---
31 декабря 2024 г. в 15:09
Финист пристально следит за тем, как искрящийся белым светом кончик хвоста осторожно касается тыльной стороны ладони Марьи. Еë глаза вмиг затуманиваются, выражение лица становится непроницаемым. Цвырь смотрит в пустоту перед собой, хмурится. Губ Марьи внезапно касается улыбка, над холмистой местностью, под открытым ясным голубым небом происходит что-то незримое обычному глазу. Финист знает: сколько бы он не вглядывался, увидеть чудо, разворачивающееся перед взором Марьи – ему не удасться. Поэтому он пристально следит за изменениями в лицах этой парочки. Пока Марья весело улыбается, восхищенная каким бы то ни было видением, Цвырь начинает мелко дрожать, его хвост беспокойно покачивается, но не прерывает контакта с Марьей. Цвырь нервно сглатывает и опускает голову, в его мимике проскальзывает нечто похожее на боль, ещё секунда и, кажется, он зашипит и отпрянет от Марьи. Однако, этого не происходит. Финист ясно видит, как Цвырь стискивает зубы, но упорно держит кончик хвоста приклееным к руке подруги. Эта мука продолжается больше минуты. Тем временем Марья купается в блаженстве, навеянным замороком, даже не задумываясь о том, какой ценой достаëтся ей это фантомное счастье.
Рвано выдохнув, Цвырь всë же отдëргивает хвост. Побледневший и измотанный, он боится делать лишние движения: перспектива лишиться чувств его не прельщает. Крысиный хвост с потухшим концом сворачивается на земле и замирает. Марья участливо кладëт руку ему на плечо и что-то едва слышно спрашивает. Цвырь отвечает ей в тон, неуверенно улыбается и даже решается покачать головой в знак отрицания. Финист улавливает то, как тот затаил дыхание от головокружения, нахлынувшего на него вместе с поспешным жестом. Яга громогласно зовëт Марью. Та, потрепав Цвыря по волосам, вскакивает с земли и мчится на подмогу к старухе. Едва Марья скрывается в избушке на курьих ножках, как Цвырь сразу валится на землю. Зажмурив глаза и обхватив себя хвостом, он загнаннно дышит. Финист тихо подбирается к нему. Он смотрит в упор на него долгие пару мгновений, прежде чем Цвырь, приведя дыхание в порядок, открывает глаза и вздрагивает, завидя над собой Финиста. Он резко садится, хвост падает обратно в траву.
– Тихо-тихо ты, – Финист выставляет перед собой руки, – Это всего лишь я.
– То-то и оно, – бурчит себе под нос Цвырь.
– Что, тяжко людей в заморок отправлять?
Цвырь оставляет его вопрос висеть в воздухе, подтягивает к себе хвост и, опершись на руки, поднимается с земли.
– А меня отправить сможешь? – Финист скрещивает руки на груди.
– Ч-чего? – ладони, оттряхивающие одежду, застывают, Цвырь оторопело уставляется на Финиста.
– В заморок, говорю, тебе под силу меня отправить? – он наклоняет голову и пронзительно глядит Цвырю в глаза.
– Мы с тобой не з-закадычные друзья, чтоб я тебя в заморок п-по одной твоей прихоти отправлял, – удивление улетучивается и на смену ему приходит раздражение.
– Но могли бы ими стать, – Финист кривит губы.
– Белены объелся? – Цвырь недоверчиво отступает от него на шаг.
– Нет, – тяжело выдыхает Финист, – Просто отправь меня в заморок, хочу посмотреть, чему так дивиться Марья, – от его взора не укрывается вильнувший хвост, к сожалению, идей, какую именно эмоцию или мысль это движение отражает, у него нет.
Цвырь молчит, уперев взгляд в землю. Финист терпеливо ждëт. Откуда-то сзади доносится грохот и звон, а за ними – отборная брань Яги и звучные оправдания Марьи, которая почти сразу же вылетает из избушки и с некоторым замешательством встречает развернувшуюся перед ней картину разговора между людьми, доселе очень усердно избегающих друг друга.
– С-сейчас не могу, – наконец подаëт голос Цвырь, отвернувшись от растерянной Марьи, – Сил н-нет, – и он отступает в низину.
– А опосля? – Финист ловит его за руку и заслуживает этим ещë один поражённый взгляд.
– Кто з-знает, – Цвырь пытается вырваться из крепкой хватки Финиста, тот, сжалившись, разжимает пальцы.
Цвырь спешит отойти от него подальше, избрав местом своего уединения ручей, рассекающий низину саженях в пятидесяти от них. Финист смотрит ему вслед, пока Марья не отвлекает его своим звонким голосом:
– О чëм говорили?
– О сущих пустяках, – отмахивается Финист и отходит к избушке, оставляя Марью в недоумении.
---
Этой ночью положили дежурить так же, как и в предыдущую: полночи на страже сна их скромной дружины должна была стоять Марья, а вторую – Финист. Луна стоит высоко в небе, мирно потрескивает костëр. Финист неотрывно наблюдает за разбудившей его с полчаса назад Марьей, силясь понять, уснула ли она. Мерно вздымающаяся грудь и абсолютное спокойствие в лице склоняют его к утвердительному ответу на свой собственный вопрос. Финист поднимается на ноги, аккуратно обходит спящих вокруг костра товарищей и направляется к устроившемуся чуть подальше, в непроглядной тени ночи, Цвырю. Будучи в двух аршинах от него, Финист улавливает шевеление, а спустя секунду на него устремляется испуганный спросонья взгляд беспокойных карих глаз. Цвырь спешит сменить лежачее положение сидячим, и теперь уже впивается в человека, потревожившего его сон, осуждающим и смурным взором. Хвост, перекинутый в два оборота наискось от левого плеча к правому боку, соскальзывает и укладывается на прохладную землю. – Стоишь над д-душой, как изверг какой, – шëпотом возмущается Цвырь. – Восполнил силы? – без лишних церемоний Финист усаживается рядом с ним. – Ты разве не должен следить з-за тем, чтобы на н-нас никто не напал? – В этих местах не водится ничего опаснее горных козлов, – Финист озирается по сторонам – под ночным покровом никого не видать, – А разбойники в такую глушь не потащатся. – Зачем тогда к-караул было выставлять? Чтоб М-марье не дать выспаться? – Лучше перебдеть, – Финист улавливает шебуршание в траве поблизости, – Чем недобдеть, – глазами он находит снова сворачивающийся хвост. – Тебе не к-кажется, что ты сам себе прот-тиворечишь? – Цвырь закатывает глаза, – То не нуж-жно бдеть, то нужно. – Ты всё равно меня в заморок надолго отправить не сможешь, а за пару минут ничего страшного не случится. – Вот же ж пиявка, приц-цепился со своим з-замороком, – Цвырь ворчит, его хвост елозит по траве, вероятно, выражая раздражение своего обладателя, – Повыспрашивай о нëм у Марьи, к-коли так любытно, что там прои-исходит. – Рассказы это одно – а пережить совсем другое, – Финист ловит беспокойный хвост и сжимает его, страшась упустить. – Ай, – Цвырь морщится, Финист чувствует, как в кулаке в бесплодных попытках высвободиться забился вертлявый хвост, – Б-больно же, пусти! – Отправляй в заморок, – Финист говорит холодно и низко, надеясь звучать как можно убедительнее. – К чëрту т-тебя, – Цвырь впивается в его предплечье когтями и без зазрения совести принимается царапать, глубоко и болезненно. Финист шипит, перехватывает бессовестно атакующие его руки за запястья и, всем своим весом наваливалившись на Цвыря, валит его на землю, его руки фиксирует на его груди. Пока Цвырь извивается под ним, силясь освободиться, Финист устраивается на его бëдрах, придавливая их к земле, чтобы пресечь пинки, которыми Цвырь старался его осыпать. – Раздавишь ж-же ирод, – Цвырь продолжает брыкаться, – В тебе ведь пудов шесть, н-не меньше. – Отправишь в заморок? – хвост едва не выскальзывает из кулака Финиста – он усиливает хватку до побелевших костяшек. – Нет, – Цвырь жмурится, голос его срывается, – И не думай, что силой меня заставишь. – Я тебе этот хвост откушу или с корнем вырву, – грозится Финист. – Не посмеешь! – несмотря на слова, уверенности в его тоне поубавилось, – Не о-отпустишь меня сию же минуту – и я з-закричу, – и не дожидаясь последующих действий от своего "мучителя", он в полный голос начинает вопить: – Мар... – Вот же ж крысëныш, – Финист зажимает ему рот кулаком со всë ещë стиснутым в нëм хвостом. Цвырь старается уйти от этого неприятного соприкосновения, мычит что-то разъярённо ему в кожу, даже задевает еë зубами, предприряв неудачную попытку уксить, – но всë без толку. Финист обеспокоенно оборачивается на мирно спящих товарищей, безмятежный сон которых, к счастью, не смог потревожить обрывок крика. Финист тяжело вздыхает и покачивает головой, думая о том, насколько лëгкой добычей для разбойников и чудовищ они являются. Он возвращает своë внимание к Цвырю, уже чуть более вяло оказывающему сопротивление – быстро же выдохся. Однако упертости и гнева в его глазах совсем не поубавилось, и его непоколебимость в несообщительности касательно обсуждаемого ими дела была очевидна и разожгла в Финисте необузданную ярость. Как можно быть настолько омерзительно упрямым в вопросе не столь важном? – Сам напросился, – Финисту приходится наклониться к лицу Цвыря. Конец хвоста, по мере приближения к нему, начинает биться сильнее, но вывернуться из не перестающей быть железной хватки у него не получается. Финист отслеживает сумбурную траекторию виляющего хвоста и, резко подавшись вперëд, кусает его прыткий кончик. Цвырь взвизгивает, благо, кулак Финиста остаëтся на прежнем месте и приглушает этот звонкий звук, но на всякий случай Финист бросает взгляд через плечо на товарищей и замирает. Яга поворачивается на своë лежаке и теперь уже лежит лицом к ним. Напряжение спадает с Финиста, как только его ясному взору удаëтся поймать, что глаза старухи по-прежнему закрыты, а значит, она просто ворочается, всë так же находясь во власти крепкого сна. Финист чувствует, как во рту дёргается прохладный гладкий кончик хвоста. На языке вяжет странный травянистый и сладковатый привкус. Что-то знакомое, но распробовать мешает тот факт, что неспокойный кончик прижимается к верхнему небу и елозит по нему, не рискуя отчего-то покидать эту зону. Финист дотягивается до него языком, облизывает, и это действие провоцирует какой-то сдавленный звук со стороны Цвыря, который внезапно застывает и оставляет все свои попытки выпутаться из хватки Финиста. Финист, уразумев, что только что вытворил, разжимает кулак и, отпрянув, принимает прежнее положение, возвышаясь над Цвырëм на допустимом расстоянии. Освободившейся рукой он теперь упирается в его плечо, сам смотрит в растерянные глаза и очень даже верит в то, что его отражают то же смятение. Хвост в его рту судорожно дëргается, когда зубы Финиста неосознанно сжимается, и он прокусывает его. Цвырь пищит, уже самостоятельно сдерживаяась, чтобы не навести лишнего шуму. Финист поспешно расслабляет челюсти и отклоняется назад, позволяя хвосту наконец выскользнуть из его рта. – Любопытный однако ж вид, – скрипучий голос Колобка доносится в опасной близости. Цвырь с Финистом дружно поворачиваются в его сторону. Тот стоит в паре шагов от них и, видно, наблюдает за происходящим уже какое-то время. Чëртово хлебобулочное изделие, вечно Финист про него забывает. – Вот уж не думал, что тебя, Финист Ясный Сокол, потянет на что-то подобное, – Колобок перекатывается и окидывает их придирчивым взглядом уже с другой стороны. – На что ж это меня, по-твоему, потянуло? – Финист выдерживает зрительный контакт с этим говорящим недоразумением. – Даже не знаю, – он ухмыляется, – Сидишь тут верхом на нашем горбуне, за ручки с ним держишься, – на этих словах Финист, отдëргивает руку, доселе фиксиркующую запястья Цвыря на его груди, – Делаешь страннные вещи с его крысиным хвостом, – Финист слышит шуршание, и в поле его зрения попадает упомянутый хвост, елозящий по траве, вытирая о неë слюну, всё ещë поблескиваюшую на его кончике, – Ты мне скажи, на что жто похоже. – Ни на что! – возражает Финист, – Я просто пытался убедить его отправить меня в заморок! – Такое себе оправдание для вашего положения, – Колобок щурится, – Мог бы просто Марью попросить, этот ведь ей в жизни не откажет. Финист медленно переводит взгляд с Колобка на Цвыря. Тот, поджав губы, кивает, соглашаясь с Колобком. – Вот потеха, – смеëтся говорящее тесто, – Яге с утра расскажу, она со смеху надорвëтся. – Что ты там ей расскажешь? – Финист слезает с Цвыря, тот сразу подтягивает к себе ноги, – А ну иди сюда! – и он бросается в погоню за повеселевшим Колобком, стремительно укатывающимся от него по просторному холму.---
Утром, как только продрали глаза Марья с Ягой, Финист тут же отправился к ручью под предлогом наполнить фляги перед долгой дорогой, на деле же главной его целю было сбежать от них подальше и не сгорать со стыда, пока незатыкающийся Колобок будет рассказывать свою версию увиденного. Если что, чтобы опровергать бессовестную клевету теста, там имеется Цвырь, которого тоже мало устроит унизительные для него объяснения Колобка. Наполнив последнюю флягу, Финист выпрямляется. Повернувшись, вздрагивает от неожиданности: Цвырь молча следит за ним, склонив голову набок. –Что нагородил им там этот хлебный? – Финист убирает флягу за пазуху. – Н-ничего, – Цвырь подходит к берегу ручья, – Цветок-молчунок з-заставил его молчать. – Цветок-молчунок? – Финист недоверчиво косится на него, – Любопытные вещицы ты при себе носишь. На кой сдались тебе эти цветы? – Покупал, чт-чтобы Марью порадовать. – И как? – Финист следит за хвостом, медленно водившим по каменистому берегу, – Удачно? – ответа не следует, – Ясно, – Финист вздыхает и усаживается рядом с Цвырëм. Спустя мгновение Финист чувствует, как вокруг его запястья обвивает прохладный хвост. – Всë ещë х-хочешь в заморок? – Цвырь смотрит в небо, словно обращаясь вовсе не к Финисту. – Хочу, – пожимает плечами Финист. Цвырь поджимает губы, о чëм-то задумавшись. Финист чувствует, как хвост постепенно перенимает его тепло, и разницы температур уже почти не ощущается. Финист протягивает руку и касается кончика, повиснувшего в вершке от тыльной стороны его ладони. Цвырь рефлекторно отдергивает его от внезапного прикосновения. Бросив на Финиста усталый взгляд, он вновь отворачивается. Спустя секунду костяшки среднего пальца касается хвост, Финист прислушивается к ощущениям. Оторвав взор от своей руки, он устремляет его в небо, куда неотрывно смотрит Цвырь, и замирает. Высоко в небе вольной птицей парит человеческая фигура с раскинутыми мощными крыльями. Для Финиста силуэт до боли узнаваем, но от созданного миража веет свободой и раскованностью. Рядом с вольной фигуркой, рассекающей воздух самыми разными трюками, вдруг возникают маленькие тени, тут же тделившиеся от него и стремительно начавшие снижение, прямиком к Финисту. Перед глазами Финиста проносится ураган соловьёв, их голубые грудки сверкают и переливаются на солнце каким-то необычным, сказочным свечением. Шторм маленьких птиц закручивается, выстраивается в необычные, подвижные формы, сначала неопределённые, но чуть позже в живом полотне Финист угадывает свои же черты. Птички вмиг окрашиваются в золотой, бросаются в рассыпную, чтобы почти сразу же сомкнуться в ряд колец, через которые ловко пролетает Соловей-разбойник. Он с разгону приземляется в нескольких аршинах от Финиста с Цвырëм, под его ногами сминается трава, отчётливо слышен шорох его шагов, а походка до ужаса схожа с развязной походкой настоящего Соловья-разбойника. Азартный блеск в глазах, игривый прищур, хищная ухмылка, поседевшие перья на всё ещë оттопыренных в стороны крыльях – всë его. Соловей-разбойник открывает рот и Финист уже готовится услышать и идеально подделаный голос, но вместо этого отец в одно мгновение исчезает. Исчезают и толпы весело щебечущих в небе соловьëв. Сзади доносится глухой удар, Финист оборачивается и застает упавшего наземь Цвыря. Его хвост безвольно опускает на руку Финисту. Тот следит за Цвырëм, как давеча, ловя взглядом тревожно и часто вздымающуюся грудь и зажмуренные глаза. Переводит своё внимание на свою кисть. Финист осторожно переворачивает еë ладонью вверх, хвост всë тем же недвижным кольцом обвит вокруг запястья. Финист обхватывает его. Большим пальцем он поглаживает вяло зашевелившийся под этой лаской хвост. – Очень натурально получилось, – говорит Финист. Цвырь смотрит на него из-под полуопущенных век. – Но это ведь не то, что ты показываешь Марье, – Финист кривит губы. – Я хотел п-показать то, что м-могло бы понравиться тебе, – тихо произносит Цвырь, – В-в этом смысл. – Много на себя берëшь. Я просил совсем о другом. Финист отыскивет глазами следы фантома в небе. Не приметив в нëм ничего необычного, он разочарованно выдыхает и опускает голову. Думы уводят его в дебри воспоминаний: вспыхивают яркими огнями насмешливые лица и звучат звонкие и весëлые голоса, все как один чеканившие едкое "ворëнок"; призраком перед глазами является мутный образ отца, отмахивающегося от его бесконечных вопросов, от его проблем и от него самого, безразличный ко всему, что не относится к грабежам и праздной жизни. Саднит спина – напоминают о себе шрамы, нанесённые самим Финистом. До невыносимого зуда под кожей хочется расправить боле несуществующие крылья, взмахнуть ими – почувствовать ласкающий перья ветер и ни с чем несравнимую свободу. Что-то обвивается вокруг его запястья, он узнаëт это ощущение. Ещë мгновение и перед ним разворачивается ещë одна необычайная картина: верхний слой сверкающей ручейной воды обращается в светящихся белых бабочек, лазурное небо крошется и из него выплывают шустрые рыбки, с завидной быстротой плавающие в воздухе. Солнце отражается от их чешуи и радуга зигзагами ложится между ними, рыбки словно перекидываются ею, играются и резвятся, пока маленькие бабочки настойчиво лезут под цветастые лучи, пытаясь поймать их и окрасить в них свои чистые крылышки. Тем, что это удалось, летят к Финисту. Тот неуверенно протягивает ладонь, они с радостью садятся на его пальцы, и от их лапок исходит необъяснимое колкое тепло, которое, разлившись в нëм, щекочет его изнутри. Финист смеëтся: это диво поистине волшебное, овеянное приторной беззаботностью и несущее согревающее счастье. Бабочки рассыпаются, небо собирается по кусочкам обратно. Финист оглядывается на Цвыря. Подскакивает и нависает над ним, обеспокоенно хлопает по щеке, пытаясь привести в чувство. Тот тяжело разлепляет веки. – У тебя кровь из носа, – Финист проводит большим пальцем над его губой, стирая красную дорожку. Его руку пытаются оттолкнуть, но сил у Цвыря хватает только на то, чтобы коснуться еë дрожащими пальцами. Финист обхватывает его ладонь и сжимает. – Совсем плохо? – Финист силится поймать рассредоточенный взгляд Цвыря. Тот закрвает глаза, и его голова сваливается набок, – Эй, – Финист опять хлопает его по лицу, – Цвырь, – он окликает его, но никакой реакции не следует, – Вот же ж... – ругается себе под нос Финист. Он встаëт, тянет Цвыря за руки на себя, заставляя безвольное тело сесть. Повернувшись к нему спиной, закидывает его руки себе на плечи, запястья фиксирует ремнëм, снятым с фляги. Подхватывает его под колени и поднимается на ноги. Тащит его к избушке на своей спине, сильно наклоняясь вперëд, чтоб бесчувственный товарищ не скатился с него. Уже в паре саженей их замечает Марья, она бросает своë дело и склянки падают на землю в сопровождении красноречивой брани Яги. – Что случилось? – Марья помогает спустить Цвыря и уложить его на свой лежак. – С замороком чутка переусердствовал, – сухо отвечает Финист. – Он отправлял тебя в заморок? – Марья ошарашено уставляется на него, Финист в ответ пожимает плечами, задавая немой вопрос: "А что такого? " – Ну да, нужно же как-то оправдать то, что его хвост обмотан вокруг твоей руки, – Колобок, появившись из ниоткуда спешит вставить что-то язвительное. Финист бросает взор на своë запястье, встряхивает им, пытаясь скинуть с себя хвост Цвыря, тот не поддаëтся. Финист поддевает его пальцами и оттягивает, прокручивает кисть, но и этой попытке высвободиться не суждено увенчаться успехом. –Вот же ж горбун брыдлый, – Финист подносит руку ко рту, чтобы попробовать вызволить себя с помощью зубов, услуживших ему вчера, но останавливается, поймав поражённые и растерянные взгляды Марьи и Яги и хитрющий – Колобка. – Что? Помнит рот прошлую ночь? – смеëтся говорящее тесто. Финист проклинает цветы, которые не накладывают запрета на косвенное упоминание. – Чегось? – Яга подставляет ухо в сторону Колобка, – А вот тут подробности какие-нибудь можно? – Можно было бы, да мМмМм, – конец фразы застревает в слипшихся губах, ну или же в их хлебном подобии. – Цветок-молчунок? – хмурится Марья, а после утвердительного кивка Колобка подозрительно косится на Финиста, – Интересно, с чего бы это? Какая в том была нужда? – Что ты зенки вылупила? – Финист нервно сглатывает, – Не я ж Колобка заколдовал – вот у своего крысëныша и выспрашивай. – Скажу честно, рассказ о произошедшем лег бы тенью на твою репутацию, – ухмыляется Колобок, – Его-то и без того никакущая, хуже уже попросту некуда. – Что ж мы там такое интересное пропустили? – Яга кутается в свои лохмотья. – Может, не языками часать будем, а Цвырю поможем? – раздражённо предлагает Финист, – И мне заодно, – ещë раз, чисто механически, он пытается отодрать от своей руки цепкий хвост. Старуха, бормоча что-то неразборчивое, скрывается в избе. Через минуту копошения там выходит с высушенной смрад-травой. Она распихивает локтями столпившихся у бесчувственного товарищей, наклоняется к нему и суëт под нос пахучие травы. Цвырь мотает головой и хмурится, в конечном итоге, всë же приоткрывает глаза. Хвост мигом разжимается и с глухим стуком валится наземь. Финист потирает запятье, привыкает к ощущению пустоты. – Цвырюш, ты как? – участливая Марья встаëт на колени возле него и обеспокоенно заглядывает ему в лицо. Ответом служит молчание и вновь сомкнувшиеся веки. – Покой ему нужен, – заключает Яга, – Сил не рассчитал, остолбень, вот теперь от изнеможения даже зенки держать открытыми не в состоянии. – И надолго это? – Марья касается его лба тыльной стороной ладони, страшась, что его бледность может быть признаком начавшейся горячки. – Да кто ж его знает, – Яга в свойственном ей жесте вскидывает руки. – Задерживаться нам нельзя, – задумчиво говорит Финист. – Ну ничего, – встревает вновь Колобок, – Думаю, ты очень даже не против будешь понести его на своëм горбу, – после секундной паузы он радостно восклицает, – Вот это я остряк, конечно, – и довольный собой он укатывается в одном только ему известном направлении под разъяренным взором Финиста. – В избе уложить его – не вариант? – уточняет Финист. – Ему бы лишняя тряска нежелательна, – Яга шмыгает носом. – Понятно, – Финист чешет висок, – Пожождëм немного. Не оклемается до полудня – затащим в избу.---
До полудня ждать не приходится, приходит в чувства Цвырь спустя полчаса. Марья встречает его тëплой улыбкой и сжимает его ладонь в своей, что-то поспешно ему сообщает. Финист сжимает челюсти, созерцая эту приторную картинку, и, скрипя зубами, подходит к ним. –... мигом за отваром, – слышит Финист обрывок фразы Марьи, прежде чем та вскакивает и мчится к избе. –Живой? – спрашивает Финист, степенной походкой приблизившись к Цвырю. – К твоему г-глубочайшему сожалению – да, – он приподнимается на локтях, а после садится, хвост сворачивается вокруг него кольцом, словно очерчивая линию, за которую заходить нельзя – своеобразную личную границу. – Почему же к сожалению? – Финист наклоняется и бесцеремонно подхватывает хвост, тут же испуганно завертевшийся в его кулаке, усаживает вплотную к Цвырю, а хвост перекидывает себе через бёдра, – Я очень рад, что нам не придëтся тащить с собой чей-то труп. – Ага, к-конечно, – Цвырь их положение менять не спешит; он непроницаемым взглядом уставляется на руку Финиста, что бездумно гладит уложенный на его ноги хвост, – Второй разя не р-разочаровал? – Это действительно было тем, что ты обычно показываешь Марье? – Финист поджимает губы, завидев уверенный кивок в ответ на свой вопрос, – Тогда не разочаровал. Не сказать, что в первый заморок я был разочарован, просто... Это не то совершенно... – решается Финист, – Не то, что меня обрадовало бы. – Н-неправда. Ты хотел бы помириться с-с ним, хотел бы его п-простить и жить, как одна семья, забыв о в-всяких грабежах и разбойничестве, з-забыв о прошлом. – Так значит, он почти извинился? – Финист задирает голову, всматривается в сладкую лазурь неба, – Тогда, в замороке, он хотел что-то сказать, – поясняет Финист. – Да, – коротко отвечает Цвырь. – Для меня это имело бы ценность, только произойди это наяву, – Финист, не глядя, кладëт ладонь ему на плечо, – Подделывать чувства людей – ужасно. –Я не п-подделываю чувства, – возражает Цвырь, – Я лишь меняю реальность в г-глазах человека, а то, что он при этом и-испытывает – его собственные чувства, н-настоящие. –То есть, это я сам, как ребëнок радовался рыбкам и бабочкам? – Финист ухмыляется. – Ты п-падок на красоту, – Цвырь едва заметно шевелит хвостом, – Когда видишь что-то с-сказочное и необычное, е-естественно восхищаться этим. С-сравнение с детьми – глупое. –Так я по-твоему глупец? – Финист заглядывает ем у в глаза. –Несомненно, – Цвырь выдерживает этот спонтанный зрительный контакт, – К тому же ещë и г-гордец. Убийственное с-сочетание. –Как грубо, – Финист наклоняется к его лицу, едва не сталкивая их носами, Цвырь затаивает дыхание, – Ещë скажи, что я тебе не нравлюсь. –Не нравишься, – Цвырь растягивает губы в насмешливой улыбке. – А мне кажется, что ты мною очарован, –Финист облизывает губы. –Глупец, к-каков есть, – хвост почти выскальзывает из-под руки Финиста, но тот успевает среагировать и сжать его, удержать. Финист сокращает оставшееся между ними расстояние и целует его. На губах Цвыря тот же сладковатый привкус, что и на кончике хвоста, неповторимый и пьянящий. Финисту хочется слизать его весь, отыскать все точки на чужом теле, хранившие эту травянистую сладость, потому как впускать в себя этот согревающий вкус кажется самой приятныи занятием на свете. Прерываетэто нежное действо, возглас старухи: – Вот те на! Финист, тут же отпрянув от Цвыря, округлившимся глазами уставляется на Ягу. Прямиком за ней стоит ошарашенная Марья, держащая в руках деревянную чашку, потерявшая дар речи и не знающая, как реагировать на увиденное. – Нужно выдвигаться, а то мы здесь уже засиделись, – Цвырь смущённо вытирает губы и опускает голову. – Да, засиделись, – болванчиком повторяет Марья, она медленно поворачивается и нетвердым шагом направляется к избе. – Надо же, какое занятное путешествие выходит, – бормочет Яга, – Колобок! Ты где? Подь сюда! Я тебе такое расскажу!---
– Прости, – Цвырь решается заговорить с ним только на следующем привале; уши тут же навостряют Яга, Марья и Колобок, наблюдающие за ними исподтишка на протяжении всего дня, – Это, н-наверное из-за х-хвоста... – В каком смысле? – Финист отрывает глаза от костра и оборачивается-таки к говорившему. – Даже когда н-не использую его, на его конце высокая к-концентрация маны, – Цвырь сплетает руки в замок, упирает в них свой взор, страшась смотреть на Финиста, – При п-попадании в организм, она может в-вызывать... – он мнëтся, подыскивает подходящее слово, – Странную реакцию. Это б-было не по-настоящему. П-простое помутнение, м-можешь не переживать, – совсем тихо добовляет он. – И как долго будет длиться это помутнение? – Финист чувствует,как язык стягивает жаждой той самой травянистой сладости, и сопротивляться ей становится всё труднее. – Понятия не имею: ты первый, кто додумался мой хвост себе в рот совать, – Цвырь наконец сталкивается с Финистом взглядом, в который пытается вложить всë имеющееся у него негодование. – А откуда тогда знаешь, что от хвоста всë? – Финист отражает эмоцию Цвыря, – Коли я первый такой дурак? –П-предположил. То, что на хвосте у меня всегда н-некоторая к-концентрация маны присутствует мне ещë Белогор г-говорил, но то, что она как-то воздействовать н-на людей может без моего на то ж-желания – это неприятная н-неожиданность, которая, к-к сожалению, подтверждается тем, что у тебя п-после той ночи глаза мутные б-были, как под дурманом, и аура нем-много переменилась. –Как привороженный был, короче, – вклинивается в разговор Яга. –Подслушивать – неприлично, – низким голосом осаждает еë Финист. – Так что тут подслушивать? – старуха взмахивает руками, – Сидим рядышком совсем. Финист закатывает глаза. Поворачивается к Марье, которая впервые за день расслабляеь плечи и прогоняет с лица сковывающее еë мягкие черты напряжение. Колобок тихо посмеивается, Финист предпочитает никак на это не реагировать. – За мной, – Финист встаëт и у тягивает за собой Цвыря, ухватив его за шиворот. Они заходят всë глубже в лесную гущу, и пока Финист уверенно идëт напролом, лавируя между широкими стволами, Цвырь обеспокоенно озирается по сторонам, пытаясь запомнить их маршрут. Когда они набредают на крупный булыжник, Финист толкает Цвыря к нему, свои руки ставит по обе стороны от его головы и вновь едва ли не сталкиваеися с ним носами. – Солгал ведь, коломесъ треклятый, – выдыхает Финист ему в лицо. – Так ты ведь сам того воз-зжелал, – Цвырь игриво обвивает хвостом его запястье. –Вот же ж москолуд-затейник, – Финист прижимается к его губам, жадно слизывая с них травянистую пряность. Сладость щекочет язык, по телу разливается приятное тепло, головокружительный хмель опустошает голову от лишних мыслей, и не хочется уж никогда не прерывать этой блаженной неги. Финист чувствует, как вокруг его шеи обвиваются руки и хвост соскальзывает с руки, чтобы обхватить его торс, притянуть ближе. Когти задевают его нежную кожу у ключицы, виднеющейся из-за расстëгнутых верхних пуговиц красной рубашки. Финиста это немного отрезвляет, и он находит-таки в себе силы разорвать затянувшийся поцелуй. – И всë же, что это? – спрашивает он, ловя взглядом похотливый блеск в глазах напротив. – Твоë п-постыдное пристрастие, дурень, – Цвырь ныряет хвостом под рубашку Финиста, – Тебе до одури понравился мой вкус. – И у него нет никакого магического эффекта? – Финист недоверчиво смотрит на него исподлобья. – Нет, – Цвырь мотает головой, – Всë твоë помешательство, – чуть поразмыслив, он вдруг спрашивает: – К-каков я на вкус? – Сладкий, – Финист облизывает губы, они ещë хранят чужой привкус. – Часто ты ешь чт-что-нибудь сладкое, Соколик? – Цвырь задумчиво проводит пальцем по ясно очерченной яремной ямке Финиста. – Нет, – признаëтся он, – Надобно следить за своим телом, а сладкое быстро сводит на нет все старания, – он сглатывает, – От тебя же этого не будет? – Д-думаю, если ты не с-соберëшься меня съесть, всë б-будет в порядке, – тепло улыбается Цвырь. Финист оттягивает вниз ворот его рубашки и прижимается губами к основанию его шеи, царапает зубами гладкую кожу, а после прикусывает еë. Финист вздрагивает и отстраняется, когда чувствует на своëм соске прохладный кончик хвоста. – Есть способ бороться с этим желанием? – Финист зажмуривает в наслаждении глаза, пока вертлявый хвост ласкает его грудь. – Принцип тот же, что и с-со сладким – тренируй силу воли, – усмехается Цвырь. – От сладкого воздержаться для меня не проблема, но тут... – Финист податся вперëд, его останавливают руки, уперевшись ему в плечи. – Терпи, Соколик, – хвост выскальзывает из-под рубашки и безвольно падает на землю, – Богатырь т-ты или нет? – Откуда этот вкус? – Финист утыкается ему в ключицы, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не поддаться соблазну. – Н-не знаю, – Цвырь зарывается пятернëй ему в волосы и чешет, словно кота, – Наверное, это и-из-за того, что я не чел-ловек. Финист подставляется под осторожные движения чужой руки, и если бы только мог, он бы непременно замурчал – уж больно приятна была эта незатейливая ласка. – Нам н-нужно возвращаться. Марья, поди, уже с-с ума сошла. – Пусть сходит – мало что изменится. – Обломъ бессовестный, – ругает его Цвырь, – Не смей говорить о ней худого. – Ты еë любишь? – Финист отстраняется и заглядывает ему в глаза. – А ты? – хмурится Цвырь. Неловкое молчание сгущает воздух. – Ты прав, нужно вернуться поскорее, а не языками невесть о чëм чесать, – кашляет Финист, – Напоследок, – бормочет он, прежде чем прижаться к губам Цвыря ещë одним поцелуем, коротким и влажным, – Вот теперь пошли. В этот прекрасный и нежный вечер Финист не мог и предположить, что на следующий же день Цвырь умрëт от стрелы своей любимой. И уж тем более он не мог подумать, что это окажется обманом жаждущего погрузить всë Белогорье в заморок при помощи всесильного венца сумасшедшего, что травянистая сладость на его языке и прохладный след хвоста на его горячей коже навсегда останутся воспоминанием одного далëкого тëплого дня. Дня, когда самый грязный и подлый лжец казался самым невинным и желанным существом.
