Тень Надежды

Пока я шла домой, тишина вечера наполнялась эхом моих воспоминаний. Детство вновь оживало перед глазами, и я, словно невидимый зритель, наблюдала за собой. Отец, наклонившись к моему рисунку, хвалит меня, улыбаясь тепло, но эта улыбка тут же меркнет, стоит в комнату войти Хоуп — нашей семейной звезде, надежде, идеальному ребенку. Он мгновенно переключает внимание на нее, словно мои усилия теряют всякую ценность, как только появляется она. Помню, как однажды предложила папе посмотреть мультфильм. Я так старалась подобрать что-то интересное, но, конечно же, выбор пал на то, что захотела Хоуп. И так было всегда. Когда с мамой мы собирались почитать перед сном, когда выбирали настольную игру для семейного вечера — последнее слово всегда оставалось за ней. Она была первой, всегда и во всем, а я... я стала тенью. Тенью, которая пытается найти свет, но вновь и вновь сталкивается с холодом равнодушия. В какой-то момент я просто перестала бороться. Оставила все попытки сблизиться с ними. Смирилась, что мне отведено быть на втором плане, быть не дочерью, а кем-то вроде случайного попутчика для своей семьи. Но смирение — вещь обманчивая. Оно затаилось во мне, притаилось в уголке души, чтобы однажды обрушиться бурей чувств. И вот в определенный момент все стало невыносимо. Тоска обернулась гневом, а гнев — отчаянием. Я хотела, чтобы они любили меня. Любили так же сильно, как ее. "Я тоже их дочь. Так чем я хуже?" — этот вопрос звенел у меня в голове, пока я сидела на холодном полу ванной. Стены казались тесными, как клетка, душа разрывалась. Слезы текли ручьем, а в воздухе стояла оглушающая тишина. — Почему? — шептала я, глядя на свое отражение в зеркале. — Почему я не могу быть лучше? Что со мной не так? И вдруг мне ответили. Голос первый, низкий, обволакивающий, как шелк, но полный чего-то ледяного: — Я одолжу тебе силу. Силу уничтожить их. Все, что причиняет тебе боль, исчезнет. Второй голос, мягкий, теплый, как солнечный луч: — Я дам тебе силы их простить. Покой, которого ты так ищешь, обретешь лишь в прощении. Я огляделась. Стены ванной будто исчезли, вокруг раскинулся бескрайний черный простор, усыпанный яркими звездами. Передо мной стояли двое. Дьявол — высокий, с острыми чертами лица, его глаза горели алым, как закатное небо. Бог — светлый, спокойный, взгляд его был бездонным, как небо на рассвете. Дьявол подошел ближе, его голос звучал как шепот грозы: — Они не заслуживают тебя. Сколько раз они пренебрегали тобой? Сколько раз делали вид, что тебя нет? Ты можешь стереть всю эту боль. Навсегда. — Но тогда она станет частью тебя, — тихо сказал Бог, сделав шаг вперед. — Ты станешь той, кто причиняет боль. Не выбирай месть, выбирай прощение. Оно освободит тебя. — Свобода в прощении? — холодно фыркнул Дьявол. — Она обрела ли свободу, когда раз за разом смотрела, как ее обходят стороной? Когда ее мать читала сказки Хоуп, а она засыпала в одиночестве? — Разве мстить — это свобода? — Бог посмотрел мне в глаза. — Это только новая клетка, темная и беспросветная. Я молчала, растерянная. Их голоса отзывались в моей душе, и я не знала, к чему прислушаться. В этот момент в памяти всплыла одна сцена. Мне было девять. Хоуп исполнилось одиннадцать, и вся семья готовилась к ее дню рождения. Праздник был великолепным: шарики, торты, гости. А мой день рождения, вспомнился вдруг, прошел так скромно, будто и не был важен. "Не всем же устраивать праздник года", — отмахнулась тогда мама, заметив мое расстроенное лицо. — Почему ты никогда не спрашиваешь, чего хочу я? — однажды спросила я у нее. Это был вечер, когда я снова пыталась предложить что-то для семейного досуга. Мама вздохнула, даже не отрываясь от вязания: — Ты должна учиться быть терпеливой. Хоуп — она... ей это важнее. — Важнее? — мой голос дрожал. — А мне? Разве мне не важно хоть раз почувствовать себя любимой? — Ну почему ты всегда все воспринимаешь так остро? — мама подняла на меня усталый взгляд. — Не драматизируй. Этот разговор закончился моими слезами в комнате. Хоуп так и не поняла, почему я ушла. Она даже не заметила. На улице ветер трепал мои волосы, унося мысли далеко, но они возвращались, как бумеранг. На углу я столкнулась с пожилой женщиной, которая заговорила со мной: — Девочка, ты словно не в этом мире. Тяжело на душе? Я кивнула, не в силах соврать. — Всякое проходит, — она улыбнулась. — Важно лишь помнить, что боль — это не навсегда. Но выбор за тобой. Ее слова, простые и мудрые, будто рассеяли туман в моей голове. Дьявол и Бог. Сила и прощение. Тьма и свет. Они обещали остаться со мной навсегда, но теперь я понимала: навсегда — это не кто-то извне. Это я сама. Мой выбор. Мое решение.