким дождем.  Если он хотел прийти в себя, то ему стоило побыть в одиночестве. Впереди ещё много дел. Скорее всего, вечером объявят рейд для поиска обитавших неподалеку тварей. Надо же было отомстить за смерть Леона.