Кирк. Медотсек. Вулканское любопытство.

«Пульс в норме. Дыхание ровное. Признаков отклонений не обнаружено. Заключение — глубокий сон» Кончики пальцев медленно скользили по тонкой коже шеи, секундой назад нащупав пульсирующую вену. Любопытство пересилило необходимость, а потому тонкие музыкальные пальцы продолжили свой путь, едва касаясь. «Кожный покров мягкий, рельефный, температура составляет 36.6» Кончики медленно огладили подбородок, поднимаясь выше. Большой палец прошёлся по линии губ, слегка надавливая, от чего те слегка разомкнулись. Веки человека затрепетали, грудь поднялась выше и он слабо выдохнул. Спок одернул руку. Капитан продолжал спать. Это было также видно и по приборам, находившимся над больничной кроватью. Ровный пульс, частота дыхания, будто Спок не знал всех этих показателей, украшавших своими цифрами черный экран. Он хотел сам во всем убедиться. Окончательно приняв для себя факт, что жизни капитана ничего не угрожает, Коммандер сложил руки за спиной и развернулся, собравшись уйти. Его здесь больше ничего не держало. Однако не сделал и шагу. Любопытство пересилило. Он ещё не был в ситуации, когда мог так близко изучить человеческий организм, его реакции на раздражители. Изучить Джима Кирка. У него не было никаких оправданий, если его поймают. Он примет свою участь. Однако каким бы правильным вулканцем он не хотел быть, искушение его манило. Ещё никогда он не видел капитана столь расслабленным. Наедине. Призрачное осознание собственной власти манило, пробуждало внутри что-то древнее, забытое, запертое на тысячи замков из правил, концепций, контроля, но.. Он ведь лишь наполовину вулканец, и та самая, человеческая часть его, которую он почти полностью подавил в себе, или думал, что подавил, нашептывала ему: «Ведь никто ни о чем не узнает. Никто не узнает, если задержаться здесь подольше. Никто не узнает, если коснуться. Капитан измотан, шанс того, что он проснется от прикосновений равен 20,7%..» Он осознал себя вновь стоящим над кушеткой с вытянутой рукой. Кончики пальцев иррационально подрагивали. Спок решил продолжить исследование, медленным, практически нежным прикосновением касаясь щеки. Слегка надавил на нее, отмечая различие температур их тел и при этом схожее с его расой строение черепа. Капитан мотнул головой, и Спок не успел среагировать, отмечая, что вряд ли это было необходимо. Джим сам потянулся к его прикосновению, ластясь, подставляя щеку под прикосновения чувствительной ладони. Все внутри вулканца замерло. Кончики ушей стали окрашиваться в зелёный, сердце пропустило удар. Ему пришлось закрыть глаза, чтобы усилить щиты и не дать мыслеобразам капитана коснуться его. Это было слишком интимно и стыдно. Он не мог себе это позволить. Однако это вовсе не значило, что он собирался отступить. Балансируя на грани дозволенного, он медленно огладил щеку, краем сознания отмечая, что это действие уже перешло грань просто изучения. Тем не менее, остановиться сейчас он оказался просто неспособен, подгоняемый своей пробудившейся человеческой частью. Вулканец испытал стыд и желание коснуться вновь, вновь ощутить рельеф мягкой кожи капитана. На ощупь она была куда приятнее и нежнее, чем казалась, и Спок не мог больше этому противиться. Попытки взять себя под контроль оказались тщетны. Для особо чувствительных рук вулканца, прикосновения были наркотиком, что было вовсе не удивительно, ведь именно с их помощью они могли инициировать телепатический контакт, вступая в интимную связь разумов, близость с партнёром. Именно соприкосновение кончиков пальцев друг с другом называлось вулканским поцелуем и приносило немалое удовольствие для обоих, не имея эквивалентов, за исключением полового сношения. Очерчивая лоб и усталые веки, он с трудом боролся с желанием прикоснуться к сознанию Джима. Расслабленность и открытость его разума манила к себе, заставляя дыхание сбиваться, а сердце пропускать удары. Но он не мог сделать это без разрешения. В его культуре это граничило бы с изнасилованием. И не важно, как доверительно капитан тянется к его ладони, как дрожат его веки, как разомкнулись влажные губы. Спок зажмурился, с трудом убирая ладонь и опуская ее вниз к шее. Он продолжал исследовать ее, большим пальцем очерчивая дернувшийся от прикосновений кадык, уже не дергаясь от каждой реакции капитана на его прикосновения. Почти против воли, рука поползла выше, касаясь участка шеи под ушной раковиной. С губ Джима сорвался тихий стон. Сердцебиение отдавалось в ушах, когда он продолжил изучение. Спок сжал левую ладонь в кулак, когда как правая теперь очерчивала ушную раковину капитана, округлую, такую непривычную и в то же время родную, необычную для его вида, но вызывающую в его собственном теле горячую волну, разливающуюся внутри, словно раскалённая лава, затапливая, не оставляя на своем пути ничего. Спок никогда не чувствовал ничего подобного прежде и не имел представления, что именно с ним происходит. Он поймал себя на совершенно иррациональной и нелогичной мысли, что если он сейчас не продолжит, то просто умрет. Как он вообще мог жить без этих прикосновений раньше? Переведя взгляд на лицо капитана, он отметил что дыхание того стало поверхностным, быстрым, а лицо раскраснелось. Любопытно. Начавшийся в голове анализ прервался, когда краем глаза Спок зацепился за ту часть капитана, которая определенно не спала. Краска смущения залила лицо вулканца зеленоватым оттенком. Стыд ударил по нему шоковым осознанием того, что именно он делает с беспомощными капитаном, но ещё более тем, что он смог понять свою собственную реакцию. Ранее не концентрируясь на своем теле, лишь на теле Джима, он не заметил, что сам оказался сильно возбуждён. Эмоции захлестнули с головой, заставив замереть на месте в попытке решить возникший конфликт — тело говорило ему не останавливаться и завершить начатое, в то время как пробудившийся от наваждения разум кричал, что он уже перешёл все грани субординации и лучшее, что можно сделать — бросить все как есть, уйти, и больше никогда об этом не вспоминать. Он уже пересекал палату непривычно торопливым для себя шагом, как был остановлен самым неожиданным образом. — Спок.. Внутри все оборвалось. Вулканец медленно развернулся. Все чувства смешались в одну, несоразмерную его возможностям понять и проанализировать, кучу. Волна облегчения затопила его, когда он понял, что капитан все ещё находился в состоянии сна. Вместе с тем, вулканец испытал нечто вроде недоверия. Будь он человеком, сказал бы, что ему померещилось, однако память вулканца не могла подвести. Все его сомнения рассеяла следующая фраза: — Пожалуйста, Спок.. не останавливайся.. Тело капитана дрожало. Ладони вцепились в постель, глаза быстро двигались под веками, что символизировало о том, что он находится в фазе быстрого сна и в данный момент что-то видит, причем, судя по всему, совершенно определенного рода, запоздало отметил Спок, возвращаясь обратно и медленно опускаясь на колени перед кушеткой. Капитан всхлипнул, просяще приподнимая бедра и прогибаясь в спине. С его губ то и дело срывалось тихое «пожалуйста», временами чередуясь с именем самого Спока. Сквозь тонкую ткань формы вулканец коснулся груди Джима, отмечая совершенно твердые соски. Его любопытство, педантичность и желание насладиться всем и сразу не дало возможности пройти мимо. Слегка надавив на один из них он добился ещё одного всхлипа, а потом ещё и ещё. Нежные ласки сменялись тем, как он надавливал, скручивал, иногда тянул, а после отпускал нежный сосок, каждый раз добиваясь этим тихих постанываний, скуления капитана, что рассматривал как очевидное одобрение. Спок был перфекционистом во всем, и ничего не делал наполовину. Данная ситуация, даже несмотря на весь ее контекст, не стала исключением из столь любимых им правил. Лишь спустя долгие минуты, полностью измучив оба соска, он огладил ладонями живот. Прикосновения так и оставались аккуратными, но теперь куда более смелыми и наглыми. Изучения живота не заняло много времени, так как там вовсе не было эрогенных зон, а Спок осознал, что ему до безумия нравится слушать тихие стоны, отклик тела его капитана, то о чем тот не вспомнит, когда они будут вновь стоять на мостике во время альфа смены, но Спок будет помнить. Всегда. Он не сможет этого забыть и четко осознавал, что мир для него уже никогда не будет прежним. Коснувшись застёжки брюк, вулканец даже сквозь ткань почувствовал то, настолько горячая плоть находится под ней. Остановившись, чтобы перевести дыхание, чего ему не приходилось делать даже во время схваток с сильными противниками, Спок медленно расстегнул застёжку, слыша под собой облегченный выдох. Член выскользнул из брюк, прижимаясь к поджатому животу, оставляя на нем небольшую каплю влаги. Тонкие пальцы окончательно вынули его из брюк и стандартных черных боксеров. Когда мягкие кончики пальцев коснулись ствола, с губ капитана слетел приглушённый стон. Он двинул бедрами, отчего член оказался полностью в руке вулканца. Спок отметил их небольшие различия в анатомии — уздечка, крайняя плоть, что покрывала собой головку и убиралась при движениях, округлые, полные яички. У самого вулканца устройство полового органа было куда проще и логичнее, а мошонка была спрятана внутри тела. В карих глазах зажёгся огонек любопытства и даже собственное возбуждение сместилось на второй план. Он слегка сжал его ладонью, чувствуя под собой дрожь чужого тела, а после провел рукой вверх, к головке, наблюдая за тем, как крайняя плоть смыкается у уретры. — Сильнее.. — Вулканец замер, будучи совершенно не готовым услышать хриплый голос вновь. Медленно повернув голову, он встретился взглядом с голубыми, совершенно бодрыми глазами капитана. — Не останавливайся.. прошу, — тот продолжил, и Спок, от волнения прикусив губу возобновил движения, сжимая ладонь чуть сильнее, ведя ею вверх и вниз в медленном ритме. — Да.. Вот так, ты молодец.. — тихие слова прерывались вздохами и едва сдерживаемыми стонами. Джим откинулся на кровати, для удобства слегка раздвигая ноги. Его тело подрагивало от удовольствия, и вулканец был немало признателен за его спокойную реакцию, однако собственное беспокойство сильно мешало, отчего он наконец решился задать интересующий его вопрос. — Капитан, можно спросить?.. — восприняв кивок того за согласие он опустил взгляд, собираясь с мыслями. Рука механически продолжала все такие же медленные движения, мучая капитана, не давая спасительную разрядку, но при этом сводя с ума, — Ваша реакция озадачила меня, — он на секунду замолк, сбиваясь с ритма — Вы.. не против?.. — Ох.. Спок, разве видно..— его слова прерывались тихим всхлипом, когда Кирк толкнулся бедрами, отчего пальцы вулканца сдавили чувствительную уздечку, — чтобы я был против?.. — Нет, но данная ситуация..— — К черту, Спок, просто продолжай.. — видя озадаченное лицо вулканца, Джим раздраженно выдохнул и пояснил, — Нет, я не против. Я очень даже за, ах.. — он прервался, выгибаясь и дрожа от особенно удачного движения руки Спока, забывая обо всем на свете и проговаривая подрагивающим голосом, — Плюнь на руку. смажь его. И Спок послушался, выпуская член из подрагивающей руки и поднося ладонь к своему лицу. Приоткрыв рот, он высунул зеленоватый язык и провел им по ней, обильно смачивая слюной. Джим чуть не кончил только лишь от одного этого зрелища. Даже в самых своих сокровенных и горячих фантазиях он и представить себе не мог, каким развратным и горячим может быть его старший помощник. На секунду, в его голове пронеслась картинка того, какой замечательный минет он бы мог получить с помощью этого языка. Он сглотнул. Член дернулся от ещё одной волны возбуждения, хотя казалось бы, куда ещё больше? Вернув руку на место, Спок обхватил пальцами горячий ствол. Теперь рука скользила куда легче, без труда преодолевая силу сопротивления и его движения ускорились. Не прошло и пары минут, как капитан резко выгнулся на постели, сквозь стиснутые зубы вдыхая в лёгкие кислород. Однако вскоре его тело обмякло, растекаясь лужицей на постели, лишь иногда судорожно подрагивая от остаточных вспышек удовольствия. Оторвав сосредоточенный взгляд с лица капитана, Спок с запозданием отметил, что живот Джима, как и собственная рука Спока теперь были покрыты белесой густой субстанцией. Анализ в его голове произошел мгновенно, оценивая вязкость, консистенцию и вкус.. — видя взгляд капитана, он запоздало убрал руку от своего лица, напоследок облизнув губы, делая в своей голове пометку. Соленая. Между ними повисло молчание. Спустя какое-то время Джим прервал его, приподнимаясь на кушетке. Голубые глаза неотрывно следили за старшим помощником, подмечая его некую растерянность, позеленевшее лицо и уши, а также опущенный взгляд. — Спок. — Капитан, я приношу свои извинения и заверяю вас, что данный инцидент больше не повторится. Вулканец уверенно поднялся с колен, принимая свою привычную позу: идеально ровная осанка, руки сцеплены на спиной и бесстрастный взгляд, однако Джим видел, что всю эту позу насквозь пронизывало напряжение. Однако глаза Спока смотрели куда угодно, кроме как на самого Джима, нетипично избегая прямого контакта. Кирк кашлянул, привлекая к себе внимание. Он уже успел обдумать ситуацию, и все для себя решил. На самом деле, он много думал об этом раньше, определенно больше чем ему следовало бы, а сейчас представился такой шанс. — А если я хочу, чтобы это повторилось? — Капитан?.. Карие глаза взметнулись, безошибочно находя фигуру Джима, который уже успел поправить одежду и избавиться от всех признаков того, чем они тут занимались. В голубых глазах появился огонек, и Кирк весело усмехнулся: — Не называй меня так в постели. Как мы будем работать после?.. Ты скажешь, капитан, на мостике, а я.. — он замялся, видя, что его попытка то ли пошутить, то ли ободрить потерпела крушение, судя по тому, как выражение лица коммандера сменилось недоумением, — В общем. Спок. Ты хотел бы повторить?.. Изучить что-то новое в этой области? — с нажимом проговорил капитан. — Это было бы приемлимо, Джим. — Что ж, тогда..— — Спок, что ты, черт возьми, здесь все ещё делаешь? Их прервали самым внезапным образом. Владелец медотсека и их близкий друг доктор Маккой стоял в дверях, оглядывая возмутившую его до дрожжи, как врача, сцену. — Джим.. Ты должен был спать. Черт возьми, что с показаниями, вы чем таким занимались?.. — он запнулся. Пришедшая в голову идея показалась ему невозможной, однако в то же время, она могла бы все объяснить. — Черт, вы не?.. — Мне следует удалиться — подал голос Спок, понимая, что нарваться на гнев эмоционального и обеспокоенного доктора сейчас было бы не лучшей идеей. Ему необходима медитация, чтобы все обдумать. Прежде чем наконец уйти, Спок словил игривый взгляд Джима, который под возмущенное бормотание доктора подмигнул ему, прошептав одними губами. — Сегодня, в 1800, у меня в каюте, коммандер.