Подать зонтик во Франции

Ларка стояла на балконе, мокрая до нитки. Дождь лил без остановки, тяжелые капли стекали по ее коротким красным волосам, прилипавшим к лицу, но ей было все равно. Холод от промокшей одежды почти не чувствовался. Она смотрела вдаль, на пустую улицу внизу, окутанную серым туманом. Здесь, под небом без просвета, Ларка чувствовала себя странно наедине с собой. Каэллиан, ее девушка, сейчас, скорее всего, сидела в аудитории колледжа. Она всегда была такой — увлеченной, целеустремленной. Лекции, проекты, учебные группы — всё это занимало почти всё её время. Они виделись всё реже, особенно в последние месяцы, когда у Каэллиан началась сессия. Ларка старалась понять. Она знала, как важно для Каэллиан учиться и строить будущее. Но с каждым днем Ларка всё больше ощущала, что их настоящее ускользает. Вечером Каэллиан могла написать короткое сообщение: "Люблю тебя, скоро буду", — но это "скоро" порой превращалось в часы, а иногда и вовсе исчезало, когда девушка возвращалась слишком уставшей, чтобы хоть что-то сказать. Ларка сжала холодные перила балкона. Она вспоминала их первые встречи — как легко было тогда. Они могли гулять под дождем часами, держась за руки, смеялись, говорили о глупостях. Теперь же дождь был её единственным спутником. Её телефон, оставленный в квартире, лежал на столе. Возможно, там уже было новое сообщение от Каэллиан, очередное извинение за то, что она не может сейчас поговорить или прийти. Или, что еще хуже, телефона не тронул ни один звонок. "Я же знаю, что она любит меня," — думала Ларка, глядя на потоки воды, разбивающиеся о мокрую землю внизу. Каэллиан всегда говорила об этом. Она уверяла, что они вместе переживут всё это, что всё это ради будущего. Но в эти минуты одиночества, под гул дождя, Ларка чувствовала себя совсем другой. Забытой. — Дождь не спрашивает, почему ты одна, — прошептала она, не обращаясь ни к кому, кроме себя. Ларка все ещё стояла на балконе, словно приросшая к месту. Дождь холодными струями стекал по ее коротким красным волосам, сжимая воздух вокруг в тяжелую пелену. Она не двигалась, глядя в пустоту мокрых улиц, и только едва заметное дрожание пальцев, сжимающих холодные металлические перила, выдавало, как сильно она замерзла. Она не слышала, как открылась дверь квартиры за ее спиной. Не заметила мягких шагов, пока внезапно не почувствовала, что дождь перестал касаться ее лица и плеч. Ларка моргнула, подняла голову и увидела перед собой Каэллиан. Ее девушка стояла с большим черным зонтом в руке, мокрая только до локтей, где рукава легкого пальто промокли от дождя. На лице Каэллиан застыло выражение, где смешались усталость, укор и беспокойство. Ее каштановые волосы слегка прилипли ко лбу, а в другой руке она сжимала рюкзак с учебниками. — Ларка, что ты здесь делаешь? — спросила Каэллиан, не пытаясь скрыть обеспокоенности в своем голосе. Ларка не сразу ответила. Она отвела взгляд, снова глядя на мостовую внизу, как будто в тех лужах был скрыт ответ. — Думаю, — сказала она коротко. Каэллиан качнула головой и приподняла зонт чуть выше, чтобы он закрывал их обеих. — Ты вся мокрая. Тебе не холодно? Ларка молчала, а затем тихо пробормотала: — Почему ты здесь? Ты ведь должна быть в колледже. Каэллиан вздохнула и на секунду отвела взгляд, прежде чем ответить: — Последнюю лекцию отменили. Я решила прийти домой пораньше. А потом увидела тебя здесь, на балконе... под дождем. — Она замолчала, внимательно глядя на Ларку. — Ты ведь уже давно стоишь, да? Ларка хотела солгать, но не могла. Она лишь кивнула, с трудом заставляя себя поднять глаза на Каэллиан. — Почему ты ничего не сказала? Почему просто... стояла здесь? — Я... — Ларка запнулась. Слова никак не находились. Она чувствовала, как внутри поднимается клубок эмоций, которых она даже не могла назвать. — Мне иногда кажется, что дождь понимает меня лучше, чем люди, — наконец выдохнула она. Каэллиан опустила зонт чуть ниже, чтобы он стал ближе к Ларке, и тихо сказала: — Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так. Эти слова звучали искренне, но в них была и вина. Каэллиан понимала, что в её вечной суете учебы и дел, Ларка часто оставалась одна. Она шагнула ближе, убирая зонт в сторону, чтобы обе оказались под его защитой, и протянула руку, осторожно убрав мокрую прядь с лица Ларки. — Прости, что я не замечала этого раньше, — прошептала она. Ларка посмотрела на нее, глаза слегка блестели, то ли от слез, то ли от дождя. — Просто иногда кажется, что у тебя всегда что-то важнее... Каэллиан помолчала, сжимая губы. Потом она вздохнула, отпустила зонт, позволив ему опереться на перила, и обняла Ларку за плечи, притянув к себе. — Нет ничего важнее тебя, — сказала она тихо. — Просто... иногда я не умею это показывать. Ларка, замерев на мгновение, ответила на объятие, обхватив девушку руками. Она чувствовала тепло ее тела, влажность ткани пальто, запах дождя и кофе, который Каэллиан, видимо, пила перед выходом. — Пойдем домой, — мягко сказала Каэллиан. — Я приготовлю тебе что-нибудь горячее. А потом мы просто сядем и побудем вместе, хорошо? Без телефонов, без учебы, без всего. Ларка кивнула, уткнувшись в ее плечо. Они вернулись в квартиру, которая, несмотря на свои скромные размеры, сразу показалась Ларке уютнее, чем обычно. В воздухе всё еще витал слабый запах хлеба, который она пекла утром, а из окна всё так же доносился гул дождя, разбивающегося о стекло. Каэллиан аккуратно закрыла дверь за собой и поставила зонт у входа. Затем она обернулась к Ларке, окинула её взглядом и с легкой улыбкой сказала: — Тебе срочно нужно переодеться. Ты же совсем мокрая. Ларка хмыкнула, чувствуя, как ткань футболки липнет к телу. Она направилась в спальню, но, обернувшись, остановилась. — Ты ведь останешься здесь, правда? Сегодня? Каэллиан удивленно посмотрела на неё, словно даже не ожидала такого вопроса. Потом шагнула ближе и коснулась её руки. — Конечно, я останусь, Ларка. Сегодня я полностью твоя. Ларка почувствовала, как в груди потеплело. Она кивнула и ушла в спальню, чтобы переодеться, оставив Каэллиан в гостиной. Когда она вернулась, на ней были теплые брюки и уютный свитер. Каэллиан уже стояла на кухне, копаясь в ящике с чашками. — Чай или какао? — спросила она, обернувшись через плечо. — Какао, — ответила Ларка, подходя ближе. — Отлично. — Каэллиан улыбнулась, достала две кружки и поставила кастрюльку на плиту. Пока она готовила напиток, Ларка села за стол и наблюдала за ней. Это было странное, но приятное чувство — видеть Каэллиан здесь, в их квартире, полностью поглощенной простыми делами, а не учебой, бесконечными лекциями и заданиями. — Ты ведь не часто так отдыхаешь, да? — спросила Ларка. Каэллиан бросила на неё быстрый взгляд и усмехнулась. — Слишком редко, признаю. Но сегодня я поняла, что иногда нужно делать паузу. Особенно если это важно. — Я важна? — Ларка не сдержала лёгкой насмешки, но в глубине души вопрос был настоящим. Каэллиан остановилась, повернулась к ней и подошла ближе. Она наклонилась, положила руки на стол, глядя прямо в глаза Ларке. — Ты важнее всего, — сказала она серьезно, а затем добавила с улыбкой: — Даже важнее моей сессии. Ларка улыбнулась в ответ. В этот момент она чувствовала, что Каэллиан говорит правду. Через несколько минут они сидели на диване, завернувшись в один плед, с кружками горячего какао в руках. Дождь всё так же стучал за окнами, но теперь он больше не казался Ларке холодным или тягостным. Он был просто дождем — шумным, живым, убаюкивающим. — Знаешь, — вдруг сказала Каэллиан, потягивая какао, — когда я подошла к тебе на балконе, ты выглядела такой... далекой. Я подумала, что если бы я пришла чуть позже, то, может, и не смогла бы тебя найти. Ларка прижалась к её плечу, позволяя себе быть слабой в этот момент. — Я иногда чувствую себя потерянной. Особенно когда тебя нет рядом. Каэллиан обняла её, притянув ближе. — Мне жаль, что ты чувствуешь это. Но я хочу, чтобы ты знала: даже если я занята или далеко, я всегда думаю о тебе. Всегда. Ларка закрыла глаза, наслаждаясь её теплом. — Просто будь здесь, Каэллиан. Сейчас, сегодня. Больше ничего не нужно. — Я здесь, — тихо ответила Каэллиан. И в этот момент, в их маленькой квартире на окраине французского города, мир для Ларки перестал быть серым. Он был полон тепла, запаха какао и тихих обещаний, которые, она верила, Каэллиан сдержит. Вечер в их маленькой квартире продолжал течь спокойно, словно весь мир за пределами окон исчез, оставив только их двоих. Ларка сидела рядом с Каэллиан на диване, обернувшись в плед. Их кружки с какао уже стояли на журнальном столике, пустые, но теплота напитка всё ещё согревала их изнутри. Каэллиан наклонилась и тихо сказала: — Ты никогда не рассказывала, почему любишь дождь. Он ведь часто заставляет тебя грустить. Ларка задумалась, глядя на окна, за которыми всё ещё шумел ночной дождь. Она слегка пожала плечами. — Когда идёт дождь, мир будто становится тише. Люди прячутся, улицы пустеют, и... это напоминает мне, что я могу побыть наедине с собой. Но иногда... иногда это одиночество становится слишком тяжелым. Каэллиан внимательно слушала, не перебивая. Она понимала, как важно для Ларки выговориться. — Сегодня был именно такой день, — продолжила Ларка. — Я стояла на балконе и думала, что дождь — это единственное, что меня понимает. Пока ты не пришла. Каэллиан взяла её руку, переплетая их пальцы. — Я хочу, чтобы ты знала: даже если я далеко, даже если кажется, что я исчезла в своей учебе, ты всегда можешь сказать мне об этом. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так... одна. Ларка смотрела на их переплетённые руки, чувствуя тепло от её слов. Она глубоко вдохнула и тихо ответила: — Я знаю. Просто иногда это сложно. — Сложно быть со мной? — спросила Каэллиан с легкой улыбкой, пытаясь немного разрядить атмосферу. Ларка улыбнулась в ответ и легонько ткнула её в плечо. — Нет, сложно быть без тебя. Они замолчали, слушая звук дождя за окнами. Затем Каэллиан встала, потянув Ларку за руку. — Пошли. — Куда? — удивилась Ларка, нехотя выбираясь из пледа. — Увидишь, — ответила Каэллиан с загадочной улыбкой. Они накинули пальто и вышли на улицу. Дождь всё ещё шёл, но теперь он казался тёплым, словно мир перестал быть враждебным. Каэллиан взяла Ларку за руку и повела её по узким улицам их французского городка. — Каэллиан, ты не объяснишь, куда мы идём? — спросила Ларка, пытаясь угадать, что задумала её девушка. — Секрет, — ответила та, сжимая её руку сильнее. Они остановились у небольшой площади, где посреди старого фонтана струилась вода, смешиваясь с дождём. Вокруг не было ни души — слишком поздно и мокро. Каэллиан отпустила её руку и повернулась лицом к Ларке. — Я знаю, что ты любишь дождь. И знаю, что тебе иногда бывает грустно. Но я хочу, чтобы ты знала, что ты никогда не будешь одна, пока я рядом. Она взяла Ларку за руки, глядя ей прямо в глаза. — Давай запомним этот момент. Пусть дождь будет нашим, а не только твоим спутником. Ларка смотрела ей в глаза, и в этот момент весь её мир сосредоточился в её голубых глазах, которые светились мягкостью и решимостью. Каэллиан подняла руку и нежно провела пальцами по мокрой щеке Ларки, убирая пряди её коротких волос. — Я здесь, — шепнула она, её голос был едва слышен сквозь шум дождя. Ларка не успела ответить. Каэллиан медленно наклонилась, их лица сблизились, и в следующий миг их губы соприкоснулись. Поцелуй был мягким, осторожным, но в то же время полным искренности. В этот момент Ларка почувствовала всё — тепло Каэллиан, её любовь, её желание защитить её от всех одиночеств мира. Дождь продолжал литься, капли стекали по их щекам и губам, смешиваясь с поцелуем. Ларка прижалась ближе, чувствуя, как исчезают все её тревоги. Этот поцелуй был для неё не просто касанием губ, а обещанием. Обещанием, что её любят, что её не оставят. Каэллиан обхватила Ларку за талию, притянув её ближе, словно боялась, что та вдруг исчезнет. Её губы двигались нежно, без спешки, как будто время замедлилось ради этого момента. Когда они наконец отстранились, Ларка не сразу открыла глаза. Её дыхание было сбивчивым, а сердце билось так громко, что, казалось, это был единственный звук в мире. Ларка тихо рассмеялась. — Теперь дождь всегда будет напоминать мне о тебе. Каэллиан улыбнулась, обняв её за плечи. — Именно этого я и добивалась. Они стояли там ещё несколько минут, позволяя дождю падать на их лица. И в этот момент Ларка поняла, что она больше не одна — ни под дождём, ни в жизни.