Часть 1
6 декабря 2024 г. в 17:16
В этом проклятом месте холодно и мерзко. Повсюду ни единого проблеска света. Сколько времени прошло с тех пор, как меня бросили в эту непроглядную тьму? Год? Месяц? Или один день, но тянущийся вечность, словно бесконечная изощрённая пытка? Кто знает. Я — точно нет. Боль въелась в тело, как запах гниющей крови. Я уже и не помню, что может быть иначе. Как я выгляжу со стороны? Страшно представить. Руки едва шевелятся. На исхудалые плечи давит шлем в форме птичьей головы. Как иронично — ведь прежде меня называли Белым Соколом. Эти аристократы — мастера насмешки. Величие для них — лишь маска, которую они носят с гордыней, почитаемой за гордость. Сильные мира сего… Как же я их ненавижу. И как жажду стать одним из них.
Жажду? Нет… Уже жаждал. Теперь мои стремления лежат в руинах, как и я сам — от былого Гриффита осталось так мало. Лишь одно воспоминание вспыхивает, словно молния в ночи. Оно снова и снова накрывает меня калейдоскопом чувств: злоба, дружба, ревность, бессилие, сожаление, нежность, скорбь… Над этим вихрем жестоких эмоций неизменно витает тоска, и иногда она заглушает всё. В такие моменты моё измученное тело кажется невесомым: меня поднимает с грязного пола и бросает из стороны в сторону, ведь мне не за что уцепиться в сердце бури. Раз за разом я мычу одно имя — Гатс. Мой меч, орудие, единственный друг и злейший враг. Он — истинная причина моего падения. Я должен всем сердцем ненавидеть его, но воспоминание о нём — единственное, что удерживает меня в мире живых.
Я гол. Меня лишили всего, даже кожи. Но каждый раз, когда кажется, что забирать больше нечего, приходит палач короля и доказывает обратное. Горбун, покрытый коростой и наростами, жалкий шепелявый садист. Его вонь чувствуется раньше, чем скрипят несмазанные дверные петли камеры. Я никогда не считал себя трусом, но гордость у меня давно забрали. Наверное, это была моя первая потеря. Теперь я дрожу. Жмусь к влажной холодной стене, отталкиваясь исхудалыми непослушными ступнями от шершавых каменных плит, покрытых испражнениями, гнилью и плесенью. Он рассек сухожилия на моих лодыжках, и я не могу стоять, лишь ползать. А разрезанные запястья висят как плети, и я не могу защитить себя. Я его кукла и уже смирился с этой судьбой.
Сломался. Это случилось, когда он отрезал мне язык и повесил его себе на шею как трофей. Я шевелил прижжённым обрубком внутри рта и гадал: кто я теперь без голоса? Без возможности приказывать и вдохновлять? Немой владыка — зрелище ещё более жалкое, чем калека-воин. Сама природа не терпит столь нелепых созданий. А общество — и того хуже: оно истребляет всё слабое и иное. И меня тоже ждёт та же участь — стать ничем. Прахом, который вернётся к праху.
Раньше я походил на аристократа: тонкие черты, роскошные наряды, безупречные манеры, умение блистать. Но частью высшего света я так и не стал — под моей гладкой белоснежной кожей текла кровь простолюдина, и они никогда не забывали об этом. Чуяли, как псы чуют волка. Я был как они, но другим — даже если бы не оступился и не переспал с принцессой Шарлоттой, они всё равно бы низвергли меня. Для них я был не человеком, а орудием. А инструмент заменяют, когда он ломается, тупится или перестаёт быть полезным. Теперь же я — никто. Ничто. Просто узник. Потеха для извращённого карлика. Такова ли плата за мою разбитую мечту? Разве Богу мало того, что я уже уплатил? Жизнь несправедлива — простая истина, первое открытие для любого безродного мальчишки. Я рано познал её, но не смирился. Боролся, шёл вперед. Выше и выше. Не смел оглядываться, смотреть под ноги, ведь всегда знал, что служит ступенями на пути к моей цели.
Когда я начал грезить о замке? Наверное, тогда же, когда впервые его увидел: на горе, возвышавшейся над узкими душными улицами, где я родился и рос. Белые стяги реяли на фоне лазурного неба, острые крыши готовились вспороть тучные животы облакам. Замок казался мне огромным. Парящим в небесах. Недостижимым и оттого желанным.
Мальчишкой я бежал по покрытой отбросами брусчатке и не отводил взгляда от его неприступных стен. Падал, сшибал колени в кровь, но поднимался и бежал дальше. Вот только замок не становился ближе. Нужна была лестница… А лучше — другая гора, столь же высокая, как и та, что послужила основанием вожделенной твердыни. Я не замечал насмешек сверстников и снисходительных взглядов старших. Я знал, что достигну своей мечты. Ведь я особенный.
Когда-то, давно, старая гадалка сказала это и вручила мне королевское яйцо — алый бехерит. Это был особый амулет, с гротескно разбросанными по нему глазами, носом и ртом. Те, кто его видел, находили его жутким, омерзительным. Я — прекрасным. Теперь он тоже утерян, смыт сточными водами и покоится где-то на дне. Старуха сказала, что мне суждено править этим миром… Смешно. Вероятно, она была безумна.
Мой разум теперь тоже меня подводит. Я лежу во тьме, и мне слышится её шамкающий голос: «Ты — ключ этого мира, который приведёт всё в движение».
Ключ? Движение? Я не могу поднести воду к губам и лакаю её из миски, словно пёс.
Едва этот голос стихает, как приходят иные. Тёмные, копошащиеся, будто толстые гробовые черви. Они тоже говорят со мной. Величают принцем непрощенных. Раболепно шепчут, что жаждут встречи, и целуют осклизлыми губами кончики моих онемевших пальцев. Шепчут, что утерянное можно вернуть. Нужно лишь пожелать этого всей душой и принести драгоценную жертву. Но что может предложить тот, кто не владеет даже собственной жизнью?
«Это конец твоей мечты… твоих амбиций… всего. Сокол упал на землю. Он больше никогда не полетит», — король Мидленда сказал мне это, прежде чем уйти и оставить меня своему палачу. Сластолюбивый старик, взбешённый тем, что розу его дочери сорвали раньше, чем он обезумел настолько, чтобы взять её сам.
Глупышка Шарлотта… она не стоила и малой доли этих мучений, которые я испытываю в этой тьме. Ладное личико, а к нему — пустая голова, словно у куклы. Она ходячая наивность, напитанная лживыми сказаниями и легендами о рыцарях. Её кровь — да, ценна, но не она сама. Не нужно было идти к ней. Чего я добился, взяв её? Что испытал? Разочарование, стыд, страх. Приток тошнотворных воспоминаний, которые я так старался подавить? Всполох скверны под кожей, которую я когда-то пытался выцарапать в холодном пруду около замка Геннона? Вот и всё, что я получил. Оступился в нескольких шагах от трона. Как глупо! Глупо!
Но нет, виновата не Шарлотта. И даже не я сам. Это Гатс… ради него я забыл о своей мечте. Изменил ей. И она предала меня в ответ, как немилосердная любовница. Алый бехелит упал с моей шеи, и я стал никем. Я слишком ценил их… Гатса, Каску. Дуболома, который умеет лишь махать мечом, и верную псину, живущую чужой мечтой. Каска всегда была рядом, всегда была готова исполнить любую мою волю, даже если ей самой это претило. Она ведь дивно хороша, но даже в платье аристократки на балу казалась нелепой участницей маскарада. Она не вписывалась. Никто из отряда не мог пойти со мной в замок. Они были лишь ступенями к нему, не более. Я принял это и смирился. По иному ведь и не мог, у моей прекрасной мечты отвратительная изнанка.
Раньше в душе рыдал по каждому умершему соколу. А ведь они сами следовали за мной, как стая за вожаком. Путь их был опасен и короток. Но они шли. Позже, поднявшись выше, ощутив королевский клинок на плече и получив титул виконта, я уже не мог позволять себе жалеть их. Тогда я понял, что, если раскаюсь, всему придёт конец. Никогда я не доберусь до своего замка. Так пусть идут. Пусть гора под ногами, скользкая от крови, растёт. Я тоже отдал им всё, что мог: цель в жизни, деньги, вино, женщин. Ради нового обмундирования для отряда я продал себя. Наступил на свою гордость и перешагнул через неё. Стерпел. И не смог отмыться от ощущения липких старческих рук, скользящих по моей юной коже.
Новая броня, арбалеты и мечи помогли сократить наши потери, сделать так, чтобы гора под ногами росла из тел врагов. Разве этого было им мало? Побед, триумфов, славы? Почему Гатс ушёл? Почему? Какую мечту может иметь живой меч? Битва — его единственное предназначение! Он покинул меня из-за одного тупого упрямства. Он хотел быть мне другом? Равным? И он был, хоть я и понимал, что нельзя, ведь на вершине горы из трупов нет места для двоих.
А остальные Соколы? Где они? Забыли меня? Даже Каска, которая смотрела на меня как на бога и так открыто, что становилось тошно. Она тоже оставила меня здесь, во тьме.
Я слышу топот ног по ступеням. Становится нечем дышать. Это палач спешит ко мне. Срезая плоть по кусочкам, твердит, что я — уникальное создание. Что такая плоть, как у меня, встречается один раз на тысячу. Кошмарный комплимент. Его крючковатые пальцы скользят по моим мышцам, и я сжимаюсь, дрожу. Я жалок и беспомощен, это ощущение убивает, но каждый раз, когда он уходит, я остаюсь жив. Он не прикончит меня. Не сегодня. Ведь я его творение. Но он лишь уродует то, что было совершенно и до него. Лишь…
Шаги всё громче. Я слышу лязг металла. Доспехи? Оружие? Что это? Я обезумел? Король решил поднять меня из глубин своей Башни Возрождения? Нет. Этот провонявший ссаниной старик никогда не решится снова взглянуть на меня. Но этот голос… Гатс? Нет, не может быть! В этом месте надежда опаснее всех ядов, которыми меня пытались извести мидландские вельможи! Нет! Этого не может быть! Нет!
— Принц непрощённых, ты слышишь? Это шаги судьбы. Последние ступени твоей лестницы к замку. Иди, мы ждём тебя. На горе.
Кто прошептал мне это? Зловонное дыхание обдаёт щёку холодом бездны. Я не могу переспросить без языка. Всё, на что я способен, — мычать. Я распластался на полу и не могу прикрыть обезображенное тело от взоров тех, кто пришёл за мной.
Свет факела, голос Каски. Она замирает и не верит, что видит меня. Тонкий вскрик? Никогда не думал, что мой второй командир способна издать столь девичий звук. Твёрдые руки поднимают меня, и я снова вижу то самое лицо, что преследовало меня в видениях: Гатс. Это точно он. С ним Джудо, Пиппин, а ещё Шарлотта. Значит, кричала она. На ладном и бледном личике написан ужас. Верно, она представляла, что пребывание в гостях у палача не оставило на мне следа, как в рыцарских романах. Это не так. Совсем не так.
Гатс непроизвольно сжимает мне плечо, до боли. Его лицо искажено яростью — слишком явной, чтобы быть галлюцинацией. Выходит, спустились за мной в самую тьму. Но… я чувствую только стыд. Они знали меня лидером, гордым и непобедимым воином, а теперь перед ними обезображенный калека.
Нет, не хочу, чтобы они запомнили меня таким!
«Уйдите! Оставьте меня», — пытаюсь прошептать я, но с потрескавшихся губ срывается лишь мычание.
Свет факела играет тенями на замшелой стене камеры. На миг пляска замирает, и я вижу за спинами моих спасителей четыре гротескные фигуры — они чёрные, как сама бездна. Один удар сердца — и они растворяются без следа. Но я знаю, что они всё ещё там. Стоят за пеленой, которая непреодолима для взора простых смертных. Они ждут, и я нутром знаю чего: исполнения моего желания. Ведь я ключ от этого мира. Я — путь между мирами. Но, чтобы отворить дверь и войти, мне придётся дойти до конца. Тех, кто остался мне верен, должно хватить, чтобы достичь моей разбитой мечты.