В глуши твоего сердца

      Став Накахарой, Юри не могла вынести мысль о предстоящем танце. Чуя сам положил руку на её талию и закружил, не спрашивая разрешения — оно ему было ненужно. Правил на танцы тоже не было — как чувствуешь оркестр, так и танцуй со своей второй половинкой.       — Тц. Если я ударю тебя, это будет жалкое зрелище, — лицо Чуи исказила гримаса злости и отвращения. Несмотря на это, вседозволенность чувствовал он превосходно: тренировочный танец сорвался внезапно, когда ему приспичило прижать её талию к себе, а второй рукой он больно оттягивал левое запястье зажмурившейся Михары. — Состроишь такую мину на нашей свадьбе — я запру тебя в тюрьме на два года.       Больно. Сердце бешено колотилось. Бросало то в холод, то в жар.       — А что-нибудь успокоительное можно выпить? Прошу. Сердце колотится как сумасшедшее, — она побледнела. Бездействие грозило ей казнью, либо мучительным наказанием; когда он её отпустил, она положила правую ладонь ему на грудь, а левой потянула его за жилет.       — Что ты делаешь? — Накахара поднял бровь, не сопротивляясь.       Это было её шансом избежать тюрьмы и пыток. Не зря она бывшая знаменитость — айдолы понимают важность языка тела во время своих выступлений.       — Господин. Когда я смотрю на Вас, мне хочется ощутить Вас всего целиком, — Юри пальцем обвела его левый сосок под плотной тканью. Воспользовавшись его шоком, она крепко схватила его за внутреннюю сторону бедра.       Это её шанс — попробовать влюбить его в себя даже самую малость, чтобы он ей не вредил и в обиду не давал. Он — её покровитель. Придётся раздробить гордость в клочья, если она не хочет остаться без зубов и перемещаться со сломанной конечностью. По крайней мере, если раньше было можно верить в романы про смелых девушек, сейчас Михара столкнулась с угрозой лицом к лицу — и, как она предполагала, здесь самых «умных» и храбрых заставляют биться в агонии.       Чуя рвано выдохнул, уставившись на её шею. Чертовка. Тупая девка.       Пусть рискнёт здоровьем, если посмеет попробовать влюбить его в себя. Шлюха.       — Ты хоть девственница? С таким подходом не удивлюсь, если в тебе побывало мужчин больше, чем в Йокогаме живёт, — мерзким и пронизывающим тоном спросил Чуя. Ему все равно на отвратительность сказанного: эта девка сама дала знак, что её добиваться не нужно.       «Всё. Не могу. Очень омерзительный человек», — Юри отпустила слегка удивившегося Накахару, чуть не пискнув от её притянутой руки к его паху.       — Что-то не так? Ты же сама сказала, что хочешь ощутить меня всего целиком? — грубо напомнил он, отбросив руку смутившейся Михары. — Так ты девственница или нет?       — Вы очень грубы, господин, — Юри пылала в лице, бросив взгляд на двухспальную кровать. — Правда. Обычно у девушек такое не спрашивают.       — Я задал вопрос,— Чуя схватил зажмурившуюся Юри за волосы на макушке, оказавшись на уровне её лица. — Скажи правду, иначе просидишь взаперти оставшиеся дни.       — Зачем я Вам тогда в браке? — Михара округлила глаза.       — Любой брак не вечен. Не будешь подчиняться мне — не выживешь, — Накахара обдал горячим дыханием её лицо, не вспоминая о двух бокалах выпитого вина. Он заметил по движению её тела, что она задержала дыхание, и его сердце непонятно отчего сильно забилось: её руки легли на его талию. — Что. Ты. Делаешь? Объясни, будь добра.       — Вы сами меня соблазняете, господин, — Михара мягко огладила его правую щёку. Надежда умирала последней. — Так почему бы нам не уединиться до свадьбы, чтобы снять стресс?       В какой-то книге Юри очень давно вычла, что сердце мужчины лежит не столько через его желудок, сколько через отличный секс. В интернете люди постоянно рассказывали, как их сближал секс. Если секс — это ключ к отношениям, был ли у неё шанс выйти из этой передряги победительницей?       Новоиспечённая Накахара пустым взглядом прожигала красный пунш, собираясь налить его в одноразовый стакан.       Красное и белое…       Внизу тяжело тянуло. «Грех» чистой воды — Чуя хорошо ладил с детьми, а взаправду отправить бывшую старшеклассницу за решётку казалось наилучшим решением для перевоспитания. Для Портовой Мафии абсолютно нормально брать под опеку несовершеннолетних, чтобы завербовать их по своему усмотрению. Например, у Кёки была воистину красивая и смертоносная способность; её нрав не позволял повернуться к ней спиной, но ей было необходимо где-нибудь пережидать переполохи.       Юри — другое дело. Ей хотели доверить Гин в качестве личной наставницы, но сама Акутагава не желала брать её в напарницы: «меня сочтут бесполезной, если она будет мне помогать».       Если Чуя поддастся соблазну сейчас, все усомнятся в его верности Портовой Мафии и в его самообладании. Хотелось не только сказать это гадкое, пошлое «Хм. Вижу, мы подружимся» вслух, но и отправить её в темницу за такое поведение…       — Прекрати вести себя как шлюха. Ты даже не знаешь моих предпочтений, а уже ведёшь себя так развязно? — Чуя схватил испугавшуюся Юри за запястье, убирая её руку с себя. — Лучше назови причину, по которой я не должен сослать тебя в темницу до бракосочетания и после.       Только сейчас Михара поняла, насколько тактично она подходила ко всем своим прошлым свиданиям: у неё не было по-настоящему серьёзных интимный отношений из-за страха, что что-то пойдёт не по плану. Этим можно было запросто сбить с толку оппонента!       — У меня не было ничего серьёзного до встречи с Вами, господин, — Юри осмелела и нагло попыталась залезть рукой ему в трусы. — Для меня будет божье благословение, если Вы наполните меня.       Чуя поймал себя на мысли, что будь он каким-нибудь жуком, то наверняка издал бы вслух какой-нибудь звук под названием «недоуменный куколдский гул». Одно дело слышать это от снятой проститутки, другое — от будущей жены, которая его опозорила, которую похитили и грозились отправить за решётку.       Переспать со старшеклассницей — это что-то новое. Для Чуи уж точно. Дазай бы предпочёл спать в прихожей и в таком случае обвязать свой пах скотчем, чтобы не очнуться раздетым какой-нибудь извращённой школьницей — таким Накахара его представлял сейчас, стараясь не прыснуть от смеха.       Но Чуя — не предатель Дазай, подставивший под угрозу свою жизнь и жизнь его потенциальной любимой. Чуя знал — за Дазаем однажды придут, чтобы уничтожить его, его будущую жену, и найти место его детям. Так решил Мори; как счёл каждый член Портовой Мафии, знающий об этом, это было воистину душераздирающей местью. Осаму тоже знал об этом плане, потому так гнался за двойным суицидом. Уж лучше так, чем его и его будущую жену прирежут после пыток ради пленения детей.

«Чуя. Я больше не хочу лишать детей их родителей. А ты?»

      Накахара детей не планировал. Приставшая к нему Михара вызывала даже не отвращение, а желание голым разлечься на кровати и позволить ей трогать его до той поры, пока она не попытается вонзить в него нож.       Чуя тенью оказался рядом, едва Юри успела неслышно выдохнуть от его присутствия: он стал ещё более злым после того, как она не позволила выйти ему из кровати. Это случилось за три часа до свадьбы: она почуяла угрозу в случае неисполнения своего «долга невесты», когда Накахара вернулся с задания совсем в ужаснейшем настроении, так что у неё были все шансы попасть под горячую руку. Немного наивного очарования — и вот она покорно лежит на его груди, а не на тюремной шконке, время от времени касаясь его красных щёк.       Несмотря на их скрытую примитивность, говорить им было не о чем.       — Почему ты так смотришь на пунш? — Чуя сунул руки в карманы, не скрывая пассивной агрессии.       — Как именно? — Юри обратила внимание на супруга, не успев отойти от головокружительного танца: она всё боялась не удержаться на каблуках и упасть на пол.       — Следи за собственными эмоциями. Что о нас скажут гости, если ты будешь вести себя как убогая рабыня в присутствии Портовой Мафии? — он нахмурился, налив себе пунш в стакан.       — Разве я таковой не являюсь? От меня все отказываются, как от напарницы, — Накахара отпила глоток, проследив за взглядом Чуи: тот на секунду посмотрел на её декольте и дорогостоящую цепочку с бриллиантами на шее. — Даже Гин-кун не хочет работать со мной, потому что я ей буду мешать. С её же слов.       — Если босс решит поставить вас в паре, Гин-кун никто не спросит. Поэтому прекращай думать об этом и веди себя естественно. Ты же не хочешь опозорить нашего босса? Я прав? — сделав паузу, Накахара выпил пунш залпом и отставил стакан на заранее положенную салфетку. Достав из салфетницы новую салфетку, он на всякий случай вытер ею губы и скомкал в кулаке. — Наслаждайся праздником, потому что они у нас не так часто проводятся.       Напротив них стояли Гин и Рюноске и о чём-то разговаривали; когда Чуя направился выбросить салфетку, Юри столкнулась с их нечитаемыми взглядами. Гин была в тёмно-пурпурном платье без лямок с V-образным вырезом, чуть ниже колена. Ни брат, ни сестра, казалось, почти не моргали, глядя на неё так, словно разрешали подойти к ним. Только Юри отвернулась от них к столу, притворившись очень голодной. Но вскоре она снова ощутила чьё-то присутствие.       — Как Вам праздник, Накахара-сама? — добро улыбнулась поклонившаяся Гин, встав справа от побледневшей Юри.       Не самое лучшее знакомство, пожалуй.       — О лучшем я мечтать не смела, — не смогла подавить неловкую улыбку Накахара, налив в бокал шампанское. Эти двое, Акутагава, до того страшные, что захотелось сделать пару глотков для смелости. Но Юри передумала и отставила бокал подальше: не хотелось позорить Портовую Мафию. — Раньше я и представить не могла, что окажусь в столь прекраснейшем месте.       — Босс никогда не игнорирует чувства своих подчинённых, стараясь проводить их свадьбы в самых ярких традициях, — сказал слева стоящий Рюноске, поклонившись и после откашлявшись в кулак. Юри его раздражала, но приходилось терпеть из-за её нынешнего статуса жены члена Исполнительного Комитета Портовой Мафии. — Ваш танец был воистину превосходен.       Рюноске и Гин впервые присутствовали на чьей-либо свадьбе — сначала возраст не позволял их посещать, потом статус, после загруженность заданиями. Тем более Портовая Мафия позволяла себе такие затраты только в случае женитьбы кого-то из «верхушки».       Гин хотелось кружиться в танце и наслаждаться оркестром, да так, чтобы пряди лезли к липким от блеска губам и дыхание сбилось от разрывающего лёгкие азарта — она решила воздержаться от исполнения собственных мечт, зная, что жестокие тренировки и самодисциплина должны быть всегда при ней.       Рюноске отчасти был внутренне благодарен этому роковому дню для Чуи, одновременно стараясь отбросить эту мысль прочь — его раздражало чувствовать себя пятилетним ребёнком, которого привели наблюдать за пьяными и глупо веселящимися взрослыми. Даже несмотря на то, что никто здесь не напивался. А ещё он гневался на Дазая: ему дико хотелось узнать, что первым делом предпринимал Осаму на таких свадьбах, пытался ли он хоть раз увести чужую невесту и как отвечал на чужие вопросы так, чтобы не испортить праздник. Искусство обаяния всё же.       — Благодарю. Пол здесь такой скользкий, что я слегка беспокоилась, что могу поскользнуться на реверансе, — честно призналась бледная Накахара, неуверенно взяв свой бокал. Пора, наверное. — Сколько таких свадеб вы посетили?       — Это место было рассчитано на роскошные праздники, но Ваш страх нам понятен, Накахара-сама, — тут к ним подошёл Хироцу с бокалом красного вина, бросив взгляд на почти сжавшуюся Юри. — Вы так быстро научились синхронизироваться с движениями Вашего супруга. Моё уважение.       — Я бывшая балерина. Настоящие танцоры обязаны уметь адаптироваться к новым обстоятельствам, иначе это не их дело… — Юри пронаблюдала за терпеливо поклонившимся Рьюро. Его взгляд метал молнии. — Может, поговорим в другом месте?       — Как прикажете, Накахара-сама, — Гин безразлично улыбнулась, кивнув. Налив шампанское в пустой бокал, что сделал и Рюноске, она и остальные направились следом за удалившейся Юри.       Накахара помнила слова Чуи: «Если останешься одна или захочешь с кем-нибудь поговорить, обрати внимание на платья женщин. Если их фасон похож на твой, можешь завести с ними разговор или привести свою компанию поближе к ним. Пока ты адаптируешься, следуй этому правилу. Не промахнёшься». Поэтому, глазами отыскав пару подходящих женщин в мужской компании, она, стараясь идти плывучей походкой под стать Гин, наконец остановилась у двери.       — Накахара-сан, тут может быть опасно, — сообщил Хироцу и жестом указал на место чуть ближе к оркестру. — Может, остановимся вон там?..       — Тут же есть люди… — Юри уязвленно посмотрела на женщин, чуть не раскрасневшись от стыда. — Как по мне, хорошее место для разговоров. Подальше от оркестра.       — Мы можем сообщить боссу, чтобы оркестр играл тише, — предложил Рьюро, игнорируя стоящих рядом Рюноске и Гин.       Юри ещё раз взглянула на гостей. Сейчас она чувствовала себя самым тупым эспером на свете.       — Нет, нет… Всё в порядке. Давайте найдём другое место тогда, — Накахара старалась не бормотать, послушно направившись туда, куда недавно указал Хироцу.       Здесь собрались не только высокопоставленные люди, но и сильнейшие эсперы. Известны единичные случаи, когда у дверей оставляли мощные бомбы или взрывчатку, чтобы разогнать преступные организации. Тем более Юри слишком далеко ушла от Чуи, которого уже остановили разговорчивые три мафиозника из Белой Розы — вряд ли он одобрит, если новоиспечённая жена попытается убежать от него восвояси или вдруг попадёт под взрыв.       Рьюро посмотрел на мрачного Акутагаву и странно улыбнувшуюся Гин, скромно опустившую руки. Недолго думая, троица последовала за Накахарой.       Едва Юри остановилась на полпути к оркестру, в метре от неё встал ехидно улыбающийся Гоголь — Хироцу и оба Акутагава загородили собой Накахару, искренне испугавшись такой неожиданности. Николай отнюдь не выглядел как тот, кто был бы формально рад за молодожёнов.       — Примите мои искренние поздравления, Накахара-сама, — Гоголь поклонился как истинный джентльмен. — Честно, завидую я Вашему мужу. И где он откопал такое золото, от которого глаз не оторвать?       — Вы преградили ей путь, Го-сама. Чего Вы добиваетесь? — Рьюро, ожесточившись, поднял бровь, чувствуя недоброе каждой клеткой тела.       — Откопал? Вы смеете такое говорить чужой невесте прямо на её свадьбе? — Рюноске приложил ладонь к лицу и одарил Гоголя убийственным взглядом, готовясь в любой момент выпустить свой Расёмон. — Собственной смерти хотите?       — Он прав. В нашей стране нельзя говорить так на праздниках, — лицо Гин исказила гримаса недоверия и ярости. Она жалела, что не взяла с собой оружие, хоть и понимала, что вооружены здесь могли быть только эсперы, охрана и боссы мафии.       — Ах! И правда, чего это я?! — Николай добродушно рассмеялся, приложив левую ладонь ко лбу и посмотрев на хрустальную люстру. — Я просто потрясён Вашей красотой и воспитанностью, Накахара-сама! Разве я не имею права заметить, что член Исполнительного Комитета Портовой Мафии выбрал в жёны старшеклассницу из почти обнищавшей семьи? Должно быть, у Вашего супруга были очень веские причины увести Вас под венец!       Некоторые гости обернулись на Николая, переводя потерянные взгляды с него на подчинённых Портовой Мафии, и обратно.       Николай не перестал улыбаться даже тогда, когда он вновь посмотрел на собеседников — к его правому виску кто-то приставил дуло пистолета.       — Если у тебя какие-то проблемы, можем выйти и поговорить, — спокойно произнёс Чуя, вперившись взглядом в руки замершего Гоголя. — Но сперва объясни, что ты забыл на этом празднике.