Дракон и Единорог

      Кэсси проснулась уже заранее уставшей и с опухшим лицом. Подушка, в которой она прятала слёзы ночью, подсохла к утру, но взялась некрасивыми разводами. Их вид вызывал тошноту от мучительного отвращения к себе за слабость. Но было и вправду больно. Все восемь часов, отведённые на сон тело пронзали судороги — отголоски Круциатуса. На столике стоял пустой фиал от зелья. Небо было хмурым, как и вчера. Так хотелось остаться в постели. Ей снова снился этот сон, странный и неясный. Никакой конкретики, только тёмные тени и слабые огни. И холод. И голод. И полное одиночество среди знакомых душ.       Кэсси предполагала что это события вчерашнего вечера так повлияли на сознание. Что совсем не удивительно. Чёртово пыточное заклинание! Да засудить его надо! А если не получится и станет хуже? Кто поверит девчонке и эльфу? А будет ли Винки свидетельствовать против?       Кэсси тяжело вздохнула и надавила на веки кончиками пальцев. Тело всё ещё отдавало болью, в голове по ощущениям грозил оторваться тромб. Но пришлось встать. Через два часа придёт Профессор Эйдинс, потом Профессор Химус. Мысль об учёбе только усилила тошноту. Сейчас было не до обгрызанного гранита науки. Кэсси с кряхтением поднялась, оделась в привычные неприметные шмотки и поползла на завтрак с отчётливым желанием, чтобы мир взорвался нахуй и погрёб её под обломками деревьев и зданий.       И вот всё заново: Тома на завтраке нет, с Кэс никто не разговаривает, да и она сама не горит желанием болтать. Авроры имели смутное представление о том, что произошло в дуэльном зале, видели за плечом своего Господина развороченную стену, но к девчонке с расспросами не лезли. На взгляд даже чёрствого и готового ко всякому дерьму Арнольда Поттер выглядела уж слишком несчастной. Мистер Гонт умел наказывать так, что косячить больше не хотелось под страхом смерти.       На занятиях Кэсси ждали выматывающие конспекты и заклинания высшего порядка. После невыносимая скука в четырёх стенах комнаты. Кэсси опасалась даже оставаться в библиотеке почитать, потому что Министр мог прийти туда после работы. На ужин он тоже не явился, чем–то занятый.       Неделю спустя ничего не поменялось. Между домочадцами царило хрупкое перемирие. Гонт появлялся только за завтраком, а иногда и вовсе не появлялся, слишком занятый министерскими делами. Кэсси не стала вдаваться в подробности, они её действительно совсем не интересовали, но она все равно краем уха слышала, что случилось ещё одно нападение, такое же разрушительное и жуткое. В газетах об этом не писали, скрывая правду за статьями о том, что влияние Министра растёт и многие оппозиционеры, выступавшие против него и его законопроектов, стремительно теряют свои позиции. Нет, между строк, как рассказывал Грег, подсевший к Кэсси одним утром, Пророк всё написал, но у Министерства нет способов совсем заткнуть журналистов. Это будет слишком подозрительно.       Кэсси едва слушала. Она думала, анализировала сомнительное поведение Министра и задавалась вопросом, почему жители дома так спокойны, зная куда больше правды, чем широкая общественность. А знали ли они, какой он? Агрессивный и жестокий. Но, возможно, он позволил своей темной стороне проявиться только с Кэсси, зная, что ей некуда деться. Это пугало больше всего, потому что он мог пойти дальше. И тогда она по–настоящему станет узницей дома и лабораторной мышкой для экспериментов. Надежды были только на то, что мужчина искренне заинтересован в том, чтобы сделать Кэсси своей помощницей, а не безвольным инструментом. Так что она буквально наслаждалась моментами, когда Гонта не было рядом. Под покровом темноты в голову закрадывались страшные, неправильные мысли. Стресс так сильно давил на мозг, что Кэсси не могла заснуть до рассвета, ворочаясь в постели из стороны в сторону. Как будто её тело готовилось к атаке в любой момент и не могло просто отключиться. Свой День Рождения она встретила в оглушительном одиночестве спальни, в тишине и мраке, которые были врагом и союзником одновременно. Ей даже не было грустно. Ей было… никак.       К концу следующей недели силы Кэсси уже были на исходе. Бессонница и ночные кошмары измотали её и без того ослабленное тело. Она хотела спать, но не могла спокойно закрыть глаза, вырубаясь лишь под утро. Она хотела что-нибудь вкусное, что явно поднимет ей настроение, но не находила в себе сил попросить об этом ту же Винки. К эльфам на кухню её путь и вовсе заказан. Голова была тяжёлой, вещи вываливались из рук. Кэсси боялась просить у Винки бодро–перцовое зелье, потому что эльфийка обязательно расскажет об этом Гонту. Выспросить у кого–нибудь о местонахождении зельеварной, а она тут явно должна быть, никак не получалось.       Кэсси встала по утрам только потому, что пообещала себе. Она знала, что депрессивный эпизод рано или поздно утихнет, и если сейчас, в порыве отчаяния, она бросит учёбу, то все усилия её прежней версии, более желающей жить, будут насмарку. К тому времени, когда у Кэсси появятся силы бороться за себя и своё будущее, будет уже слишком поздно. Поэтому Кэсси вяло ковырялась в своём завтраке в компании сидящих за столом волшебников и ведьм, а затем тащилась в библиотеку.       Гарри украдкой интересовалась, всё ли хорошо, и Кэсси натягивала улыбку, растягивающую губы неестественно безмятежным изгибом.       — Да, просто устаю от домашки. — фыркнула она.       После, почти уже месяц спустя, стало легче. Гонт не проявлял к Поттер интереса, в доме царило спокойствие большую часть времени, а на выходных ещё и тишина. Тогда Кэсси в основном отсыпалась. Что удивительно, а Кэсси успокаивали дети. Их смех и болтовня в соседней малой столовой, или чуть дальше её комнат по коридору, беготня и игры не раздражали, а умиротворяли, потому что это было своеобразным знаком безопасности. Умом Кэсси понимала, что никто из мелких или их родителей просто не в курсе, что они живут под одной крышей с человеком, который позволил себе применить пыточное, но её подсознание считывало общее спокойствие и перенимало. Всего две недели оставалось Саре, Рэймонду и Артуру до школы, и только об этом они и могли говорить. Маленький Карл на привязи таскался за сестричкой и молча слушал, впитывал. Он, в отличие от Сары был совсем не болтун. Миссис Крингл уже составляла список принадлежностей для школы, консультируясь у Джона и Грега прямо за обеденным столом. Ещё двоих ребят Кэсси пока не встретила, ведь им предстояло вернуться от друзей почти перед самой школой.       К концу четвёртой недели своего пребывания в доме Кэсси наконец окончательно успокоилась. На кухню она не ходила от греха подальше. Она больше беспокоилась конечно же не за себя, а за эльфов. Что, если им тоже достанется? Пару раз она звала Торрина или Гаррена, чтобы узнать как дела. Бедные эльфы были так счастливы видеть её живой, будто она не на неделю исчезла, а на год. Винки… слегка потеплела. По ней было не видно, но Кэсси ощущала это по обеспокоенным взглядам, заботливым поправляниям одеял и новым порциям успокоительного. Кэсси оно было не нужно в таких количествах, хотя и спалось с ним лучше. Она не отказалась бы от обезболивающего. В груди в последнее время снова тянуло. Цветы в вазах сменились на кроваво–красные ликорисы. И пусть на фоне белой мебели они смотрелись красиво, но Поттер не могла выкинуть из головы ассоциацию с россыпью кровавых капель на снегу. Образ виделся угрожающим.       Избегать Гонта вечно, конечно, было невозможно, если это можно назвать избеганием. Том великодушно позволял девчонке Поттер его «избегать» до поры до времени. У него не было времени на неё сейчас, только и всего. Каково же было удивление Кэсси когда Профессор Венес после их ночного урока астрономии аккуратно сообщила, что девушке стоит хорошенько выспаться перед «проверкой».       — Какой проверкой? — Кэсси силилась вспомнить, что на этот счёт было написано в её расписании. Эта суббота имела на себе прочерк, то есть и не занятие и не выходной, но без комментариев. Может Министр просто не решил, точно ли что–то в этот день будет? Не смог согласовать со своим расписанием на работе? Конечно, судя по тому, что дома он почти не бывает, график у него не просто гибкий, а буквально сумасшедший. Особенно сейчас, после второго нападения.       — Ох, ты не знаешь? — и без того огромные раскосые глаза Профессора расширились, — Небольшой опрос по пройденному материалу, который Мистер Гонт проведёт лично. Здесь же, в библиотеке.       Кэсси поджала губы.       — Нет, мне не сообщили.       Профессор Венес рассмеялась:       — Министр наверняка просто забыл. Совсем заработался бедный. В Министерстве нынче совсем не спокойно. — она покачала головой совсем как большая сочувствующая медведица, — Но хорошо, что я подняла этот вопрос, верно?       — Ага. — упавшим голосом ответила Кэсси. Да, стоит поспать. До рассвета всего пара часов. Или может пересмотреть свои конспекты ещё раз?       Кэсси толком и не поспала, так и пролежала до завтрака даже не переодевшись после урока с Мадам Велес. Заснуть, пусть и на пару часов означало дать новому дню начаться. А Кэсси этого не хотела. Как бы она не мечтала замереть на месте навсегда, а стрелка часов неумолимо ползла дальше по кругу. На завтрак не сходила, предпочла голодать вместо того, чтобы повстречаться там с кем–нибудь. Винки великодушно оставила ей поднос с ужином, а не забрала его сразу как опустеют тарелки, так что у Кэсси был хлеб и пара ложек супа. Это даже больше, чем доставалось ей после наказаний дяди Вернона. Иногда, сидя в темноте и тесноте чулана под лестницей Кэсси раздумывала о том, чтобы оторвать и сжевать кусок обоев. Или этого огромного стрёмного паука в углу. Но паук был последним в её списке, конечно же.       Суббота была совсем не такой тихой как обычно. С утра пораньше Леди Люси громко собирала детей в Косой Переулок. Рядом поддакивал Эван Питерсон, и топтался на месте Нэкет. Кэсси осторожно наблюдала за ними из коридора. Со стороны это смотрелось странно, наверное, но она просто раздумывала над тем, чтобы попроситься с ними. Она готова была даже исполнять роль второго домового эльфа для целой оравы детишек. Всё, что угодно, лишь бы не оставаться с Министром Гонтом наедине. А что, если её результаты ему не понравятся? Опять непростительное? Вот так он теперь меня дрессировать будет? Лучше бы вручную бил, если уж выбирать. К подобному варварству Кэсси была приучена с детства. Но этот тот кадр не из таких, наверняка. Кэсси могла поспорить, что рукоприкладство он презирает всей душой, как и любые близкие контакты с человечеством. Она ни разу не видела, чтобы Гонт хоть кого-то касался руками.       — Доброе утро, Мисс Поттер… — пропищал тихонько Нэкет, когда Миссис Крингл и весь выводок из четырёх детей и одного Мистера Питерсона прошли мимо застывшей в дверях своей гостиной Кэсси. Люси не обратила внимания, дети были заняты только друг другом, а вот Эван сдержанно кивнул.       — Мисс Поттер! — сбоку воскликнули. Кэсси вздрогнула. Она совсем забыла, что так и осталась стоять в дверях. Рядом, странно поглядывая на девушку, стояла Винки уперев руки в бока. Её привычная форма сменилась на немного другую, без передника и белого воротника. Видимо у эльфов сегодня день стирки. — Вы в порядке?       Она дождалась кивка. Кэсси в порядке не была, но нагружать и без того занятую Винки своими переживаниями не хотелось.       — Отлично. Мистер Гонт ждёт вас в библиотеке. И он спрашивал, почему вы не были на завтраке. Я позволила себе объяснить, что вы плохо себя чувствуете. — эльфийка ещё раз осмотрела Кэсси и издала тяжёлый вздох, — Что ж, я сожалею, что это на самом деле не является ложью.       В библиотеку девчонка зашла как на плаху. На лице застыло такое выражение, будто она очень борется с желанием стошнить Гонту на начищенные туфли. Верно, ведь «экзамен» возник совершенно неожиданно. Признаться, Том просто забыл о нём сообщить. Это вылетело у него из головы, под шквалом проблем и попыток их решить. Забывчивость Тому была не свойственна, но всё бывает впервые. Возможно он был обеспокоен этим обстоятельством даже больше, чем непосредственно своей работой. Он с тревогой и любопытством учёного наблюдал за собственным состоянием и ожидал, когда напряжение станет достаточно невыносимым, чтобы прибегнуть к успокоительным отварам. Это будет безоговорочная капитуляция, так что он продолжал тянуть.       Три недели назад случилось новое нападение, снова деревня в отдалении от других, снова толпа мёртвых магглов на улице и пустые сгоревшие дома. Что тогда началось… Министерство загудело как сбитый с ветки улей, маггловское правительство тоже. Все, кто знал требовали ответа немедленно. А у Тома его не было. Как и у Невыразимцев, Авроров и учёных, которым Министерство разослало детали дела. Нет паттерна, нет предзнаменований, ни единой идеи, как предотвратить трагедию. В этот раз не оказалось даже подозреваемых. В то утро после второго нападения Тома разбудили около сорока почтовых сов без конца тарабанящих в окно его спальни. Он подскочил и отправился в Министерство тут же, не позавтракав и даже забыв причесаться. Он был занят с утра до ночи всю последующую неделю и даже делегирование обязанностей не помогало. Все опасались, что третье нападение случится ещё через неделю, но всё обошлось. И через неделю, и через ещё одну. Никакой ясности. Только напуганные магглы, обеспокоенные маги и ушлые журналисты, ночующие под дверями Министерства, чтобы узнать «правду» первыми. Как бы это ни было жестоко, Том приказал наслать на них Авроров и разогнать к дракклам. С тех пор газеты молчали.       Том силился придумать, как отследить эту непонятную энергию. Заклинание, артефакт, что угодно. Послал отряды Авроров искать бродячих дементоров. Откуда–то же они брались, может один где–нибудь «родился.» Сказать по–честному? Он и сам сейчас боролся с желанием стошнить.       Кэсси села напротив достаточно спокойно, но нервно дрожащие пальцы выдавали её волнение. Она выглядела хуже, чем даже в день «наказания» в дуэльном зале. Более бледная и вымотанная будто от постоянной боли. Мог ли Том перестараться? Нет, он и сотой доли сыл не вложил в то пыточное. Но иногда для неприятных последствий хватает и этого. Том подумал о том, что стоит быть осторожнее. Девчонка предпочитала на него не смотреть: она разглядывала стоящие на столике стопкой книги, узор на ковре под ногами, свои руки, колени Тома. Пыталась скрыть мысли о побеге. Забавно.       — Как Вы себя чувствуете? — бархатно спросил он. Сам Том внешне был абсолютно расслаблен. Сидел заложив ногу на ногу, подпирал одной рукой голову. Могло показаться, что ему даже скучно здесь. Но на самом деле «здесь» было куда более приятным и интересным местом, чем на работе. Тут он хотя бы контролирует ситуацию, а не летит на полной скорости, как нерадивый турист с крутой снежной вершины. Кэсси встрепенулись, как мокрый воробей, нахмурилась:       — Да почему все об этом спрашивают?       — Потому что эльф выпрашивает у меня успокоительные для Вас.       — Они мне не нужны. Её забота излишняя.       — Преподаватели просили меня проверить вас в больнице Святого Мунго. — мужчина вскинул брови.       Тут Кэсси вздохнула. Отчасти она была счастлива, что этим, по сути, совершенно незнакомым людям есть до неё дело, но с другой стороны… Это подстава. Уж своему обидчику она слабость демонстрировать решительно не хотела. Не хотела, чтобы он видел как его отношение и заклинание повлияли на неё. Кто знал, на что Министр способен, обладая этой информацией? Это он про побаливающее ядро ещё ничего не знал.       — Давайте начинать. Я бы не хотела провести здесь свой выходной.       — Вы готовы? — Том подобрался, ровнее сел.       — Нет.       Мысли были разрозненны и в беспорядке. Том внимательно изучал девушку, отмечая усталый блеск в её глазах, глубокие тени под глазами и отсутствие цвета на скулах. Она сгорбилась и нервно потирала костяшки пальцев одной руки другой. Губы Тома скривились от беспокойства, но совсем незаметно. Предчувствие подсказывало ему, что что–то сильно не так. Даже без детального анализа можно было утверждать, что болезненность носит физический характер, и это может повлиять на ход экспериментов. Правда, до них было ещё как до луны, но всё же ничто не должно помешать магии девчонки покинуть тело в случае необходимости.       Хватило всего пятнадцати минут чисто теоретических вопросов, чтобы стало ясно, что обучение проходит нормально. Результатами Том был удовлетворён, а вот состоянием Кэсси нет. Ей тяжело было усидеть на месте не раскачиваясь и не дёргаясь, будто однообразные действия как-то её успокаивали. Она бывало замирала после какого-нибудь вопроса, будто задумавшись, но в её голове в этот момент царил штиль. Только после нетерпеливого покашливания со стороны Министра моторчик в её соображалке продолжал работу. На последний вопрос на сегодня Поттер не ответила. Внезапно изменилась в лице, покривила губами и подняла руки, почувствовав в носу зуд.       А потом из обеих ноздрей её носа потекла кровь. Да так резво, что вся её жёлтая футболка тут же стала некрасиво пятнистой.       — Дерьмо… — выдохнула она и запрокинула голову. О присутствии в комнате Министра она забыла: грудь раздирала боль, а в голове будто взорвалась сверхновая. Том с полсекунды молча рассматривал как алая свежая кровь заливает её подбородок. А после весь напрягся, как гончая, взявшая след. Он мгновенно выбил палочку из рук Кэсси, когда она попыталась применить заживляющее заклинание. Сам провёл над ней горящим голубоватым на конце древком, чтобы выяснить что происходит. Из-под платка, который он пихнул ей в руки ранее начинала сочиться кровь, насквозь его пропитавшая. Гонт сосредоточил всё своё внимание на возникшей загадке. Волшебники не болеют. У них нет проблем с сосудами, нет носовых кровотечений в отсутствии травмы. Могло ли это быть последствием Круциатуса? Могла ли девчонка изначально быть больна? Как глупо было не проверить! Самонадеянный дурак.       Том остановил кровь и заклинанием очистил лицо и одежду. Кэсси молчала, испуганным зайцем замерев после того, как увидела в его руках палочку. Она с трудом дышала, тряслась, как в лихорадке, бледные щёки покрылись некрасивыми красными пятнами от боли. Том не стал дожидаться пока приступ наберёт обороты, направил палочку прямо ей в лоб и пробормотал «Спи». Кэсси тут же обмякла в кресле. Ничего не исправилось в мгновение: магическое ядро девчонки сходило с ума, гудело и трещало, заставляя каждый нерв в теле Кэсси подёргиваться, как от электричества. Министр замер посреди библиотеки. Том впервые в жизни не знал, что делать. Он никогда такого не видел, никогда не изучал вопрос. Проблемы с ядрами были настолько редкими, что почти не встречались. Ни одно заклинание, которое он мог вытащить из своего обширного арсенала не помогало, и Тому оставалось только тревожно ждать. Минута текла за минутой, каждая казалось растянулась на час. Пока треск не начал стихать, издавая прерывистые звуки, от которых Том вздрагивал, как мальчишка, решивший украсть ответы на тест из учительского кабинета, от каждого шороха за дверью.       Только тогда Министр позволил себе отойти от бессознательного тела Поттер. Он чувствовал себя… потерянным.       — Винки. — без выражения позвал Том. Эльфийка возникла сбоку от него, но Том даже не дёрнулся. В сравнении с треском ядра даже оглушительна Бомбарда напугала бы его меньше. Винки заметила Кэсси и охнула, выходя из своего образа прохладной сдержанной слуги. В ней всё ещё жил тот эльф семьи Краучей, эмоциональный и сердобольный, пусть ей и пришлось подстраиваться под нового хозяина. — Проследи за её состоянием.       А сам Том отправился в кабинет, чтобы разослать письма всем магам, которым он мог доверять. Диагностические обереги показывали не просто аномалии в функционировании гормонов или мозга, они показывали жуткую картину того, как каждый магический канал в организме Поттер был на грани вымирания. Её магическое ядро, её душа, сильно пульсировало и усердно работало, пытаясь исцелить тело носителя. Не было никаких явных предпосылок для того, чтобы Кэсси потеряла свою магию, и даже это состояние, очевидно, иногда отступало, как будто были моменты, когда болезнь откатывалась к началу. И тогда она снова обретала свою силу. Это было похоже на какое–то проклятие, которое усиливало свой эффект из–за волнений, но Том навскидку не мог определить, какое именно. Это ставило под угрозу все его планы и эксперименты. Кэсси, возможно, просто не доживёт до того момента, когда Том будет нуждаться в ней.       Том боролся с желанием заорать. Час от часу не легче, с каждым днём прибавлялось дерьма и мужчина просто хотел хоть на секунду отстраниться от этого. Вот и поглотил его ком, который Том наращивал сам. А Фадж предупреждал… «Не бери больше, чем можешь проглотить, парень.». Тогда Том Гонт только посмеялся, ведь ему море по колено. А сейчас это море грозит его утопить, сомкнув над головой тяжёлые мутные волны. Том ведь был так жаден. Как он мог отказаться от возможностей, предоставляемых ему судьбой? Он сам искал все проклятия, которые могли вызвать такой эффект, длившийся годами. С каким–то нервным исступлением перебирал все книги и собственные заметки. Он остановил себя от просмотра записей поздно ночью, когда рядом с ним появилась Винки и объявила, что Кэсси проснулась. Слава Мерлину. Том тут же вскочил и кинулся обратно в библиотеку, запечатанную от всех, кроме него и эльфа.       Кэсси в замешательстве потирала глаза, сидя на диване. Винки предусмотрительно её туда перенесла, за что Том был молча благодарен. Он сам даже не подумал. Девушка выглядела… Не лучше, но хотя бы не так будто с минуты на минуту её заберёт ангел смерти. О приступе не напоминало вообще ничего, магия мерно текла вокруг неё и внутри в привычном темпе. Не было никаких тревожащих слух каждого оказавшегося достаточно близко мага своей неестественностью звуков. Но это только на первый взгляд. Том привычно вскинул палочку чтобы провести диагностику. Кэсси даже не отреагировала, не до конца осознавая реальность. На Гонта она и вовсе не смотрела. Заклинание показало что энергия в токах всё ещё курсирует с перебоями, но они не выглядели полумёртвыми. У девчонки была повышена температура, болела грудная клетка и голова, покручивало кости, как при простуде. Вот тут Том совсем озадачился. Может проклятие маскирует свои последствия под норму? Внутри закипало агрессивное любопытство. Что–то новое о магии, чего Том не знает. Что может быть увлекательнее?       Мужчина сделал нарочито громкий шаг, прежде чем появится в поле зрения девчонки. Заметив его она поморщилась как от зубной боли, а потом вся подобралась, когда вспомнила, что с ней произошло несколько часов назад. Она наблюдала за Томом с настороженным молчанием. Сил на полноценный испуг у неё очевидно не нашлось.       — Завтра к вам придут медики и проведут осмотр. — сообщил Том. Его тон оставался нейтральным, а в глазах тлел интерес вперемешку с усталым раздражением. Он, в конце концов, тоже по–своему переживал. — Но для начала скажите мне, часто ли раньше случались такие приступы?       Девушка замерла. Взгляд её затуманился от воспоминаний. Не такие, нет, но похожие. Легче и не такие болезненные. Но не собирается же Гонт меня лечить, ха? Она пыталась это вылечить и ничего из этого не вышло. Ни один врач просто не мог обнаружить достаточно причин для беспокойства.       — Не случались.       Том вздохнул. Хотелось вздёрнуть девчонку на ноги, запытать или выпотрошить её сознание, в котором точно был ответ. Но он опасался давить, опасался требовать. Загнать Поттер в ещё один приступ было бы верхом глупости. Его и так изнутри потряхивало от тревоги.       — Не лгите мне. — почти нежно предупредил Гонт. Кэсси взглянула на него с непонятной смесью вызова и мольбы. Она вздохнула, зажмурилась как перед прыжком в воду.       — Не такие. Таких… — она нахмурилась, — я… не помню. Я не знаю.       — Вот как?       Кэсси вскинула голову, уперевшись Тому прямо в прищуренные глаза своими карими и покрасневшими в уголках. Как же хотелось оставить это всё при себе! Что если он использует это против? Как можно доверить незнакомцу свою боль? Как можно ему рассказать?! А вдруг он поможет? Вдруг спасёт? Не просто так ведь спрашивает. Внутри боролись противоречивые чувства. Было так тяжело поверить, что кто–то может дать Кэсси что–то хорошее, что–то значимое. Жизнь, шанс. Но ведь если так подумать, то только тем он и занимался весь месяц. Дал ей шанс, время развиться и пообещал слишком много, чтобы это считалось приличным. Том Гонт упрям как товарный поезд, он в любом случае не отстанет. Кэсси вновь вздохнула.       — У меня были боли в ядре раньше, но медсестра списала их на растущий организм. И потом, после школы в Мунго причину не смогли найти.       Том затаил дыхание и внимательно слушал. Ограничиваться только словесным знанием он не собирался, ему было важно увидеть. Кэсси подтянула к себе одеяло, укрывая замёрзшие ноги и руки и спрятала взгляд в складках. Создавала себе иллюзию защищённости, будто Том был не больше, чем подкроватным монстром, пришедшим, чтобы укусить её за пятку.       — Такого раньше не случалось, никогда не доходило до такой боли. В последние несколько лет становилось хуже постепенно. В школе я вообще не ощущала…       Воцарилась тишина. В темнеющей библиотеке сами собой загорались настенные лампы. Обычно светилась ещё и люстра в центре, но Винки почему–то не стала её включать. Старая эльфийка пыталась создать им уют. Оно и к лучшему, решил Том, сейчас яркий свет будет только резать глаза и ему и его юной обузе. Кэсси выглядела такой маленькой в тусклом свете библиотеки. Потерянной, уставшей, одинокой. Слабой до тошноты. Том даже не нашёл, что ответить. Нет, за словом он в карман не лез, да и сейчас тоже, просто что бы он ни хотел сказать, а всё это звучало как издёвка. Вместо этого он спросил:       — Вы знаете, что нужно делать при Легилименции, верно? — дождавшись неуверенного кивка он продолжил, — Я хотел бы увидеть сам.       — Я правильно понимаю, что вопрос о том, не против ли я вы не задали специально? — она подняла внезапно острый взгляд.       — Верно, Мисс Поттер. — Том слегка улыбнулся, как невинной шутке. Кэсси лишь покачала головой. Такими темпами, думала она, ей придётся к такому привыкнуть.       — Помните, чем больше сопротивления, тем больше вреда я причиню вашему сознанию.       — Я знаю, знаю. — проворчала она совсем тихо и приготовилась.       Том медленно поднял руку к лицу девушки, готовый наложить заклинание. Кэсси рефлекторно дернулась, как будто Том собирался причинить ей боль, но это не остановило его. Его движения были быстрыми и уверенными. Он крепко взял девушку за подбородок и заглянул в ее зрачки, пробормотав тихое «Легилименс». О каком сопротивлении шла речь? Кэсси абсолютно ничего не могла скрыть, даже если бы пыталась, потому что не знала, как это сделать. Стоило поучить её окклюменции, чтобы всё это было не таким простым. Том не собирался держать так близко к себе находку для шпиона.       В этот раз погружение не было похоже на прыжок в хаотичные океанские волны, состоящие из страха и сожалений. Чужой дворец памяти был более менее упорядочен, за исключением то тут то там возникающих вспышек мыслей, отвлекающих внимание.«Сосредоточьтесь» прошелестел Том шуршанием гравия под ногами. В голове девчонки его «голос» прозвучал не громче шёпота, но она его прекрасно поняла. Запутанные коридоры с высокими расписными сводами, подпираемыми колоннами тут же выстроились в линию с воем и скрипом. Они продолжали всем своим существом покачиваться и изгибаться, как прицепленые друг к другу вагоны поезда или щупальца механического осьминога. Бесконечно длинный червь коридора освещался с одной стороны вереницей витражных окон. За ними ничего не было, кроме ослепительного солнечного света. По другую сторону были двери, одинаковые, без подсказок, что же за ними крылось. Тома удивило, что её сознание было так похоже на рассветный Хогвартс своими песочными кирпичными стенами и массивными колоннами. Прям как у него, только Том представлял слизеринскую гостиную после отбоя, наполовину затопленную водами Чёрного Озера.       Он двигался вперёд неспешно, действительно оставляя девчонке призрачную толику контроля из чистого благородства. Она не соврала, когда сказала, что не помнит. Том мог почувствовать, как она силилась дать ему подсказку, но сама не могла ничего откопать. Том открывал каждую дверь, и тут же закрывал, как только понимал, что это не то. Как бы ни был велик соблазн залезть в каждый уголок этого наивного и пастельно-скучного сознания, Том не мог: с каждой дёрнутой на себя ручкой девчонка в его руках вздрагивала и начинала паниковать. Да кому нужны твои мёртвые друзья и сумасшедшие родственники? с лёгким раздражением подумал про себя Том. Время утекало сквозь пальцы, а ответ так и не находился.       Том уже почти убедился, что ничего экстраординарного с девчонкой не происходило ни разу, когда добрался до очередной двери. Она была едва видна как будто скрытая туманом. Совсем слабое заклинание забвения, явно наложенное в спешке. Вот оно, наконец–то. Но нет. Том заглянул в это воспоминание, фыркнул и хотел было уйти, как заметил… себя. Младшего, лет шестнадцати, с палочкой Джинни Уизли в руках, и с двумя рыжими младшекурсницами на сыром каменном полу Тайной Комнаты.       И тут его выкинуло. Том не сразу осознал, где он. За секунду до того, как Кэсси выпнула его из своего сознания он будто увидел всё глазами младшей версии себя. Голова мгновенно взорвалась болью. Рядом сжалась и дрожала Кэсси.       — Что за хуйня? Что это за хуйня?! — бормотала она на грани срыва. Её глаза были плотно зажмурены, её тоже постигла жуткая мигрень.       Несколько бесконечно долгих минут двое приходили в себя. Заблокированное с обеих сторон воспоминание больно врезало по нервам. Том этого не помнил, он сам был в этом воспоминании как слепой котёнок. Он помнил Джинни, помнил как заманил её в подземелье, а дальше ничего. Недостающая деталь паззла нашлась в совсем неожиданном месте. Он сам её скрыл, быстро и неумело, потому что был слишком слаб и спешил сбежать. Что там было? Что случилось со мной?       Том вновь протянул к девчонке руки. Она, взвизгнув, забилась в угол дивана.       — Нет! Не надо!       Но мужчина был глух к её мольбам. Он грубо встряхнул её, как плюшевую игрушку, разозлённый плачем и неповиновением. Докопаться до сути теперь было делом принципа. Стоило девчонке поднять на него испуганный взгляд, как Том тут же нырнул назад в её голову. И попал в шторм. Теперь вокруг не было никакого порядка, все воспоминания влетали в Тома на полном ходу, запутывая и сбивая со следа. Но Том был упрямой ищейкой, он шёл к воспоминанию о самом себе неотвратимо как смерть, распространяя острые иглы холодной решимости. В реальности тело девчонки заходилось в панической атаке, и даже руки Тома, заботливо сжимающие её шею не останавливали нервные подёргивания. Том мог чувствовать, как снова начинает звенеть и хрипеть её ядро. Как не вовремя.       Он наконец добрался до теперь уже гротескной, вытянутой как на картине импрессиониста мерцающей двери. Не теряя более ни секунды Том шагнул в неё и очутился будто бы в собственном сознании. Его шестнадцатилетняя версия говорила его ртом что–то застывшей на полу рыжеволосой девочке. Рядом лежала такая же рыжая, Джинни Уизли, без сознания, и сжимала в руке дневник с черной обложкой. На всех участниках сцены была школьная форма, а у Тома на груди блестел значок старосты. Из щелей в стенах сочилась вода, оставляя после себя некрасивый след из проросших на камне водорослей. Потолок уходил далеко вверх, да так высоко, что даже пламя факелов с холодным белым огнём не освещало его. Наверху будто раскинулось звёздное небо из осевших там светлячков и их светящихся личинок. За спиной Тома была огромная фреска головы Посейдона, изо рта которой выглядывал жёлтый размером со страусиное яйцо глаз. Василиск ждал, пока Том отдаст ему приказ. А он не спешил. В своей обычной манере разглагольствовал, хвастался, описывал как он взял первокурсницу Уизли под контроль, как собирался впитать всю её магию и жизнь, и как удачно к ним присоединилась ещё одна «жертва». О, сколько предвкушения было в его голосе, сколько спеси. Целых два полных силы сосуда, вдвое больше энергии одним махом. И он возродится. Кэсси оцепенела, такая маленькая и жалкая, круглолицая. С по-детски пухлых щек не сходил лихорадочный истеричный румянец. Её страх был таким сладким. Василиск за спиной басом урчал «Вкусно… Еда…», и Кэсси не сводила глаз со спрятанной во рту фрески огромной морды. Её крошечное тело дрожало и слышался знакомый неестественный звук, смешавшийся с урчанием змея так, что и не понятно, откуда он исходил. Взрослый Том, запертый в теле высокомерного подростка не мог понять, звучит ли он от девочки из воспоминания, или это реальность подаёт голос.       Пора заканчивать, подумал взрослый Том. С минуты на минуту в Комнату заявятся преподаватели, это он уже знал. Нетерпение кололось в кончиках пальцев, ведь главного он ещё не увидел.       — Что ж, пора заканчивать. — бархатисто протянул подросток Том, картинно–расстроенно покачивая головой, — Василиск уже заждался свой ужин.       Малышка Кэсси внезапно перевела своё внимание на Тома. Карие омуты глаз со всем осторожным гневом впились в мальчишку. Вот почему эти глаза казались старшему Тому такими знакомыми. Подросток склонил голову, со снисходительным интересом ожидая что же она скажет.       — Ты всего лишь воспоминание! — воскликнула она и отобрала у всё ещё бессознательной Уизли дневник. Том ухмыльнулся, а потом едва не рассмеялся, когда девчонка попыталась вырвать из дневника страницу. Как жестоко, и как бесполезно! А ведь она когда–то на этих страницах рисовала. Безобидные каракули, крестраж они даже не раздражали.       Бумага не поддалась, будто намертво припаянная к корешку. Отчаяние Кэсси росло вместе с выросшим в длину телом Василиска, который наконец покинул своё укрытие и приготовился проглотить два крохотных тела одним махом.       — Это пока что я всего лишь воспоминание… — Том сделал к детям плавный шаг, — А ты так навсегда и останешься маленькой глупой девочкой.       Гул магического ядра стал невыносимо заполнять пространство, отражаясь от стен, резонируя с похожим на рычание хрипом Василиска. Том невольно отпрянул, он слишком поздно понял, что нужно уносить ноги. Тело девчонки окутывала черная дымка, вибрация больно проходила по телам. Том чувствовал, как теряет над своим слабым, едва получившим человеческий вид духом контроль. Кусочек души в дневнике заметался, как крыса в пустой бочке. Девчонка продолжала сжимать его в усиливающей хватку руке.       Внезапно пространство вспыхнуло и на миг исчезло во взрыве стихийной магии. Мир стал белым. Василиск завопил и скрылся поглубже в подземельях. Его было тяжело винить в трусости. Том почувствовал, что горит изнутри. Осколок души покинул дневник и устремился к замершему от боли и шока, дезориентированному в ослепительном свете Тому. Огонь чужой силы окутывал его, напитывая новообретённое ядро. По призрачному телу прошла волна жара, вслед за ней завязались узлы магических токов, над ними выстроились кости, сосуды, мышцы и наконец покровом легла кожа. Слух, обоняние и осязание вернулись резко, впиваясь в виски больно, как раскалённым обручем. Так, в агонии, родился Том Марволо Гонт.       На этом воспоминание оборвалось: маленькая Кэсси потеряла сознание. Взрослая её версия была в состоянии не лучше. Она была на грани, но Том не спешил купировать приступ. Ему нужно было пару минут собраться с мыслями. Или пара пар минут. Десять? Десять минут. Мужчина больше не сжимал девушку в руках, он потерял над телом контроль как только вспомнил, чем для него закончится этот злосчастный «выброс». Теперь он мог восстановить цепочку событий, но не был этому рад.       Спустя неясное количество времени в Тайной Комнате Том обнаружил себя на полу, хватающимся за трещины в камне как утопающий за доску разбитого девятым валом корабля. Его тошнило, тело было тяжёлым и… живым. Он дышал, тяжело, как после драки, он моргал не просто для поддержания образа живого, а потому что это было нужно для увлажнения глаз. Они тоже болели, даже тусклый свет подземелья слепил не хуже полуденного солнца зимой. Болели колени, которыми он упирался в пол, болели ладони, которые он об пол исцарапал. Болел желудок, от голода. И голова, о, голова болела особенно. Все младенцы так себя чувствуют? Не удивительно, что они так плачут. Том тоже плакал, задыхаясь, как в глубоком детстве, когда узнал, что из приюта Вула никакая мама его уже не заберёт, потому что она умерла.       Ему было холодно в сыром подземелье, в трубах завывал сквозняк. Том чувствовал, как со стороны входа в Тайную комнату надвигается волна силы. Это был Дамблдор, тревожный и готовый к бою. Со всей своей мощью его магия сбивала преграды к двум детям на полу, требующим его помощи. А они вообще живы? На раздумья не было времени. Том поднялся на дрожащие как у жеребёнка ноги, поднял палочку Джинни и свой опустевший дневник, вернувший себе все свойства обычной тетрадки. Наложил неуклюжее заклинания забвения на обеих девочек, чувствуя тянущую боль в новеньком ядре с непривычки, после чего как можно быстрее скрылся в ответвлениях подземелья, спотыкаясь и опираясь на стены. Он плутал, казалось до бесконечности, пока, ведомый таким же испуганным как и он сам Василиском наконец не оказался в безопасном месте. В зимней змеиной норе глубоко под замком Хогвартс.       Том Гонт выскользнул из чужих воспоминаний и тяжело осел на диван. У него закружилась голова, наполненная ужасными образами прошлого. Вторая часть воспоминаний была его собственной, которую Кэсси больше не могла видеть. Том не мог поверить, что скрыл от себя такую важную вещь. Зачем? Он никак не мог придумать ответа, и в тот момент едва родившийся подросток Том вряд ли был способен мыслить здраво, настолько же уязвимый и растерянный, каким сейчас является нынешний Том. Постепенно его глаза снова привыкли к освещению библиотеки, и звук вернулся в уши. Неподалёку Кэсси задыхалась от беззвучных рыданий. Ей пришлось заново пережить этот шок, ту встречу с Василиском, с Томом. Мужчина оглядел её и молча притянул девушку к себе. Ему сейчас так хотелось почувствовать тепло. В голове тлело воспоминание о холоде норы. Тело змея не могло согреть окоченевшую плоть. Том крепко прижимал Кэсси к своей груди, но то и дело плечи девушки приходилось снова перехватывать, потому что её беспощадно трясло. Том нежно погладил её по голове и уткнулся носом в волосы на макушке, взяв палочку в руку. Кэсси не должна была об этом вспоминать, особенно сейчас. Совсем не вовремя, абсолютно вопреки всем планам. Кэсси уже не доверяет Тому настолько, чтобы чувствовать себя комфортно, и это приветствие из прошлого похоронит остатки доверия. А это она ещё не знает, что Том убил её родителей. Том не мог этого допустить. Он молча направил палочку на голову Кэсси, как и десять лет назад. Девушка вообще ничего не заметила, слишком поглощённая своими неконтролируемыми эмоциями. Тому даже не понадобилось произносить заклинание вслух. «Обливиейт» бесшумно вынырнул из волшебной палочки, вновь заблокировав это воспоминание в её голове. Уже без спешки, со знанием дела. Когда мужчина закончил, Кэсси уже лежала у него на плече.       Том внимательно изучил её лицо, повернул к себе. Девчонка слабо приоткрыла затуманенные глаза. Том тихо пробормотал «Легилименс», вновь отправляясь в путешествие по чужому сознанию, теперь куда осторожнее и нежнее. Он так и не нашел воспоминания о проклятии. Нет, то, что он увидел в Тайной комнате было приступом от проклятия, он на пути, но это не ответ на вопрос. Теперь ничто не стояло на пути его поисков, ведь самые важные мысли спали вместе с Кэсси, плавающей на грани бодрствования. Обрывки снов, сумасшедших и странных, мелькали то тут, то там, но Том чувствовал, что теперь ему ничего здесь не угрожает. В мыслях девчонки царил штиль и коридор Дворца Памяти раскачивался мерно, как слон на прогулке. Теперь Том ходил вокруг стены, которую построил своими руками, зияющую холодной пустотой на фоне красочных снов девушки. В конце концов, он нашел то, что ему было нужно, это тоже было спрятано, но не совсем так сильно и как бы даже милосердно. Чтобы однажды Кэсси вспомнила, когда ей это понадобится. Заклинатель явно переоценил её возможности, ха. Том вытащил забытую картину на свет и провалился в неё, невольно добавив этот образ ко снам.       Теперь Том был просто наблюдателем, прячущимся в тени, он не был участником. В жарком свете камина в одной из спален факультетского подземелья назревала ссора. Обстановка была тёплой и уютной, помещение оформлено в зелёных тонах с акцентами из тёмного дерева тут и там. На стуле сидел худощавый среднего роста мужчина в черном непроницаемом одеянии; Том узнал в нем профессора Снейпа, которого его старшая версия помнила как школьника, и который учил зельеварению нынешнего Тома в выпускном классе. Снэйп не узнавал его только потому, что Дамблдор наложил на всех учителей лёгкий Конфундус по поводу присутствия Тома на уроках. А рядом со Снэйпом стояла Кэсси, одетая в школьную мантию с хаффлпаффским значком и жёлтым воротником, нервно скрестив руки на груди. Её рыжие волосы, непричёсанные, освещались светом камина. Щёки были залиты знакомым неровным румянцем.       — Что, черт возьми, это за проклятие?! Вы с ума сошли, профессор, — прошипела она, как встревоженная змея. Том даже удивился, что его молчаливая и кроткая пленница была на это способна.       — Особое семейное проклятие. Оно передалась мне от моей матери, она умерла от него, а тебе передалось от меня. Я не посмел сказать тебе раньше, потому что ты была совсем ребёнком. Не хотел омрачать твои будни. — спокойно ответил Снейп, скрестив руки на груди таким же образом. Их поведение было похоже, и они смотрели друг на друга до боли одинаковыми взглядами. Черты лица Кэсси были более округлыми и мягкими, нос имел почти незаметную горбинку, но не выступал вперед, как у Северуса Снейпа. Если не присматриваться, можно и не понять, что они родственники.       — Что теперь?! Хотите сказать, что мне осталось жить двадцать лет?! Кто такой этот Лорд Принц, чтобы так проклинать своих потомков? Это несправедливо! — она слегка повысила голос от волнения.       — Да. Вероятно, он надеялся, что Эйлин одумается и вернётся домой. Но она не смогла.       — Значит, нет никакой возможности его снять? Вы хоть пробовали? — голос девочки звенел от отчаяния.       — Нужно, чтобы Лорд Принц принял тебя обратно в семью, но он давно умер. Это невозможно. — мужчина опустил взгляд в пол, явно демонстрируя свою вину. Воцарилось скорбное молчание. Том мог почти услышать, как в голове Кэсси крутятся шестеренки.       — Я не хочу. Знать. Мне лучше не помнить. — решительно сказала Кэсси, взяв мужчину за руку и вложив в нее палочку. Её палочку. Витую как лоза, с небольшим камнем у основания рукоятки.       — Но ты будешь медленно умирать и не поймёшь почему. — Снейп отказался сомкнуть свои длинные бледные пальцы на древке. В его черных глазах сквозила невыносимая грусть.       — Пусть будет так. Я хотя бы не буду думать об этом каждую чёртову минуту!       Мужчина вытащил из крепления на запястье свою волшебную палочку, черную и гладкую, прицелился и медленно произнёс заклинание. На этом воспоминание и оборвалось.       Том лениво выскользнул из покоев Снэйпа, не дожидаясь пока сцена пустится по второму кругу. Он замер в погрузившемся в сонные сумерки коридоре. Оцепенел от усталости и просто дрейфовал в чужом безмятежном сознании. Во сне не было ни волнений ни боли, только обрывки просмотренного разговора и огромные обтекаемые туши призрачных китов, проплывающие под потолком. Они пели и светились переливами фиолетового и голубого, рассыпали за собой блёстки. Своим видом они напоминали вышедший из-под контроля патронус.       За окном библиотеки занимался рассвет и начинали щебетать первые птицы. Том чувствовал, как у дверей топчется взволнованная Винки. Эльфам уже пора начинать новый день, но она не торопилась проконтролировать процесс. Отчего–то здесь находится ей было важнее. Кажется, что эльфийка тоже сегодняшней ночью не сомкнула глаз.       — Перенеси Мисс Поттер в её спальню. — совсем слабым голосом приказал Том. Ну как приказал, скорее попросил. На взгляд Винки он выглядел совсем плохо: несчастный, нервный, расстроенный. Под темными покрасневшими глазами синие круги, волосы в беспорядке и он только растрёпывал их больше, подёргивая себя за пряди на макушке в попытке взять себя в руки.       — Мистер Гонт, вам стоит поспать сейчас. — пропищала Винки мирно, как заботливая бабуля засидевшемуся за книжкой внуку. Мужчина только дёрнул плечом.       Но спать всё-таки отправился. Правда отключится так и не смог, мешали мысли. Крошечная загадка, откуда же Кэсси такая взялась вдруг выросла до огромного кома открытий. Теперь Том точно не намерен был куда–либо от себя Кэсси отпускать, даже если она будет умолять об этом. Том упорно воскрешал в памяти всё, что знал о ней, прокручивал раз за разом, чтобы получить полный образ человека, но терпел крах. Голые факты не давали ему ответ, почему именно благодаря её магии он вернулся. Ну, теперь он хотя бы знал, почему она так ему подходит: её сила наполнила его ядро и до сих пор курсирует по его венам вместе с кровью. И так… Волдеморт получил обрывок предсказания, выбрал самых подходящих младенцев и отправился убить одного из них в один злосчастный хеллоуинский вечер. После чего погиб от срикошетившего в него убивающего проклятия. Это для себя. А для остальных он исчез при загадочных обстоятельствах и до сих пор не вернулся. Том знал это благодаря тому, что сам убил Волдеморта сразу после выпускного из Хогвартса. То жалкое, слабое существо, похожее на уродливого младенца он с трудом мог считать собой, скорее это был отголосок и последний, совсем обезумевший от боли и одиночества, осколок души. Том без раздумий забрал его «жизнь», а ещё жизнь Хвоста, уже больше подходящего на крысу, чем на человека из–за долгого нахождения в анимагической форме, и свою змею. Нагайна хранила в себе ещё одну часть души. И того, к восемнадцати Том собрал в себе все пять частей, исключая осколок в Нагайне и в фамильном кольце Гонтов, потому что для того, чтобы отобрать хоркрукс их нужно было уничтожить, а Том был для этого слишком сентиментален. Только загвоздка в том, что создал он всего шесть. Он полагал, что седьмой осколок пришёл к нему от «Волдеморта», основной части души, но кажется ошибся. Если подумать, то он вспомнил вспышку собственной Авады Кедавры, летящую в него, куда раньше, чем избавился от старой версии себя. Вот оно. Мог ли Волдеморт невольно создать хоркрукс в ребёнке? Может это быть потому, что Кассиа Лили Поттер его предрешенный судьбой враг? Знал ли об этом кто–нибудь ещё? Том надеялся, что свидетелей нет.       Девчонка прожила обычную жизнь, хоркрукс никак не влиял на неё. Шрам на лбу, под пушистой рыжей чёлкой был едва виден, будто зажил ещё тогда, в далёком детстве. Больше дискомфорта Кэсси доставило проклятие её прадеда. Вот ещё чушь, какого черта тогда она носит фамилию чужого мужчины? Волдеморт шёл убивать ребёнка Поттеров, Джеймса и Лили, Аврора и Лекарки, двух членов Ордена Феникса, а оказалось, что едва не прикончил ребёнка своего Пожирателя Смерти. И Снэйп ведь знал, но не умолял не убивать Кэсси так же, как свою подругу.       А потом Волдеморт исчез, растворился без следа. Буквально был уничтожен, и лишь бесплотный невидимый дух остался от него. Каких же трудов стоило этому существу обрести влияние и голос вновь, только чтобы потерпеть поражение в Хогвартсе при поиске Философского Камня. Дамблдор заметил присутствие чужого в школе и развоплотил его дух снова. Профессор Квиррел после этого прожил недолго, выпитый почти досуха своим глубоко мёртвым соседом. А сам Том спал до тех пор пока не попал в руки к первокурснице Уизли. Как это вообще могло произойти он разобрался позже, но всё равно был благодарен Малфою, пусть тот и выбрал довольно слабенькую жертву. Девочка оказалась такой удачно наивной, её было так легко заставить делать ужасные вещи, лишь признавшись в симпатии и пообещав, что розыгрыш будет весёлым. Том был уже преисполнен предвкушения убить её, как она, испугавшись, выбросила дневник в девчачьем туалете. Так грубо.       А потом Кэсси Поттер случилась вновь. Что её дёрнуло достать минималистичную черную тетрадку из унитаза было сложно догадаться. Том вновь подивился своей удаче. Девчонка заинтересовалась абсолютно сухими после целого дня в воде листками. Желтоватыми от времени и абсолютно пустыми. На обложке было имя, Том почувствовал, как она коснулась золотых букв своей мелкой ладошкой. От скуки она рисовала на страницах схематичные сценки, которые потом исчезали, что очень её веселило. Иногда она что–то писала, но Том, обиженный таким пренебрежением к своему вместилищу не отвечал. А зря, если бы он знал, чем их знакомство закончится для дневника, попробовал бы заполучить её силу раньше.       Том вздохнул и сел на постели. Сна не было ни в одном глазу, приближалось время завтрака. Он открыл шуфлядку прикроватной тумбы и вытащил мятый дневник с потёртой обложкой. Золотые буквы уже порядком облупились, не скреплённые больше заклинаниями. Страницы стали совсем жёлтые за прошедший десяток лет. Том больше не решался его заколдовать, не видел в этом смысла. Дневник это память, но не настолько важная, чтобы сохранять её свежесть. Он раскрыл первый разворот. На страницах аккуратным, но размашистым почерком написаны его пространные философские размышления вперемешку с маленькими буквами, которые писала Джинни Уизли, и схематичными каракулями авторства Кэсси Поттер. Теперь он помнил, что они принадлежат ей. Ведь однажды она написала в дневнике своё имя, но среди других слов и каракуль, написанных чёрными школьными чернилами точно такая же чёрная надпись совсем терялась. Том с трудом отыскал её почерк, какой–то кривой и неуверенный. Теперь Том помнил, на какой странице его искать. А рисунки, происхождение которых он раньше объяснял озорством школьников, всё-таки были интересные: вот картинка, на которой полтергейст Пивз с горящей головой кричит и дёргается, вот Пенси Паркинсон заливается соплями прямо перед Драко Малфоем, а вот и сам Малфой с разбитым носом, из которого фонтаном брызжет кровь, вот всезнайка Грейнджер нарисована в виде кролика с огромными торчащими зубами, вот старшекурсницу Алису Первью посреди Хогвартской лужайки бьёт молния за то, что она обзывала Невилла. Том не гадал об участниках сценок, все имена и обстоятельства были подписаны рядом. В тот момент, когда эта чушь создавалась Том очень жалел, что не может проучить «художника». На самом деле всё было не так плохо, ведь на других страницах были рисунки получше. Вид с Астрономической башни, написанный черными чернилами в перемешку с водой для разных градаций серого; хижина Хагрида, графичными очертаниями набросана на весь разворот. Вместе с написанными там же планами Тома по перекладыванию вины за смерть Миртл на питомца Хагрида паука Арагога это всё выглядело даже сюрреалистично. Будто она знала, что именно там написано, что конечно было невозможно. На следующей странице была Гремучая Ива, разло́гая и с хаотично растущими ветками, которую во времена ведения дневника ещё не посадили. Были и животные, в основном птицы, но встречались собаки, коты и даже жаба. Последней перед тем, как избавиться от дневника Кэсси нарисовала себя. Не очень похоже, но черты угадывались. По ним Том её и узнал, когда девчонка спустилась вслед за забывшей закрыть проход в девичьем туалете Джинни.       И это всё, что он знал. Рыжие волосы, карие глаза, больное ядро, вместилище хоркрукса. Может он всё же на неё повлиял? С детства влиял на её ядро, на магические токи, подстраивал энергию её тела под себя, чтобы захватить однажды. О, даже малая часть души Тома была способна на подобное коварство.Теперь он не имеет права позволить ей уйти, позволить умереть. Это сокровище, созданное им самим, должно жить также долго, как и он сам.       Успокоенный найденными ответами Том почти задремал с дневником в руках, когда в окно спальни настойчиво постучала первая сова из Министерства. За ней летела ещё дюжина.

***

      Из открытого настежь окна слышалось пение птиц, далёкое, но громкое. Августовский ветер раздувал тюль. Спальня заливалась белым солнечным светом. Нарисованные единороги тихонько резвились на лужайках во все четыре стены. Золотые жеребята кусали своих мамочек за пятки, молодые жеребцы, только обретшие серебряный покров гонялись за кобылками. Была даже пара старичков: выцветших в белый тоненьких лошадей. Их рога были уже порядком потресканы, как и копыта, но вид они имели весёлый. Верно вспоминали беззаботную юность, наблюдая за младшими. Пегасы прогуливались там же, но большинство из них вообще не касалось земли. Конечно, кто откажется полетать в такой погожий день?       У кровати копошилась Винки. Она только вернулась, сделав все необходимые утренние дела по дому. Проведала Мистера Гонта, он едва ли спал. Как и Кэсси он выглядел слишком уставшим, чтобы позволять ему бодрствовать дальше, но судя по суете в его кабинете укладывать хозяина было уже поздно. Это так, шутки. Она и не решилась бы, не хотела выслушивать гадости от раздражённого мигренью и недосыпом Хозяина.       Болезненный вид Кэсси никуда не исчез, возможно она видела кошмары сегодняшней ночью. Винки не знала, что именно Мистер Гонт делал в её голове, но полагала, что что–то ужасное, раз девочка в таком состоянии. Пора было её будить. Медики и эксперты по проклятиям, которых Министр вызвал вчерашним вечером уже ожидали пробуждения своей пациентки в прилегающей к спальне гостиной. Эльфийка аккуратно потрясла Кэсси за плечо, позвала её. Девчонка тут же пошевелилась, простонала что–то неразборчивое, а потом резко села, как солдатик, которого разбудили по тревоге. Схватилась за голову, которая тут же наполнилась образами. Ей понадобилось несколько минут на то, чтобы прийти в себя. Винки не торопила, ведь Кэсси выглядела совсем плачевно.       Тело девчонки наполняла смесь из отрицания и отчаяния. Какая же дура! И потому что заставила Снэйпа стереть воспоминание о проклятии, и потому что поверила в призрачный шанс спастись. Хотелось побиться головой о спинку кровати. Снэйп выглядел таким сожалеющим, будто он лично это проклятие наложил. Хотя, так ведь и было. Он передал эту болезнь вместе с прямыми быстро жирнящимися волосами, крючковатым носом и высокими скулами. Вместе с родинками в виде созвездия большой медведицы на левой руке, вместе с карими глазами, которых у Эвансов отродясь не было. Но винить мужчину было на самом деле не в чем, да и как–то некрасиво. Он честно рассказал, когда увидел первые признаки. Это был не приступ, нет, но мог быть, если бы чёртова Алиса Первью, выпускница Рейвенкло, продолжила доставать её. Профессора подоспели вовремя, чтобы остановить драку. В суматохе заполненного школьниками–зеваками коридора никто не обратил внимание на неестественный гул, конечно, ведь Кэсси подожгла Алисе мантию, а та наколдовала ей полное лицо прыщей. Только Снэйп услышал, узнал звук, который преследовал его самого последние двадцать лет. Лекарство от симптомов было всего одно: не нервничать. Но даже литры Умиротворяющего бальзама, которые он выпивал каждый год не продлевали ему жизнь. Она оборвалась ночью с тридцать первого мая на первое июня за несколько часов до рассвета. В последний день Кэсси в Хогвартсе, её выпускной с седьмого курса, он уже выглядел довольно плохо. Более бледный чем обычно, глаза глубоко впали от изнеможения. Но он старался держаться молодцом. Ни единым мускулом лица не показал, что ему плохо, ни единым движением тела не заставил людей вокруг себя беспокоиться.       Его обнаружил домовик, пришедший поменять в спальне преподавателя простыни. Всё ещё хмельную после шумного празднования в Хаффлпаффской гостиной Кэсси вызвали к директору прямо с утра. До этого дня Кэсси полагала, что учительский состав не в курсе их с Северусом родства. Глупо, ведь в Хогвартсе нереально было сохранить ни единого секрета. Известие о смерти было шокирующим, но ожидаемым. Он и вправду в последнее время выглядел как человек, готовящийся к ней. Вещи Кэсси собирала апатично, все её мысли были заняты кончиной Северуса Тобиаса Снэйпа. Сейчас она была рада, что он не дожил. Что бы он сказал, увидев её сейчас? Нищую, больную и на попечении Министра–маньяка. А может всё было бы по–другому? Может он помог бы хотя бы с жильем на первое время? Да какой там, Снэйп не оставил своей единственной дочери ни кнатта. Он был сложным человеком, который считал, что всего нужно добиваться самостоятельно. Такой оглушительный крах Кэсси в этом он явно предсказать не смог.       — Вам стоит переодеться, Мисс Поттер. Доктора ожидают вас в гостиной.       Девушка подняла голову, всё ещё сжимая свои волосы в кулаках. Точно, Гонт же предупреждал. Она слабо кивнула всё ещё стоящей рядом с кроватью эльфийке и поднялась на ноги. Пошатываясь от ноющей боли во всём теле добралась до шкафа, а после поплелась в ванную с охапкой одежды в руках. Прохладная вода немного привела её в чувства. Настроение было на редкость паршивым. Сеанс Легилименции, что удивительно безпалочковый — чёртов Гонт был по-настоящему сильным засранцем — воскресил в памяти самые неприятные события, по цепочке поднимая их со дна. Сегодня Кэсси предпочла бы не видеть ни врачей, ни учителей. И в самую последнюю очередь она хотела бы видеть Министра. Хотелось просто лежать весь день, желательно спать, чтобы не дать мыслям и шанса превратиться в снежный ком из сожалений и обид, который погребёт Кэсси под собой как лавина заблудшего путника в горах.       Поттер мучительно вспоминала Снэйпа, его повадки, коронные фразы и уроки. Она, конечно же, стала его любимицей, и пусть в остальном это не было особо заметно, но один только факт, что преподаватель называет её по имени, а не по фамилии демонстрировал всем, что Кэсси у него на особом счету. Гриффиндорка Джудит Мериссоль, очередная школьная задира, даже позволила себе пошутить о том, что Снэйп наверняка Кэсси трахает, за что получила порцию вонючего неудавшегося зелья на голову. Её волосы мгновенно превратились в отвратительные похожие на водоросли сопли. Профессор смотрел на неё с таким отвращением, когда их обоих вызвали к директору для объяснений. В тот день оба факультета потеряли по тридцать баллов, но Кэсси ни о чём не жалела. Тогда, в школьные годы, отец ей был по-особенному дорог. Он был не единственным взрослым, к которому девочка могла обратиться в случае чего, но он был её взрослым. Ей даже льстило, что старик не признаёт её фамилию, пусть это и было результатом многолетней ненависти к её обладателю Джеймсу Поттеру. Эту историю Кэсси пришлось вытаскивать из отца клешнями: он сдался только, когда речь зашла о его странной истории с Лили.       — Понимаешь ли, — Северус выглядел сконфуженным и даже слегка смущённым в свете люстры на небольшой кухне его покоев в замке. Кэсси заинтересованно поёрзала, крепко сжимая в пальцах чашку с кофе с молоком и корицей, — Мы дружили с ней много лет…       Ребёнок покивал, призывая мужчину продолжить. Она с нетерпением ждала продолжения. Всего пару минут назад она хитренько расспрашивала отца о его молодости только для того, чтобы в итоге перейти к главному: к своему появлению. Она бессовестно отсиживала свою отработку у Снэйпа с ним же, но в обстановке совсем не похожей на декорации к наказанию. Кэсси, если уж честно, специально попалась Снэйпу на глаза после отбоя. Это был повод, чтобы пообщаться с этим человеком-вороном, который только в этом году признался, кем он приходится одной рыжей третьекурснице. Почему-то все вокруг считали, что сбежавший из тюрьмы этим летом Сириус Блэк обязательно будет охотиться на Кэсси с Невиллом в школе, так что ребята обратились к новому учителю ЗОТИ, а тот с какой-то странной усмешкой заявил, что Кэсси волноваться не о чем и посмотрел прямо на шедшего мимо по коридору Снэйпа. Мужчина предпочёл сделать вид, что ничего не услышал, но Поттер видела, как он на миг возмущенно раскрыл рот. Она не отставала от преподавателя с расспросами о том, откуда он знает Петунию и маму до тех пор, пока он не сдался.       — И когда Поттер, — на это слово он всегда реагировал одинаково: горячим презрением в уголках губ, — начал откровенно к ней приставать, то я…       — Начал ревновать!       Мужчина вздохнул. Ему явно не хотелось выглядеть так уязвимо.       — Да. Мне казалось, что он у меня её отбирает, хотя Лили была достаточно сильной, чтобы дать ему отпор в случае чего. Быть с ним оказалось её решением, а я его не принял и натворил глупостей.       Кэсси дала ему помолчать, учтиво отведя глаза. Она сама ещё ничего не знала о таких отношениях между людьми, но понимала, что она наверняка тоже приревновала бы Невилла к другой девчонке. Только если это не Луна. Луна была святой.       — На самом деле я никогда не терял её, даже после нашей ссоры. — Северус улыбнулся, вспоминая выражение лица Лили, пришедшей к нему за утешением, всё такой же огненно-рыжей и решительной, как и в последний раз, когда он её видел, но очень грустной. — Лили хотела ребёнка, а Поттер оказался бесплоден. И она пришла ко мне за решением.       — Это… странное решение. Как она могла, если любила его? — Кэсси приподняла брови скептично. У неё было стойкое ощущение, что Снэйп что-то не договаривал, но она не спрашивала. Он по обыкновению ответил бы, что она ещё слишком мала для подробностей.       — Нет, она просила какое-то зелье, но я волшебник, а не чародей. Если уж лучшие медики Мунго не смогли помочь, то я тем более не смог бы. Но она действительно хотела ребёнка. Она хотела растить ребёнка с ним.       Объяснять Кэсси ничего было не нужно. Северус любил Лили, а Лили любила Кэсси даже раньше, чем успела её зачать. Снэйп уступил Поттеру и девушку, и свою дочь, а в итоге она осталась не нужна ни тому, ни тому. Поттер просто умер, не приняв ребёнка в свой род никак кроме как дав фамилию, а Снэйп не поспешил её забрать после смерти Поттеров. В тот вечер Кэсси покинула комнаты отца с невысказанной неоформленной обидой. После она много думала о том, что было бы, останься мама в живых. Насколько счастливой была бы Кэсси, чёрт возьми!       — А бы да кабы. — Бабушка Августа грубо потрепала Кэсси по голове на очередном летнем чаепитии в её старенькой квартире. — Ничего не изменить уже. Ты только себе соль на рану сыплешь.       Кэсси вышла в гостиную почти в лучшем виде, не хватало только макияжа. Даже волосы причесала, надо же хоть как–то воскрешать в себе желание жить. Весь вид портило только измученное лицо. Её тут же окружила стайка целителей в ярко–жёлтых мантиях со специальным значком работников Больницы Св. Мунго. Всего три человека, а ещё двое, в черных мантиях без опознавательных знаков стояли в стороне и наблюдали. Они вызвали у Кэсси больше симпатии, чем наперебой задающие вопросы врачи.       Несколько разного толка диагностических заклинаний окружили девушку, подсвечивая проблемные зоны. Судя по скептическим лицам, ничего сильно выбивавшегося из нормы они не наблюдали.       — Но… — протянул молодой парень, явно интерн, — зачем же Мистер Гонт нас вызвал?       Полная колдолекарка рядом ещё раз внимательно осмотрела «пациентку» и полученный магический отчёт.       — Милая, что вас беспокоит?       — Трескается ядро и отмирают токи. — отрапортовала Кэсси, уже прекрасно зная, что любые поиски будут бесполезны.       Мужчина в лимонном халате прокашлялся, поправил усы и фыркнул:       — Но этого нет, Мисс Поттер.       В ответ девушка лишь пожала плечами. Ну, нет, так нет. Ей ли спорить?       — Так может вы дадите нам взглянуть, сэр Стивенсон? — от мужчины в черной мантии исходила тонкая насмешка. В отличие от лекарей из лечебницы Невыразимцы предпочитали узнать всю доступную информацию заранее во избежание возможных рисков. Постоянная угроза жизни учит даже самых непробиваемых быть осторожными. Гонт сообщил, что девчонка это бомба с замедленным механизмом, и однажды её ядро убьет её. Проклятие родовое, явно новоизобретённое. Без специальной подготовки не обнаружить. Женщина рядом с ним ждать не стала, сразу вытащила палочку и провела тесты, доступные только служащим Отдела Тайн. Кэсси выглядела больной, но больной не являлась на первый взгляд. Проклятие вступает в силу в подростковом возрасте, даёт жертве плюс–минус тридцать лет. Вызывает трещины в ядре, отмирание внутренних органов и летальный исход. Маскирует критическое состояние под норму. Изучить, вылечить, не допустить смерти испытуемой. Предельно ясно, Мистер Гонт.       Кэсси со смесью дискомфорта и тревоги ожидала, пока её перестанут рассматривать как лабораторного кролика перед вскрытием. Врачи вслух выдвигали свои гипотезы, обсуждали план лечения с Невыразимцами. Из контекста Кэсси поняла, что даже если проклятие будет снято, её организм будет в упадочном состоянии, которое нужно исправить. О медицине Кэсси знала опосредовано и предсказать, что с ней будут делать дальше не могла. Стоит как можно скорее записаться на курсы, со вздохом подумала она. Так хотелось понимать, о чём они говорят…       Из коридора послышались чётко отчеканенные шаги. Дверь гостиной отворилась. Министр вошёл в помещение и выглядел он как сам дьявол с подпалеными херувимской стрелой крыльями. Глубокие карие глаза зорко оглядели помещение. Губы дрогнули от недовольства, но тут же разъехались в приветственной полуусмешке. Поздороваться с гостями он ещё не успел, был занят очередным сраным нападением на очередную сраную деревню. Как не вовремя, дьявол бы их побрал этих дохлых магглов!       Кэсси апатично застыла на месте, заинтересованная разве что его приходом. Точнее, напуганная настолько, чтобы в поле её внимания оставался лишь Гонт.       — Мистер Гонт, мы провели несколько тестов в дополнение к тем, о которых вы просили. — сказал худощавый усатый врач. — Девушка слабая, как вы сами видите, ей нужно восстановить силы. Нам удалось установить, что во время приступа были получены повреждения не только в сосудах и токах, но и в мышцах, что, вообще–то, не характерно для болезней ядра. Нужно продолжить наблюдение, но я рекомендовал бы ряд восстанавливающих зелий.       Том слушал внимательно, хотя и сам все знал. На лице Кэсси отразилось то же понимание, которое Том скрывал за своим безразличием. Девушка явно помнила все свои судорожные дёргания почти трёхнедельной давности и боролась с желанием спрятаться под кофейный столик, даже зная, что он прозрачный и её будет прекрасно видно. Том невольно прислушивался к её мыслям и улавливал отчаянный писк. «Не характерно.» Как же! За то характерно для Круциатуса!       Он хмыкнул, от чего девчонка едва заметно подпрыгнула. Целитель продолжил.       — Также мы выяснили, что несмотря на отсутствие явных травматических повреждений, могут быть проблемы с сердцем. И её зрение упало по сравнению с теми данными, которыми располагает Мунго.       Молодой доктор встрял тоже:       — Нам нужно провести больше тестов и посмотреть. Мы пока ничего не можем сказать наверняка.       Врачи обменялись беспокойными взглядами, и на лице Тома застыло вежливое любопытство. Он больше был занят вопросом, почему Кэсси не рассказала им о пыточном заклинании. Хотя бы в качестве мести. Доктора бы поверили ей, ведь у них были медицински подтверждённые доказательства. И несколько независимых свидетелей в придачу. Невыразимцы молча стояли у стены, ожидая своей очереди заговорить.       Кэсси молчала и просто смотрела на свои ладони. Винки притаптывала обутой в детского размера туфлю ногой рядом, ожидая приказа и переводя взгляд с Кэсси на Тома. У неё была работа, но она боялась оставить девочку одну здесь. Поначалу Кэсси ей совсем не нравилась, но сами эльфы были сострадательными и чуткими существами, поэтому в какой–то момент Винки прониклась. Том посмотрел на неё и, наконец, слегка махнул рукой, безмолвно приказав эльфу убираться отсюда.       — Мисс Поттер проклята семейным проклятием Принцев. Меня интересует, сможете ли вы его снять. — Том наконец обратился к двоим в чёрных мантиях. Его голос не был угрожающим, просто тихим, прохладным и глубоким, как океан, но все в гостиной подобрались от напряжения. Будто от ответа зависела их жизнь.       — Это мощное тёмное проклятие, снять его без его согласия будет почти невозможно. Может быть, мы сможем использовать экспериментальные ритуалы, чтобы помочь, но это очень рискованно. — отчитался мужчина в мантии Невыразимца.       — К сожалению, мы мало что можем сделать для этого проклятого человека, — ответила женщина, слегка пренебрежительно, будто девчонка была не больше, чем мебелью. — Проклятие можно снять, но глава семьи должен дать согласие в любом виде.       — Он мёртв. — уточнил Том как маленьким детям и услышал, как Кэсси тихо фыркнула. Врачи, к их чести, никак не отреагировали. Девочка не проявляла к ним никакого уважения, но это было понятно даже во время тестов, потому что она им совершенно не помогала и вела себя скорее как кукла, которая страшно устала от всего этого ещё до того, как это началось. Такое поведение можно было понять и объяснить её ужасным состоянием, но усатый лекарь все ещё хмурился, а ведьма неодобрительно посматривала на пациентку. Один только интерн улыбался ей дружелюбно, как пятилетке, разбившей коленку.       — Нам нужно сначала узнать ответ Лорда Принца, — сказал Невыразимец, — Но даже без его разрешения мы попробуем снять проклятие, пусть это и сопряжено с некоторыми… рисками.       — А… я надеялась, что мне придётся умереть только из–за этого дурацкого проклятия, но похоже вы убьёте меня раньше. — ответила Кэсси и слабо ухмыльнулась. «Эксперты» выглядели просто до смешного неуверенными в результате теперь, после осмотра. Том притих, размышляя.       — Мы разработаем ритуал и подготовим его, а затем отправим вам. Ваша задача будет состоять в том, чтобы уговорить призрак Лорда, — обратился Невыразимец к Тому.       — Спасибо. — ответил Том, почтительно склонив голову. Ещё утром он отослал пару записок с просьбой узнать о имениях Принцев как можно быстрее и без вопросов. Отчёт уже должен лежать на его столе. Призраки обычно оказывались привязаны к местам, в которых провели последние годы жизни.       — Пока не благодарите, Господин Министр. Если все закончится удачно, то вы сможете. — сказала колдолекарка за всех. Её круглое лицо улыбалось по–матерински обнадёживающе.       — «Когда», миссис Уильямс, «когда», а не «если». — Том очаровательно улыбнулся и повёл докторов к выходу, где Винки перехватила их и отправила к камину в холле. Как только дверь за гостями закрылась, Гонт повернулся к Кэсси, присевшей на край дивана и обнявшей себя руками. Несмотря на свою закрытую позу, она смотрела прямо на мужчину взглядом, в котором читалось неуверенное желание поговорить. Она поджала свои аккуратные, потрескавшиеся губы, заломила брови, имевшие естественно аккуратную форму, и моргнула тёмно–карими глазами, заставляя длинные коричневые ресницы взмахнуть. На её скулах не было румянца из–за стресса и усталости. Короткие рыжие волосы были слегка причёсаны, но, на взгляд Тома, она могла бы постараться и лучше. Круглые плечи покачивались, когда она дышала, а короткие пальцы теребили рукава толстовки. Она не была красавицей, но выглядела симпатичной, и до боли знакомой. Том смотрел и сравнивал с лицом того ребёнка из своих воспоминаний. Только тогда она выглядела упрямой и готовой защищаться, а теперь просто смиренно ждала чего–то, помощи или милосердного решения добить её, беднягу.       Бесы нетерпения заплясали в её зрачках от долгого молчания, которым Том наградил её. Она сама нерешительно мялась, боясь начать беспокоящий её разговор. — Неужели вам больше заняться нечем, кроме как пялиться на меня? — наконец спросила она напряженно, когда внимание Гонта стало для неё уже просто невыносимым.       — Возможно, я решаю, что с Вами делать. — Том ответил спокойно. Он скрестил руки на груди и прислонился к двери. Молча рассматривал её несколько секунд, затем его взгляд переместился вниз, на её ноги в потёртых — Том почти закатил глаза — джинсах, затем медленно поднялся и остановил взгляд на лице. Теперь она хмурилась.       — Типа, спасти или убить к чёртовой матери, чтобы не тратить ресурсы и время впустую? — уточнила Кэсси с притворным безразличием, скрестив руки на груди и выпрямившись. Защищаясь грубостью.       — Нет. — Том ответил с притворным удивлением, — Должен ли я отправить Вас сегодня на урок или нет.       В ответ на это на лице Кэсси отразилось такое искреннее отчаяние, что Том усмехнулся. Как легко было с ней играть, но это все равно приносило удовлетворение. Он отменил занятие ещё утром и мысленно сдвинул её расписание на день. И ещё на парочку, с учётом возможных исследований, ритуалов и новых приступов. После минуты недовольного сопения со стороны дивана, Том понимающе помычал.       — Ладно, сегодня вы отдыхаете. До завтра постарайтесь прийти в себя. Время занятий будет сокращённым до тех пор, пока проклятие не исчезнет. — В ответ девчонка пару раз кивнула. Она выглядела забавной в своей простой радости — У вас есть что спросить или я могу быть свободен? — насмешливо спросил Том, наблюдая, как Кэсси расслабляет плечи и утомлённо склоняет голову.       — О, да. Вы видели весь мой разговор с профессором Снэйпом? — Том слегка наклонил голову набок и кивнул. — Вы никому не расскажете о том, что узнали?       — Не вижу в этой информации особой важности.       — Для меня она есть. Я не хочу, чтобы кто–то знал. Вообще. Я не хочу, чтобы мне задавали вопросы по поводу того, что я ношу фамилию незнакомца.       — Ясно. — если судить по тону, то Гонту эти волнения были глубоко безразличны. Но это убедило Поттер даже больше, чем увещевания в том, что этот секрет останется между ними.       — И… Не помню, как я потеряла сознание. Мы были в библиотеке, верно? — Том понял, что вопрос на самом деле не об этом. Кэсси так завуалированно спрашивала, как она оказалась в своей спальне, одетая в пижаму и заботливо укрытая одеялом.       — Я попросил Винки отнести вас сюда. Она принесёт вам несколько зелий в течение дня, к слову, вместе с едой.       Губы Кэсси дрогнули в улыбке.       — Хорошо. Больше никаких вопросов.       Том удивлённо поднял брови, не ожидая, что это все, что Кэсси хотела уточнить. Он готовился объяснить свои поступки, разобраться с истериками и обвинениями, выслушать тонну бессмысленных вопросов о Легилименции и проклятиях, но все это было не нужно. Кажется, что Кэсси если и не знает ответы, то успешно их придумывает, и успокаивается.       — Больше никаких вопросов. — Том кивнул с оттенком веселья. Напряженный разворот его плеч заметно расслабился. Том решил, что это потому, что больше сегодня ему не придётся нервничать.       В свою спальню Кэсси вернулась как после войны. Всё, чего она хотела это улечься и не вставать до тех пор, пока Землю не уничтожит метеоритный дождь. В комнате было свежо и пахло свежесваренным супом. На прикроватной тумбе расположился поднос с тарелками и огромной чашкой чая. Рядом с ней пузырёк успокоительного выглядел совсем крошечным. Но и в нём было на три порции. От отца Кэсси узнала улучшенный рецепт такого же зелья, но которого хватало на месяц. Нельзя было принимать успокоительные на постоянной основе, чтобы не заработать отравление. Чем меньше порция в месяц, тем меньше рисков слечь с убойной дозой токсинов. Но ей, к сожалению, вряд ли позволят его сварить. Вдруг Гонт подумает, что Кэсси собирается отравить кого-нибудь. Или себя. Последний вариант был привлекательным, но припасённое ещё два года назад зелье в глубине чемодана пока ждало своего часа. Из–за дешевизны ингредиентов смерть от него будет болезненной и некрасивой, с мочой и кровавой рвотой.       Кэсси принялась за еду. Суп был обалденный для уже сутки как голодного желудка, а записка с пожеланиями к выздоровлению и пятёркой маленьких разномастных сердечек от эльфов делала его ещё вкуснее. Девушка без интереса наблюдала за единорогами, а те наблюдали за ней, провожали взглядами ложку, то и дело стучащую о тарелку. Ох, здесь даже в носу ковыряться будет неудобно. Столько глаз. Она на миг потеряла над мыслями контроль и представила, чем ещё заниматься здесь будет некомфортно из–за такого пристального внимания, и до ушей покраснела.       В комнате было тепло, светло и проветрено. Этим чистым загородным воздухом так хотелось дышать. Внезапный выходной, пусть и при таких пугающих обстоятельствах оказался очень кстати. Кэсси достала из чемодана дешёвенький роман в мягкой обложке, который купила ещё на четвёртом курсе, чтобы не скучать в автобусах и метро по дороге до вокзала Кингс–Кросс. Так и не дочитала, осталось чуть больше половины. Она уже, признаться, и не помнила с чего там всё началось. Надела на голову наушники и включила свой древний кассетник.       Марлена как раз вошла в комнату Фернандо, чтобы сказать ему, какой он мерзавец и как бесчестно поступил с её сестрой Люсиндой, и у неё очень удачно спала бретелька с плеча, чтобы отвлечь мужчину от предмета спора. Он сказал: «Ми корасон, ты покраснела как маков цвет.» и страстно поцеловал Марлену в губы. Забавно, что в вазе справа от Кэсси от летнего бриза из окна покачивался букет диких маков.

***

      Свет раздражал глаза, но ветерок из открытого окна немного остужал голову. Злость конечно ушла после того, как Том убедился, что Кэсси в порядке, но вот усталость никуда не делась. Мужчине казалось, что ещё немного и он сварится в собственной шкуре. За глазами пульсировала тупая боль. Дел было много, а Том продолжал с закрытыми глазами сидеть на стуле в своём кабинете, позволяя времени течь… Течь.       Утром поступило известие о новой волне смертей. Магглов оказалось около пятисот, кошмарная цифра, но было известие и похуже. Ведь в той деревне оказывается жило целое семейство сквибов. Скрыть, как в прошлый, раз не получилось. Известие тут же долетело до родственников–волшебников и сразу разошлось по рукам. Маггловское правительство объявило нападения террористическими атаками и призвало население Британии быть внимательными и сообщать о любых подозрительных действиях и людях, их совершающих, в ближайший полицейский участок.       Том явился в Министерство прямо под его открытие для посетителей, выслушал отчёт Малфоя, своего заместителя, и отчёт Криви, своего ассистента, и бессовестно отправился назад домой. После того, как раздал им инструкции на случай своего отсутствия, естественно. Чтобы ничего не создавало ему проблем, пока его нет на рабочем месте. Он ничего не мог сделать. До сих пор не было ни паттерна, ни зацепок для поимки виновных. Да и он сам ещё не придумал, как этих виноватых искать. Игнорировать проблему не выход, он осознавал, но в данный момент его мозг был занят другим. Первостепенную важность имело Проклятие.       Том наконец вздохнул, раскрыл глаза и принялся писать письмо. Дамблдору, будь он неладен. А после гоблинам в Гринготтс. Всё имущество Принцев, немногочисленное к моменту смерти последнего Лорда гоблины прибрали к рукам сразу же, в уплату долгов и процентов за содержание ячейки в хранилище. Грабёж, но ничего не докажешь. Том в вежливой форме потребовал у них организовать встречу с Лордом Принцем без вопросов и свидетелей. Привязал оба письма к одной сове, потому что из достоверных источников Гонту было известно, что сегодня Альбус Дамблдор будет в Косом Переулке. Черный филин по кличке Нуар выпорхнул в окно с необычной для такого большого тела грацией. Пенумбра возмущённо распушила перья на своей жёрдочке. Она тоже хотела бы полетать.       После Том распечатал письма от экспертов по проклятиям, к которым смог дописаться. Ничего нового они ему сказать не смогли, все это он уже и так знал. Все они, как один, утверждали, что на проклятую девушку нужно сначала взглянуть. Осознавая всю бесполезность их помощи, отправил с Пенни обратным письмом отчёты медиков и Невыразимцев. Если со снятием проклятия ему не помогут, то может найдут, чем заглушить симптомы.       У Тома на уме был один вариант, безотказный, насколько он мог судить, но крайне болезненный. Его тело было почти неуязвимо, исключая прямое попадание убивающего заклинания, как и тела хоркруксов, которых можно было уничтожить только древними сильнейшими артефактами. Только вот… девчонка может не пережить этого. Торопиться было рано, стоило сначала поговорить с Принцем. Всё может оказаться куда проще, и сейчас крайние меры могли только повредить. Как бы Том не хотел решить вопрос быстрее, а на ошибку он права не имел.       Он быстро разобрал накопившиеся на столе бумаги со своего предприятия, а остальную часть дня провёл в библиотеке, где читал, проверял информацию, проводил исследования и делал заметки. Кэсси не занимала его ум в течение дня, он думал о том, как сделать ритуал менее вредным, как бороться с призраком умершего Принца. А также как избежать любых возможных осложнений, которые могли бы помешать ему осуществить планы, к которым он ещё даже не подобрался. Он был реалистом и не исключал ничего, что могло бы помешать.       Солнце покинуло кабинет к пяти часам вечера, искусственный свет убаюкал усталое тело. Том склонил голову на грудь, всего на пару минут отдохнуть. И провалился во тьму.       Ему снилась… погоня? Том был дезориентирован, напуган неизвестностью. В молочно–белой мгле ничего не было видно, но слышался звук. Треск и гул, тяжёлое хриплое дыхание. Том побежал, что–то ринулось за ним. Не было ни топота, ни единого намёка на движение, но звук не отставал. Существо, распространяющее гниль и холод оставалось за спиной, вне поля зрения в какую бы сторону Том не крутился в отчаянии. Он был безоружен, слеп из–за застившего глаза тумана. Он не мог кричать, только перебирал по стылой земле ногами, спасаясь от чего–то, чему не мог дать имени.       Он упал. Зацепился за воздух, запутался в ногах. Рухнул на колени и закричал, как испуганный подкроватным монстром мальчишка. Оно смотрело на него. Под черным капюшёном не было видно лица, но Том чётко ощущал на себе взгляд, ледяной и острый. Голодный.       — Вот и ты… Я тебя нашла. — треском радиопомех проскрипело существо. Из тьмы капюшона выглянуло лицо, круглое и белое как у совы с огромными чернильными глазами без зрачка. Блин луны на фоне ночного неба. Оно протянуло тонкую руку с неестественно длинными пальцами, чёрную как уголёк, к Тому.       Он пытался отползти, но упёрся спиной в стену. Он задыхался. Паника накрывала его, беспомощно брыкавшегося под руками этого. Огрубевшая кожа рук ощущалась шершавой на его лице. Дыхание существа было совсем зимним, но нежно легло на сдавленные болью, будто раскалённым обручем виски. Оно без спешки вытаскивало душу Тома из тела, наслаждаясь каждой секундой. Осторожно и ласково комок души, оплетённый магическими нитями, переживаниями и воспоминаниями, покинул его тело, и тут же вернулся внутрь, тяжёлый, как камень. Грудь сдавило недоверием.       Существо трескуче рассмеялось.       — Я пошутила!       Но звучало оно расстроено. Будто не хотело отпускать, но и не хотело вредить. Тому эти метания были без разницы, он мечтал только сбежать. Оно наклонилось к нему, вытянув длинную шею, покрытую волосами, больше похожими на речную тину, на холке. Наблюдало за его лицом, покрытым пылью и влагой. На фоне белой мглы они были самыми тёмными пятнами, хаотичными на вид. Существо село на пятки, раскидывая по земле своё рваное одеяние. Дыхнуло Тому в лицо морозом, потянулось губами к лицу. Ближе, и ещё немного.       Том проснулся, шокированный и дёрганый. За окном уже была глубокая ночь.       — Ох, твою мать… — выдохнул он и спрятал лицо в руках. Рассмеялся тихо и на грани истерики. –… Потрясающе.       И потянулся к тумбе, в которой когда-то припрятал пачку сигарет.

***

      Утро началось не с кофе, а с обезболивающих и восстанавливающих зелий. Натощак они особенно противные, но в этот раз Кэсси завтрак в постель не принесли. Выходной, на её взгляд, закончился слишком быстро. Теперь пришёл черёд привычной рутины. Так приятно было провести весь день в постели, чувствуя заботу в каждом поправлянии одеяла и каждом кусочке еды. Марлена и Фернандо, в конце концов, всё-таки помирились и поженились, а крошка Люсинда сбежала во Францию с молодым садовником. Кэсси была счастлива за них. Она бы тоже была не прочь сбежать. Да хоть бы и с садовником, только вот его в штате рабочих поместья не было.       День выдался солнечным. Яркий тёплый свет давал силы, пусть и было их не много. За то у Кэсси была надежда. Возможно именно этот день стоит прожить нормально? Сколько ещё их будет? Иногда Кэсси жалела, что не родилась провидицей и не могла точно сказать, будут ли её надежды оправданы. И не могла сказать, долго ли эта надежда будет в ней жить. Девушка чувствовала себя ещё немного уставшей сегодня, но хотя бы тянущая боль в груди её не беспокоила. Времени на сборы ушло не много. Сегодня она тоже постаралась выглядеть хорошо. Не стоило давать людям большего повода для беспокойства. Из комнаты Кэсси вышла позже всех по старой привычке избегать встречи. Но это не сильно помогло. У входа в столовую как специально топтался Дэнни. Заметив девушку он просиял и подобрался поближе, Кэсси улыбнулась в ответ. Парень выглядел так, будто только чудом держит язык за зубами.       — Мисс Поттер! — воскликнул он, придержав девушку за локоть когда она уже собиралась открыть дверь. Кэсси вопросительно оглянулась, — Мистер Гонт дал мне больше обязанностей на этой неделе. Я конечно счастлив, что могу быть ему полезным, но он сообщил, что это связано с твоим здоровьем. Как дела, если это не секрет?       Парень понизил голос, будто и впрямь спрашивал о какой–то тайне. Это мило. Как в старые добрые, когда Невилл прямо посреди урока трансфигурации украдкой спрашивал, почему Кэсси такая бледная сегодня. Как же неловко было объяснять ему, что у неё просто месячные.       Кэсси не могла не улыбнуться такому ребячеству:       — Не совсем нормально. Это семейное, но мне не хотелось бы обсуждать. — она отвечала легко и с изрядной долей веселья в голосе. Сейчас жалости ей не хотелось, как и слухов. Дэнни не был одним из злостных сплетников, но мог неосторожно проболтаться.       — Но… это лечится? — протянул парень в ответ. Намёк он прекрасно понял. Он точно знал, что за этим тоном что–то скрывается, но не решился допытываться, так как уважал чужие секреты.       — Мистер Гонт в это верит.       Парень важно покивал. Уж в своём начальнике он ни сколько не сомневался.       — Наверное приятно отдохнуть после целого месяца беспрерывной учёбы? — Дэнни улыбнулся, демонстрируя неожиданную осведомлённость. Кэсси подумала, что если он сам и не болтун, то точно мог бы проводить бархатные допросы, если бы захотел. Ему… хотелось всё рассказывать. Он был дружелюбной приятной личностью с очаровательной улыбкой. Разведчик.       Кэсси посмеялась, щурясь от смутных подозрений:       — Да, довольно неплохо. Я дочитала книгу!       — О, действительно?       — Она довольно забавная, вооб–.       — Что вы оба здесь делаете? — холодный звучный голос со стороны холла прервал их милый диалог, заставив молодых людей подпрыгнуть. Дэнни сразу выдохнул, держась за сердце:       — Сэр, это вы!       Кэсси оробело замерла. Гонт был в странном настроении. Он держал лицо, но двигался резче, чем обычно. Он сжимал зубы, на щеках играли желваки. У двери он странно подзавис, осматривая Кэсси, и на лице его внезапно мелькнуло сомнение, будто он на секунду увидел что–то причинившее ему боль и тут же себя отдёрнул. Всего на мгновение, потом он решительно распахнул двери, едва не прибив обоих своих собеседников створками. Дэнни скользнул в столовую сразу за ним, а вот Кэсси озадаченно смотрела Министру в след.       Стол, освещённый солнечным светом из окон, был полон народом. В это утро вторника внезапно — для не следящей за обстановкой в доме Кэсси — вернулись старшие дети семейства Крингл. Они сидели за столом со взрослыми, ведь с малышнёй им было бы совсем невыносимо. Ребята, мальчик и девочка лет двенадцати–пятнадцати, с интересом уставились на Кэсси, как углядевшие пачку чипсов чайки. В основном потому, что за несколько лет жизни в доме новеньких они не видели. У края стола было место Дэнни, а напротив него новое лицо. Мужчина в официальном костюме, молодой и с лукавой ухмылкой на лице. Его взгляд мгновенно просканировал Кэсси, отмечая и настроение, и отношение к жителям дома. Он хотел бы залезть девчонке в голову, чтобы узнать каждую её дурную мысль. Но Том, на его взгляд, выглядел спокойным и позволил девушке сидеть рядом с собой, так может никаких проблем с ней нет? Кэсси поёжилась от пробежавшего по загривку холодка.       — Том, не хочешь нас представить друг другу? Я ещё с твоей очаровательной гостьей не знаком. — мужчина задал вопрос громко и нараспев, будто выступал на трибуне перед шумной толпой. Кэсси едва не споткнулась на ровном месте. Её желудок ухнул куда–то вниз, от внезапного внимания щёки загорелись румянцем.       Девушка подняла на Министра взгляд и заметила, как в его зрачках вспыхнуло веселье. Мужчина дождался пока она наконец сядет на своё место, и только потом заговорил:       — Это Мисс Кассиа Поттер, Джеймс. Мой… — он на мгновение замялся, чем озадачил едва ли не всех в комнате, — проект.       Он на миг исчез в собственной голове. Будто хотел сказать другое, но вовремя себя остановил. Том был сам не свой, не мог выкинуть из сознания дурацкий сон. Какая–то мысль маячила на периферии, но он не мог до неё добраться.       Кэсси внимательно в него вгляделась. И сама внезапно оказалась в плену его бордово–коричневых глаз, когда он сам решил взглянуть в ответ.       — Мисс Поттер, это Джеймс Эдвард Фра́нко, глава отдела по связям с общественностью.       Том всё-таки отвернулся, переводя фокус внимания на Джеймса. Кэсси перевела дыхание. Фра́нко охнул позабавлено–удивлённо.       — Как интересно! Никогда не перестану удивляться, где ты находишь столько времени на свои «проекты».       В голосе его слышался какой–то гнусный намёк, как бы дружеская издёвка. Том в ответ улыбнулся. И только Кэсси заметила, как напряглись его шея. Плечи, зажатые нервным спазмом слегка подрагивали. Девушка могла чувствовать энергию, бурлящую у Министра под кожей в этот момент. Она могла поспорить, что времени у Гонта абсолютно нет. И отчасти это её вина тоже, что ж.       — Я просто делегирую обязанности. — вкрадчиво ответил он. Франко расхохотался.       — Конечно. Но тебе бы стоило делать это почаще, друг.       — Ну что вы, Джим, я уверен Мистер Гонт сам разберётся, что ему делать. — мягко упрекнул Мистер Смит. Кэсси едва не впервые слышала его голос, низкий и глухой. Из-под густых бровей он взглянул на Франко. Аврор пришлому не доверял явно.       — Да, я уверен. Вам не стоит так беспокоится, но Том наверняка именно такую внимательность к себе и ценит в вас, верно?       Кэсси наконец приступила к завтраку, как и остальные гости за столом. Дети слопали свою порцию первыми и выскочили из–за стола даже раньше, чем внезапно начавшаяся перебранка между Смитом и Франко успела разгореться. Том рядом ел тоже, не вмешиваясь. Он был задумчив и не слушал их глупый спор, на первый взгляд, но по подёргивающимся бровям и уголкам губ Кэсси понимала, что он всё-таки реагирует. А потом она захотела себе хорошенько врезать. Зачем я на него пялюсь? Своё странное состояние она списала на впечатление от сеанса Легилименции. У Тома был решительный нрав и сильные руки, которыми он вполне однозначно сжимал Кэсси шею на диване в библиотеке.       Спор медленно перетёк в разговор о международных волнениях. Мир менялся, особенно для магов. Поговорить было о чём, но Кэсси почти не слушала. Ей уже пора было на занятия. Кэсси не вставала, боясь привлечь к себе внимания Тома и его непонятного настроения.       Министр дёрнул плечом, отложил вилку и поднялся. С очаровательной ухмылкой осмотрел людей, увлечённых дискуссией.       — Вынужден вас покинуть, господа. Мистер Криви, — он кивнул своему помощнику, а потом Джеймсу, — Франко, прошу за мной.       Дэнни без разговоров поднялся. Он уже давно прикончил свою порцию и ждал, пока его позовут. А вот Джим нехотя прервал свои пространные размышления о неудачных решениях Французского магического правительства. Он осмотрел нерешительно застывшую Кэсси и наконец отправился вслед за Министром.       За столом воцарилась тишина.       — Что–то он сегодня сам не свой. — резюмировала Гарри. Кэсси была рада, что не одна она это заметила. Иногда она думала, что возможно ошибается в выводах о чужом настроении, но нет, какое облегчение. Сила Гонта в последние полчаса завтрака ощутимо давила на плечи.       — Ага. Как бы ему больше на глаза сегодня не попадаться?..       Люси Крингл громко фыркнула.       — Милая, вы же знаете, что это совершенно бесполезно, если он захочет вас найти?       — Миссис Крингл, ну не топите её раньше времени. В самом деле! — воскликнула Гарри с сочувствующим видом.       Кэсси вздохнула и встала. Надоело.       — Я тоже вынуждена уйти. Приятного завтрака! — она отсалютовала старшим и вылетела за дверь.       — О, мисс Поттер. Садитесь скорее, мы начинаем урок, — сказал Профессор Грегори Химус, когда Кэсси вошла в библиотеку с семиминутным опозданием. Мужчина сразу принялся излагать материал, только успевай записывать. К концу пары рука Кэсси почти отваливалась. Три часа до обеда прошли незаметно, но к концу девушка была заполнена информацией как бочка под проливным дождём, а это ещё только девятнадцатый век от Рождества Христова. А впереди чёртова новейшая история! Как всегда, на обед пришло гораздо меньше людей, чем на завтрак или ужин. Диана и Томас, дочь и сын Кринглов весело рассказывали матери о своих приключениях у друзей. В столовой было уютно, Авроры лениво переговаривались друг с другом. Кэсси витала в облаках.       Пока болтовня внезапно не стихла. Присутствующие повернули головы к выходу. В дверях стоял чрезвычайно задумчивый Том. В руках он держал свои собственные заметки.       — Мисс Поттер, пойдёмте со мной, — наконец он оторвался от своих записей и бросил оценивающий взгляд на Кэсси. Его голос был похож на голос врача, который приехал забрать пациентку, чтобы отвезти на процедуру. Девушка невольно вздрогнула от этого сравнения. Тяжело было ожидать от этого мужчины хорошего, когда он является лично.       Он повёл Кэсси в свой кабинет. Большое, но скромное помещение с окнами во всю стену, напротив которых расположился дубовый письменный стол, уставленный папками и аккуратными стопками листов. Стен не было видно за книжными шкафами и стеллажами с разными непонятного назначения штуками. Кэсси справедливо предположила, что это детали артефактов. Одно она могла сказать точно: это было обиталище змей. В доме они часто встречались, но здесь были везде. На узоре обоев, на ручках, светильниках, основаниях писчих перьев. В резьбе на дереве и даже на ставнях окон. И на прутьях птичьей клетки, в огромном пространстве которой обитало аж две совы: чёрно–белая самка филина, и самец — абсолютно чёрный. Змейки были выкованы или вырезаны из того же материала, что и место, на котором они обитали. Маленькие пронырливые шпионы.       Из кабинета вели две двери сбоку. Одна была приоткрыта, за ней предположительно прятался туалет, а вот вторая была наглухо заперта и увешана защитными оберегами и сигнальными чарами. Лаборатория, не иначе.       Пол и стены были тёмными, что визуально съедало пространство, но видимо Гонту нравилось ощущение маленькой тёплой норы, которой и являлась эта комната. Его секретное место, свой тайный уголок. Он прошёл к столу и стал что–то искать в шкафчиках. Кэсси было шагнула за ним, но споткнулась о что–то, что было крайне тяжело рассмотреть на полу.       — О! — воскликнула она и всмотрелась в препятствие, тут же придя то ли в ужас, то ли в восторг.       — Следи за дорогой, голая мартышка!— прошипело существо с пола. Оно подняло внушительную треугольную голову и вперило в девчонку болотно–зелёные глаза с узким зрачком. Нагайна прятала своё длиннющее тело, похожее на бурую трубу в тени стола. Кэсси уставилась на неё во все глаза даже на секунду забыв о Томе, с прохладным интересом наблюдавшим за их взаимодействием.       Спустя секунду Кэсси протянула ногу к животному снова и недоверчиво, но вежливо ткнула чешуйчатое тело носком кроссовка. Змея недовольно заворчала.       — Какая огромная! Это точно чёртова змея, а не Василиск?! — воскликнула девушка и воззрилась на Тома. Мужчина едва заметно дёрнулся.       — Похоже, что да. — он ответил, но как–то напряжённо. Если бы в этот момент Кэсси могла прочесть его мысли, то заметила бы взметнувшуюся внутри Министра панику. Кэсси будто нарочно давала ему повод для беспокойства о сохранности одной очень важной тайны. Она не могла бы снять заклинание. Даже лучшие окклюменты оказывались бессильны против меня.— Это Нагайна. Сядьте туда.       Он указал пальцем на стул. Нагайна не стала отсиживаться под столом, а направилась к гостье. Кэсси настороженно наблюдала за ползущим по полу существом с интересом ребёнка. И хотела потрогать. Но она сомневалась, что змея этому обрадуется, пусть та и не выглядела агрессивной. Нагайна водила языком по воздуху, пробуя запах девчонки на вкус и в какой–то момент подошла так близко, что едва не лизнула ей голую ногу. Сегодня Кэсси была в длинной юбке по середину голени. Между носком и краем юбки было вполне удобное место для укуса. Она только надеялась, что Нагайна не голодна.       — Она назвала меня голой мартышкой. Вы слышали? — несерьёзно пожаловалась Кэсси Гонту, подошедшему к полке с подозрительным неопознанным зельем. Он опять дёрнулся. Кэсси до сих пор понимает Парселтанг, пусть и части души Тома Риддла в ней уже нет. Она так близка к тому, чтобы вспомнить. Так близка к тому, чтобы запустить цепочку триггеров которые приведут не к воспоминаниям, но к мгновенному безумию. Заклинание Гонта просто уничтожит её сознание, но не допустит раскрытия тайны. И Том сам её к этому привёл.       Впрочем, сама девчонка не подавала никаких признаков, указывающих на то, что её мыслительный процесс по угрозой. Она наклонилась к змее и на чистом английском сказала ей:       — Извини, Нагайна, я не хотела на тебя наступать. Ну, в первый раз.       — Она не ответит. — он вручил Кэсси именно то странное зелье, которое она не собиралась пить без объяснений. Она осмотрела его, взболтала, обнюхала. Она не узнавала этот состав.       — Выпейте. Это облегчит осмотр ваших токов. Я сам его изобрёл.       Том просил. По хорошему просил. Он чувствовал хрупкое перемирие и неплохое настроение девчонки, не омрачённое страхом и болью.       — Почему она не ответит? — Кэсси задала до смешного наивный вопрос. Неужели ты не знаешь? хмыкнул про себя Том с ехидством. Девушка сделала несмелый глоток из склянки. На вкус и впрямь медицинское зелье. Корень растопырника, трава–светяшка и почки жужжащей ивы. Зелье подсвечивало пути, обвивающие тело сетью несущих энергию каналов, но видимо делало это как–то по–особенному, раз Гонт назвал это «изобретением». Кэсси подняла на мужчину взгляд. Он без выражения наблюдал за её лицом, ожидая когда зелье подействует. Как кукла. Только дыхание и подрагивание зрачков выдавали в нём живое.       — Потому что она говорит на Парселтанге, а вы на Английском. Она не понимает.       Лицо девчонки приобрело озадаченный вид. — Парселтанг разве не выдуманный язык? — в ответ Том выгнул бровь. Нет, это же не серьёзно.       — Салазар Слизерин бы не согласился с вами. Или он тоже выдуман? — мужчина снисходительно усмехнулся, и Кэсси покраснела кончиками ушей. Министр упёрся задницей в край стола, нависая над Кэсси, как над нерадивый ученицей. Нагайна продолжала ползать вокруг, обвивая стул Кэсси кольцами. Выглядело пугающе, учитывая размеры этой твари. Она могла бы съесть человека, это точно. А Кэсси была маленькой, значит её проглотить было куда проще чем того же Гонта. Девчонка неуютно повела плечами.       — Но она говорила по–английски. — неуверенно возразила она, уже заранее приняв своё поражение. Она впервые узнала о змеином языке как раз на втором курсе, когда какой–то хулиган — сейчас она уже знала, что это была бедолага Джинни Уизли, ставшая жертвой неизвестного артефакта — начал написывать жуткие фразы в коридорах Хогвартса куриной кровью. Невилл едва не рухнул в обморок, когда впервые об этом услышал. Кэсси не поняла в чём сыр–бор и по привычке завалила мальчика вопросами. Он ведь чистокровный, он явно в курсе. Тогда–то он и рассказал о легенде про Тайную Комнату Слизерина, в которой обитал его личный Василиск, с которым он разговаривал на Парселтанге. Но Кэсси была уверена, что это всего лишь легенда. Да и Луна, тогда ещё кроха–первокурсница, взятая двумя друзьями под крыло, в своей привычной жуткой манере сообщила, что Василиски давно вымерли, и язык их вместе с ними. На нём больше никто никогда не говорил. Но ведь речь про разговор, а не про умение слышать. Кэсси даже в голову не пришло, что слышать животных даже в магическом мире не нормально.       Гонт занёс над её головой свою палочку и начал начитывать четверостишия заклинаний. Кэсси постаралась не вздрогнуть. Только когда Гонт закончил, то соизволил ответить. Он судорожно придумывал, что же ей сказать, чтобы отсечь дальнейшие вопросы. Голова сейчас была забита совсем другим. Результаты теста его не удовлетворили: разрушение продолжалось и было стремительным. Как девчонка этого не замечала? Может привыкла к боли за столько лет, что уже и не отличала от нормального? Очень плохо.       — Она говорила на Парселтанге.       — Но тогда почему я слышу её? И вы слышали её, очевидно.       — Потому что вы можете быть ещё одним наследником Слизерина. — едва умудрившись правильно сформировать предложение, выпалил Том, и сразу понял, что прокололся. Нет, так дальше не пойдёт. Ему нужно взять себя в руки, а не витать в облаках и подставлять самого себя. Он надеялся что неделя отгула вправит ему мозги. Кэсси вновь воззрилась на него.       — Мисс Поттер, встаньте и взмахните своей палочкой. Вложите в это как можно больше силы. — Министр продолжил осмотр как ни в чём не бывало. Он слышал, как в голове девчонки выстраивается цепочка из размышлений. Хулиган с ведром куриной крови, оцепеневшие ученики, надписи на стенах, легенда о Тайной Комнате. Он с замиранием сердца ожидал, когда же его заклинание забвения рухнет под этим градом размышлений. Не беда, он выстроит новую стену, но не хотелось истерики. И нового приступа, грозящего ускорить наступление смерти его юного дарования.       Девчонка выполнила его поручение. Ядро противно заскрипело в груди, ещё слишком слабое для таких игр. Это могло сильно замедлить процесс обучения, чёрт возьми. Кэсси не могла себе позволить такой слабости. Мужчина заметил звук и поморщился, едва заметно.       — Если я ещё один наследник, то кто же предыдущий? — тихо спросила Кэсси. Между её рыжих бровей образовалась складка, то ли от раздумий, то ли от подозрений. После событий второго курса никто так и не понял, кто такой этот «наследник». Преподавательский состав объяснил всё влиянием артефакта, зачарованного ещё в бородатые времена, на неокрепший ум Мисс Уизли. Ученики восприняли происшествие как шутку, никто ведь серьёзно не пострадал. Это добавило их нудным школьным будням повод для сплетен, да и только. Один Малфой чего стоил: смеялся над всеми напуганными и злобно шутил про мёртвых грязнокровок. Даже по Кэсси прошёлся, за что и получил по носу, мерзкий слизняк.       — Я сказал «можете быть», а не являетесь. — мужчина снисходительно фыркнул. Кэсси встретилась взглядом с Гонтом, на чьём лице мелькнуло лёгкое презрение, будто она не была достойна такого титула. — Возможно вам была дана такая возможность из–за проклятия.       Ложь была натянутой, как пресловутая сова на глобус. Кэсси чувствовал, что её пытаются водить за нос. И решила сразу же прервать эту игру.       — А вы можете быть?       Повисло неуютное молчание. По натужному выдоху Кэсси поняла, что выиграла. Том весь как–то сдулся и расслабился. Напряженный до сих пор, а ведь с завтрака уже прилично времени прошло, разворот плеч осел, а голова слегка склонилась, как при неполном кивке. Он отнюдь не выглядел спокойным, скорее как зверь, отпустивший контроль над телом перед долгой изматывающей охотой.       — Правда? — бархатно спросил он. Будто Кэсси была не права, будто говорила глупость и он давал ей шанс поменять ответ.       Кэсси задумчиво стояла посреди кабинета. На её лице отразилось столько эмоций, они сменяли друг друга с такой скоростью, что Том даже слегка удивился тому, насколько пластичной была её мимика. Но его собственное лицо становилось только холоднее и более далёким. Он слышал мысли Кэсси и поджал губы, когда понял, что она думает в правильном направлении. Эй, из этой девушки получился бы хороший аврор–расследователь. Но играть в покер она бы точно не смогла.       — Вы не намного старше меня, значит когда я была на втором курсе, вы вполне могли учится на шестом, например. Вы сильный волшебник, изобретатель, и наверняка с детства. Вы… — она на миг зажмурилась прежде чем продолжить, — знаете змеиный язык, а по легенде змей Василиск обитает под Хогвартсом. В Тайной Комнате Слизерина. Вы?..       — Хотите спросить, не открыл ли я Тайную Комнату? — вкрадчиво уточнил Том. Он не пытался поднять палочку, которую сжимал в пальцах, или подойти, но один вид его разом похолодевшей фигуры вызвал у Кэсси табун мурашек на загривке. — Да, я её открыл. С помощью Джинни Уизли.       Девчонка вновь прокрутила в голове события того года. У человека перед ней было достаточно мозгов, чтобы создать вещь, подчиняющую сознание, а потом навести шороху и выйти сухим из воды. Всё же за происшествием стоял обычный, пусть и очень умный, хулиган. Но сколько неудобств: напуганные школьники, оцепеневшие от взгляда змея дети и старая кошка Филча, учителя, патрулирующие коридоры вдвое усерднее, из–за чего к эльфам на кухню было не попасть после отбоя. И бедные растерзанные петухи, чьи тушки потом находил у ворот Хогвартса Хагрид. И Джинни, из–за чего–то навсегда потерявшая свою магию. И Кэсси, едва не потерявшая магию вместе с ней, потому что спустилась в подземелья вслед за одержимой девочкой. Потом она до самого выпуска избегала всё семейство Уизли вместе взятое. Потому что не сумела помочь тогда и сама нуждалась в помощи.       — Да вы?.. Как?.. Вы хоть понимаете, что сделали?! — громко возмутилась она, — Столько жертв и ради чего?! Грязнокровок попугать? Мы целый год жили в страхе, вся школа стояла на ушах, а вам с этого что? Классное было развлеченьице, да?       Её голос звенел от негодования. Том слушал, не пытаясь прервать эту тираду. Кэсси была права, в этой истории не было ничего забавного, в его действиях не было ничего хорошего. Но если бы она только знала… Мужчина смотрел на её изломанные беспокойством брови и поджатые губы скучающе. Её крики мало его трогали, наоборот, он был счастлив тому, что даже так близко подобравшись к правде, Кэсси её не откопала в собственной голове.       Когда она наконец закончила, Том медленно вздохнул и ухмыльнулся, чувствуя растущий внутри восторг от безнаказанности.       — Да, наблюдать за вашим копошением было довольно забавно. И если бы у меня была возможность открыть Тайную Комнату снова я бы это сделал.       Он излучал такую ауру превосходства, что Кэсси невольно отстранилась. Если бы она до сих пор не сидела на стуле, охраняемом огромным удавом, сбежала бы из кабинета тут же. У девушки задрожали руки и кольнуло за рёбрами.       — Как это вообще могло сойти вам с рук? Девочка осталась сквибом! Разве вам не жаль?       Гонт хмыкнул:       — Нет. Мне не жаль.       — Вы должны были сидеть в Азкабане с самого начала.       — Не будьте наивной, дорогая. Всегда есть люди, которым придётся страдать ради чьей–то выгоды. — тон Министра был резким, но беспокойным. Он нахмурился, почувствовав знакомые признаки беды. Лицо девчонки покраснело от гнева. Ядро вдруг треснуло, послав по телу разряд горячей агонии. Кэсси схватила ртом воздух и согнулась. Даже обезболивающее зелье не смогло уменьшить резкую колющую боль.       Том взмахнул волшебной палочкой. Энергетические каналы засветились как Рождественская гирлянда, мерцающая в ритме биения сердца.       — Хватит. — отрывисто приказал Том. Он заигрался, вновь потерял осторожность. Сам расшатал эту, и без того протекающую, лодку.       Один старый колдун, Хома Левин, колдомедик со столетним стажем службы в медицине, подсказал ему в письме единственный способ побороть приступ: задавить большим количеством силы. Проклятия питаются от волшебника, значит нужно дать проклятию столько же, сколько оно берёт от проклятого.       Том склонился над девчонкой, схватил за плечи и поднял на ноги. Она даже не пыталась отбиться. Мужчина расслабился, отпустил собственную магию, удушливой волной хлынувшую во все стороны. Нагайна под ногами зашипела и поспешила смыться подальше, пока её не прибило к земле.       Магия окутывала Кэсси со всех сторон, мягко сжимая с боков, ласково поглаживая кожу лица и рук. Просачивалась внутрь через кожу, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы остановить приступ. Кэсси была так слаба, что даже не заметила, в какой момент боль начала отступать. Вот она есть, а вот уже резь в груди почти полностью исчезла, оставив лишь лёгкое тянущее ощущение, абсолютно привычное. Но за то откуда–то взялась боль в плечах. Гонт продолжал сжимать их побелевшими от напряжения пальцами.       — Накричалась? — он перевёл дыхание. Сработало. Старый колдун не обманул. Девчонка пошевелилась, молча призывая её отпустить. Даже несмотря на то, что кожу защищала ткань толстовки, наверняка останутся уродливые синяки.       Том наконец отступил, разжал руки. Он только сейчас понял, как разволновался. Его даже немного подташнивало, что для человека, пережившего так много событий в жизни казалось абсурдным атавизмом. Удивительно, как одна проблема могла сбить его с толку, заполнить сознание паникой, несвойственной ему. Нужно было разобраться с проклятием в срочном порядке, иначе даже мысль о его последствиях угрожала свести с ума.       За окном кабинета уже начинался вечер. Небо светилось красным, предзнаменуя ветреную неделю. Солнце неумолимо клонилось к закату, рыжий свет лучами пронзал стёкла. От металлических деталей артефактов отскакивали солнечные зайчики. Том и не предполагал, что его «осмотр» пойдёт так не по плану и растянется на добрых несколько часов.       — Тебе стоит перестать так нервничать. — Том ещё раз осмотрел Кэсси, а после аккуратно подтолкнул к двери. На сегодня они закончили. Том решил, что работы с него тоже хватит. Он довёл девчонку до комнаты, придерживая за спину, хотя она даже не пыталась сбежать или рухнуть в обморок. Кэсси чувствовала себя откровенно плохо. Остановилась прямо перед дверью, ожидая когда Министр оставит её в покое.       — Легко сказать. — возразила она с выражением лёгкого отвращения на лице. Том не сдержал смешок.       — Ты всё равно ничего не сможешь изменить или доказать. Я уже поимел свою выгоду со многих злодеяний, о которых ты даже не подозреваешь. — мужчина снисходительно улыбнулся и игриво щёлкнул Кэсси по носу. Девчонка охнула и схватилась за лицо, — Но ты можешь попробовать. Это меня позабавит.