Самоидентификация

Джон знал о проблемах Лололошки не только из его слов. Он самолично стал свидетелем странной, но занимательной борьбы двойника с самим собой, — и это даже не фигура речи! Дело в том, что Лололошка считал своё прошлое, ту его часть, которая, в отличие от него, ничего не забыла, отдельной личностью! Смехотворно! — подумал тогда JDH, ведь он сам со своим «я» никогда не расслаивался и жил более чем мирно. С чего бы его клону страдать подобным недугом? Но веселье очень быстро сошло на нет, когда, ещё в Алотерре, спустя четверть часа после грандиозного возвращения мироходца в родную Реальность, у него случился... скажем так, конфликт с той самой второй личностью, которую Ло именовал ни иначе как «Междумирец». Резкая смена поведения сопровождалась вырыванием волос и несколькими нещадными оплеухами, от которых даже у простых наблюдателей непроизвольно заболело лицо. Благо, он хоть не начал выть и кататься по полу, это бы точно стало последним гвоздём в крышку гроба его любимых друзей! Придя в себя, Лололошка подробно описал то, что с ним происходит, и что случается это далеко не впервые. С его слов можно было сделать вывод, что таинственное и агрессивное второе «я» становится лишь сильнее, а его попытки завладеть контролем над будущим воплощением учащаются от раза к разу. Но даже понаблюдав за пациентом вживую, Харрис остался настроен скептично. Однако всё же посоветовал прийти к согласию с этим Междумирцем, если только двойник не хочет, чтобы тот однажды полностью поглотил его. Гениальную идею восприняли в штыки, но Джон не обиделся, на самом деле ему было плевать. Междумирец или личная шиза, он не обязан брать на себя ответственность за чужие проблемы! Что действительно немного волновало учёного, так это то, как бы болезнь альтер эго не помешала его планам! Но и тут беспокойство оказалось излишним. Лололошка, может, и ерепенился вначале их приватного разговора, но вот Междумирец, напротив, стал неожиданным союзником! С самого начала беседы подсознание Ло вело себя подозрительно тихо и покладисто, а потом и вовсе так ярко выразило согласие с планом Джона отправится в Архей, что мироходцу пришлось снова врезать себе, чтобы успокоить его. Харрис получал искреннее ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая за их схваткой! Он даже смог вдоволь посмеяться и заявил, что, раз уж их двое против одного, то мнение Лололошки можно и вовсе не учитывать! Парень, предсказуемо, оскорбился и засопел, выдвинув свои условия. И состояли они в том, чтобы Джон помог двойнику справиться с тем, что уже долгое время живёт внутри него. JDH заявил, что помочь он может разве что дельными советом, ведь, что Ло, что Междумирец, они оба — одно существо, и пытаться разделить их не только опасно — но и вовсе бессмысленно! Лололошка был не согласен с его позицией, но так и оставил недовольство невысказанным. Упрямый дурак намеревался всё сделать по-своему! Что ж, пусть попробует! Они отправились в Архей, и первое время Междумирец был тих ровно настолько, что мог несколько дней подряд никак не напоминать о своём существовании. Ло не расслаблялся, но сдержанно радовался, в любой момент ожидая подвоха. А потом случилось их первое слияние, и Джон, наконец, понял, что он имеет в виду. Ощущалось это так, словно их действительно было трое. Но третий при этом обладал несравнимо меньшей властью, чем каждый из них по отдельности. Вдвоём с JDH они смогли подавить Междумирца куда эффективнее, а потом и вовсе отправить его в подобие спячки своими регулярными экспериментами, хоть та и не продлилось долго. Подсознание Лололошки удивительно быстро адаптировалось к любым изменениям! Странно, что сам парень значительно уступал ему в этом, явно не поспевая за противником в активной борьбе. И не только Джон, другие их знакомые тоже начали замечать странности. Лололошка срывался, грубил, а порой его голос становился будто бы и не его собственным! Междумирец торопил их обоих побыстрее разобраться с заражением, побыстрее выяснить, чего конкретно хочет Мать, но главное, он жаждал найти Отца. Харрис уже порядком утомился от этих недомолвок и в какой-то момент, схватив Ло за плечи и пристально глядя в глаза, спросил, чего он хочет. Но как бы парни ни прислушивались, второе «я» Лололошки пакостно молчало. По крайней мере, до определённого момента... Эграссель, сам того не ведая, стал для Междумирца катализатором. Поначалу опешив от самой мысли о том, чтобы отнять жизнь у эльфа, подсознание Ло замолкло. Но потом взбунтовалось, и взбунтовалось так сильно, что чуть не свело бедного мироходца с ума! Джон предложил слияние, на которое его «брат» с радостью согласился, однако и это не помогло решить проблему. Междумирец боролся с таким зверским отчаянием, словно это его они намеревались отправить за грань! Харрис никогда прежде с подобным не сталкивался, что уж говорить про Лололошку. «Выпусти меня!» – выл он, стуча и царапая стены своей невидимой тюрьмы. И Джон и Лололошка, разделяющие одно тело, схватились за голову, сгибаясь под этим яростным напором. Чувство было такое, словно второе «я» было готово разорвать их оболочку, если это поможет ему освободиться! «Выпусти меня!» «Выпусти меня!» «Выпусти меня!» «ВыПусти менR!» «ВuпусTи меNя!» «VЫПuС1И #ЕnЯ!» «Vы₽UСтN мЕ'hR!» Поддерживать слияние оказалось невозможно, и их раскидало на двух разных людей, да только фокусы на этом так и не закончились. Лололошка хрипел, царапая ногтями пол, как одержимый, разве что по потолку бегать ещё не начал! Джон испытал реальный страх за двойника, который боролся и явно проигрывал. Он не знал, чем ему помочь! – Выпусти меня! – уже вслух твердил Междумирец, и если поначалу голос его был грубым, искажённым, как из-под маски, то в последствии начал сливаться с голосом самого Ло, ведь они всё ещё оставались одним существом. – Лололошка! Прошу тебя, перестань! – услышали они пропитанный страхом и болью зов Эграсселя. Эльф не мог пошевелиться, заключённый в гигантский кристалл скинта, но прекрасно всё видел и, судя по всему, понимал. И едва он это сказал, как Междумирец окончательно сломал последний слабый контроль. Теперь лишь он один безраздельно господствовал в их теле. В ту же секунду Лололошка неуловимо изменился. Даже не бросив взгляд на Джона, он встал и на нетвёрдых ногах побрёл к эльфу, словно являлся каким-то голодным зомби. JDH затаил дыхание, не зная, чего ждать от этой щепетильной ситуации! Оказавшись достаточно близко, Лололошка, или скорее Междумирец, споткнулся и повис на одном из кристаллов, тяжело выдыхая. Видимо, разучился ходить, но вполне возможно, что это и борьба со своей более молодой версией вытянула все его силы. – Лололошка, – прошептал Эграссель. – Зачем ты мучаешь себя?.. для чего?.. – Этот маленький идиот хотел тебя убить, – донеслось в ответ голосом мироходца, и Джон навострил уши. – Я сам попросил его... Ло, я-... – Никогда! – повысил голос Междумирец. – Эграсса, светоч мой, искорка, ты не можешь быть таким жестоким! После всего, через что мы прошли?.. Забрать твою жизнь моими же руками?.. Нет, этого не случится! Глаза эльфа начали блестеть, а уши опустились. – Это единственный выход, который я знаю. – Нет, нет-нет-нет! – Междумирец неожиданно выпрямился и взял его лицо в свои ладони, поглаживая и стирая свежие слёзы. – Эграсса, я миллион лет ждал того момента, когда снова смогу увидеть тебя! Как и ты, я добровольно запер себя в самой надёжной тюрьме, какую только смог найти! И пока моё беззаботное «я» бегало по мирам, я думал. Много, очень много думал о том, как же мне спасти тебя! Глаза Джона расширились, и он был готов прямо сейчас ещё раз попытаться убить Тадмавриэля, когда этот старый ублюдок влез со своими комментариями. – М-м-м, сладкое воссоединение! Молодёжь, я вам не мешаю? – Закрой рот, – прорычал Первый и встал между отцом и сыном, закрывая рукой эльфа. – Не смей даже смотреть в его сторону! Ты, грязь! Не похоже, чтобы его слова хоть как-то подействовали на Тадмавриэля, но в этот момент Эграссель потянулся и с трудом смог коснуться плеча Лололошки, сминая ткань в пальцах. – Не спорь с ним. Это уже давно не имеет никакого смысла. Междумирец покладисто отступил, бросив на Отца последний презрительный взгляд. Вместо этого он повернулся к Эграсселю, вытаскивая парные клинки Мрк'грш'траклара. – Я вытащу тебя отсюда, – пообещал он. В зелёных глазах напротив не было страха, но присутствовала какая-то доля смятения. Он даже не глянул на оружие, что вполне могло бы забрать его жизнь, слишком сильно доверяя другу... или всё же не совсем другу? Джон анализировал ситуацию даже если не хотел этого. – Ло... Что ты намерен сделать?.. Междумирец опустил глаза в пол. – Будет больно. Но я даю слово, что ты снова станешь свободным! К сожалению, – он скривился. – Тадмавриэля это тоже освободит, но не сразу. У нас будет достаточно времени, чтобы исцелить тебя. – Ло? – Верь мне, Эграсса. Я сделаю всё, чтобы ты ни одной лишней минуты не провёл в этом месте! Эграссель верил и не стал никак препятствовать Лололошке, даже когда тот принялся с нечеловеческой силой крушить поросшую скинтом клетку, в которую он и был заключён. Первый же удар вызвал громкий вскрик, словно это не прокс ломался со звуком битого стекла, а от эльфа наживую отрывали части тела. Джон содрогнулся, он оказался совершенно не готов к подобному зрелищу. Было видно, как дрожат руки Междумирца и кривятся в гримасе губы, но он продолжал уничтожать кристаллы, стараясь не обращать внимание на крики Эграсселя. Прокс осколками разлетался по полу, вся конструкция разрушалась, а вместе с ней, под тихое бормотание Первого, рушилась и связь Эграсселя с Отцом. В какой-то момент, когда работа была почти завершена, эльф потерял сознание, и Лололошка успел подхватить его тело, прижимая к себе. Только после этого он снял очки и перестал сдерживать слёзы, уже долгое время стоящие в глазах. Прижимаясь губами к чужой светлой макушке, он шептал бесконечные «прости», которые никто больше не мог услышать. Тадмавриэль так же безвольно повис в своей тюрьме, никто не обратил внимания, когда это произошло. Вот только его никто освобождать уж точно не собирался! Взяв эльфа на руки, словно тот и вовсе ничего не весил, Лололошка решительно направился к выходу и лишь спустя десяток шагов соизволил обернуться. – Ты идёшь или как? – холодно, будто разговаривая с едва знакомым человеком, бросил он. – Иду-иду! – натянуто улыбнулся Джон, догоняя эту парочку. – Если так подумать, ваша компания мне нравится куда больше, чем его! В отличие от прежнего Ло, Междумирец ничего не ответил. На этом моменте Лололошка бы обязательно фыркнул, закатил глаза, а может даже и съязвил, потакая своей копии. Но этот чужак словно бы и вовсе забыл о его присутствии или просто не считал достаточно важным. Покидали поместье они удивительно гладко. Чёрная пасть печати легко выпустила всех троих и так же плотно закрылась за их спинами. Снаружи уже не осталось живых монстров, только их уставшие друзья, что потерянно слонялись по округе в ожидании их возвращения. – Кар! Роророшка! Джон! Вер-рнулись! Они вер-рнулись! JDH с облегчением отметил, что за время его отсутствия никто не умер и даже не был воплощён. Междумирец, однако, не был так рад большой компании. Он сам знал ребят лишь через Лололошку, да и в принципе, как мы уже поняли, являлся совершенно иной личностью. И с этим Джон был твёрдо намерен разобраться... но потом. Сейчас у них на руках буквально был эльф в отключке! Более того, эльф, создавший мироходцев, первым изучивший Искру и, возможно, возлюбленный Лололошки из прошлого, но это уже не точно. В любом случае, Эграссель был наименее виновной фигурой во всей этой отвратительной истории, и он уж точно не заслуживал компании своего отца на миллионы лет! Да один этот факт уже представлял из себя сущий ужас, не говоря о том, что пришлось пережить ему до и после появления мироходцев. Его крики даже через воспоминания вымораживали кровь. Джон не знал, какую магию применил Первый, чтобы освободить его, да и знать не желал! – Беренгарий, – вместо того, чтобы погрязнуть в размышлениях, позвал Харрис. – У нас тут раненый, нужно, чтобы ты осмотрел его. Расторопный дед тут же оказался поблизости, громко причитая, но Междумирец крепче прижал к себе Эграсселя и отступил на шаг, чем знатно смутил старика. Джон тут же пнул его в голень, заработав злобный взгляд. – Ло, – надавил учёный. – Не цепляйся так за него. Беренгарий знает, что делает. Первый ещё больше нахмурился и неохотно ответил: – Ладно. Только пусть будет осторожен. – Конечно-конечно! – закивал их лекарь. Он был очень спокоен, впрочем как и всегда, но это спокойствие длилось лишь до того момента, как ему довелось увидеть острые уши пациента. Глаза старика тут же полезли на лоб. – Эво ка-а-ак... ещё один эльф! Ребятки, да где ж вы его взяли? – Что? Ещё один? – в совершенно птичьей манере наклонил голову Невер. Даже Балсмег был удивлён, что уж говорить про остальных. Их друзья столпились вокруг, явно желая поглазеть на одного из последних живых эльфов, чем очень нервировали второе «я» Лололошки, взявшее на себя роль личного и очень ответственного телохранителя. – Да, э... – Междумирец явно не собирался ему помогать, и Джону пришлось выкручиваться самостоятельно. – Это наш новый друг, Эграссель. И Лололошка только что вытащил его из места, что похуже самого ада, поэтому не нависайте так сильно и дайте Беренгарию работать, договорились? – Хорошо, но откуда же он всё-таки взялся? – простодушно уточнил Альфред, оттирая с щеки засохшую кровь. Слава богу, чужую. – Я думал, госпожа Сайрисса последняя эльфийка... – Ну, – JDH с намёком посмотрел на Первого, который был слишком занят тем, что пристально следил за каждым действием старика. – Эх. Лололошка вам потом расскажет. Я, признаться, и сам не до конца понял их историю. Короче, Эграссель — союзник, возможно самый сильный союзник, которого нам могло посчастливиться заполучить в свои ряды! Но чтобы помочь нам справиться источником заражения, сначала ему было бы неплохо и самому восстановиться! Поняли? О том, что с этим самым источником заражения эльф непосредственно связан, гений предпочёл умолчать до лучших времён. Все нестройно закивали. Союзник это хорошо, а уж откуда он пришёл, дело десятое. Те же Джон с Лололошкой бесспорно явились издалека, но начали помогать им несмотря ни на что и уже достигли невероятного прогресса! – Охо-хох, ребятки, не знаю я, что случилось с этим больным, но зато точно знаю, что ему поможет! – воодушевился Беренгарий. – Моя настоечка быстро его на ноги-то поставит, быстро! И будет он, прямо как госпожа Сайрисса, меня потом ругать за каждую мелочь! – Нет, не будет, – заметил Джон. – Характер не тот. – Ну это же ещё лучше! Они с нашей леди наверняка быстро найдут общий язык! Всё же, эльфов почти не осталось, вместе держаться им надобно... – Э-э-э, – почесал затылок орк. – Хотите сказать, что вот он с эльфийкой будут популяцию восстанавливать или чё? На Лололошку после этих слов было слишком смешно смотреть. Такой смеси гнева, шока и напряжённого мыслительного процесса вперемешку с ревностью Джон ещё никогда не видел! Громко рассмеявшись и утирая слёзы, он посмотрел на Балсмега. – Ну ты только при Сайриссе такое не ляпни! Иначе она вполне может сделать так, что Садыка никогда больше не увидит твоей физиономии среди выживших! – Да я-то чё? – смутился орк. – Кар, Джон! – в то же время опомнился Невер. – Мы уже р-развоплотили Роророшку, теперь нам пора возвр-ращаться! Если только у вас здесь не осталось никаких др-ругих важных дел! – Невер прав, – кивнул Валин. – Нам лучше вернуться в лагерь, пока не появились новые монстры или, ещё хуже, кто-то вроде Лукия. С раненым эльфом на руках это может сильно усложнить нам дорогу. – Кстати об этом! Лукий больше никогда не появится, чтобы ставить палки в колёса, на этот счёт можете не переживать! Как видите, наш поход был весьма продуктивным! Не только союзника нашли, но от сильного врага избавились! – Вы что, убили его? – ошеломлённо переспросил Альфред, не веря своим ушам. – Не мы, – неожиданно для Джона подал голос Междумирец. – Но это и не важно. Уходим отсюда.

***

Как бы Беренгарий ни старался, а проснулся Эграссель не раньше, чем через сутки. И, впервые за тысячи лет не увидев над головой знакомого покрытого трещинами и сколами потолка, он принял происходящее за красивый, но непродолжительный сон. Сон был до того натуральным, что в нём присутствовал даже запах горьких трав, такой знакомый, но одновременно давно забытый. Похожее он ощущал в последний раз ещё когда отец пытался исцелить матушку, прежде чем болезнь забрала её окончательно... Многие сотни тысяч лет назад. А потом край грубой ткани отодвинула чья-то немолодая рука, и в палатку вошёл мужчина с длинной тёмной бородой. В руках у него была какая-то глиняная миска, и запах трав усилился. Эграссель заморгал на него, поворачивая голову. Человек, неожиданно, оказался весьма рад его пробуждению, если судить по довольной улыбке и морщинках в уголках глаз. – Проснулся, пациент! Как же это кстати, а то леди Сайрисса уже, наверное, устала ругаться с юным Лололошкой за право находиться у твоей постели! – Лололошка? Значит, это был не сон... – зацепился эльф за знакомое имя. Но его не было рядом, и в новых условиях это очень сильно пугало. – Где он? – Так отослал я их обоих, чтобы кричали подальше отсюда! – человек покачал головой. – Так громко спорили, что сил никаких уже не было! А тебе силы эти восстанавливать надо, да отдыхать побольше! Эграссель обеспокоенно сдвинул брови. – Мне нужно его увидеть, – он попытался подняться, что оказалось не так-то просто. – Ну куда ж ты, куда! – начал причитать мужчина, однако не помешал эльфу, а, напротив, помог медленно сесть. Руки его двигались уверенно, что намекало на многолетний опыт общения с плохими пациентами. – Вот вечно вы все куда-то бежать торопитесь! Я вас, значит, выхаживаю, настойки свои трачу, а вы ни в какую не хотите слушать старика! Он укоризненно погрозил эльфу пальцем. Первый виновато опустил уши, глядя на этого доброго человека, и искренне произнёс: – Извините, я ни в коем случае не хотел выказывать неуважения к вашему труду! Мужчина сначала удивился, а потом довольно заулыбался. – Правду Джон говорил, что на леди нашу ты совсем не похож! Мало кто вежлив так в последнее время, ой как мало... Меня, к слову, Беренгарием можешь звать! Травник местный. – Эграссель. – Да знаю я уж, Джон рассказывал. Он тоже весь нервный какой-то стал... Мда-а, как вернулись они с Лололошкой, так сами на себя не похожи ребята! Точно случилось чего... – Беренгарий, пожалуйста, мне очень нужно поговорить со своим другом! Могу ли я просить вас позвать его? – Да что ж ты такой неугомонный? Так и быть, но ты только оставайся здесь, ладно? Приведу я твоего Лололошку. Эльф не успел как следует поблагодарить человека, тот очень быстро исчез, скрывшись где-то за пределами палатки. Благодаря своему острому слуху Эграссель смог различить множество звуков вдали от него. Там присутствовали и голоса, и тихий треск костра, но больше всего выделялись именно чьи-то нервные шаги, что минуту спустя очень быстро начали приближаться. А ещё через несколько мгновений он вновь увидел Лололошку. – Эграсса! – воскликнул тот, падая рядом и крепко обнимая Первого за шею. – Эграсса... как же я рад тебя видеть... Эльф плотно прижался к другу, обвив его спину руками. Между ними не осталось ни одного миллиметра свободного пространства, а в ушах стоял громкий стук сердец. Беренгарий правильно оценил обстановку и тактично вышел, а заодно и вытолкал так и норовящую заскочить следом Сайриссу, что просто не могла дождаться возможности спустя столько лет снова поговорить с собратом-эльфом. Только трогательная сцена воссоединения, которую она всё же застала краем глаза, смогла убедить девушку подождать ещё чуть-чуть. Какие бы узы ни связывали последнего сородича, что у неё остался, с этим человеком, она будет уважать его желание. – Как ты? – спросил Лололошка, отстраняя от себя Эграсселя, но не переставая касаться его лица, как и день назад, в поместье, где остался запечатан Тадмавриэль. – Я... я не могу поверить, что остался жив, – он опустил взгляд на свои бледные пальцы и помертвевшим голосом добавил: – Столько лет я думал, что единственный способ хоть немного ослабить моего отца, это убить меня, а оказалось... – Нет, посмотри на меня, свет мой, смотри на меня, – мироходец настойчиво привлёк внимание эльфа, а потом снова прижал к себе, опуская подбородок на пшеничную макушку. – Тебе больше не нужно умирать, слышишь? Тем более из-за такого отброса, как Тадмавриэль! Я этого не позволю! В ответ на его слова у Эграсселя вырвался не то смешок не то всхлип, и он спрятал лицо на чужой груди, когда по телу прокатилась волна дрожи. – Если бы я только не был столь наивен... если бы не стал давать ему второго шанса... Мне так жаль, Ло! – Тш-ш-ш... Никогда не извиняйся за свою доброту. Ты не сделал ничего, за что тебе следовало бы просить прощения! Вина лежит исключительно на том, кто извратил твою попытку помочь! Сорванное дыхание и сдавленные всхлипы слышались даже за пределами палатки. Скорбь наполнила воздух, из-за чего он стал казаться каким-то чересчур горьким. Лололошка укачивал эльфа в своих руках, предлагая ему всю поддержку и принятие, на которые он только был способен, сожалея лишь о том, что не может дать больше. – Не плачь, Эграсса, не плачь... Я с тобой, видишь? И всегда буду с тобой. Больше я никуда не уйду. Выплеснув эмоции и немного успокоившись, Первый вытер лицо. – Лололошка... что насчёт твоей более молодой личности? – быстро переключился он. Междумирец пренебрежительно махнул рукой. – А что с ним? Сидит на моём месте, в глубинах сознания и краснеет, аки старшеклассница, впервые увидевшая настоящий поцелуй. – Ло... подобное сравнение... Вместо ответа Лололошка действительно наклонился и поцеловал его в губы, отчасти чтобы окончательно успокоить, а отчасти просто наслаждаясь возможностью показать этому идиоту на дне его разума, чего он лишается. Тихий истерический писк, который мог слышать лишь сам Междумирец, шёл в комплекте! Но всё это было не важно, ведь Эграсса таял в его руках и было так приятно снова иметь возможность прижимать его к себе и чувствовать родное тепло, что все посторонние мысли очень быстро выветрились из головы. – Лололошка, – выдохнул эльф, отстраняясь. – Да, мой свет?.. – Ты не можешь так обращаться с самим собой. Волшебный момент был потерян, и парень скривился. Он чувствовал, как его молодое и глупое «я» прислушивается к каждому слову эльфа, впитывая новую информацию, словно особенно жадная губка. Даже он, не ведавший жизни болван, чувствовал ценность чуда в его руках... но это не помешало ему согласиться убить Эграсселя! Первый никогда себе этого не простит, он в самом деле презирал ту личность, с которой только недавно смог поменяться местами. – Ты не должен отказываться от части себя, – убеждал его Эграсса, самыми кончиками пальцев отводя волосы и касаясь гладкого лба, словно точно знал, что этот мелюзга потянется ему навстречу! – Я его ненавижу, – с неожиданной искренностью прорычал Междумирец. – Как бы я хотел, чтобы его никогда не существовало! – Лололошка! – ахнул эльф. – Не нужно так говорить! – Но он хотел убить тебя! Его второе «я» съёжилось от этого обвинения, замыкаясь в себе, и Первый с злорадным удовлетворением подумал, что так ему и надо! – Он вовсе этого не хотел, – терпеливо поправил Эграссель. – Он просто не знал, что есть другой выход. Даже я не знал. – Что ж, тогда он должен был придумать его! Мне не о чём говорить с тем, кто едва не отнял смысл моей жизни! Эльф опустил уши, закусил нижнюю губу и жалобно сдвинул брови, понятия не имея, как сильно такое выражение лица действует на Лололошку. Упрямая злость дрогнула, а потом разошлась по швам, с готовностью уступая место желанию заботиться и оберегать. – Я не хочу видеть, как ты рвёшь себя на части... Ло, не отрицай то, что мы оба и так очень хорошо знаем. Нет никаких двух Лололошек, — и нет, пожалуйста, не нужно прилетать сюда своего двойника, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. В этом теле, – он ткнул мироходца в грудь. – Лололошка только один. Ты сейчас похож на собаку, что пытается отгрызть собственный хвост за то, что тот посмел следовать за ней! – Эй! – Но этого конфликта никогда не должно было существовать. Междумирец поджал губы, чувствуя, как его подсознание чуть ли не в рот Эграсселю заглядывает. Было очень сложно не начать ревновать! – Лололошка, – Эграссель взял его за руку, отчего сердце Первого громко застучало. – Пожалуйста, прими обе свои половины... ведь больше всего ты мне нравишься именно целым. Вот что он делает... Лололошка никогда не мог ни в чём ему отказать! Тем более когда Эграсса просит именно таким образом, с искренней и нежной заботой, но как будто бы для себя. Междумирец тяжко вздохнул. – Ты же знаешь, я сделаю для тебя всё, что угодно... Эльф слабо улыбнулся. Бороться смысла уже не было. Первый, всё ещё тихо ворча на глупое подсознание, закрыл глаза, почти за шкирку вытаскивая того молодого Лололошку, которого он самолично засунул в глубины разума почти сутки назад, отрезав доступ к телу. Благо, мальчишка оставался покладистым, если бы этот малолетний придурок посмел ещё и упираться, Междумирец бы точно не выдержал! Они оба с недоверием косились друг на друга, не очень-то желая становиться одним существом. Ведь, в отличие от того, что происходит у них с Джоном, это слияние случится один раз и навсегда. Междумирец был первым, кто, несмотря на тысячелетия добровольного и не очень заключения, протянул Лололошке руку. Это был жест примирения, да по просьбе Эграсселя, но всё же! Молодой Ло долго и недоверчиво смотрел на чужую ладонь, а потом вспомнил эльфа, и инстинктивное желание остаться рядом с ним по-настоящему, а не просто сторонним наблюдателем, пересилило всё остальное. Когда они пожали руки, пути назад уже не было. Их слияние происходило ярче, чем с Джоном, но одновременно и куда болезненнее. Междумирец ощутил, как вина за несостоявшееся убийство возлюбленного опустилась и на его плечи. Лололошка же неожиданно для себя вспомнил все самые яркие моменты их с Эграссой прошлого, вспомнил знакомство и первый несмелый поцелуй, от которого до сих пор кружило голову... Открывал глаза уже не Междумирец и не молодой герой Архея. Просто Лололошка.